Умар хочет, чтобы мы были похожи на его обидчиков (те наверняка были в масках!), стали безликими монстрами, задвигались, создавая угрозу для него – у каждого ведь оружие...
– Маска одел! Одел, я сказал!!!
...А мы не дадим повода – мы опытные, в курсе, что почем... Не верьте, если вам скажут, что все чечены – готовые смертники. Большинство из них – нормальные люди, с присущими всем нам эмоциями. И, чтобы переступить последнюю черту, такому вот мальчишке, не обладающему опытом кровопролития, нужно попасть в соответствующее состояние. Если я прав, сейчас он начнет заводить себя...
– Бараны... – Отчаявшись получить от нас повод, мальчишка стиснул зубы, обращая лицо в гневную маску. – Щакалы! Щщакалы!!! Ух-х-ххх...
– Жаль, – поймав паузу на вдохе, вставил я. – Мы помрем, а твои обидчики будут гулять и радоваться. Твои обидчики будут жить...
Горящий взор Умара на мгновение притух и сосредоточился на мне. Давай, малыш! Вцепившись взглядом в эти неестественно блестящие глаза, я уловил в них некое подобие заинтересованности и страшно напряг не желающие работать извилины.
– Хороший воин – мудрый воин, – ровным, тягучим голосом заговорил я. – Стать шахидом, конечно, почетно... А шакалы, которые надругались над твоей семьей, будут продолжать свое дело. А мы, между прочим, как раз их и ищем. И уже вышли на след... Мы вышли на след... На след... Вышли... Нажимать на кнопку не обязательно. Можно не нажимать. Можно расслабиться... Ты слышал, там твой брат едет. Поэтому ты в полной безопасности. Ты полностью контролируешь ситуацию. Брат, если захочет, всех нас возьмет и так, у него людей много... Брат рядом... Надо быть живым воином, если хочешь отомстить своим обидчикам, надо жить! Воин должен жить. Живой воин... Не живой ничего не сможет сделать. Он бесполезен для кровной мести...
– Еще минута – и мы трупы, – сообщили рации до странности спокойным голосом Петрушина. – Если у вас проблемы, намекните как-нибудь...
Я очень медленно поднял руку и выключил рацию. Вася с полковником последовали моему примеру. Намекнули.
– Скажи еще, шакал, – ловя взглядом каждое наше движение, прошептал мальчишка. – Скажи!
– Колонну возле вас подкараулили... – тщательно подбирая слова, продолжил я. – Шарипу Мадугову, вашему аксакалу, взрывчатку подложили. Это были чужие люди, не ваши. Это не ваши... «Зачистка» была, никого не обидели. То есть не получилось у них поссорить вас с нами. Мы пока в мире... После этого они на вас напали. Вас ведь не на КПП остановили, а за поворотом. Наверняка были в масках...
– Это был русский, – по пунцовой щеке мальчишки поползла слезинка. – Такой, как ты...
– Я не знаю, были это ваши или наши... – Тут нельзя было пережимать, следовало подчеркнуть искренность намерений. – А может быть, и те и другие вместе – такое в последнее время часто бывает. Но факт, что своего они добились. Новые кровники, новый отряд... Ты не думал, почему именно на вас напали? Ведь многие другие сельчане тоже выезжали. А на вас напали, потому что знают – пять сыновей, все хорошие воины. Отличные воины! Если кто и сможет организовать отряд, так это только бывший офицер Саламбек. Господи, какие вы простые! Неужели сами не могли догадаться?
– Щакал... – неуверенно пробормотал Умар. – Ты один умный, да?
– Мы не шакалы, Умар. – Я чуть прибавил твердости – следовало поскорее выводить себя из разряда ничтожеств и становиться с собеседником на одну линию, время поджимало. – Мы мужчины и воины, как и твой брат Саламбек. Да, мы воюем, но не с детьми и женщинами – это недостойно настоящих мужчин! Мы воюем честно и хотим, чтобы все это быстрее кончилось. А сейчас мы ищем этих шакалов, которые подставили ваше село и напали на твою семью. И уже вышли на их след. Ты понимаешь значение слова «подставили»?
– Я не баран... – Палец на красной кнопке засомневался и сполз на корпус. – Спина ко мне повернис. Все повернис! Оружие на пол, сам лажис давай. Давай, давай!
Так, уже полегче! Сейчас надо быстро закрепить успех, пока еще есть время...
– Твой брат не станет с нами разговаривать, – печально возразил я. – Он просто убьет нас. А мы – единственная ваша надежда. Дай нам уйти, Умар. Если мы умрем, вы никогда не узнаете, кто же на самом деле...
– Я сказал – спина! – В голосе Умара вновь возникло напряжение, палец вернулся на красную кнопку. – Я сказал – на пол оружие!
– Хорошо, мы сделаем все, как ты скажешь. – Я повернулся спиной к кровати и аккуратно положил оружие на пол – Иванов с Васей повторили мой маневр. – Только я тебя прошу – выключи пульт. Не дай бог, нажмешь ненароком...
– Тэпэр сам лажис!
– Сначала – пульт. – Выравнивание позиций уже было бессмысленным – мы явно проигрывали, это я так, по инерции. – Будь мужчиной, делай все как обещал. Мы ляжем, но ты выключи пульт.
– Я мужчина! Сказал – сдэлал. Лажис!
Мы легли, только Вася расположился чуть хитрее остальных, боком к кровати, головой к окну. Пульт опять пискнул – в этот раз более приятно для слуха. Или просто так показалось. «Мужчина» ничего такого не обещал, но в горячке противостояния просто не обратил на это внимания. А вообще, сейчас это не имело никакого значения. Мы, ребята, попали по самое не горюй!
– Пульт дезактивирован! – голосом саперного робота продекламировал Вася. – Можно!
«К чему это он?» – не успел я удивиться странной фразе разведчика, как вдруг...
Дзинь тресь-трах!!! – окно брызнуло во все стороны блескучим снопом осколков и фрагментов порушенной рамы, и хулигански плюнуло в комнату неким бугристым клубом камуфляжного окраса.
Я рефлекторно втянул голову в плечи и краем глаза отметил: клуб пушечным ядром просвистел над кроватью и рухнул в угол.
И оказалось, что это Женя Петрушин. А в руках у него... Угадайте с трех раз – что? В руках у него был пульт!!!
– Это сильно, – уважительно сказал Вася Крюков, поднимаясь с пола и беря свой «вал». – Окно высоко, значит, старт с плеч товарища, неустойчиво, без разбега совсем. Пульт маленький, выхватить в полете очень сложно. Это... это как в прыжке натянуть призер на дряблый член... Или на бегу. В общем, это сильно... Или это случайно?
– Не-а, не случайно. Просто тренироваться побольше надо, – окровавленный Петрушин выдернул из щеки особо крупный осколок, сунул пульт в карман и распорядился. – Серый – «ствол»!
– Щакалы! – Лицо обезоруженного Умара исказила плаксивая гримаса. – Щщака-а-аллы-ы!!!
Над порушенным окном возникла рука с «валом». Забрав оружие, Петрушин буркнул:
– Все, уматываем. У нас там все очень сложно... ...и, кивнув на мальчишку, деловито добавил:
– Пристрелить гаденыша?
– Вел себя как мужчина, пусть живет, – покачал головой Иванов. – И насколько у нас там сложно?
– Все убьет!!! – взрыднул Умар, размазывая слезы здоровой рукой. – Саламбек башка ррэзат будит!!!
– Сложно до упора. – Петрушин хмыкнул. – На въезде в село присели четверо гранатометчиков, их мы видели. «КамАЗы» пошли в обход, сейчас заблокируют основной выезд. Остальная публика разделилась на две части и перебежками перемещается по окраинам к выездам из переулков. Наверняка тоже есть гранатометы. Так что можно занимать круговую оборону – две минуты уже ничего не решают...
– Ты хочешь сказать, что мы в капкане?
– Он хочет сказать, что мы в жопе, – конкретизировал Вася Крюков. – Да, Жека?
– Жень, возьми пацана. – Меня вдруг озарила идея. – Ты у нас самый здоровый...
– Бессмысленно, – нахмурился Иванов. – Если брат заминировал дом, прекрасно зная, что Умар тоже может погибнуть...
– Доверьтесь мне, Петрович. – Я постарался придать своему голосу уверенности, хотя сам здорово сомневался в правильности своей бредовой идеи. – Я по дороге поясню... Женя, получается, въезд свободен?
– Ага, свободен. – Петрушин легко взвалил на плечо слабо упирающегося мальчишку и направился к выходу. – Добро пожаловать под залп из четырех гранатометов!
– Шакалы!!! Бараны!!! – Наш худосочный пленник извивался как червяк и норовил лягнуть кого-нибудь ногой. – Все башка ррэзат будит! Все!!!
– Не ори, будь мужчиной, – на ходу бросил я. – К вечеру у тебя начнется гангрена, и ты сдохнешь, как собака. Твои кровники будут на радостях пить вино и жрать чепилгаш. А мы тебя в нормальный госпиталь положим, там тебя прооперируют и через неделю отпустят. Мсти тогда сколько влезет...

* * *

Спустя пару минут наш «бардак» уже потихоньку набирал скорость, неохотно разгоняясь вверх по улице. Мы все притаились под броней, ощетинившись стволами через бойницы, а камикадзе Петрушин сидел наверху, прямо на башне, крепко прижав к себе раненого мальчишку, и тихо матерился.
– Как сейчас влупят по нам с четырех стволов! – горячо дыша мне в ухо, крикнул полковник, пересиливая рев двигателя. – Гляди, Костя, если ты ошибся в расчетах, гореть тебе в аду!
– Вместе с вами, полковник, – пробормотал я. – Вместе с вами...
Расчет мой был прост, но пребывал несколько в стороне от железной военной логики и основывался по большей части на зыбких житейских аргументах. Да, Саламбек заминировал дом, заранее предполагая, что в случае вторжения его младший брат погибнет вместе с врагами. Случись это – он поплакал бы на могилке, объявил брата шахидом и поклялся бы отомстить грязным свиньям, вторгшимся в его дом. Здесь все верно...
Но! Одно дело, когда твой брат погиб при вторжении захватчиков... и совсем другое – собственноручно убить его. Смотреть через прицел на беспомощного мальчишку, выдавливать слабину спускового крючка и думать, думать, решать сложнейшую дилемму...
Кроме того, в засадной группе Саламбека могло и не быть. Ведь они наверняка успели пообщаться с главой администрации и ждали, что мы рванем вниз по улице. Так вот, если Саламбек не сидит в засаде и среди четырех гранатометчиков нет типа с явной патологией... вряд ли у кого из них подымется рука стрелять по «бардаку», на котором едет брат их командира! Тем более что им придется действовать в режиме жесткого цейтнота и на ходу принимать столь суровое и ответственное решение.
И если я недаром ем свой хлеб и кое-что соображаю в особенностях человечьих душ, скорее всего хлопцы растерянно опустят свои грозные «стволы»...
– Последний дом! – Саня Жук прибавил газу и автоматически зажмурился. – Ну, спаси господи...
Беспрепятственно проскочив околицу, «бардак» наш вырулил на дорогу и припустил на всех парах прочь от враждебного села.
– Все! – заорал сверху Петрушин. – Спецназ акбар, хлопцы – аривидерчи!
Я высунул голову в люк: позади нас, на дороге, топтались четверо мужиков, что-то злобно орали и потрясали бесполезными теперь гранатометами. Вид у чеченских воинов был скорбно-озадаченный и отчасти подопущенный.
Во мне вдруг как будто рассыпался какой-то стержень, душа обмякла и возжелала восторженного щенячьего воя и диких криков вперемешку со слезами радости. Унимая неожиданный порыв, я нагнулся к также желавшему выглянуть наружу лейтенанту Сереге и спросил первое, что в голову пришло:
– Серый, что такое по-чеченски «Массо а гулбеллачарна тера»? Или «тхера»?
– Ну, это смотря в каком контексте. – Лейтенант, не успевший отойти от ситуации, напряженно наморщил лоб. – Это откуда?
– Это Умар сказал, когда активировал пульт.
– Хм... Вообще это тост. Довольно своеобразный юмор у этих чеченских малышей...
– Тост?!
– Да, тост. По-русски звучит примерно так: «За всех – собравшихся»...

Глава 8
АБАЙ РУСТАМОВ

Салам тебе, уважаемый читатель! Это опять я, неутомимый вервольф Абай. Пусть не оскудеют твои пастбища, пусть бараны твои не болеют, а враги сдохнут от черной зависти. Сразу переходим к делу, некогда тут пустые разговоры болтать.
Я сейчас опять в Джохаре, сижу в «рафике», неподалеку от кафе «Азамат», что на Маяковского, рядом с Театральной площадью. Сегодня шестое сентября, пятница, святой день для правоверных. Рядом мои боевые братья, верные телохранители, Мовсар и Ваха, за рулем – Рашид, моя правая рука. У нас намечается ответственная операция. Я смотрю в окно машины и молча думаю. Никто не говорит, все смотрят на меня и ждут.
Ты думаешь, отчего это бесстрашный абрек такой печальный и суровый? Я не печальный, я просто сильно озабочен. Проблемы у меня.
Началось все во вторник. Утром рано Хамза позвонил мне, попросил приехать. Я быстро подъехал, тут рядом. Да, скажу, где это «тут», – в Шалунах. У Хамзы в равнинной части три явочные квартиры: в Гудермесе, Шалунах и Урус-Мартане, в случае чего он переезжает куда надо. А если совсем опасно – несколько раз такое бывало, – он утекает за «границу», в Хасавюрт, Назрань или Владикавказ, там у него тоже базы. Но большую часть времени Хамза проводит в Шалунах, по крайней мере, в последние полгода.
Итак, приехал я, спрашиваю: что, срочная работа? Он улыбается, говорит: нет, работы нет, просто надо прогуляться в Джохар, спросить у одноногого Ибрагима: не передали для Хамзы продукты?
Я посмотрел на него: не шутит ли? У него целый взвод в шестерках, за продуктами есть кому сбегать! Нет, не шутит, повторил: хочу, чтобы лично ты съездил.
– И что, если передали?
– Надо забрать и привезти.
– Хм... ну хорошо, сделаем. Продукты, так продукты.
– И по дороге смотри, береги себя. – Хамза подмигнул мне. – Езжай один, никого больше не бери. И вообще, езжай так, чтобы тебя не досматривали на постах. Продукты мне нужны в целости и сохранности. Ты меня понял?
– Понял. Что, такие ценные продукты?
Вот конспиратор! Сразу бы сказал, что ценный груз доставить надо, никому другому поручить нельзя. А то – продукты! Сколько он меня знает, мог и сразу прямо сказать. Однако не хочет говорить – не надо. Он деньги платит, я работаю, никаких проблем.
– Шутки шутками, но... ты сам их не ешь. – Хамза стал серьезным. – И другим не давай. Там мои любимые продукты, я не хочу, чтобы они пропали.
Я чуть рот от удивления не разинул. Биологическое оружие, что ли? Или яды? Мы такими вещами раньше никогда не занимались, это же масштабные диверсии с большими жертвами, в том числе и среди наших! А у нас основной курс – идеологическая война.
– Не волнуйся, травить никого мы не будем. – Хамза хмыкнул, видимо, кое-что прочел в моих глазах. – По крайней мере – в ближайшее время. Я тебе говорю – это просто продукты, ничего более...
– Да понял я, понял. Доставлю в лучшем виде. Навалил я в багажник своей белой «Нивы» твердых груш – вроде бы продавать, на базар – и отправился. К полудню добрался, без приключений, половину груш на постах раздал.
Кафе «Азамат», которым командует одноногий Ибрагим, располагается в самом логове врага. Рядом база ОМОНа и штаб бригады внутренних войск с целым батальоном. Федералы – постоянные клиенты, вечно в кафе торчит целая рота офицеров, ментов и прочих свиней, которые любят вкусно пожрать. С одной стороны, опасно, с другой – так даже лучше, там никогда никого не ищут, «зачисток» нет.
Особая «фишка» в том, что Ибрагим – хоть и натуральный чабан – отлично воевал в первую войну, на которой и потерял ногу. Головы резал – аж шум стоял. А позывной у него был «Азамат». Улавливаете юмор?! А еще Ибрагим, извините за выражение, ссыт федералам в чай. Не могу, говорит, удержаться, душа просит, и все тут! Смотрю, говорит, как они чай пьют, и на сердце легче становится. Я как-то над ним прикололся, говорю: не пробовал в люля-кебаб срать? Если понемногу, допустим, на три кило фарша разок сходить по-большому, будет нормально, совсем незаметно. Он так серьезно на меня посмотрел, в глазах что-то мелькнуло, и говорит: хорошо, я подумаю над этим вопросом! Зачем раньше не сказал? Я пока в люля собачатину добавляю, на два кило баранины – кило собачатины...
Вот такой бесстрашный воин. На двери кафе вывеска: «Деликатесы для настоящих мужчин». Только с тех пор я у него ничего не ем. Ну его, с его специальными деликатесами!
В общем, приехал я, зашел с кухни, поздоровался. Ибрагим меня усадил в отдельном кабинете – для своих, вход с кухни, хотел кормить. Я отказался, сами понимаете. Спешу, говорю, некогда. Да ты не волнуйся, говорит, я тебя нормальной едой буду кормить! Нет, спасибо, в самом деле спешу... Продукты Другу не передавали? Да, передавали. Вот, забери. И дает мне обычный хурджин, крепко завязанный тесемкой.
Забрал я хурджин и отправился обратно. Когда уезжал, заметил на стоянке, среди скопления техники, знакомый «УАЗ». Тот самый, помните, который видел в городке прессы. Ага! Неспроста это, думаю. Ну, ладно, это уже не наше дело. Немного отъехал, встал в спокойном месте, развязал хурджин, стал смотреть. Я вообще не любопытный, но тут интересно стало. Что за продукты такие особые? Ну, посмотрел, ничего там такого. Килограмма три халвы, одним куском, две килограммовые плашки шербета, орехи, все упаковано в целлофановые пакеты, да три коробки конфет. Пожал я плечами и дальше поехал.
Миновал поворот на Чечен-Аул, вскоре повернул налево, на Шалуны, и все думал – а что бы это могло быть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39