Да и они, пожалуй, тоже обрадовались его дезертирству.
Стрелка спидометра перевалила за семьдесят.
– Уходите так рано? – спросила Бобби Блюм, когда он, сделав круг по залу, задержался у стола, чтобы убедить Блюмов и Краудеров, что он и в самом деле не в своем уме.
Ее голос был сладким, а в улыбке столько сахара, что диабетик впал бы в кому, но ее глаза говорили: «Пожалуйста, о пожалуйста, только не говорите нам, что вы выходили на улицу лишь для того, чтобы покурить».
Возможно, это было как-то связано с тем, что он настойчиво спрашивал, не видел ли кто из них, как уходила Стефани.
– Я видела! – взвизгнула Онория.
И, только услышав этот пронзительный голос, Дэвид наконец понял, что вел себя как человек, у которого не все дома.
А ведь он вряд ли имел право винить Стефани в том, что она ушла, даже не попрощавшись.
Нельзя сказать, чтобы это его беспокоило. Хотя вдова Уиллингхэм приковывала взгляд и, конечно, была загадкой. Он мог бы поклясться чем угодно, что под внешней оболочкой, ледяной как Антарктида, скрывается расплавленное ядро.
Ладно, пусть другой простофиля разбирается в этом.
Он отдавал предпочтение женщинам нежным, мягким. Независимым, но не до такой же степени, когда при каждой встрече возникает ощущение, словно входишь в клетку с тигром. Суть в том, что эта красотка ничего для него не значит. Через два-три часа он, наверное, с трудом вспомнит, как она выглядит. Эти темные бездонные глаза. Эти сочные губы. Шелковые волосы и ненасытное тело, которое она прятала под костюмом цвета зрелого абрикоса. Он и цвет ее чулок тоже запомнил. Они были светло-серыми. И тонкими, как паутинка.
Чулки или колготки? И кто только придумал эти колготки? Не мужчина, это уж точно. Всякий мужчина понимает, как важно, чтобы на женщинах – красивых, неприступных на вид – были чулки, длиной до бедер, и пояс с резинками. Возможно, они и были на ней под этим строгим костюмом. Чулки как паутина, которые он стаскивал бы с ее ног. Белый кружевной пояс с резинками и крошечные белые шелковые трусики…
Пронзительный вой сирены прорезал воздух. Дэвид бросил взгляд на спидометр, смачно выругался и съехал на обочину. Зеркало заднего вида залил красный свет полицейской мигалки.
Дэвид заглушил двигатель и снова взглянул в зеркало. К нему неспешно приближался огромный полицейский. Дэвид, не говоря ни слова, протянул свое водительское удостоверение.
Полицейский внимательно посмотрел права, потом изучающе взглянул на Дэвида.
– Вы представляете хотя бы, на какой скорости ехали, дружище?
Дэвид обнял обеими руками руль и вздохнул:
– Слишком быстро.
– Вы правы.
– Да.
– И это все? Просто «да»? И никакого объяснения?
– Ничего такого, что вас бы устроило, – через пару секунд сказал Дэвид.
– А вы попробуйте, – сказал полицейский. Дэвид посмотрел на него, и тот засмеялся. – День сегодня ужасно скучный, скажу я вам.
У Дэвида заходили на скулах желваки.
– Я встретил женщину. Она мне не понравилась. Я тоже ей не понравился. Я знаю, что никогда ее больше не увижу… но никак не могу выбросить из головы.
Молчание. Потом полицейский вздохнул.
– Послушайте, – сказал он, – хотите совет? – Он отдал Дэвиду права и облокотился ручищами на край окна. – Забудьте об этой красотке, кем бы она ни была. От женщин одни только неприятности.
Дэвид посмотрел на полицейского.
– Согласен.
– Это точно. Уж я-то знаю. Я был женат семь лет.
– И мне бы следовало знать. Я семь лет как разведенный.
Мужчины посмотрели друг на друга. Полицейский выпрямился.
– Поезжай медленно, приятель. Жизнь сохранишь, и все такое…
Дэвид улыбнулся.
– Хорошо. И спасибо.
Полицейский широко улыбнулся.
– Если мужики не будут солидарны, красотки одержат победу в этой войне.
– Они, наверное, и так одержат победу, – сказал Дэвид и тронулся с места.
Война.
Правильно. Так и есть.
Мужчины против женщин. Да что там скрывать? Мужской пол против женского. Выигравших не бывает. Один пол затевает игру, другой теряет рассудок.
Дэвид подъехал к залу ожидания. Сумка с вещами висела у него через плечо.
Вот что такое вся эта сегодняшняя дребедень. Военная игра. Стефани Уиллингхэм была на маневрах.
Дело не в том, что он слишком сильно наступал, дело в том, что она находилась в засаде с того самого момента в церкви, когда они заметили друг друга. Он допустил ошибку, позволив своим инстинктам руководить собой, и – бац! – тут же попался в ловушку.
С другой стороны… Дэвид, нахмурившись, встал в хвост длинной очереди в кассу… с другой стороны, женская военная хитрость, которую она применила, не похожа на то, с чем он сталкивался раньше.
Некоторые женщины немедленно приступали к действию. Они благосклонно принимали разговоры о равенстве. «Привет», – вкрадчиво говорили они, а потом задавали несколько вопросов – женат ли, свободен ли – и, получив нужные ответы, проявляли большую или меньшую заинтересованность.
Ему нравились женщины, которые так себя вели. Он ценил их за прямоту, хотя в глубине души предпочитал, чтобы все происходило по-старинному. Приятно добиваться женщины. Если она пересаливала, изображая недоступность, преследование становилось еще интересней, а момент, когда она сдавалась, – еще слаще.
Но Стефани Уиллингхэм не подходила под эти стереотипы.
Очередь продвинулась вперед, а с ней продвинулся вперед и Дэвид.
Возможно, он действительно ей не приглянулся, не понравился внешне.
Нет. Существовало такое понятие, как скромность, но существовало еще и такое понятие, как честность. А неприкрытая правда заключалась в том, что у Дэвида не было никаких проблем с женским вниманием еще с тех пор, как в старших классах его голос становился все ниже, а рост все выше.
Может быть, ей вообще не нравятся мужчины. Может быть, у нее совсем другие интересы. Все возможно в нынешнем странном, запуганном мире.
Нет. Не-а. Стефани Уиллингхэм – стопроцентная женщина, он мог поспорить на что угодно.
Что же остается? Если она не находит его неприятным, если ее не интересуют женщины…
Дэвид нахмурился. Возможно, она все еще любит своего мужа.
– Черт, – тихо сказал он.
Пожилая женщина, стоявшая впереди него, удивленно подняв брови, оглянулась.
Дэвид покраснел.
– Простите, я… э… не предполагал, что очередь окажется такой длинной…
– Никогда не следует ничего предполагать, – сказала женщина. – Если вы ни на что не надеетесь, вас не может постичь разочарование.
Философские рассуждения в очереди за билетами в Коннектикуте? Дэвид подавил смех. С другой стороны, возможно, это неплохой совет. И он последует ему, если понадобится. Но ему не понадобится. Потому что он никогда больше не увидит Стефани Уиллингхэм. Когда Дэвид подошел к кассе, он уже улыбался.
– Миссис Уиллингхэм?
Онория Краудер вошла в дамскую комнату загородного клуба Стратхэма. Дверь за ней захлопнулась.
– Миссис Уиллингхэм? Стефани?
Онория заглянула во все кабинки. Потом наклонилась и посмотрела на ноги, видневшиеся из-под дверей. Под дверью самой последней кабинки она увидела черные блестящие лодочки.
– Он ушел, – сказала она.
Дверь распахнулась, и выглянула Стефани.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Путь свободен. Мистер Чэмберс ушел. Устроил нам допрос с пристрастием, а когда мы убедили его, что вы ушли, поступил так же.
– Я очень сожалею, что втянула вас во все это, миссис Краудер.
– Онория.
– Онория. – Стефани запнулась. – Я понимаю, что мое поведение могло показаться…
– Нелепым? Эксцентричным? Странным?
– Необычным, – сказала она. – И боюсь, что не смогу толком объяснить это.
– И не нужно, – любезно сказала Онория.
Это была ложь. Онория Краудер продала бы душу за объяснение. Она словно подглядела, как между Чэмберсом и этой женщиной проскакивают искры.
– Нельзя сказать, чтобы я испугалась его, вы понимаете… – Стефани откашлялась. – Я бы не хотела… э… чтобы кто-нибудь подумал, что он как-то угрожал мне или что-то в этом роде.
– Да нет, нет, я совсем не…
– Просто дело в том, что он… что я почувствовала, что будет лучше, если… если…
Если что, Стефани? Почему ты себя ведешь как идиотка? Что же ты спряталась в дамской комнате, как если бы вдруг посреди бала заметила, что у тебя видна комбинация?
Стефани схватилась за ручку двери.
– Еще раз спасибо.
Дверь захлопнулась. Все. Онория Краудер вздохнула, вымыла руки и направилась обратно, к столу номер семь.
– Потрясающе, – сказала Бобби Блюм, когда Онория поведала ей за кофе (без кофеина!) со свадебным тортом последние подробности. – Разве он не убийственно красив?
«Убийственно красив», – мысленно фыркнула Онория. Так принято говорить только в Нью-Йорке. Чересчур напыщенно.
Но, Боже мой, это ведь правда.
Эта фигура. Эти глаза. Эти волосы. Это лицо… Присущая Онории, как истинной уроженке Новой Англии, сдержанность изменила ей, и она вздохнула.
– На самом деле убийственно красив, – пробормотала она.
Дэвид Чэмберс, безусловно, был таким.
Удивительно, что Стефани Уиллингхэм, кажется, не заметила этого.
Стефани села во взятый напрокат «форд», захлопнула дверцу и включила двигатель.
Она чувствовала себя ужасно потому, что уезжала, даже не попрощавшись и не поблагодарив Энни. Но как объяснить, почему она уезжает так рано?
Я уезжаю, потому что тут присутствует мужчина, который проявляет ко мне интерес.
О, да. Это бы порадовало Энни, если принять во внимание, что она именно на это и рассчитывала.
Подъезжая к наклонному въезду на автомагистраль, Стефани нахмурилась. Она замедлила ход, посмотрела направо, налево и осторожно нажала на газ.
Если бы только Энни знала, что Дэвид Чэмберс смотрел на нее так, словно хотел…
Он даже сказал ей об этом! Сказал, что хочет заняться с ней любовью. И что она и сама этого тоже хочет.
У Стефани оборвалось сердце.
Как он посмел?
Она совсем не желала подобного поворота событий. Никогда. Ни с этим… этим самоуверенным, самодовольным ковбоем, ни с любым другим мужчиной. С тех пор, как Эйвери… с тех пор, как ее муж…
Не это ли поворот на аэропорт? Неужели она его проскочила? Там был какой-то указатель, но она ехала слишком быстро, чтобы успеть прочесть.
Стефани нахмурилась и взглянула на спидометр. Шестьдесят. Она ехала на скорости шестьдесят? Лимит скорости в этом штате пятьдесят пять. Она спросила, когда брала напрокат машину. Она никогда не превышала скорости. Никогда. Ни дома, в своем штате Джорджия, ни где-то в отпуске.
Нельзя сказать, чтобы она часто проводила где-то отпуск. На самом деле она ездила всего один раз, на Кейп-Код. Она не особенно хотела ехать. Это была идея ее адвоката.
Конечно, она не собиралась надолго расставаться с Полом. Дело не в том, что ее брат возражал. Он, кажется, вообще не замечал ни ее присутствия, ни ее отсутствия, но разве это имело значение? Она всегда будет рядом с ним.
Едва она подумала о Поле, как весь этот идиотизм с Дэвидом Чэмберсом вылетел у нее из головы. У нее есть куда более серьезные причины для беспокойства.
Вот! Прямо перед ней указатель на аэропорт, а за ним и съезд.
Дома ее будут ждать Клэр и кутерьма, но какой смысл сейчас думать об этом?
Все утрясется. Должно утрястись.
Дэвид улыбнулся кассирше.
– Отлично, – сказал он и вынул из бумажника платиновую кредитную карточку.
– Хотите у окна, сэр, или с краю?
– С краю, конечно. Даже в первом классе мне не хватает места для ног.
Кассирша улыбнулась и захлопала ресницами.
– Пожалуйста, мистер Чэмберс. Удачного полета.
В дальнем конце аэропорта Стефани, улыбнувшись, направилась прямо к билетной кассе. Через секунду улыбка исчезла.
– Я очень сожалею, миссис Уиллингхэм, – сказала кассирша. – Хотя… – пальцы женщины запорхали над клавишами компьютера, – сейчас кое-что проверю. – Она подняла голову и лучезарно улыбнулась. – Есть одно место на рейс до Вашингтона, где я пересажу вас на первый же рейс до Атланты. Место у окна…
– Прекрасно.
– Первый класс.
Стефани заколебалась, подумав о цене. Но тут же решила, что Эйвери посмеялся бы над ней.
– Беру.
Посадка на этот рейс проходила на противоположном конце терминала. Не так-то легко добежать туда на высоких каблуках.
К тому моменту, когда она добежала до выхода, служащий уже начал закрывать двери.
– Подождите! – крикнула Стефани.
Служащий обернулся, увидел ее и распахнул двери.
Стефани помчалась вниз по рампе. Стюардесса встретила ее с улыбкой.
– Вы едва не опоздали, – сказала она, когда Стефани вошла в салон самолета. – Место 3-А. Это прямо здесь, миссис Уиллингхэм. Почему бы вам не дать мне ваш багаж?
Стефани благодарно улыбнулась и рухнула в кресло. Переведя дух, она скинула туфли и вытянула ноги. Хорошо все-таки летать первым классом. Мягкое широкое сиденье. Есть где уместить ноги. Она повернулась к окну и закрыла глаза. Ммм. Как раз то, что нужно. Мир. Покой. Возможность выкинуть из головы этого заносчивого, властного, отвратительного самца Дэвида Чэмберса…
Кто-то сел в кресло рядом. Звякнул замок ремня безопасности, затем она услышала судорожный вздох.
– Не могу поверить, – тихо произнес хриплый мужской голос. – Покинул свое кресло всего на пару минут – и что я вижу? Боже всемогущий, не может быть, чтобы мир был настолько тесен. Не может быть, чтобы мне так не повезло дважды за один день.
Стефани вскинулась. Не может быть… Но так было. Дэвид сидел с краю, у прохода, и смотрел на нее с таким же изумлением, которое – она это знала – написано и на ее лице.
Возглас отчаяния вырвался из ее груди, и она нащупала замок ремня безопасности.
– Остановите самолет! – закричала она, но было уже поздно.
Элегантный лайнер взмыл в предвечернее небо и взял курс на Вашингтон, округ Колумбия.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Какая-то проблема, мадам?
Дэвид с трудом оторвал взгляд от вспыхнувшего лица Стефани. Стюардесса возвышалась над ними, вопросительно подняв брови и озабоченно улыбаясь.
«Да, – подумал он, – вы правы, черт побери, есть проблема».
– Мадам?
– Нет, – сказал Дэвид, не дожидаясь, когда Стефани ответит. – Никаких проблем. – Он тоже улыбнулся, хотя это далось ему нелегко. – Мы в порядке.
– Мы? Мы? – Стефани яростно теребила ремень. – Нет никаких «мы». Есть только я и этот… этот… – Она волком глянула на стюардессу. – Я хочу выйти отсюда!
– Мадам, если вы немного успокоитесь…
– Остановите самолет. Пусть летит назад в…
Она охнула, потому что рука Дэвида крепко сжала ее запястье.
– Вы должны простить мою… э… жену за этот взрыв.
– Вашу жену?! Я не…
– Она прошла все психологические курсы: «Бесстрашные летчики», «Полет без страха»… все, какие только были. – Его тон был олицетворением сочувствия и терпения. – Ни один из них не дал результата. Она все равно безумно боится летать.
– Это ложь! Все ложь, от начала до конца. Я не боюсь летать, а вы не мой…
– Дорогая… – Дэвид повернулся с мрачной предостерегающей улыбкой к Стефани. – Если ты не успокоишься, эта очаровательная молодая леди вынуждена будет сообщить пилоту, что на борту находится невменяемая пассажирка, и им придется вызвать санитарную машину, как в прошлый раз. Ведь правда, мисс?
– Еще одна ложь! Я не…
Дыхание со свистом вылетело из груди Стефани, когда пальцы Дэвида сдавили ее запястье.
– Ты же не хочешь, чтобы такое повторилось, не правда ли, дорогая?
– Я не невменяемая! – Стефани сердито посмотрела на стюардессу. – Я что, выгляжу невменяемой? Да?
– Нет, – сказала девушка, и сразу стало ясно, что она думает совершенно обратное. – Но, возможно, будет лучше, если я пройду в кабину и поговорю с командиром корабля.
– Я убежден, что в этом нет необходимости, мисс. – Дэвид снова взглянул на Стефани. – Дорогая, – сказал он сквозь зубы, – я уверен, если ты успокоишься, тебе станет лучше. Ты же не хочешь, чтобы они развернули самолет и посадили нас снова в Хартфорде, правда?
Стефани свирепо посмотрела на него. Он прав. Она выдернула руку, резко отвернулась и уставилась в окно.
– Умница моя.
Стефани повернулась к нему.
– Я, разумеется, не ваша…
Она встретилась взглядом со стюардессой. Единственный раз Стефани видела, чтобы так смотрели на какого-то человека. Это было в День независимости, когда Джонни Баллард допился до чертиков, сбросил с себя всю одежду посреди городской площади и объявил окружившей его толпе, что он – ракета и сейчас стартует. О черт!
– Она сейчас успокоится, – сказал Дэвид.
– Вы уверены, сэр? Если возникнут какие-нибудь проблемы…
– Их не будет, правда, милая?
– Нет, – холодно подтвердила Стефани.
Стюардесса улыбнулась еще одной тысячеваттной улыбкой.
– Благодарю вас, мадам. А теперь, не будете ли вы добры пристегнуть ваш ремень? Боюсь, что впереди нас ждет штормовая погода.
– А вы попросите пристегнуть ремни всех пассажиров или только того человека, который сидит рядом со мной? – сладко спросила Стефани.
– Я уверен, что эта молодая леди не хочет быть втянутой в нашу размолвку, дорогая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15