Морган автоматически встал, как всегда, когда в комнату входила дама. Его глаза были не в ладу с разумом: он едва узнавал девушку. Мягкое синее платье шло Каролине несравненно больше, чем те лохмотья, которые она прежде носила: оно выгодно подчеркивало стройность ее маленького девичьего тела. Морган с изумлением отметил, что Каролина приколола подаренную ей рубиновую заколку к белому воротничку платья, но недоумевал, зачем она это сделала: то ли желая украсить платье, то ли из опасения, что он потребует подарок обратно.
Особенно поразили Моргана ее волосы. Они оказались гораздо светлее, чем были раньше; мягкие, пышные, они были аккуратно зачесаны назад, схвачены широкой лентой, волной ниспадая до талии. Но особенно изменилось ее лицо, от которого Морган не мог отвести глаз. Он не осознавал раньше, насколько хороша эта девушка. Насколько пикантен ее чуть вздернутый носик, насколько очаровательны линии маленького подбородка и длинной, изящной шеи. А ее глаза! Они были не просто зелеными — они были изумрудными и переливчатыми в обрамлении длинных ресниц. Разрез их был таков, что уголки загибались вверх, как у кошки. Ему определенно нравились эти экзотические глаза. Даже очень.
Короче говоря, Каролина Манди, чистая, освободившаяся от лохмотьев, показалась Моргану каким-то чудом, и он впервые поверил в успех своего предприятия — в то, что ему удастся ввести бедную сиротку в высшее общество Лондона. Хотя девушка нисколько не походила на высокую, изящную, поразительно красивую незабвенную леди Гвендолин.
— Доброе утро, ваша светлость, — приветствовала его Каролина. Она улыбнулась, увидев Фредерика Хезвита. — Да ты сияешь сегодня утром как девятипенсовик, Ферди! — воскликнула она, подойдя к дивану, наклонилась и поцеловала карлика в макушку.
— Доброе утро, Каро. Ты выглядишь превосходно; ты выглядишь полностью обновленной.
— Не говори глупости, Ферди. Сюда скоро спустится тетя Летиция. У нее проблема: она никак не может решить, следует ли ей сегодня надевать свой алый тюрбан. Тебя покормили? — спросила она, заговорщически понизив голос. — У меня остались хрустящие булочки со вчерашнего вечера, и еще я приберегла кусочек чудесной розовой ветчины сегодня за завтраком. Бетт не позволяла мне спуститься вниз раньше, иначе я давно разыскала бы тебя и покормила, как всегда. Ты ведь знаешь, что я никогда не забывала этого делать.
Морган кашлянул — как он надеялся, деликатно.
— Нет никакой необходимости приберегать крошки со стола для Ферди, леди Каролина, — заметил он, галантным жестом приглашая ее сесть. — Он уже позавтракал вместе с моим отцом. Правда, Ферди?
Губы его сжались, когда Каролина обратилась к Ферди, попросив его подтвердить слова маркиза. Наглая девчонка! Видимо, он не вызывает у нее никакого доверия.
— Зачем бы мне лгать, леди Каролина?
Она повернулась, пристально посмотрела на маркиза и улыбнулась. Морган порадовался тому, что она сохранила все свои зубы — они были ровными и отливали жемчужным блеском.
— А зачем вам говорить правду, ваша светлость? В конце концов, именно ложь соединила нас. Вы, Бетт, тетя Летиция, даже дворецкий — все называют меня леди Каролиной; Ферди сидит на подушке, как знатный барин, как будто он не привык к тому, что на две недели в месяц его приковывали цепью к стене. Несколько минут назад я видела Персика. Она сказала мне, что ей не приходится работать, чтобы сохранить крышу над головой. Ложь и правда так перепутались, что я уже не различаю их.
— Я признаю, что ваши слова не лишены смысла, чертенок вы этакий, — проговорил Морган, подумав. — Хотя мне немного обидно, что вы мне совсем не доверяете. Может, мне стоит представить вам список того, чего я не сделаю ни вам, ни вашим друзьям, и подписаться под ним?
Каролина пожала плечами:
— От этого было бы мало толку, ваша светлость. Я, видите ли, почти не умею читать, особенно эти сложные слова, от которых скулы воротит. Правда, Ферди научил меня кое-чему, а благодаря тете Летиции я могу прочесть вывески на магазинах. — Она улыбнулась маркизу. — Я немного умею считать, писать буквы и знаю, что Рим находится в похожей на сапог стране, которая называется Италией, к тому же умею есть палтус.
— Да, — вздохнул Морган.
Каролина настолько хорошо говорила, что он не предполагал, что она может не уметь читать. В ней все было перемешано: отчасти прислуга, отчасти леди и немного даже — курносый уличный мальчишка.
— Кажется, вы упомянули о палтусе. Так вот, с этим придется подождать. Это даже хорошо, что нам не нужно ехать в Лондон до конца марта. До этого времени вам предстоит как следует потрудиться.
— Почему? — спросил Ферди, который снова соскочил с дивана и обосновался на низеньком столике, стоявшем между диваном и креслом, на котором сидел Морган.
— Почему? Что же тут непонятного, Ферди? Наша сиротка неграмотна, — пояснил Морган. Он посмотрел на Каролину. Она расположилась в кресле и, вытянув шею, разглядывала замысловатую роспись на потолке. И это только один из пробелов в воспитании, — добавил Морган, — непростительных для леди. Я уже обсуждал с ней этот вопрос.
— Но что из этого? Вы сказали, что настоящая леди Каролина пропала пятнадцать лет назад. Не может же она после этого сразу появиться в свете безупречно воспитанной. Сирот не обучают грамоте. Кроме того, почему вы не повезли Каро прямо к графу, ее дяде? Почему вы держите ее, как и всех нас, здесь, прежде чем отправить в Лондон?
— Я позволю себе дать объяснения, Морган, раз уж согласился не препятствовать этой сомнительной затее.
— Отец, доброе утро. А я думал, что ты наверху творишь утреннюю молитву. — Морган пожалел, что завел этот разговор. Отец согласился с его планом. Чего еще хотел он от него? Любви? Он добился согласия отца, но ему мало этого, он продолжает надеяться на невозможное?
Он смотрел на дверь, где стоял герцог Глайндский. Тот размеренным шагом подошел к Каролине.
— Обрати свое сердце к Богу, сын мой, — сказал он, не глядя на Моргана, — посвяти свою жизнь добрым делам, и ты будешь жить в мире с самим собой.
Морган потянулся за бокалом. Он промолчал, чтобы голосом не выдать волнения, и смотрел, как его отец кланяется и представляется Каролине.
— Фредерик задал вполне резонные вопросы, мисс Манди, — проговорил герцог. Затем он обошел стол и сел в кресло, стоявшее рядом с креслом Моргана. — И у меня есть на них ответы. Видите ли, сам факт, что мой сын отыскал вас после стольких лет, представляется почти невероятным. Еще труднее будет убедить свет в том, что вы настоящая леди Каролина Уилбертон.
Морган бросил быстрый взгляд на отца из-под полуопущенных век. Для религиозного человека он лгал чересчур гладко и убедительно. Возможно, дядя Джеймс был прав, что характер Вильяма Блейкли не вполне соответствовал его внешности.
— Вы никогда не сможете этого доказать, — заметила Каролина, вздернув подбородок. — Но с другой стороны, никто не сумеет доказать обратного — что я не являюсь леди Каролиной, не так ли, ваша светлость… я хотела сказать — ваша милость?
Герцог взглянул на Моргана:
— Я вижу, она действительно схватывает все на лету, как ты говорил. Настоящая обезьянка. И ее речь на удивление хороша, намного лучше, чем можно было надеяться. Трудно поверить, что ты нашел эту девушку в сумасшедшем доме.
— Хорошо и то, что у нее очень светлые волосы, отец. Я помню леди Каролину маленькой девочкой — ее волосы были почти белыми. И зовут ее Каролиной, она легко откликается на это имя. Конечно, это не так уж важно, но в нашем деле все имеет значение. Учитывая все, что нам известно, она, возможно, и есть леди Каролина.
Герцог покачал головой:
— Нет, это невозможно. Я был одним из тех, кто принимал участие в розысках несчастного ребенка. Плед из кареты был обнаружен в доброй миле от места происшествия, в него была завернута маленькая туфелька, других следов девочки не нашлось. И плед, и туфелька были в крови. Я всегда считал — и сейчас остаюсь при своем мнении, — что ребенок после убийства родителей забрел в лес и там его растерзали звери.
— Значит, ты отказываешься верить, что Некто — человек, который рассказал мне об этом, — отнес ребенка в сиротский приют в Глайнде? А что, если этот человек не солгал?
Морган видел, что его отец с трудом подыскивает слова.
— Я думаю, что человек, рассказавший тебе эту историю, был в отчаянии, что несчастья извратили его рассудок. Ни один христианин, видевший то, что видел этот человек, и знавший то, что он, по его словам, знал, не мог поступить так, как якобы поступил он. Это настолько бесчеловечно, что я не могу в это поверить.
— Правда? — Морган отхлебнул вина. — Любопытно, что это говоришь именно ты, отец, ведь для тебя нет ничего легче, чем поверить самому плохому, когда речь идет о некоторых людях.
— Дети и отцы, отцы и дети!
Вам известно, как живут на свете…
— Уймись, Хезвит, — прервал карлика Морган. — Я могу осуществить свои планы и без тебя.
— Морган! Я бы попросил тебя не грубить Фредерику! — воскликнул герцог, которому стало неловко за сына.
— Не беспокойтесь, все в порядке, ваша милость, — сказал Ферди, улыбнувшись Моргану. — Он мне нравится.
Герцог с благодарностью взглянул на карлика:
— Какая доброта в ответ на грубость и оскорбления! Какое милосердие! Сэр, я чувствую себя посрамленным вашей человечностью.
Ферди улыбнулся герцогу:
— Я знаю, ваша милость, что вы не ожидали от меня проявления человеческих качеств. Мне остается только извиниться за то, что я не умею жонглировать шариками, кувыркаться и делать прочие вещи, которых ждут от карликов, чтобы вы могли чувствовать себя более комфортно в моем обществе.
Морган начал подумывать, что совершил большую ошибку, привезя в Акры Каролину Манди и ее необычную компанию.
— Может быть, вернемся к существу дела, если ты, отец, не настаиваешь на том, чтобы мы все немедленно приступили к молитвам? Леди Каролина имеет право знать, чего мы ожидаем от нее в течение ближайших месяцев. Я полагаю, мы должны ей об этом сказать.
— Каролина, Хезвит задал важный вопрос, на который попытался ответить мой отец, сказав, что общество изменчиво и непостоянно, как вы скоро сами убедитесь, и что оно не примет вас, если вы не будете соответствовать тому облику, каким, по его представлениям, должна обладать леди Каролина Уилбертон. Это верно, но только отчасти.
— У вас есть свои причины, по которым вы хотите, чтобы общество приняло меня, — сказала Каролина. — Вы уже намекнули на это достаточно ясно. Я не настолько глупа, чтобы не понять, что вы нуждаетесь в нашем — моем, Ферди и тети Летиции — обществе не больше, чем в обществе Человека-Леопарда. Но меня это не особенно беспокоит, если мы можем здесь оставаться. На самом деле не беспокоит.
— Это чрезвычайно разумно с вашей стороны, — тонко улыбнулся Морган. — Но, пожалуйста, не забудьте включить Персика в список нежелательных гостей. По правде говоря, я очарован ею еще меньше, чем вами. Сегодня утром Гришем приказал обыскать ее комнату, и у нее в матрасе нашли целый склад столового серебра, принадлежавшего моей покойной матери.
Улыбка Каролины выражала неподдельное удовлетворение. Она ткнула локтем Ферди:
— Клянусь, Персик утратила навык, но посмотрели бы вы на нее в лучшие времена: ей не было равных в этом деле.
Морган перестал мерить комнату шагами и пристально посмотрел на Каролину. Внешне она преобразилась, но внутренне осталась той же.
— Если вы, леди Каролина, хотите сказать, что Персик в свое время была ловкой воровкой, а теперь собирается возобновить утраченные навыки, то должен сказать вам: я не потерплю ее набегов на нижний этаж дома. А если эту старую кочергу еще раз застукают за бутылкой украденного рома, ее арестуют и посадят в камеру Ньюгейтской тюрьмы.
Улыбка Каролины сделалась шире.
— Это чудесно! Вы молодчина, умеете трепаться. Ты слышал, Ферди? Я-то в этом понимаю.
Морган с трудом сдерживался.
— Нет, моя сиротка. Вы знаете слишком мало из того, что вам действительно полагается знать, и слишком много таких вещей, которых вам знать не следует. Вот почему в последующие месяцы нам предстоит тяжелая работа. Вас недостаточно как следует вымыть. Придется начать воспитывать вас, как если бы вы были сейчас трехлетней леди Каролиной.
— Отмойте девушку, расческой причешите,
Во что и как одеться научите;
А также грамоте, изысканным манерам,
Чтобы подыгрывать вам, светским лицемерам.
Поэтический опус Ферди был довольно оскорбителен. Продекламировав его, его автор перевел взгляд с Моргана на Каролину:
— Подумай как следует, прежде чем согласиться на это, Каро. Лорд Морган и его святой отец имеют свои скрытые интересы, хочешь верь, хочешь нет. Они тебя используют, а потом выкинут на свалку. Вудвер, знаешь ли, не такое уж плохое место. Мы еще можем вернуться.
Каролина надула губы.
— Я не ребенок, Ферди, — упрямо возразила она. — И я не леди Каролина Уилбертон, и я не рассчитываю разбогатеть. Но ты прав. Его светлость откопал нас в грязной дыре и собирается использовать, после чего мы скорее всего вернемся на прежнее место. Но если меня, как ты выразился, используют, я потребую за это приличного вознаграждения. — Она взглянула на Моргана с таким сладким выражением на лице, что тот несколько растерялся. — Я уже вас предупреждала об этом, ваша светлость.
— Вы говорили об этом с Персиком, — ответил Морган, припомнив настойчивые намеки ирландки. — Вы, видимо, придерживаетесь того же мнения, что и ваша наставница. Очень хорошо, детка, на какое вознаграждение вы рассчитываете?
— Я не потребую ничего такого, чего не мог бы себе позволить такой богатый человек, как вы, — пообещала она.
Морган заметил, что Каролина отвела взгляд и больше не смотрит на него, словно стыдясь того, что уподобилась базарной торговке. Гордость, неподобающая сироте-найденышу.
— Меня бы устроил небольшой коттедж, в котором мы могли бы разместиться вчетвером. Здесь, в Суссексе, поскольку я люблю Суссекс. Правда, я нигде больше не была, но это меня не волнует. Еще мне хотелось бы иметь желтого пса, несколько пушистых белых кошек и собственную кровать. Может быть, даже собственную комнату. И непременно денежное пособие. Я не желаю больше выносить ночные горшки.
Теперь она не уклонялась от его взгляда. Ее подбородок вызывающе вздернулся, а щеки с высокими скулами раскраснелись.
— Только Ферди считает, что Вудвер не такое уж плохое место. Но по-моему, ничего хуже быть не может. Я не вернусь туда, ваша светлость. Никто из нас туда не вернется. Так что можете учить меня, одевать и использовать по своему усмотрению — ведь вы хотите наделать большого шуму в Лондоне, — только я уверена, что это для вас добром не кончится. Я сделаю все, что вы скажете, не задавая лишних вопросов, пока не заработаю свой коттедж.
— Морган, может быть, мы пересмотрим наши планы, пока дело не зашло слишком далеко? Возможно, так будет лучше и для этого ребенка и для нас самих? — сказал герцог.
— Я согласен! — решительно заявил Морган, прежде чем его отец успел снова заговорить. — Один коттедж, четыре спальни, один желтый пес и несколько пушистых белых кошек. Все это ваше вне зависимости от того, чем кончится наша затея, леди Каролина.
— И денежное пособие! — воскликнул Ферди, взгромоздясь ногами на диванную подушку, так что его голова оказалась на уровне подбородка Моргана. — Если уж нам предстоит быть проклятыми, мы, по крайней мере, отправимся в ад с полными карманами.
Все еще пожимая руку Каролины и все еще глядя прямо в ее широко раскрытые зеленые глаза, Морган торжественно произнес:
— И денежное пособие, Каролина. Даю вам слово.
Книга вторая
ВОПРОС ДОВЕРИЯ
Февраль 1816 г.
Отдавшись радостной гульбе.
Пустились детки в пляс,
Забыв о том, что в их судьбе
Грядет последний час.
Томас Рей
ГЛАВА 7
О Боже, каким дураком был тот, кто первым изобрел поцелуи.
Джонатан Свифт
— Есть странное очарование в мыслях о хорошем наследстве или в надеждах заполучить имение, и все это чудесным образом облегчает боль, которую люди испытывают, когда умирают их друзья. — Каролина подняла взгляд от книги, прижав палец к тому месту, от которого оторвалась, и улыбнулась Моргану: — Персик оценила бы эту мысль, если бы она была выражена в доступной для нее форме, не так ли, ваша светлость? Мистер Сервантес облачил ее в белые одежды, но он хотел сказать только то, что печаль долго не живет, когда есть шанс поживиться за счет чьей-нибудь смерти. Король умер, ваша светлость, — да здравствует король!
— Иногда вы бываете более правдивой, нежели тактичной, Каролина. Не интерпретируйте — просто усваивайте прочитанное. — Морган почувствовал, что улыбается, когда Каролина снова склонила голову над историей Дон Кихота, чья жизнь, как и книга, близилась к печальному концу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Особенно поразили Моргана ее волосы. Они оказались гораздо светлее, чем были раньше; мягкие, пышные, они были аккуратно зачесаны назад, схвачены широкой лентой, волной ниспадая до талии. Но особенно изменилось ее лицо, от которого Морган не мог отвести глаз. Он не осознавал раньше, насколько хороша эта девушка. Насколько пикантен ее чуть вздернутый носик, насколько очаровательны линии маленького подбородка и длинной, изящной шеи. А ее глаза! Они были не просто зелеными — они были изумрудными и переливчатыми в обрамлении длинных ресниц. Разрез их был таков, что уголки загибались вверх, как у кошки. Ему определенно нравились эти экзотические глаза. Даже очень.
Короче говоря, Каролина Манди, чистая, освободившаяся от лохмотьев, показалась Моргану каким-то чудом, и он впервые поверил в успех своего предприятия — в то, что ему удастся ввести бедную сиротку в высшее общество Лондона. Хотя девушка нисколько не походила на высокую, изящную, поразительно красивую незабвенную леди Гвендолин.
— Доброе утро, ваша светлость, — приветствовала его Каролина. Она улыбнулась, увидев Фредерика Хезвита. — Да ты сияешь сегодня утром как девятипенсовик, Ферди! — воскликнула она, подойдя к дивану, наклонилась и поцеловала карлика в макушку.
— Доброе утро, Каро. Ты выглядишь превосходно; ты выглядишь полностью обновленной.
— Не говори глупости, Ферди. Сюда скоро спустится тетя Летиция. У нее проблема: она никак не может решить, следует ли ей сегодня надевать свой алый тюрбан. Тебя покормили? — спросила она, заговорщически понизив голос. — У меня остались хрустящие булочки со вчерашнего вечера, и еще я приберегла кусочек чудесной розовой ветчины сегодня за завтраком. Бетт не позволяла мне спуститься вниз раньше, иначе я давно разыскала бы тебя и покормила, как всегда. Ты ведь знаешь, что я никогда не забывала этого делать.
Морган кашлянул — как он надеялся, деликатно.
— Нет никакой необходимости приберегать крошки со стола для Ферди, леди Каролина, — заметил он, галантным жестом приглашая ее сесть. — Он уже позавтракал вместе с моим отцом. Правда, Ферди?
Губы его сжались, когда Каролина обратилась к Ферди, попросив его подтвердить слова маркиза. Наглая девчонка! Видимо, он не вызывает у нее никакого доверия.
— Зачем бы мне лгать, леди Каролина?
Она повернулась, пристально посмотрела на маркиза и улыбнулась. Морган порадовался тому, что она сохранила все свои зубы — они были ровными и отливали жемчужным блеском.
— А зачем вам говорить правду, ваша светлость? В конце концов, именно ложь соединила нас. Вы, Бетт, тетя Летиция, даже дворецкий — все называют меня леди Каролиной; Ферди сидит на подушке, как знатный барин, как будто он не привык к тому, что на две недели в месяц его приковывали цепью к стене. Несколько минут назад я видела Персика. Она сказала мне, что ей не приходится работать, чтобы сохранить крышу над головой. Ложь и правда так перепутались, что я уже не различаю их.
— Я признаю, что ваши слова не лишены смысла, чертенок вы этакий, — проговорил Морган, подумав. — Хотя мне немного обидно, что вы мне совсем не доверяете. Может, мне стоит представить вам список того, чего я не сделаю ни вам, ни вашим друзьям, и подписаться под ним?
Каролина пожала плечами:
— От этого было бы мало толку, ваша светлость. Я, видите ли, почти не умею читать, особенно эти сложные слова, от которых скулы воротит. Правда, Ферди научил меня кое-чему, а благодаря тете Летиции я могу прочесть вывески на магазинах. — Она улыбнулась маркизу. — Я немного умею считать, писать буквы и знаю, что Рим находится в похожей на сапог стране, которая называется Италией, к тому же умею есть палтус.
— Да, — вздохнул Морган.
Каролина настолько хорошо говорила, что он не предполагал, что она может не уметь читать. В ней все было перемешано: отчасти прислуга, отчасти леди и немного даже — курносый уличный мальчишка.
— Кажется, вы упомянули о палтусе. Так вот, с этим придется подождать. Это даже хорошо, что нам не нужно ехать в Лондон до конца марта. До этого времени вам предстоит как следует потрудиться.
— Почему? — спросил Ферди, который снова соскочил с дивана и обосновался на низеньком столике, стоявшем между диваном и креслом, на котором сидел Морган.
— Почему? Что же тут непонятного, Ферди? Наша сиротка неграмотна, — пояснил Морган. Он посмотрел на Каролину. Она расположилась в кресле и, вытянув шею, разглядывала замысловатую роспись на потолке. И это только один из пробелов в воспитании, — добавил Морган, — непростительных для леди. Я уже обсуждал с ней этот вопрос.
— Но что из этого? Вы сказали, что настоящая леди Каролина пропала пятнадцать лет назад. Не может же она после этого сразу появиться в свете безупречно воспитанной. Сирот не обучают грамоте. Кроме того, почему вы не повезли Каро прямо к графу, ее дяде? Почему вы держите ее, как и всех нас, здесь, прежде чем отправить в Лондон?
— Я позволю себе дать объяснения, Морган, раз уж согласился не препятствовать этой сомнительной затее.
— Отец, доброе утро. А я думал, что ты наверху творишь утреннюю молитву. — Морган пожалел, что завел этот разговор. Отец согласился с его планом. Чего еще хотел он от него? Любви? Он добился согласия отца, но ему мало этого, он продолжает надеяться на невозможное?
Он смотрел на дверь, где стоял герцог Глайндский. Тот размеренным шагом подошел к Каролине.
— Обрати свое сердце к Богу, сын мой, — сказал он, не глядя на Моргана, — посвяти свою жизнь добрым делам, и ты будешь жить в мире с самим собой.
Морган потянулся за бокалом. Он промолчал, чтобы голосом не выдать волнения, и смотрел, как его отец кланяется и представляется Каролине.
— Фредерик задал вполне резонные вопросы, мисс Манди, — проговорил герцог. Затем он обошел стол и сел в кресло, стоявшее рядом с креслом Моргана. — И у меня есть на них ответы. Видите ли, сам факт, что мой сын отыскал вас после стольких лет, представляется почти невероятным. Еще труднее будет убедить свет в том, что вы настоящая леди Каролина Уилбертон.
Морган бросил быстрый взгляд на отца из-под полуопущенных век. Для религиозного человека он лгал чересчур гладко и убедительно. Возможно, дядя Джеймс был прав, что характер Вильяма Блейкли не вполне соответствовал его внешности.
— Вы никогда не сможете этого доказать, — заметила Каролина, вздернув подбородок. — Но с другой стороны, никто не сумеет доказать обратного — что я не являюсь леди Каролиной, не так ли, ваша светлость… я хотела сказать — ваша милость?
Герцог взглянул на Моргана:
— Я вижу, она действительно схватывает все на лету, как ты говорил. Настоящая обезьянка. И ее речь на удивление хороша, намного лучше, чем можно было надеяться. Трудно поверить, что ты нашел эту девушку в сумасшедшем доме.
— Хорошо и то, что у нее очень светлые волосы, отец. Я помню леди Каролину маленькой девочкой — ее волосы были почти белыми. И зовут ее Каролиной, она легко откликается на это имя. Конечно, это не так уж важно, но в нашем деле все имеет значение. Учитывая все, что нам известно, она, возможно, и есть леди Каролина.
Герцог покачал головой:
— Нет, это невозможно. Я был одним из тех, кто принимал участие в розысках несчастного ребенка. Плед из кареты был обнаружен в доброй миле от места происшествия, в него была завернута маленькая туфелька, других следов девочки не нашлось. И плед, и туфелька были в крови. Я всегда считал — и сейчас остаюсь при своем мнении, — что ребенок после убийства родителей забрел в лес и там его растерзали звери.
— Значит, ты отказываешься верить, что Некто — человек, который рассказал мне об этом, — отнес ребенка в сиротский приют в Глайнде? А что, если этот человек не солгал?
Морган видел, что его отец с трудом подыскивает слова.
— Я думаю, что человек, рассказавший тебе эту историю, был в отчаянии, что несчастья извратили его рассудок. Ни один христианин, видевший то, что видел этот человек, и знавший то, что он, по его словам, знал, не мог поступить так, как якобы поступил он. Это настолько бесчеловечно, что я не могу в это поверить.
— Правда? — Морган отхлебнул вина. — Любопытно, что это говоришь именно ты, отец, ведь для тебя нет ничего легче, чем поверить самому плохому, когда речь идет о некоторых людях.
— Дети и отцы, отцы и дети!
Вам известно, как живут на свете…
— Уймись, Хезвит, — прервал карлика Морган. — Я могу осуществить свои планы и без тебя.
— Морган! Я бы попросил тебя не грубить Фредерику! — воскликнул герцог, которому стало неловко за сына.
— Не беспокойтесь, все в порядке, ваша милость, — сказал Ферди, улыбнувшись Моргану. — Он мне нравится.
Герцог с благодарностью взглянул на карлика:
— Какая доброта в ответ на грубость и оскорбления! Какое милосердие! Сэр, я чувствую себя посрамленным вашей человечностью.
Ферди улыбнулся герцогу:
— Я знаю, ваша милость, что вы не ожидали от меня проявления человеческих качеств. Мне остается только извиниться за то, что я не умею жонглировать шариками, кувыркаться и делать прочие вещи, которых ждут от карликов, чтобы вы могли чувствовать себя более комфортно в моем обществе.
Морган начал подумывать, что совершил большую ошибку, привезя в Акры Каролину Манди и ее необычную компанию.
— Может быть, вернемся к существу дела, если ты, отец, не настаиваешь на том, чтобы мы все немедленно приступили к молитвам? Леди Каролина имеет право знать, чего мы ожидаем от нее в течение ближайших месяцев. Я полагаю, мы должны ей об этом сказать.
— Каролина, Хезвит задал важный вопрос, на который попытался ответить мой отец, сказав, что общество изменчиво и непостоянно, как вы скоро сами убедитесь, и что оно не примет вас, если вы не будете соответствовать тому облику, каким, по его представлениям, должна обладать леди Каролина Уилбертон. Это верно, но только отчасти.
— У вас есть свои причины, по которым вы хотите, чтобы общество приняло меня, — сказала Каролина. — Вы уже намекнули на это достаточно ясно. Я не настолько глупа, чтобы не понять, что вы нуждаетесь в нашем — моем, Ферди и тети Летиции — обществе не больше, чем в обществе Человека-Леопарда. Но меня это не особенно беспокоит, если мы можем здесь оставаться. На самом деле не беспокоит.
— Это чрезвычайно разумно с вашей стороны, — тонко улыбнулся Морган. — Но, пожалуйста, не забудьте включить Персика в список нежелательных гостей. По правде говоря, я очарован ею еще меньше, чем вами. Сегодня утром Гришем приказал обыскать ее комнату, и у нее в матрасе нашли целый склад столового серебра, принадлежавшего моей покойной матери.
Улыбка Каролины выражала неподдельное удовлетворение. Она ткнула локтем Ферди:
— Клянусь, Персик утратила навык, но посмотрели бы вы на нее в лучшие времена: ей не было равных в этом деле.
Морган перестал мерить комнату шагами и пристально посмотрел на Каролину. Внешне она преобразилась, но внутренне осталась той же.
— Если вы, леди Каролина, хотите сказать, что Персик в свое время была ловкой воровкой, а теперь собирается возобновить утраченные навыки, то должен сказать вам: я не потерплю ее набегов на нижний этаж дома. А если эту старую кочергу еще раз застукают за бутылкой украденного рома, ее арестуют и посадят в камеру Ньюгейтской тюрьмы.
Улыбка Каролины сделалась шире.
— Это чудесно! Вы молодчина, умеете трепаться. Ты слышал, Ферди? Я-то в этом понимаю.
Морган с трудом сдерживался.
— Нет, моя сиротка. Вы знаете слишком мало из того, что вам действительно полагается знать, и слишком много таких вещей, которых вам знать не следует. Вот почему в последующие месяцы нам предстоит тяжелая работа. Вас недостаточно как следует вымыть. Придется начать воспитывать вас, как если бы вы были сейчас трехлетней леди Каролиной.
— Отмойте девушку, расческой причешите,
Во что и как одеться научите;
А также грамоте, изысканным манерам,
Чтобы подыгрывать вам, светским лицемерам.
Поэтический опус Ферди был довольно оскорбителен. Продекламировав его, его автор перевел взгляд с Моргана на Каролину:
— Подумай как следует, прежде чем согласиться на это, Каро. Лорд Морган и его святой отец имеют свои скрытые интересы, хочешь верь, хочешь нет. Они тебя используют, а потом выкинут на свалку. Вудвер, знаешь ли, не такое уж плохое место. Мы еще можем вернуться.
Каролина надула губы.
— Я не ребенок, Ферди, — упрямо возразила она. — И я не леди Каролина Уилбертон, и я не рассчитываю разбогатеть. Но ты прав. Его светлость откопал нас в грязной дыре и собирается использовать, после чего мы скорее всего вернемся на прежнее место. Но если меня, как ты выразился, используют, я потребую за это приличного вознаграждения. — Она взглянула на Моргана с таким сладким выражением на лице, что тот несколько растерялся. — Я уже вас предупреждала об этом, ваша светлость.
— Вы говорили об этом с Персиком, — ответил Морган, припомнив настойчивые намеки ирландки. — Вы, видимо, придерживаетесь того же мнения, что и ваша наставница. Очень хорошо, детка, на какое вознаграждение вы рассчитываете?
— Я не потребую ничего такого, чего не мог бы себе позволить такой богатый человек, как вы, — пообещала она.
Морган заметил, что Каролина отвела взгляд и больше не смотрит на него, словно стыдясь того, что уподобилась базарной торговке. Гордость, неподобающая сироте-найденышу.
— Меня бы устроил небольшой коттедж, в котором мы могли бы разместиться вчетвером. Здесь, в Суссексе, поскольку я люблю Суссекс. Правда, я нигде больше не была, но это меня не волнует. Еще мне хотелось бы иметь желтого пса, несколько пушистых белых кошек и собственную кровать. Может быть, даже собственную комнату. И непременно денежное пособие. Я не желаю больше выносить ночные горшки.
Теперь она не уклонялась от его взгляда. Ее подбородок вызывающе вздернулся, а щеки с высокими скулами раскраснелись.
— Только Ферди считает, что Вудвер не такое уж плохое место. Но по-моему, ничего хуже быть не может. Я не вернусь туда, ваша светлость. Никто из нас туда не вернется. Так что можете учить меня, одевать и использовать по своему усмотрению — ведь вы хотите наделать большого шуму в Лондоне, — только я уверена, что это для вас добром не кончится. Я сделаю все, что вы скажете, не задавая лишних вопросов, пока не заработаю свой коттедж.
— Морган, может быть, мы пересмотрим наши планы, пока дело не зашло слишком далеко? Возможно, так будет лучше и для этого ребенка и для нас самих? — сказал герцог.
— Я согласен! — решительно заявил Морган, прежде чем его отец успел снова заговорить. — Один коттедж, четыре спальни, один желтый пес и несколько пушистых белых кошек. Все это ваше вне зависимости от того, чем кончится наша затея, леди Каролина.
— И денежное пособие! — воскликнул Ферди, взгромоздясь ногами на диванную подушку, так что его голова оказалась на уровне подбородка Моргана. — Если уж нам предстоит быть проклятыми, мы, по крайней мере, отправимся в ад с полными карманами.
Все еще пожимая руку Каролины и все еще глядя прямо в ее широко раскрытые зеленые глаза, Морган торжественно произнес:
— И денежное пособие, Каролина. Даю вам слово.
Книга вторая
ВОПРОС ДОВЕРИЯ
Февраль 1816 г.
Отдавшись радостной гульбе.
Пустились детки в пляс,
Забыв о том, что в их судьбе
Грядет последний час.
Томас Рей
ГЛАВА 7
О Боже, каким дураком был тот, кто первым изобрел поцелуи.
Джонатан Свифт
— Есть странное очарование в мыслях о хорошем наследстве или в надеждах заполучить имение, и все это чудесным образом облегчает боль, которую люди испытывают, когда умирают их друзья. — Каролина подняла взгляд от книги, прижав палец к тому месту, от которого оторвалась, и улыбнулась Моргану: — Персик оценила бы эту мысль, если бы она была выражена в доступной для нее форме, не так ли, ваша светлость? Мистер Сервантес облачил ее в белые одежды, но он хотел сказать только то, что печаль долго не живет, когда есть шанс поживиться за счет чьей-нибудь смерти. Король умер, ваша светлость, — да здравствует король!
— Иногда вы бываете более правдивой, нежели тактичной, Каролина. Не интерпретируйте — просто усваивайте прочитанное. — Морган почувствовал, что улыбается, когда Каролина снова склонила голову над историей Дон Кихота, чья жизнь, как и книга, близилась к печальному концу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32