А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Елизаров Евгений Дмитриевич

Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин)


 

Здесь выложена электронная книга Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) автора по имени Елизаров Евгений Дмитриевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Елизаров Евгений Дмитриевич - Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин).

Размер архива с книгой Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) равняется 240.09 KB

Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) - Елизаров Евгений Дмитриевич => скачать бесплатную электронную книгу



VadikV

50
Евгений Дмитриевич Елиз
аров: «Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин)»


Евгений Дмитриевич Елизаров
Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин)



Евгений Елизаров
Исторические портреты
(Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин)

Часть I
Петр I

1

История. Историческая необходимость. Историческая закономерность… Зна
комые слова. Но что стоит за ними?

Какому обществоведу не знакома максима, сформулированная еще в прошлом
столетии: «Ключ к анатомии обезьяны лежит в анатомии человека», и ретрос
пективно очерченный путь, пройденный человечеством, в силу этой максимы
предстает как направленное шествие народов от первых цивилизаций Межд
уречья и Египта через испытания рабовладельческого строя, феодализма, к
апиталистической формации дальше к какому-то (какому?) светлому будущем
у. Обрисованная основоположниками ли марксизма, апостолами ли иной фило
софской веры магистральная линия общественного развития сегодня для м
ногих из нас предстает как некоторое единственно возможное русло всеми
рно-исторического потока, и Ц по меньшей мере сегодняшний день (анатоми
я человека?) Ц интуитивно воспринимается едва ли не как изначально зада
нный ориентир. Именно сегодняшним днем человечества мы оцениваем день м
инувший.
Но ведь эта же максима легко может быть осмыслена и в духе настояний Оруэ
лловского «Министерства Правды»… (Впрочем, к чему искать пророков вдале
ке, в чужом отечестве, когда еще М.Н.Покровский, один из крупнейших наших, в
полне марксистских, историков, задолго до Оруэлла говоря о связи политик
и и истории, утверждал, что история Ц это политика, опрокинутая в прошлое
.) А ведь есть еще и другая истина, которая восходит к «самому» Гегелю: «Есл
и факт противоречит теории, то тем хуже для факта»
Впрочем, даже сегодня, подвергая сомнению и переосмыслению многое, что-т
о из установленного до нас все-таки нужно принимать на веру: «Cohito ergo sum» и в дек
артовы-то времена не было надежным источником всеобщего знания.

Но и соглашаясь с только что очерченным контуром исторического пути, пре
дначертанного абстрактной теорией человечеству, нельзя не задаться во
просом: как же все-таки понимать эту конспективно обрисованную закономе
рность? Как нечто действительно не зависящее от воли и сознания людей, ка
к заранее проложенное (Верховным ли разумом, простой ли инерцией прошлог
о) русло, в котором только и может развиваться деятельность людских поко
лений? Как-то еще?…
Нет, совсем не случайно этот, казалось бы, чисто академический, едва ли не
отдающий какой-то высушенной схоластикой, вопрос возникает именно сего
дня, на волне осмысления судеб, выпавших на долю нашего отечества, на нашу
собственную долю. Вовсе не случайно, ведь этот вопрос напрямую связан с о
смыслением места и роли человека во всемирно историческом процессе. Но
Ц и это необходимо оговорить сразу Ц человека, понятого не как некотор
ое абстрактно-всеобщее обезличенное начало, «имя и благо» которого еще
совсем недавно было обязательным элементом едва ли не всех ритуальных з
аклинаний. Итак, имеются в виду живые конкретные люди.
Действительно. Сегодня мы начинаем задумываться над тем, что многие гума
нитарные ценности, бездумно отринутые нами (нами?) тогда, в тридцатых, на д
еле имеют абсолютную природу. Так, абсолютную природу имеет рожденная хр
истианством мысль о том, что на условных чашах нравственных весов любая
отдельно взятая личность способна уравновесить собой целые народы и го
сударства.
Когда-то «крамольная» и не вполне «реабилитированная» с возвращением Д
остоевского, теперь эта старая христианская максима открыто возвращае
тся к нам с возвращением Пастернака. Обратимся к «Доктору Живаго».
«В одном случае по велению народного вождя, патриарха Моисея и по взмаху
его волшебного жезла расступается море, пропускает через себя целую нар
одность, несметное, из сотен тысяч состоящее многолюдство, и когда прохо
дит последний, опять смыкается и покрывает и топит преследователей егип
тян. Зрелище в духе древности, стихия, послушная голосу волшебника, больш
ие толпящиеся численности, как римские войска в походах, народ и вождь, ве
щи видимые и слышимые, оглушающие.
В другом случае девушка Ц обыкновенность, на которую древний мир не обр
атил бы внимания, Ц тайно и втихомолку дает жизнь младенцу, производит н
а свет жизнь, чудо жизни, жизнь всех…
Какого огромного значения перемена! Каким образом небу (потому что глаза
ми неба надо это оценивать, перед лицом неба в священной раме единственн
ости это свершается) Ц каким образом небу частное человеческое обстоят
ельство, с точки зрения древности ничтожное, стало равноценным целому пе
реселению народа?
Что-то сдвинулось в мире. Кончился Рим, власть количества, оружием вменен
ная обязанность жить всей поголовностью, всем населением. Вожди и народы
отошли в прошлое. Личность, проповедь свободы пришли им на смену. Отдельн
ая человеческая жизнь стала Божьей повестью, наполнила своим содержани
ем пространство вселенной…»
Исторические судьбы, выпадающие на долю стран и народов, Ц это не проявл
ение каких-то абстрактных безличных сил. История любого народа, как, впро
чем, и всего человечества в целом, складывается из рутинных действий, из п
овседневных поступков отдельных людей. В конечном счете это всегда свое
образная результирующая отдельных судеб отдельных личностей.
Но если ценность любой отдельно взятой личности действительно абсолют
на, то и место, занимаемое любым человеком в истории, тоже абсолютно. Други
ми словами, потеря любого отдельно взятого человека означает собой необ
ратимую деформацию всего исторического процесса: «Нет человека, которы
й был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть
Суши; и если волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европы…»

Необходимо осознать, что в этом пункте мы сталкиваемся с вещами, связанн
ыми между собой строго однозначной, едва ли не математической зависимос
тью. Или нашим миром правит какая-то абстрактная безличная необходимост
ь, уже само познание которой доступно лишь интеллектуальным усилиям ген
иев, но тогда и отдельно взятый человек с такой же необходимостью предст
ает чем-то вроде маленького винтика в огромном механизме общественного
космоса. Или без исключения каждый человек Ц суть равноправный участни
к всемирно-исторической драмы Ц и тогда действительно каждый отдельно
взятый человек становится, по выражению Протагора, «мерой всех вещей», с
тановится величиной, вполне сопоставимой с этим космосом, началом, уравн
овешивающим на каких-то всемирных нравственных весах «большие толпящи
еся численности».

Но в самом ли деле кончилась «власть Рима»? Ведь осуществляемое в той или
иной форме деление всех людей на «героев» и «статистов» всеобщей истори
ческой сцены Ц вещь и сегодня вполне обыденная. Отнесение подавляющего
большинства из нас к пассивной страдательной категории если и вызывает
какой-то нравственный протест, то лишь у немногих.
Впрочем, будем справедливы: «герой» «герою» рознь и далеко не во все врем
ена такое деление было равно самому себе, далеко не всегда означало одно
и то же.
Действительно. Восходящая к язычеству абсолютизация роли героя в истор
ии (в традициях, по крайней мере, европейской культуры) предстает перед на
ми как одна из первых форма осознания самоценности человека, уникальнос
ти человеческой личности. Это по существу первая форма решительного про
тивопоставления человека стихии надмировых сил: Верховной ли воле, слеп
ой ли необходимости. Именно в этой, языческой, форме берет свое начало пре
одоление той пропасти, которая разделяет конечную волю конечного мален
ького человека и трансцендентный мир запредельных величин. Историю тво
рят герои. Природа же героя, несмотря на все отличие его (столь же блистате
льной, сколь и трагичной) судьбы от повседневной рутины обывателя, во мно
гом сродни природе обыкновенного маленького земного человека. А значит,
и маленький земной человек как ценность абсолютен Ц в конечном счете им
енно к этому выводу движется европейская культура, впервые расцветающа
я в лоне античности.
Правда, нужно отметить и другое. Языческий герой Ц это не вполне человек.
Подлинный герой античности происходит от бессмертных. Вспомним: прямым
и потомками Зевса были Персей и Геракл, Афродита производит на свет Энея,
нимфа Тетис рождает героя Троянской войны Ахиллеса, в конечном счете к Э
олу восходит родословная Одиссея Ц и так далее, и так далее. Но именно эта
, двойственная, природа творящей мировую историю личности и скрывает тай
ну полного противоречий процесса познания движущих сил общественного
развития.
Божественное происхождение героя Ц вот что давала ему власть над обсто
ятельствами. Вспомним и знаменательное: во всей Илиаде один-единственны
й раз упоминается о попытке маленького человека вмешаться в ход событий
. Но и эта слабая попытка кончается позорным поражением: сцена, на которой
царят «великие», Ц не для Терсита. Впрочем, заслуживает внимания и то, ка
к представляет Терсита сам Гомер:

«Все успокоились, тихо в мес
тах учрежденных сидели;
Только Терсит меж безмолвными каркал один, празднословный;

В мыслях вращая всегда непристойные, дерзкие речи,
Вечно искал он царей оскорблять, презирая пристойность,
Все позволяя себе, что казалось смешно для народа.
Муж безобразный, он меж данаев пришел к Илиону;
Был косолап, хромоног; совершенно горбатые сзади
Плечи на персях сходились; глава у него поднималась
Вверх острием, и была лишь редким усеяна пухом.»

Ясно, что такому уродцу Ц не место рядом с теми великими, кто решает судьб
ы городов и народов. Вот и присутствуют рядовые воины на этой сцене тольк
о в роли безмолвных безликих статистов. Отсюда не случайно и то, что вполн
е реальные герои, вроде Александра Македонского или одного из величайши
х мыслителей древности Платона, должны были возводить свою родословную
к богам, чтобы легализовать дарованную им (происхождением, случаем ли, та
лантом?) власть над обстоятельствами.
И вместе с тем именно в мифе о герое античное мировоззрение впервые прео
долевает смеренную покорность смертного перед трансцендентностью мир
а, населенного олимпийцами.
Ведь все эти мифологические герои во многом воспринимаются нами отнюдь
не как существа какой-то иной природы, но как обыкновенные смертные люди.
Подвиги Геракла, победы Персея Ц отнюдь не предопределены. Первоначало
всех великих свершений кроется не в их божественном происхождении, но в
собственной доблести героев. Происхождение же, пусть даже самое высокое
, нисколько не гарантирует их от возможного поражения, и это подтверждае
тся уже тем, что многие из них в конечном счете действительно оказываютс
я побежденными: трагична судьба Геракла, безумие овладевает Беллерофон
том, великий герой Афин Тезей изгнанником скитается на чужбине, страшна
участь Эдипа…

Именно это впервые осуществленное противопоставление героя слепой сти
хии Рока и делает возможным становление новой нравственной ценности, ос
ознанной лишь в лоне христианства и христианской культуры.
Разумеется, становление этой новой ценности еще совсем не означало собо
й автоматического переосмысления места и роли человека в историческом
процессе. Об этом свидетельствует уже хотя бы то, что и через пятнадцать с
толетий отстаиваемая Эразмом Роттердамским мысль о свободе воли вызва
ла резкую отповедь со стороны такого реформатора церкви, как Лютер. Но бы
ло бы и наивным рассчитывать на какие-то моментальные сдвиги. «Развитие
человеческого духа, Ц вновь процитируем Пастернака, Ц распадается на
огромной продолжительности отдельные работы. Они осуществлялись покол
ениями и следовали одна за другой. Такою работою был Египет, такою работо
й была Греция, такой работой было библейское богопознание пророков. Така
я последняя во времени, ничем другим пока не смененная, всем современным
вдохновением свершаемая работа Ц христианство». Библейские сказания
наглядно свидетельствуют об этом. Нравственный закон, концентрированн
о изложенный в Нагорной проповеди Христа, принципиально отличается от т
ого, которым руководствуется иудейское общество ветхозаветных времен.
Бездонная пропасть пролегает между ними, и в эту пропасть легко укладыва
ются почти полтора тысячелетия. Но необходимо помнить, что Новый завет
Ц это отнюдь не свод уже утвердившихся в обществе истин, не свод начал, уж
е ставших действительными нормами если и не для каждого, то для большинс
тва. Нет, это именно завет для поколений и поколений. Жертва, когда-то прин
есенная Христом, положила лишь начало «всем современным вдохновением с
вершаемой работе», но и сегодняшний день не может явить надежных свидете
льств хотя бы близкого ее завершения.
Впрочем, нравственный аспект не исчерпывается одним постулированием с
амоценности человеческой личности. Именно это остро чувствуют и Эразм и
Лютер, скрестившие между собой копья. Без свободы воли не может быть и реч
и о какой бы то ни было ответственности за свои действия, Ц утверждает Ро
ттердамец. Но без ответственности, принимаемой на себя человеком, не мож
ет быть и самой свободы. Свобода воли, Ц оппонирует философу богослов,
Ц способна развязать и самые низменные инстинкты человека, ведь благод
аря ей оказывается возможным, как скажет позднее Гумилев,

«…в старости принять завет
Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя,
Принять на грудь спасающее бремя
Тяжелого железного креста…»

и вымолить прощение грехов для себя. Но ведь зло, когда-то причиненное чел
овеком, так и останется злом: земная история необратима и исправить в ней
уже ничего нельзя.
Ответственность за свои деяния Ц вот что занимает обоих мыслителей. Но
если уж мы вспомнили о Гумилеве, то он, не ставя, правда, это своей целью, ско
рее разрушает основной тезис Лютера: и «посыпав пеплом темя» спасения не
обрести:

«…ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом».

Впрочем, отличие Лютера от Эразма состоит не только в том, что они отстаив
ают полярно противоположные вещи. Если философ стоит за свободу воли, от
четливо при этом понимая, что действительность нисколько не зависит ни о
т его собственных желаний, ни от его симпатий или антипатий, то в доводах б
огослова сквозит не столько стремление обрести свет истины, сколько скр
ытый страх перед этой свободой. В аргументации Лютера явственно прослеж
ивается имплицитное стремление скорее «запретить» свободу воли, чем до
казательно обосновать ее отсутствие, и если бы именно от Лютера зависело
ее обретение, свобода едва ли когда-либо была бы дарована человеку.
Но можно ли ставить в упрек Лютеру его позицию? Нет. Мы имеем в виду вовсе н
е то обстоятельство, что и двумя столетиями позже нечто очень близкое бу
дет звучать и в словах самого Вольтера. Вспомним. Оппонируя Бейлю, он утве
рждал, что если бы тому довелось управлять несколькими сотнями крестьян
, то и он Ц этот воинствующий атеист Ц заявил бы о бытии карающего и нагр
аждающего Бога. По логике Вольтера признание бытия Бога необходимо уже х
отя бы для того, чтобы держать в должном повиновении массы (профессионал
ьный управленец, я подписываюсь под каждым словом Вольтера). Здесь имеет
ся в виду совсем другое. Зададимся на первый взгляд совершенно парадокса
льным вопросом: а нужна ли вообще человеку эта свобода? Впрочем, парадокс
ален этот вопрос только на первый взгляд: ведь совершенно эквивалентной
его формулировкой является другой: способен ли человек нести полную мер
у ответственности за содержание и результаты своих действий? Ведь именн
о ответственность Ц оборотая сторона свободы, и стоит только упомянуть
об ответственности, как вся парадоксальность поставленного вопроса ис
чезает.

Да, свобода воли Ц ключ к решению вопроса о месте и роли человека в истори
ческом процессе. Но наивно полагать, что свобода (а значит, и способность к
несению полной меры ответственности за все свои действия) в равной мере
наличествует у каждого из нас. Это ведь только по неведению может показа
ться, что свобода воли суть в принципе неотъемлемое от человека начало:

Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) - Елизаров Евгений Дмитриевич => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) автора Елизаров Евгений Дмитриевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Елизаров Евгений Дмитриевич - Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин).
Если после завершения чтения книги Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) вы захотите почитать и другие книги Елизаров Евгений Дмитриевич, тогда зайдите на страницу писателя Елизаров Евгений Дмитриевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин), то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Елизаров Евгений Дмитриевич, написавшего книгу Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин), к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин); Елизаров Евгений Дмитриевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн