Я — человек Карибских островов, а не этого ледникового периода.— А кто, кроме тебя, мог взять ключ?— Да кто угодно. Он же у портье висит. Но самое интересное, что его никто не брал. Во всяком случае, в обозримом прошлом. Я — первый.— Сильно сказано.— А то! Сегодня на дежурстве Серый, вчера был Иван, их же только двое, ты знаешь… И оба сказали мне, что ключом от «Каменного мешка» никто не интересовался.— Ты и их успел достать?— Ну. Знаешь, что я думаю? Эта сумасшедшая баба… Подружка Кирилла. Наверное, она действительно кого-то видела вместе с ним на трассе.— И ты в это веришь? — Иона улыбнулся. — Ты же сам говорил, что она полуслепая.— Говорил, ну и что. А если там и вправду был еще один человек…— Не могло быть там никакого человека. Ведь никто не пропал, кроме этого Кирилла. А если они стояли рядом и разговаривали за минуту до схода лавины, то сейчас мы бы искали не одного, а двоих… Их бы накрыло сразу. Из лавины никто не выбирается, особенно дилетанты, которые в горах без году неделя.— Которые в горах без году неделя, может быть… А что, если — не без году?Иона улыбнулся и провел ладонью по волосам: с их концов стекали капли воды. Он вытер руку о куртку и почесал переносицу.— Не без году? Похожие на тебя или меня, ты это имеешь в виду?Вася испуганно посмотрел на него: какая-то догадка мелькнула в его суженных зрачках. Мелькнула и тут же исчезла, трусливо поджав хвост.— Да нет же. — Он сморщился. — При чем здесь это?— Ни при чем, согласен. Тем более что этот парень еще не найден. Вот что, Василий: сейчас мы закроем эту замшелую лавочку.— А палка?— Вместе с палкой. Пусть она лежит там, где лежала.— Ты хочешь вот так все оставить?— Именно. Тем более что все твои предположения насчет крови… Об этом может судить только специалист после тщательно проведенной экспертизы. — Значит, нужно вызвать специалиста.— Кстати, что говорила эта грымза о якобы спутнике Кирилла? Ни шлема, ни шапки на нем не было, так?— Примерно.— Я тоже ненавижу все эти архитектурные излишества в области темени. Подхожу под все описания.Иона взял в руки лыжную палку и задумчиво поднес к глазам. Нож на ее конце угрожающе сверкнул. Вася инстинктивно сделал шаг назад.— Этот Кирилл был видным парнем. Под два метра, да?— Примерно, — прошелестел Вася пергаментными губами: тусклая сталь ножа гипнотизировала его.— А у тебя какой рост?— Что?— Рост, Василий Андреевич, рост!— Метр семьдесят шесть. А что?— У меня — метр семьдесят восемь, так что мы с тобой практически одного роста. Кирилл — другое дело. Чтобы завалить такого бугая наверняка, нужно бить либо в область сердца, либо под лопатку, я так думаю. А ты?Разговор все меньше и меньше нравился Васе, он даже отступил на шаг.— Никак я не думаю.— А надо бы подумать. И еще прикинуть, что два метра роста — это солидный капитал, который не часто встречается. Так что обычный человечишко типа нас с тобой всегда нанесет удар снизу вверх, оттого и потеки крови так высоко.Она стекла по палке, как по желобу… Есть возражения?Вася сделал еще один шаг назад, споткнулся о груду лыжных палок и, не удержав равновесия, рухнул на них. Иона мягко приблизился к нему и поднес нож к Васиной груди.— Ты что, командир? — просипел Вася сдавленным голосом.— А вот теперь кровь пойдет в обратном направлении, сверху вниз, и никаких следов. Нужно будет только воткнуть палку в снег. Проехаться по трассе. Одного раза будет достаточно…— Ты шутишь, что ли?Нависшая пауза показалась Васе вечной. И только спустя несколько секунд Иона отвел нож от его груди и рассмеялся.— Конечно, шучу. Что, испугался, брат Василий?Вася перевел дыхание и недоверчиво хихикнул.— А ты бы не испугался?— Ну так как, берешь меня в соавторы?— Еще подумаю…— Что, так и будешь сидеть? Давай руку.Иона помог ему подняться и поставил палку туда, откуда она была извлечена пятнадцать минут назад.— Показательные порки устраиваешь, командир? Избиение младенцев шпицрутенами? — Вася уже пришел в себя, и к нему вернулась его обычная, чуть истерическая веселость.— Это я к тому, комиссар, что не нужно прыгать выше головы и играть в частного детектива. Для этого всегда найдутся профессионалы, лучше нас с тобой. Тот же Звягинцев, ему по должности положено…— Так что ты предлагаешь?— Оставить так, как было. Мало ли, что это за палка… Может, нас вообще на смех поднимут. Звягинцеву, конечно, шепнуть стоит…— Когда еще он оклемается!..— Когда-нибудь оклемается. А сейчас лучше Навесить замок на это дело и благополучно обо всем забыть. И никому об этом не трепаться. Мало ли на кого нарвешься. Это я такой добрый.— Это потому, что не ты этим ножичком воспользовался в свое время…— Это станет ясно на последних страницах твоего романа, — улыбнулся Иона. — Уже начал писать, признавайся?— А как же, командир, — еще, шире улыбнулся Вася. — Утром в газете — вечером в куплете. * * * Бар назывался «Ричард Бах».Для первого выхода в свет можно было ограничиться и рестораном с разрекламированным Ионой струнным квартетом, но Инка остановилась на демократическом варианте. Кроме того, в «Ричарде Бахе» был боулинг, единственный вид спорта, который признавал ее муж, Игорь Анатольевич Шмаринов. В большой теннис Игорь Анатольевич не играл из принципа, так что, если этого требовали интересы дела, на корт вместе с его потенциальными компаньонами и нужными людьми выходил Марк.«Ричард Бах» был забит людьми под завязку. В отличие от чопорного ресторана с его коллекционными винами, здесь предпочитали плебейское пиво, текилу и соленые орешки, Инка уже успела отшить стаю загоревших самцов, когда на горизонте появились Марк и Ольга. Инка помахала им рукой.— Опаздываете, господа, — мягко попеняла она, когда супруги заняли места за столиком. — Оставляете без присмотра хорошенькую женщину. Я, между прочим, уже могла дважды выйти замуж и по крайней мере четыре раза стать жертвой изнасилования.— Для жертвы ты выглядишь совсем неплохо. — Марк внимательно посмотрел на Инку.Она действительно была хороша: короткий облегающий свитер (от Армани), узкие джинсы (от Хьюго Босс), скромный макияж (от Ив Роше), колье с крошечными изумрудами (от Тиффани).Колье подарил Инке Игорь Анатольевич в первую годовщину свадьбы, и она почти никогда не снимала его. Такие ошейники держат женщину в узде вернее всего, цинично утверждала Инка.— Что будете пить, девочки? — галантно спросил Марк.— Мне текилу, — тотчас же выскочила Инка. — А твоя целомудренная жена, я думаю, обойдется безалкогольным пивом.— Не слушай ее, Марк. Сто грамм коньяку мне не помешает.Марк отправился к стойке за напитками. Инка и Ольга остались вдвоем.— Тебе привет от отца, — сказала Инка. — Я ему уже позвонила. Отчиталась о проделанной нами работе.Ольга почувствовала легкие угрызения совести: за последние несколько часов она даже не вспоминала об отце, а ведь он просил держать его в курсе всех передвижений.— Он не собирается приехать? — смущенно спросила Ольга.— Может быть, через неделю. Покатаемся на лыжах и вернемся в Москву все вместе. Как тебе такая перспектива?— Великолепно! Вся семья в сборе. Идиллические картинки.— Правда, твой любимый муженек делает их похожими на карикатуры…— Инка! Я прошу тебя…— Хорошо. Делает их похожими на дружеские шаржи. Так тебя устроит?— Более или менее.Вернулся Марк с подносом, уставленным стаканами, бокалами, кружками и блюдцами с легким приложением: фисташки, лимон, соленые сухарики.— Ну, девочки, выпьем за активный отдых! По-моему, все начинается вполне удачно.Марк отхлебнул пива и тотчас же поднял руку:— в дверях бара появился Иона.Глаза Ионы сразу же выдернули из табачного дыма столик с родственниками. Спустя минуту он уже сидел рядом с Ольгой.— Ну, как устроились? — спросил он ничего не выражающим голосом.— Отлично, — ответил Марк за всех троих, — Завтра покажу вам трассу.— А как поиски пропавшего в лавине великомученика? — Инка разглядывала Иону самым бесцеремонным образом.— Ищем, — лаконично ответил Иона. — Ищем, но пока никаких результатов нет.Инка осмотрела веселящийся зал:— Вот оно, дыхание жизни. Кого-то похоронила лавина, но большинству на это наплевать. И в этом есть самая настоящая сермяжная правда.— Не наплевать, девушка, не наплевать! — раздался чей-то тихий голос.Все синхронно повернули голову к соседнему столику, за которым в тоскливом одиночестве сидела женщина лет сорока. Все пространство перед ней было уставлено маленькими бутылочками виски и пустыми пивными кружками. Было похоже, что женщина хочет капитально надраться. Инка взглянула на говорившую с жалостью: невозможно было определить — красива она или нет. Половину лица удачно скрывали тяжелые очки в роговой оправе. Линии глаз за толстыми линзами чудовищно преломлялись, они отталкивали и притягивали одновременно.— Иона!.. — жалобно произнесла женщина, впившись линзами в равнодушное лицо горноспасателя.— Пока не могу сказать ничего утешительного, Наташа.Извините. — Иона потянулся за фисташками и с треском разломил одну из них.Впрочем, женщина ухе не слушала его, ей неважен был ответ: она знала, каким он будет. Она встала из-за стола и направилась к стойке. У нее оказалась идеальная фигура. Настолько идеальная, что даже Марк с Ионой бросили в ее сторону машинально-заинтересованный взгляд.— Безутешная вдова покойного? — ревниво спросила Инка, она не терпела ничьего превосходства.— Подруга. — Иона отвел взгляд от женщины и повернулся в сторону Ольги. На Инку он даже не посмотрел.— Не переживай, душа моя, по приезде куплю тебе зеркальце, которое всегда будет высвистывать тебе, что именно ты на свете всех милее, всех румяней и белее, — промурлыкал Марк Инке. — Может быть, хоть тогда ты успокоишься.— Спасибо, зеркальце у меня уже есть.Ди-джей, сидевший на возвышении в глубине зала, завел какую-то старую виниловую пластинку. Ольга сразу же узнала музыку, выплеснувшуюся из динамиков: ну, конечно же, тема из «Мужчины и женщины» с приглушенно-страстным французским речитативом.Казалось, Инесса только этого и ждала.— Можно вас пригласить, Иона? — спросила она томным голосом. — Это моя любимая вещь.— Я не танцую, — железобетонный Иона спутал Инке все карты: непростительная глупость с его стороны.За столиком повисло молчание. Но спустя несколько секунд Инка взяла себя в руки.— Объясни своему братцу, что не принято отказывать красивым женщинам. Они этого не прощают. И тогда тебя находят в собственной кровати с перерезанным горлом, — сказала она Марку.— Берегись, Иона, — засмеялся Марк. — От этой дамочки всего можно ожидать.— Я учту. — Иона откинулся на стуле и втянул в себя пивную пену.— А что прикажете делать соблазненной и покинутой. Иона?— Не знаю.Твердолобость шурина (или деверя, господи, как нелепо может именоваться брат человека, которого ты любишь!) не понравилась даже Ольге, которая наблюдала за происходящим с известной долей снисходительности. Она бросила укоризненный взгляд на Марка — приведи в чувство своего хамоватого аборигена! — а потом на самого Иону — не очень-то вежливо с вашей стороны так разговаривать с женщиной.Марк тотчас же попытался исправить положение: он поднялся и склонился в церемонном поклоне над обиженной Инкой.— Вы позволите?— Ты, конечно, не предел моих мечтаний. Я бы предпочла кого-нибудь другого…— Учти, я здесь не только как скромный отдыхающий, но и как представитель фирмы твоего мужа.— И что?— Должен присматривать.— Это его распоряжение?— Нет, но…— Все понятно. — Инка обезоруживающе улыбнулась. — «Вечная бдительность — залог свободы». Картина Рокуэлла Кента.— Мне больше нравятся импрессионисты.— Ладно, — смилостивилась Инка. — Не могу сказать, чтобы я была в восторге. Но на безрыбье…— Я предпочел бы высказывание «За неимением гербовой, пишут на простой», если не возражаешь. Как подчиненный твоего высокопоставленного мужа.— Учти, я буду целенаправленно наступать тебе на ноги, — улыбнулась Инка.— Я тоже.Марк и Инка удалились к пятачку эстрады, и Ольга вдруг поймала себя на мысли, что они совсем неплохо смотрятся вместе: брюнетка и блондин, белое и черное, короткие стрижки… Уж слишком демонстративно они не ладят, а Инка действительно наступает Марку на носки, стерва… Вполне изящно и в такт музыке, как раз на синкопах.Интересно, о чем они разговаривают? А они о чем-то говорили, Ольга это видела. При этом лицо у Инки было такое, как будто она раздавила гадину. Лучшего террариума для Ольгиной ревности и придумать невозможно…— Вы не слушаете меня? — приглушенный голос Ионы только сейчас донесся до Ольги.— Почему же? — Она ограничилась тем, что вежливо пожала плечами.— Вам понравился ваш коттедж?— Он просто великолепен.— Вы никогда не были в горах?— Никогда.Это была не правда. Конечно же, она знает, что такое горы: ее воспоминания о Тбилиси венчались Мтацминдой, ей нравилось это тбилисское название: Мтацминда, Мтацминда, оно было похоже на считалочку… Но все равно это было не правдой. Как и все, что касалось Мананы, включая ее душевную болезнь.— Хотите, я покажу вам горы?«Почему он так странно смотрит на меня?» — подумала Ольга. Антрацитовые глаза Ионы прожигали ее насквозь, впрочем, антрацит и должен гореть… Ровным, чистым пламенем.— Конечно. Мы будем рады. Завтра с утра.— Я не имею в виду Марка, — об Инессе Иона даже не заикнулся. — Я имею в виду вас. Только вас.— Я не знаю… — Господи, зачем она сказала это? Нужно было ограничиться милым и твердым «нет», обратить все в шутку. Тогда в самом финале можно было снисходительно коснуться его плеча: на правах родственницы. Выражение «Я не знаю» больше всего похоже на поощрение ухаживаний, на начало сентиментального платонического романа с далеко идущими последствиями. Только этого не хватало!..Ольга заслонилась рюмкой с коньяком. Отпила глоток и с тоской подумала: почему же не приходят к логическому финалу эти бесконечные «Мужчина и женщина»?..Выпитый коньяк придал ей уверенности.— Вы давно не виделись с братом? — светски спросила она.— Семнадцать лет. С тех пор, как он уехал из Кизыл-Арвата. Бросил мать, которая уже с постели не вставала… Мы ее похоронили через полгода. Тогда ему было восемнадцать, а мне одиннадцать. Я его ненавидел.Ольга вздрогнула, а потом вспомнила: ну, конечно же, склока из-за имени Иона, Марк рассказывал.— Марк рассказывал мне… Ему нравилось ваше имя.— Имя! — Иона хмыкнул. — Он хотел отнять его у меня.Он всегда отнимает то, что ему нравится. И если не дать отпор… Он может подмять под себя все и всех.Это было так чудовищно несправедливо, что Ольга даже не нашлась, что ответить. Ее Марк совсем не такой: он нежен до самопожертвования, он предан делу, она видела его в разных жизненных ситуациях, и в каждой он был выше всяких похвал.— Вы предвзято к нему относитесь, — сухо сказала она Ионе и даже отодвинулась от него.— Простите. Я говорю правду.— Вы просто завидуете ему. — Она слегка захмелела, а это всегда придавало ей смелости. — Просто завидуете, вот и все.— Завидую? — Удивление Ионы было искренним. — Чему?— Ну, хотя бы тому, чего он добился к тридцати пяти годам…— Чего же экстраординарного он добился?— Он… Он входит в совет директоров крупного концерна, он сам этого добился, он сам построил свою карьеру. А пробиться в Москве — это значит чего-то стоить по-настоящему. Он настоящий. Иона…— Вы настоящая.Он накрыл ее руку своей ладонью; ладонь была жесткой и прохладной, и это меньше всего походило на легкомысленный курортный флирт.— Что вы делаете? — глупо спросила она. — Зачем?Иона улыбнулся ей, но руку все-таки отнял.— Не знаю, — медленно сказал он.— Это нечестно, — Ольга даже сморщилась: костяшки пальцев еще горели от прикосновения горноспасателя.— Почему?— Марк — ваш брат. Вы ставите меня в неловкое положение.— Разве? Я не хотел ничего дурного. Марк — мой брат, правда. А вы — жена брата, только и всего. Это называется родственными связями. Мы ведь родственники, правда?Теперь Ольга почувствовала себя совсем уж глупо: чего только в голову не придет скучающей молодой женщине, очень верной жене очень верного мужа. Этот чертов Иона послан ей в искушение: слишком уж святочными были их отношения с Марком, никакой горчинки…Случайное — или намеренное? — прикосновение руки Ионы не было ей неприятно, приходится признать. Но в самой его глубине таилась некая опасность, Ольга подсознательно чувствовала это. Нет, она никогда не вступит на эту стезю, утыканную свеженькими указателями: «ИЗМЕНА», «ПОРОК», «ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ». Инка бы в этом случае рассмеялась и сказала: «Иона, скажите правду, вы бы могли трахнуть жену собственного брата? Просто чтобы отомстить за детские обиды…» Но Инкин опыт не годился Ольге, она всегда была слишком правильной, ей в голову не приходило заглянуть в глубины своей собственной души.— Чем вы занимаетесь, Ольга? — как ни в чем не бывало спросил Иона.
1 2 3 4 5 6 7