По-летнему тепло, можно и купаться в Светлояре, и яблоки собирать. Повсюду золото листьев. Что говорить – «прощальная краса».
Марк передернулся. Не любил он осень. На Колеснице в эту пору рабы убирали на полях ле карро, и почему-то всегда было страшно холодно.
– Пожалуйте в дом, господа! – обратился к гостям князь Андрей. – Вам приготовлены комнаты во флигеле. – Хозяин первым направился к дверям.
Комнатки в доме были небольшие, но уютные. Спальня, туалетная комната, ванная. Из спальни стеклянные двери открывались в верхний парк. Обстановка выглядела почти аскетической. Ничего похожего на роскошь усадьбы Сергея не наблюдалось. Мебель, обитая белым в красную полоску шелком, массивные лакированные комоды из красной китежанской березы, тюлевые занавески на окнах, акварели в рамках на стенах. Все мило, просто, по-деревенски.
Друз проверил комнаты на наличие жучков, но ничего не нашел. Что и не удивительно. На Китеже для прослушивания используют не электронику, а местный грибок, способный передавать акустические сигналы. Практически каждый квадратный сантиметр помещения работает в этом случае как отличный микрофон. У этих микозных шпионов только один минус: любые строительные материалы они разрушают с поразительной скоростью. Так что если покои на Китеже отдают запахом свежего дерева и сверкают яркими красками, знай: твоими разговорами кто-то очень интересуется.
Комнаты во флигеле не отделывали уже несколько лет… Милые трещинки на светлой охре добродушно подмигивали жильцам: не бойтесь, здесь безопасно. На всякий случай Друз установил на дверях и окнах датчики движения. Откроет кто-нибудь незваный дверь, и датчик разразится пронзительным визгом: опыт Психеи не прошел для центуриона даром.
– Ну вот, теперь мы можем поговорить без помех! – воскликнул Друз, закончив несложную свою работу. – Что скажешь, Марк? – Он явно ожидал похвалы.
– Скажу, что ты болтун! Только твоего дядюшки нам здесь не хватало! Мы же договорились: никому ни слова, пока не найдем твоего отца!
– Но это же его родной брат! – с обезоруживающей непосредственностью возразил центурион. – Как я мог что-то скрыть от дяди?! Мы столько лет считали отца погибшим, и вдруг оказалось, что он жив!
– Что ты так шумишь, Марк? – вмешалась в разговор Лери. – По мне, просто отлично, что дядюшка Друза на Китеже послом. Он устроит нам поездку в Блистбург и аудиенцию у Великого князя. Говорят, такой роскоши, как в великокняжеских палатах, нет даже во дворце императора Неронии.
– Он будет следить за тем, что мы делаем. – Довод получился не слишком убедительный. Но Корвин и сам не знал, чем ему так не нравится прибытие на Китеж нового посла. Не нравится – и все. Знакомый голос нашептывал: «Плохо»… А почему «плохо» – не объяснял. Марк все сильнее испытывал смутную тревогу.
– Не преувеличивай его влияние, – пожал плечами Друз.
– Ты нарушил договоренность, центурион! – вмешался в разговор Флакк. – Впредь… – последовала многозначительная пауза, и Друз невольно опустил голову. – Впредь никогда этого не делай!
Друзья еще не успели закончить разговор, как появился слуга – высокий, подтянутый, с зализанными на висках волосами старик во фраке и шелковых панталонах до колен. Белые чулки обтягивали худые икры. Едва он распахнул дверь, как включилась сирена. Друз кинулся ее отключать. При этом слуга и глазом не моргнул, стоял на вытяжку, ожидая, когда вой смолкнет.
«Затея с сиреной идиотская», – подумал Корвин, краснея.
– Дорогих гостей приглашают в малую столовую, – сообщил старик с поклоном.
Корвин ожидал увидеть князя Сергея за обедом вместе с отцом и сестрой. Но нет. Андрей Константинович, Ксения, даже Стас – все господа присутствовали. Сергея не было.
– Мой сын ест в детской, – объяснил хозяин, не дожидаясь вопроса. – Ему рано садиться за общий стол.
Общий стол, длинный, накрытый хрустящей крахмальной скатертью овал, занимал почти всю площадь скромной столовой. Ножки стульев касались стен, когда гость поднимался из-за стола. Андроидов в качестве прислуги не держали: блюда подавали две краснощекие девицы в вышитых кофтах и сарафанах. По дому они расхаживали босиком, то есть совершенно бесшумно. Служанки, не скрываясь, прислушивались к господскому разговору; прыскали, заслышав удачную шутку, да и сами порой отпускали меткие замечания. Хозяин подобное поведение одобрял и красоткам подмигивал. Впрочем, такое обращение ничуть не снижало дистанцию, что лежала между аристократами и прислугой.
– Я уже два года не выезжаю никуда из усадьбы, – признался Андрей Константинович. – Затворник. Отшельник. «В забытой сей глуши».
– Похоже на изгнание, – заметил Марк.
– Добровольное. Я был горячим сторонником союза с Лацием. Но «латынь из моды вышла ныне». Настаивать на прежнем смысла нет – можно лишь испортить то малое, чего удалось достичь и сберечь. А менять свои взгляды или хулить то, что прежде любил, – не в моих правилах. Так что лучше отойти в сторону и ждать. Предаться вольной праздности.
– Чего ждать? – не понял Друз. – Изменения орбиты? Или планетарного потепления?
– Насколько я знаю, – Корвин осторожно пытался нащупать приемлемую нить разговора, – аристократы Китежа предполагали заключить союз с нобилями Лация.
– Отдельные аристократы. И отдельные патриции. «Иных уж нет, а те далече»… Сторонников можно пересчитать по пальцам, – в голосе Андрея Константиновича отчетливо послышалась горечь.
Он пожертвовал собственным положением, карьерой сына и его жизнью – почти – ради осуществления плана, который с самого начала был обречен на неудачу.
– Я слышал, у вас на Лации все патриции наделены генетической памятью? – спросил Стас. – То есть помнят, что делали их папа с мамой и даже дедушка с бабушкой?
– Это правда, – подтвердил Корвин. – К примеру, мой отец бывал у вас в усадьбе двадцать лет назад. К слову, тут мало что изме…
– И что… все-все помните? Без исключения? – перебил Стас, глаза его восторженно заблестели.
– Разумеется.
Стас хихикнул, попытался удержаться, но расхохотался еще громче.
– Получается, вы, Марк, должны помнить, как ваша сестра появилась на свет, так, что ли? – выдавил он с трудом сквозь смех.
– Дорогой мой, ты ведешь себя неприлично! – строго заметил Андрей Константинович.
– Всего лишь хочу узнать правду… разве это неприлично, дядя?
«Если парень сейчас прицепится к Друзу, они подерутся за столом», – подумал Корвин. Ему и самому хотелось надеть фарфоровую супницу на голову Стасу. Но патриций должен уметь сдерживать свои желания.
– Андрей Константинович, – сказал он намеренно громко, чтобы заставить Стаса умолкнуть, – я бы хотел после обеда поговорить с вами об одном старом деле моего отца, оно так и осталось нераскрытым.
– Я в вашем распоряжении, мой юный друг.
Стас вновь захихикал и замотал в восторге головой.
Князь Андрей сделал вид, что не слышит нелепого смеха.
«Любой нормальный человек выставил бы Стаса за дверь через пять минут… А старик к нему снисходителен, – отметил про себя Марк. – Как к сыну… Вот именно, как к сыну. Стас ведь похож на князя Сергея. Если судить по голограммам и портретам. Только выглядит моложе. Но это можно списать на курс регенерации после ранения. Положим, выстрелы из парализатора не прошли бесследно и под маской дурачка прячется князь Сергей? Тогда понятна нежность старого князя. Хотя нет, нестыковка… Зачем выдавать одного князя за другого? Ложная гордость? Надежда, что состояние Сергея-Стаса изменится и он сможет, отбросив маску Иванушки-дурачка, вновь стать Иваном-царевичем? Игра масок… Карнавал…»
«Нет, нет, – запротестовал голос предков, – здесь идет другая игра… Опасная игра. Будь начеку. И скажи Друзу, чтобы не увечил этого парня».
Ну, наконец-то! Хоть один дельный совет удосужился дать. А то я заждался твоей подсказки!
После обеда князь Андрей привел Корвина к себе в кабинет. Квадратная комната, шкафы с книгами вдоль стен, тяжелые бархатные портьеры – за двадцать лет здесь мало что изменилось. Даже кресло для гостей было тем же самым – поменялась только обивка. Корвин уселся, с удовольствием погладил подлокотники, положил ногу на ногу… И тут обнаружил, что смотрит на расположившегося за столом князя Андрея под другим углом, нежели отец: префект Корвин был куда выше ростом.
«Так и останешься недомерком», – вспомнил юноша обидную фразу Стаса. Нахмурился.
– Как я успел заметить, поведение Стаса вас раздражает, – предварил хозяин усадьбы первую фразу гостя. – Мне и самому не хватает порой терпения. Но прошу вас… быть снисходительными. Бедный мальчик этого заслуживает…
– Я понимаю… – Корвин сделал значительную паузу.
– Ну и отлично… Отлично. Честно говоря, у меня возникла слабая надежда, что вы подружитесь с моим Стасом.
Корвин отметил местоимение «моим». Неужели отгадка до неприличия проста?
– На Китеже он почти все время проводит в одиночестве или со стариками. А ему необходима компания сверстников. Племянник готов завести дружбу с каждым. Если бы вы и ваши друзья его приняли!.. Я даже подумал: может быть, вам взять его с собой на Лаций? Перемена мест пойдет ему на пользу.
– Сомневаюсь. У него слишком несчастный нрав.
– Нет, подождите, не отказывайтесь сразу, у вас будет время его оценить. Ведь вы, несмотря на юную внешность, – мудрец, проникающий в самые глубины человеческой души. Вы способны помочь. Я вам очень признателен, Марк Валерий, что вы раскрыли это дело на Психее. Я и не надеялся, что мы когда-нибудь узнаем правду.
– Признательны? За что? Нерония в ярости, не верит ни Китежу, ни Лацию… И я бы на их месте не поверил. Дело Николы приобрело огласку. Вы получили одни неприятности, когда правда выплыла наружу.
– Вы правы, Марк, и одновременно не правы. Да, затея с анималами стала достоянием галанета. Но это не мои планы, поверьте. Я всегда был сторонником союза Китежа и Лация. Определенные люди… – старый князь сделал ударение на этих двух словах, – воспользовались моей привязанностью, воспользовались молодостью Сергея и его амбициозностью и задумали авантюру с захватом живых кораблей неронейцев. Теперь те же люди… подчеркиваю – те же – доказывают, что во всем виноваты Лаций и покойная княгиня Эмилия. Чтобы загладить свой провал, интриганы клянутся в любви к Неронии. Но я – по-прежнему сторонник союза аристократии Китежа и Лация! – Голос старика зазвенел от гнева. Теперь только стал заметен возраст князя Андрея. Он был стар, безумно стар рядом со своим юным собеседником. – Возможно, я идеалист, но аристократ не может не быть идеалистом.
– У моего отца был друг-идеалист, хотя и плебей, – сказал Корвин. – Двадцать лет назад этот человек оказался в смертельной опасности. Отец отправил его сюда, на Китеж. Под вашу опеку. Его звали… Сергий Малугинский. Имя, разумеется, вымышленное. Но с тех пор мы ничего об этом человеке не слышали. Сын Сергия Малугинского двадцать лет считал отца погибшим. И только совсем недавно выяснилось, что Сергий не погиб. Вы знаете, где он сейчас?
– Знаю, – кивнул князь Андрей.
– И где?
– В озерном городе.
Ответ был ожидаем. Более чем. Именно поэтому Марк не сомневался: князь Андрей солгал. Зачем? Что на самом деле случилось с отцом Друза?
«Убит, – шепнул голос. – Много лет назад».
«Нет!» – едва не выкрикнул Корвин вслух.
– Сын никогда не увидится с отцом?
– Выходит, что нет, как это ни прискорбно.
– Хотя бы поговорить им можно?
– Увы… Надо полагать, ваш друг, разыскивающий пропавшего отца – это Ливий Друз.
Марк пожал плечами: глупо отрицать очевидное. Если отец Флакка, бывший командир «Сципиона», сейчас проживает на Лации, а отец самого Марка погиб много лет назад, то естественно, что третий в компании, Ливий Друз, и есть жаждущий отыскать отца единственный сын.
– Вы можете сообщить Сергию Малугинскому, что его сын здесь, на Китеже?
Андрей Константинович задумался.
– Попробую что-нибудь сделать.
Значит – все-таки жив… Тогда где он? Почему скрывается?
Корвин мысленно уже видел себя остроносой ищейкой, взявшей след. Преступление! Он отчетливо различал его запах. Еще нельзя было сказать – запах крови или запах тайны. Но что-то важное, преступное, связанное с именем Друза, князь Андрей скрывал.
Корвин шел из кабинета, опустив голову, подавшись вперед, будто в самом деле высматривал невидимый след. Остановился внезапно. С террасы доносились голоса. Причем весьма громкие.
Друз и Лери после обеда вышли на террасу. Сюда одна из служанок принесла серебряный поднос с кофе и пирожными на тот случай, если гости недостаточно подкрепились за столом. С террасы открывался прекрасный вид на осенний парк, дул теплый ветерок. На длинном столе, застланном клетчатой скатертью, играли солнечные блики.
Лери опустилась в кресло-качалку, оттолкнулась, скрипнули по-журавлиному ободья.
– Кстати, Лу, хочу тебя предупредить, – Лери хитро прищурилась. – В незнакомые двери здесь соваться опасно.
– В каком смысле? – не понял Друз.
– Можно исчезнуть. Зайдешь в спаленку горничной и очутишься в чистом поле. Или в лесу. Или на другой стороне континента.
– Откуда ты знаешь? Ты здесь один день… да и тот еще не кончился, – напомнил Друз.
– Не забывай про визит моего отца.
– Хочешь сказать, здесь повсюду нуль-порталы? Ерунда! Еще не созданы нулевки, работающие непосредственно на планете.
– Нет, не ерунда! В усадьбе есть какое-то хитрое устройство для розыгрыша гостей. Вообще на Китеже обожают розыгрыши. В отличие от Лация.
– Кто говорит о розыгрышах?! – выпрыгнул чертиком из коробочки Стас. – Кого разыграем? Княжну Марью? Дядюшку? Или Корвина? Корвина стоит разыграть – уж слишком малыш серьезен! Давайте поедем на север, к Дышащему океану, поймаем русалку, и подложим ее Марку в кровать. Отличный розыгрыш. Неужели не хотите?
– Очень хочу, чтобы вы оставили нас в покое, – огрызнулся Друз.
Лери поднялась, намереваясь увести жениха в парк. Но не успела.
– А вы тоже все помните?.. – спросил Станислав у Друза. – Прошлое папы и мамы…
– Ничего он не помнит, – отрезала Лери. – Даже как вас зовут.
– Я – плебей. У меня нет генетической памяти, – заявил центурион.
– А Лери? Она посвящена в маменькины приключения? Как матушка развлекалась в юности?
Прежде чем Лери успела помешать, ее жених сбил князя с ног.
– Не надо! – крикнула Лери.
Друз даже не оглянулся, в ярости принялся пинать лежащего. Марк, в этот миг появившийся на террасе, оттолкнул центуриона и встал между ним и его жертвой. Но Друз вновь ринулся на обидчика. Марк успел поставить блок, потом еще и еще, отбивая атаку за атакой, но пятый или шестой удар пропустил. Кулак Друза угодил в солнечное сплетение. Марка будто лошадь лягнула. Пока Корвин восстанавливал дыхание, племяннику князя Андрея пришлось не сладко. Придя в себя, Марк сам перешел к атакующим действиям, после чего Друз оказался прижатым к полу. Марк не слишком церемонился, заламывая центуриону руку.
– Обещай, что не кинешься в драку снова! – Корвин еще чуть-чуть усилил захват.
– В-возможно… – простонал Друз.
– Клянись Лацием, что не тронешь больше Стаса.
– К-клянусь… не трону… сейчас…
Мерд! До чего упрямый! Но требовать большего Корвин не стал. Разжал пальцы. Друз вскочил. Лери тут же мягким но решительным жестом взяла жениха за локоть. И центурион присмирел.
– За что? – Стас поднялся на четвереньки. Лицо его было в крови. – Я к вам всей душой, а вы…
– Кажется, мы собирались прогуляться по парку, не так ли, Друз? – У Лери дрожал голос: подобной вспышки ярости от жениха она никак не ожидала. Однако и пенять ему не хотела. Ее честь защищал. И честь ее семьи.
– Погодите! – воскликнул Стас, поднимаясь. Но тут же согнулся от боли. Корвин придвинул к нему стул. Молодой князь сел. Взял со стола салфетку, приложил к разбитой губе. – Я этого оставить так не могу. Такого ни один дворянин Китежа оставить без последствий не может. Мы должны драться!
– По-моему, вы уже подрались, – заметил Корвин.
– Я имею в виду дуэль. – Станислав одернул разорванный мундир. Похоже, мундиров на день ему необходимо иметь целый гардероб.
– Что он сказал? Я не ослышался? Дуэль? – Друз смерил Стаса очень выразительным взглядом.
– Я сказал: такое оскорбление должно смывать кровью. После поединка мы вполне можем стать друзьями. То есть это часто бывает, когда прежние дуэлянты становятся друзьями, но простить оскорбление я не могу, а вы…
– Послушайте, что за абсурд… – Корвина, однако, никто не слушал.
– Надо полагать, выбор оружия за мной? – Кажется, мысль прикончить Стаса на дуэли показалась центуриону соблазнительной.
– Ну конечно. Выбирайте! – охотно согласился Станислав. – Вы можете думать до завтра… Посовещаться со своим секундантом. Я бы советовал вам…
– Спортивная спата, – заявил Друз.
1 2 3 4 5 6
Марк передернулся. Не любил он осень. На Колеснице в эту пору рабы убирали на полях ле карро, и почему-то всегда было страшно холодно.
– Пожалуйте в дом, господа! – обратился к гостям князь Андрей. – Вам приготовлены комнаты во флигеле. – Хозяин первым направился к дверям.
Комнатки в доме были небольшие, но уютные. Спальня, туалетная комната, ванная. Из спальни стеклянные двери открывались в верхний парк. Обстановка выглядела почти аскетической. Ничего похожего на роскошь усадьбы Сергея не наблюдалось. Мебель, обитая белым в красную полоску шелком, массивные лакированные комоды из красной китежанской березы, тюлевые занавески на окнах, акварели в рамках на стенах. Все мило, просто, по-деревенски.
Друз проверил комнаты на наличие жучков, но ничего не нашел. Что и не удивительно. На Китеже для прослушивания используют не электронику, а местный грибок, способный передавать акустические сигналы. Практически каждый квадратный сантиметр помещения работает в этом случае как отличный микрофон. У этих микозных шпионов только один минус: любые строительные материалы они разрушают с поразительной скоростью. Так что если покои на Китеже отдают запахом свежего дерева и сверкают яркими красками, знай: твоими разговорами кто-то очень интересуется.
Комнаты во флигеле не отделывали уже несколько лет… Милые трещинки на светлой охре добродушно подмигивали жильцам: не бойтесь, здесь безопасно. На всякий случай Друз установил на дверях и окнах датчики движения. Откроет кто-нибудь незваный дверь, и датчик разразится пронзительным визгом: опыт Психеи не прошел для центуриона даром.
– Ну вот, теперь мы можем поговорить без помех! – воскликнул Друз, закончив несложную свою работу. – Что скажешь, Марк? – Он явно ожидал похвалы.
– Скажу, что ты болтун! Только твоего дядюшки нам здесь не хватало! Мы же договорились: никому ни слова, пока не найдем твоего отца!
– Но это же его родной брат! – с обезоруживающей непосредственностью возразил центурион. – Как я мог что-то скрыть от дяди?! Мы столько лет считали отца погибшим, и вдруг оказалось, что он жив!
– Что ты так шумишь, Марк? – вмешалась в разговор Лери. – По мне, просто отлично, что дядюшка Друза на Китеже послом. Он устроит нам поездку в Блистбург и аудиенцию у Великого князя. Говорят, такой роскоши, как в великокняжеских палатах, нет даже во дворце императора Неронии.
– Он будет следить за тем, что мы делаем. – Довод получился не слишком убедительный. Но Корвин и сам не знал, чем ему так не нравится прибытие на Китеж нового посла. Не нравится – и все. Знакомый голос нашептывал: «Плохо»… А почему «плохо» – не объяснял. Марк все сильнее испытывал смутную тревогу.
– Не преувеличивай его влияние, – пожал плечами Друз.
– Ты нарушил договоренность, центурион! – вмешался в разговор Флакк. – Впредь… – последовала многозначительная пауза, и Друз невольно опустил голову. – Впредь никогда этого не делай!
Друзья еще не успели закончить разговор, как появился слуга – высокий, подтянутый, с зализанными на висках волосами старик во фраке и шелковых панталонах до колен. Белые чулки обтягивали худые икры. Едва он распахнул дверь, как включилась сирена. Друз кинулся ее отключать. При этом слуга и глазом не моргнул, стоял на вытяжку, ожидая, когда вой смолкнет.
«Затея с сиреной идиотская», – подумал Корвин, краснея.
– Дорогих гостей приглашают в малую столовую, – сообщил старик с поклоном.
Корвин ожидал увидеть князя Сергея за обедом вместе с отцом и сестрой. Но нет. Андрей Константинович, Ксения, даже Стас – все господа присутствовали. Сергея не было.
– Мой сын ест в детской, – объяснил хозяин, не дожидаясь вопроса. – Ему рано садиться за общий стол.
Общий стол, длинный, накрытый хрустящей крахмальной скатертью овал, занимал почти всю площадь скромной столовой. Ножки стульев касались стен, когда гость поднимался из-за стола. Андроидов в качестве прислуги не держали: блюда подавали две краснощекие девицы в вышитых кофтах и сарафанах. По дому они расхаживали босиком, то есть совершенно бесшумно. Служанки, не скрываясь, прислушивались к господскому разговору; прыскали, заслышав удачную шутку, да и сами порой отпускали меткие замечания. Хозяин подобное поведение одобрял и красоткам подмигивал. Впрочем, такое обращение ничуть не снижало дистанцию, что лежала между аристократами и прислугой.
– Я уже два года не выезжаю никуда из усадьбы, – признался Андрей Константинович. – Затворник. Отшельник. «В забытой сей глуши».
– Похоже на изгнание, – заметил Марк.
– Добровольное. Я был горячим сторонником союза с Лацием. Но «латынь из моды вышла ныне». Настаивать на прежнем смысла нет – можно лишь испортить то малое, чего удалось достичь и сберечь. А менять свои взгляды или хулить то, что прежде любил, – не в моих правилах. Так что лучше отойти в сторону и ждать. Предаться вольной праздности.
– Чего ждать? – не понял Друз. – Изменения орбиты? Или планетарного потепления?
– Насколько я знаю, – Корвин осторожно пытался нащупать приемлемую нить разговора, – аристократы Китежа предполагали заключить союз с нобилями Лация.
– Отдельные аристократы. И отдельные патриции. «Иных уж нет, а те далече»… Сторонников можно пересчитать по пальцам, – в голосе Андрея Константиновича отчетливо послышалась горечь.
Он пожертвовал собственным положением, карьерой сына и его жизнью – почти – ради осуществления плана, который с самого начала был обречен на неудачу.
– Я слышал, у вас на Лации все патриции наделены генетической памятью? – спросил Стас. – То есть помнят, что делали их папа с мамой и даже дедушка с бабушкой?
– Это правда, – подтвердил Корвин. – К примеру, мой отец бывал у вас в усадьбе двадцать лет назад. К слову, тут мало что изме…
– И что… все-все помните? Без исключения? – перебил Стас, глаза его восторженно заблестели.
– Разумеется.
Стас хихикнул, попытался удержаться, но расхохотался еще громче.
– Получается, вы, Марк, должны помнить, как ваша сестра появилась на свет, так, что ли? – выдавил он с трудом сквозь смех.
– Дорогой мой, ты ведешь себя неприлично! – строго заметил Андрей Константинович.
– Всего лишь хочу узнать правду… разве это неприлично, дядя?
«Если парень сейчас прицепится к Друзу, они подерутся за столом», – подумал Корвин. Ему и самому хотелось надеть фарфоровую супницу на голову Стасу. Но патриций должен уметь сдерживать свои желания.
– Андрей Константинович, – сказал он намеренно громко, чтобы заставить Стаса умолкнуть, – я бы хотел после обеда поговорить с вами об одном старом деле моего отца, оно так и осталось нераскрытым.
– Я в вашем распоряжении, мой юный друг.
Стас вновь захихикал и замотал в восторге головой.
Князь Андрей сделал вид, что не слышит нелепого смеха.
«Любой нормальный человек выставил бы Стаса за дверь через пять минут… А старик к нему снисходителен, – отметил про себя Марк. – Как к сыну… Вот именно, как к сыну. Стас ведь похож на князя Сергея. Если судить по голограммам и портретам. Только выглядит моложе. Но это можно списать на курс регенерации после ранения. Положим, выстрелы из парализатора не прошли бесследно и под маской дурачка прячется князь Сергей? Тогда понятна нежность старого князя. Хотя нет, нестыковка… Зачем выдавать одного князя за другого? Ложная гордость? Надежда, что состояние Сергея-Стаса изменится и он сможет, отбросив маску Иванушки-дурачка, вновь стать Иваном-царевичем? Игра масок… Карнавал…»
«Нет, нет, – запротестовал голос предков, – здесь идет другая игра… Опасная игра. Будь начеку. И скажи Друзу, чтобы не увечил этого парня».
Ну, наконец-то! Хоть один дельный совет удосужился дать. А то я заждался твоей подсказки!
После обеда князь Андрей привел Корвина к себе в кабинет. Квадратная комната, шкафы с книгами вдоль стен, тяжелые бархатные портьеры – за двадцать лет здесь мало что изменилось. Даже кресло для гостей было тем же самым – поменялась только обивка. Корвин уселся, с удовольствием погладил подлокотники, положил ногу на ногу… И тут обнаружил, что смотрит на расположившегося за столом князя Андрея под другим углом, нежели отец: префект Корвин был куда выше ростом.
«Так и останешься недомерком», – вспомнил юноша обидную фразу Стаса. Нахмурился.
– Как я успел заметить, поведение Стаса вас раздражает, – предварил хозяин усадьбы первую фразу гостя. – Мне и самому не хватает порой терпения. Но прошу вас… быть снисходительными. Бедный мальчик этого заслуживает…
– Я понимаю… – Корвин сделал значительную паузу.
– Ну и отлично… Отлично. Честно говоря, у меня возникла слабая надежда, что вы подружитесь с моим Стасом.
Корвин отметил местоимение «моим». Неужели отгадка до неприличия проста?
– На Китеже он почти все время проводит в одиночестве или со стариками. А ему необходима компания сверстников. Племянник готов завести дружбу с каждым. Если бы вы и ваши друзья его приняли!.. Я даже подумал: может быть, вам взять его с собой на Лаций? Перемена мест пойдет ему на пользу.
– Сомневаюсь. У него слишком несчастный нрав.
– Нет, подождите, не отказывайтесь сразу, у вас будет время его оценить. Ведь вы, несмотря на юную внешность, – мудрец, проникающий в самые глубины человеческой души. Вы способны помочь. Я вам очень признателен, Марк Валерий, что вы раскрыли это дело на Психее. Я и не надеялся, что мы когда-нибудь узнаем правду.
– Признательны? За что? Нерония в ярости, не верит ни Китежу, ни Лацию… И я бы на их месте не поверил. Дело Николы приобрело огласку. Вы получили одни неприятности, когда правда выплыла наружу.
– Вы правы, Марк, и одновременно не правы. Да, затея с анималами стала достоянием галанета. Но это не мои планы, поверьте. Я всегда был сторонником союза Китежа и Лация. Определенные люди… – старый князь сделал ударение на этих двух словах, – воспользовались моей привязанностью, воспользовались молодостью Сергея и его амбициозностью и задумали авантюру с захватом живых кораблей неронейцев. Теперь те же люди… подчеркиваю – те же – доказывают, что во всем виноваты Лаций и покойная княгиня Эмилия. Чтобы загладить свой провал, интриганы клянутся в любви к Неронии. Но я – по-прежнему сторонник союза аристократии Китежа и Лация! – Голос старика зазвенел от гнева. Теперь только стал заметен возраст князя Андрея. Он был стар, безумно стар рядом со своим юным собеседником. – Возможно, я идеалист, но аристократ не может не быть идеалистом.
– У моего отца был друг-идеалист, хотя и плебей, – сказал Корвин. – Двадцать лет назад этот человек оказался в смертельной опасности. Отец отправил его сюда, на Китеж. Под вашу опеку. Его звали… Сергий Малугинский. Имя, разумеется, вымышленное. Но с тех пор мы ничего об этом человеке не слышали. Сын Сергия Малугинского двадцать лет считал отца погибшим. И только совсем недавно выяснилось, что Сергий не погиб. Вы знаете, где он сейчас?
– Знаю, – кивнул князь Андрей.
– И где?
– В озерном городе.
Ответ был ожидаем. Более чем. Именно поэтому Марк не сомневался: князь Андрей солгал. Зачем? Что на самом деле случилось с отцом Друза?
«Убит, – шепнул голос. – Много лет назад».
«Нет!» – едва не выкрикнул Корвин вслух.
– Сын никогда не увидится с отцом?
– Выходит, что нет, как это ни прискорбно.
– Хотя бы поговорить им можно?
– Увы… Надо полагать, ваш друг, разыскивающий пропавшего отца – это Ливий Друз.
Марк пожал плечами: глупо отрицать очевидное. Если отец Флакка, бывший командир «Сципиона», сейчас проживает на Лации, а отец самого Марка погиб много лет назад, то естественно, что третий в компании, Ливий Друз, и есть жаждущий отыскать отца единственный сын.
– Вы можете сообщить Сергию Малугинскому, что его сын здесь, на Китеже?
Андрей Константинович задумался.
– Попробую что-нибудь сделать.
Значит – все-таки жив… Тогда где он? Почему скрывается?
Корвин мысленно уже видел себя остроносой ищейкой, взявшей след. Преступление! Он отчетливо различал его запах. Еще нельзя было сказать – запах крови или запах тайны. Но что-то важное, преступное, связанное с именем Друза, князь Андрей скрывал.
Корвин шел из кабинета, опустив голову, подавшись вперед, будто в самом деле высматривал невидимый след. Остановился внезапно. С террасы доносились голоса. Причем весьма громкие.
Друз и Лери после обеда вышли на террасу. Сюда одна из служанок принесла серебряный поднос с кофе и пирожными на тот случай, если гости недостаточно подкрепились за столом. С террасы открывался прекрасный вид на осенний парк, дул теплый ветерок. На длинном столе, застланном клетчатой скатертью, играли солнечные блики.
Лери опустилась в кресло-качалку, оттолкнулась, скрипнули по-журавлиному ободья.
– Кстати, Лу, хочу тебя предупредить, – Лери хитро прищурилась. – В незнакомые двери здесь соваться опасно.
– В каком смысле? – не понял Друз.
– Можно исчезнуть. Зайдешь в спаленку горничной и очутишься в чистом поле. Или в лесу. Или на другой стороне континента.
– Откуда ты знаешь? Ты здесь один день… да и тот еще не кончился, – напомнил Друз.
– Не забывай про визит моего отца.
– Хочешь сказать, здесь повсюду нуль-порталы? Ерунда! Еще не созданы нулевки, работающие непосредственно на планете.
– Нет, не ерунда! В усадьбе есть какое-то хитрое устройство для розыгрыша гостей. Вообще на Китеже обожают розыгрыши. В отличие от Лация.
– Кто говорит о розыгрышах?! – выпрыгнул чертиком из коробочки Стас. – Кого разыграем? Княжну Марью? Дядюшку? Или Корвина? Корвина стоит разыграть – уж слишком малыш серьезен! Давайте поедем на север, к Дышащему океану, поймаем русалку, и подложим ее Марку в кровать. Отличный розыгрыш. Неужели не хотите?
– Очень хочу, чтобы вы оставили нас в покое, – огрызнулся Друз.
Лери поднялась, намереваясь увести жениха в парк. Но не успела.
– А вы тоже все помните?.. – спросил Станислав у Друза. – Прошлое папы и мамы…
– Ничего он не помнит, – отрезала Лери. – Даже как вас зовут.
– Я – плебей. У меня нет генетической памяти, – заявил центурион.
– А Лери? Она посвящена в маменькины приключения? Как матушка развлекалась в юности?
Прежде чем Лери успела помешать, ее жених сбил князя с ног.
– Не надо! – крикнула Лери.
Друз даже не оглянулся, в ярости принялся пинать лежащего. Марк, в этот миг появившийся на террасе, оттолкнул центуриона и встал между ним и его жертвой. Но Друз вновь ринулся на обидчика. Марк успел поставить блок, потом еще и еще, отбивая атаку за атакой, но пятый или шестой удар пропустил. Кулак Друза угодил в солнечное сплетение. Марка будто лошадь лягнула. Пока Корвин восстанавливал дыхание, племяннику князя Андрея пришлось не сладко. Придя в себя, Марк сам перешел к атакующим действиям, после чего Друз оказался прижатым к полу. Марк не слишком церемонился, заламывая центуриону руку.
– Обещай, что не кинешься в драку снова! – Корвин еще чуть-чуть усилил захват.
– В-возможно… – простонал Друз.
– Клянись Лацием, что не тронешь больше Стаса.
– К-клянусь… не трону… сейчас…
Мерд! До чего упрямый! Но требовать большего Корвин не стал. Разжал пальцы. Друз вскочил. Лери тут же мягким но решительным жестом взяла жениха за локоть. И центурион присмирел.
– За что? – Стас поднялся на четвереньки. Лицо его было в крови. – Я к вам всей душой, а вы…
– Кажется, мы собирались прогуляться по парку, не так ли, Друз? – У Лери дрожал голос: подобной вспышки ярости от жениха она никак не ожидала. Однако и пенять ему не хотела. Ее честь защищал. И честь ее семьи.
– Погодите! – воскликнул Стас, поднимаясь. Но тут же согнулся от боли. Корвин придвинул к нему стул. Молодой князь сел. Взял со стола салфетку, приложил к разбитой губе. – Я этого оставить так не могу. Такого ни один дворянин Китежа оставить без последствий не может. Мы должны драться!
– По-моему, вы уже подрались, – заметил Корвин.
– Я имею в виду дуэль. – Станислав одернул разорванный мундир. Похоже, мундиров на день ему необходимо иметь целый гардероб.
– Что он сказал? Я не ослышался? Дуэль? – Друз смерил Стаса очень выразительным взглядом.
– Я сказал: такое оскорбление должно смывать кровью. После поединка мы вполне можем стать друзьями. То есть это часто бывает, когда прежние дуэлянты становятся друзьями, но простить оскорбление я не могу, а вы…
– Послушайте, что за абсурд… – Корвина, однако, никто не слушал.
– Надо полагать, выбор оружия за мной? – Кажется, мысль прикончить Стаса на дуэли показалась центуриону соблазнительной.
– Ну конечно. Выбирайте! – охотно согласился Станислав. – Вы можете думать до завтра… Посовещаться со своим секундантом. Я бы советовал вам…
– Спортивная спата, – заявил Друз.
1 2 3 4 5 6