– Алан-н-н, не забудь… – услышала Брэнди. Но разлучница, вероятно, прикрыла трубку рукой, потому что теперь Брэнди различала лишь тихий шепот.
Потом снова резко заговорил Алан. Имитируя оскорбленное самолюбие, он разразился потоком слов. Он всегда говорил с Брэнди тоном доктора, дающего совет пациенту.
Почему она не раскусила его раньше? Как можно было не понимать, почему он не занимался с ней сексом? Отнюдь не из-за своей чрезмерной усталости, а потому что это его не интересовало. И потому, что он… получал удовлетворение на стороне?
– Брэнди, верни мне мое кольцо, – сказал он.
– Твое кольцо?
– Я пока еще только стажер и не могу позволить себе покупку другого бриллианта. Поэтому ты должна отдать мне кольцо.
Брэнди посмотрела на палец. Она сняла кольцо, чтобы не повредить бриллиант, распаковывая вещи. Она дорожила подарком Алана, потому что это был знак его заботы и жизненно важного решения, определявшего ее будущее. Это был символ неподдельной любви со всеми ее чепуховыми атрибутами!
– Алан-н-н, – сказала Брэнди как можно спокойнее. – Это не твое кольцо. Это мое кольцо. И позволь дать тебе маленький юридический совет: в ситуации наподобие нашей закон о праве собственности на девять десятых не в твою пользу.
С этими словами она отключила связь и сделала это достаточно мягко, без малейшего намека на гнев, переполняющий ее до краев. Так или иначе, но разговор был закончен.
Все еще держа трубку, Брэнди поспешила в ванную.
Телефон зазвонил прямо в руке. Он все звонил и звонил. Брэнди подумала, что нужно будет отыскать автоответчик и включить его, ведь Алан не перестанет звонить – ему же нужно выговориться.
Брэнди открыла шкафчик с аптечкой и посмотрела на полку, где в черной бархатной коробочке покоился бриллиант, защищенный и лелеемый. Брэнди знала толк в бриллиантах. Это был хороший бриллиант. Алан настойчиво хотел купить ей именно такой камень. Именно в такой оправе. Для этого он взял ссуду в банке. Это был маркиз чистой воды величиной в карат. Камень поблескивал своими крошечными гранями, с отражением извечно голубого неба и восходящего желтого светила. Платиновая оправа кольца горделиво выступала в своем простом величии.
Брэнди казалось, что Алан понимает, как ей хочется иметь такое кольцо, когда он его покупал. Хотела бы она знать, чем был продиктован его выбор. Возможно, это было не более чем демонстрацией его хорошего вкуса.
Раздраженная постоянным звоном, Брэнди резко выключила телефон. Затем снова включила и задержала палец на кнопке, раздумывая, звонить матери или нет. Рассказывать ей обо всем сейчас было бы равносильно признанию ее правоты. Ведь Тиффани неоднократно говорила, что ни один мужчина не захочет иметь жену-адвоката, умную, организованную и способную себя обеспечить. Мать считала, что каждый мужчина мечтает иметь жену, рассчитывающую на его покровительство и обеспечение всех материальных благ. Но на самом деле этому пресловутому «каждому мужчине», такому же подонку, как Алан, была нужна Мэрилин Монро в красном шелковом платье.
Брэнди ткнула пальцем в кнопку сокращенного набора номера, она хотела поговорить с Ким. Сосчитав звонки и дождавшись, пока включится автоответчик, Брэнди прослушала сообщение, оставленное сестрой: «В данный момент я не могу подойти к телефону, так как меня нет…».
Ну конечно, в четверг вечером Ким никогда не бывает дома. Она работала тренером, и должно быть, в «Смите» сегодня проводятся какие-то игры. Волейбол, софтбол или еще что-то в этом роде.
«Ким, позвони мне, пожалуйста, как только вернешься», – продиктовала Брэнди. И замялась, не зная точно, что ей еще сказать. Наконец она сформулировала фразу: «Ты мне нужна по одному делу». И отключила телефон.
Что, если у нее дрожал голос? Она надеялась, что нет. А то Ким подумает, что она плакала. Но она действительно никогда не была так близка к слезам, как сейчас. И в этом свербящем ощущении под ложечкой смешались ярость, унижение и… опять унижение. Да, все унижения.
Выдернув кольцо из коробочки, Брэнди бросила его, точно мусор, в сортир.
К счастью, крышка унитаза была опущена. Кольцо ударилось об нее и, отскочив, покатилось на плиточному полу.
С ума сошла! Да, но не до такой же степени, чтобы швырять изумительный бриллиант в канализацию.
Впрочем, даже если бы кольцо угодило в унитаз, она все равно его не смыла бы. С замерзшими трубами.
Брэнди отыскала в углу восхитительный сверкающий камень, символ ее романтического безумия, и, подобрав кольцо в ладони, улыбнулась. Улыбкой Макиавелли. Видел бы ее сейчас Алан! Эта улыбка заставила бы его вспотеть. Нет, даже больше.
Это будет намного больше. Только бы ей удалось извлечь пользу из этого кольца – и она почувствует себя счастливой.
Брэнди жалась ближе к зданиям, пытаясь уклониться от яростных порывов холодного ветра. Ее сотовый издал серию резких звонков. Она хотела игнорировать вызовы. Чтобы приложить к уху трубку, нужно было снимать перчатки, копаться в бездонном кармане черного макинтоша и отодвигать вверх вязаную шапку. Все эти действия закончились бы сверхбыстрым замораживанием плоти, в результате чего она превратилась бы в эскимо.
Но этот рингтон принадлежал Ким. Прободрствовав всю ночь и пребывая в ярости, Брэнди должна была поговорить с кем-нибудь. В лихорадочной спешке, неловкими движениями она пыталась добыть из кармана телефон. У нее ушла минута, прежде чем ей удалось его вытащить и ответить на звонок.
– Что случилось? – В низком голосе Ким слышались требовательные нотки.
– Погоди минуту. Я только войду в помещение. – Брэнди открыла дверь «Честного Эйба», одного из самых приличных здешних ломбардов, если верить рекомендации ее домовладельца.
Щеки ее тут же обдало жаром, и она застонала от радости.
– Отчего такой ликующий звук? – В голосе Ким все больше чувствовался тренерский приказной тон.
– Оттого, что на улице холодно, а здесь тепло. – Пройдя через страдания, замешательство и ярость, Брэнди предвкушала момент, когда она сможет поделиться своей новостью с Ким. Ей просто хотелось узнать ее реакцию. – Я продаю свое обручальное кольцо.
– Почему?
– Меня бросил Алан.
– Алан? Что за чушь!
Ломбард представлял собой небольшую лавку, битком набитую разными вещами. Крупные стояли вдоль стен, мелкие были помещены в стеклянные витрины, и на каждой был флюоресцирующий ценник. Брэнди улыбнулась находившемуся за кассой мужчине азиатской внешности, а также двум парням, переминающимся возле прилавка с оружием.
Это было почти забавно. Разве что за исключением того факта, что сегодня ей придется идти на большой благотворительный вечер… одной. Но у нее имелся план. О Боже! Боже, у нее действительно родился план.
– Мистер Нгуен? – обратилась Брэнди к мужчине за кассовым аппаратом.
– Да, – ответил невысокий человек с черными как смоль волосами, темными глазами и прекрасной золотистой кожей.
Брэнди положила на прилавок черную бархатную коробочку.
– Эрик Лернср, хозяин моего дома, сказал, что вы самый честный человек в округе и назначите мне справедливую цену.
– Я дорожу своим бизнесом, – сказал мистер Нгуен. – Поблагодарите от меня Эрика.
– Так сколько? – Брэнди подтолкнула коробочку ближе. И тем временем сказала в телефон: – Алан обрюхатил свою подружку, и ему пришлось на ней жениться. Они наскоро обвенчались в Вегасе.
– Элвин там поучаствовал? – тотчас спросила Ким.
– Не знаю.
– Погоди, погоди, – продолжала Ким. – Ты говоришь, эта маленькая вялая сосиска заделал ребенка и был вынужден жениться?
Па этот раз Ким удивила Брэнди:
– Так значит, он тебе не нравился?
– Ты что, не знаешь этих докторов, с их престижем, энергией и самоуверенностью? Они хотят, чтобы люди придавали значение каждому их слову!
– Да.
– Из Алана мог получиться хороший фининспектор.
Брэнди не сдержалась и прыснула со смеху. Владелец ломбарда на вид был еще не старый человек.
Может быть, лет шестидесяти, однако руки его заметно дрожали. Он вставил в глазницу линзу ювелира и всмотрелся в бриллиант.
– Похоже, ты особо не переживаешь по поводу своего разбитого сердца, – осторожно заметила Ким.
– Я уверена, это придет позже. А сейчас я в бешенстве и уповаю на свой план с продажей бриллианта. Я знаю, что Алану придется платить бешеные деньги, чтобы получить его обратно.
– Гм. Ну что ж. Ладно.
Брэнди понимала, что Ким производит в уме некоторые операции, смысл которых был ей недоступен, но сейчас ее это не заботило. Сейчас она получала наслаждение от мысли о своем возмездии. Не важно, чему ее учили на факультете, на уроках этики. Месть в действительности была очень приятна на вкус.
– Фантастический бриллиант, – сказал мистер Нгуен. – И в очень популярной оправе.
– Да, вы сможете его легко перепродать, – согласилась Брэнди.
В трубке снова раздался голос Ким:
– А что сказала Тиффани по поводу Алана и его новоиспеченной жены?
– Я ей еще не рассказывала.
– Как? Ты ничего не сказала матери?
– Я не могу. Она начнет говорить: «Я тебя предупреждала. Тебе объясняли, что мужчине нужно угождать. Нельзя было показывать, что твоя карьера для тебя так же важна, как его. Я тебе говорила, что ты должна быть «степфордской женой».
– По-моему, ты нехорошо поступаешь со своей матерью, – сказала Ким. Она всегда говорила спокойно и разумно, когда речь заходила о Тиффани.
– Вчера вечером мы с ней разговаривали об Алане. Когда я сказала, что не слышала от него ни слова с тех пор, как переехала, она встала на его защиту. – Но если вчера слова матери вызвали у Брэнди раздражение, сейчас они привели ее в бешенство.
– Вчера вечером ты еще рассчитывала выйти за него замуж, и твоя мать отчаянно старалась вселить в тебя уверенность, что так и будет. Поэтому своими советами она хотела сделать как лучше.
– Я надеюсь, – сказала Брэнди.
– А с нашим отцом ты разговаривала? – спросила Ким, как обычно, очень насмешливым тоном. Она всегда говорила об отце таким тоном.
– Об Алане? Не думаю, что ему это нужно. – С этими словами Брэнди выплеснула весь свой сарказм.
– Нет, я о другом. Ты поздравила его с днем рождения?
– О черт! Опять забыла.
А ведь Тиффани вчера напоминала.
– Не кори себя, – сказала Ким. – Я вот собралась с духом и позвонила. Но этот подонок даже не потрудился взять трубку. Поэтому я оставила сообщение.
– Ты довольна?
– Во всяком случае, я так себе внушаю.
Мистер Нгуен смотрел на бриллиант, постукивая себя по подбородку. Он, казалось, целиком ушел в свои мысли.
– У меня есть на него сертификат, – сказала Брэнди. Она вчера полвечера искала листок с указанием параметров бриллианта – цветности, чистоты и отсутствия дефектов.
Мистер Нгуен едва взглянул на документ.
– Хорошо. Даю вам восемь тысяч.
– Долларов? – Брэнди была ошеломлена. Алан заплатил за кольцо десять тысяч. При этом он позаботился, чтобы она увидела товарный чек. Точнее, он даже это потребовал.
Глупец.
Она с детства знала о ломбардах не понаслышке. Когда семья нуждалась в деньгах, Тиффани приходилось продавать свои драгоценности. Владельцы ломбардов никогда не платили больше двадцати пяти процентов от номинала. И вдобавок во всему вели себя так, будто они делают вам великое одолжение. Эти люди никогда не ошибались в назначении цены. Никогда. Общение с ними требовало тонкого искусства. В ломбардах всегда было принято торговаться, поэтому Брэнди была к этому готова. Правда, пока она штудировала юриспруденцию на своем факультете, возможно, бриллианты резко подскочили в цене.
– Конечно, – поспешила сказать она. – Восемь тысяч. Договорились.
– Это хорошая цена, – заметила Ким со знанием дела. Мистер Нгуен тотчас вставил бриллиант в гнездо и поместил коробочку в витрину.
– Такой хорошенькой девушке, – сказал он, – нужны драгоценности. Вчера мне поступили серьги с бриллиантами…
– Бриллианты меня не волнуют. Я ничуть не пожалею, если не увижу их до конца моих дней. – Никогда в жизни Брэнди даже в мыслях не держала подобной крамолы.
– Сапфиры будут как раз под стать вашим прекрасным глазам, – улыбнулся ей мистер Нгуен. Она отметила белые морщинки вокруг его рта и родимое пятно на щеке. Или синяк?
Брэнди бегло взглянула на двух парней. Они двинулись к прилавку с компьютерами. Молодые люди тихо болтали между собой и, казалось, полностью сосредоточились на витрине с линейкой IРоdов, совершенно не интересуясь ходом сделки с бриллиантами. У обоих парней на шее были намотаны шарфы и прикрывали лица от макушки до рта. Это почти напоминало попытку замаскировать лицо. Брэнди чувствовала, как легкое беспокойство проторяет путь по ее спине.
– Ким, подожди минуту… – Она перегнулась через прилавок ближе к владельцу ломбарда. – Возможно, сапфиры именно то, что мне нужно, – тихо сказала ему Брэнди. – А вам не нужен помощник? – добавила она еще тише.
– Что там происходит? – шепотом произнесла Ким в трубку.
Мистер Нгуен заулыбался еще шире и достал из витрины маленькую белую коробочку.
– Нет. Сейчас я никого не нанимаю. В это время года слишком холодно, поэтому дела идут не очень хорошо.
– Что происходит? – повторила в трубку Ким.
– Ничего, я полагаю, – ответила ей Брэнди. Она подобрала коробочку и спросила: – Мистер Нгуен, вас не беспокоят эти парни?
– Нет. Они здесь все время. Ребята живут где-то по соседству. Они зашли погреться и посмотреть, что у меня есть из электроники. – Мистер Нгуен пожал плечами. – Это хакеры.
– Хакеры? – повторила Брэнди. «Это нехорошо», – подумала она.
– Возможно, я неточно выразился, – сказал мужчина. – Эти ребята – виртуозы компьютерных игр. – Он наклонился к прилавку и откинул крышку коробочки.
Брэнди взглянула на белый бархат, и то, что предстало ее взгляду, заставило ее затаить дыхание. Она поставила прямо перед собой крохотную белую бархатную коробочку с двумя великолепными сапфирами восхитительного синего цвета.
– Bay! – Камни, должно быть, по карату каждый, были оправлены желтым золотом. Едва не пустив слюну прямо на витрину, Брэнди произнесла лишь одно слово: – Прекрасно.
– Брэнди, клянусь Богом, если ты не скажешь мне… – В голосе Ким звучало раздражение.
– Извини. Я отвлеклась. Здесь сапфиры, они…
– Красивые? – Ким любила свои украшения, и она была хорошей ученицей. Поэтому она усвоила все уроки Тиффани, когда та объясняла девочкам, как отличить настоящие драгоценности от подделок. – Нет, погоди! Ты меня не уведешь в сторону сапфирами! Там что-то происходит?
Брэнди снова взглянула на парней. Оба были такие юные и беззаботные. Они показывали пальцами на античную тиару и смеялись. Один хохотал так неистово, что даже закашлялся. Звук получился совсем нездоровый, как при бронхите. Другой парень постучал своего товарища по спине. Брэнди подумала, что они больны или сильно замерзли, а потому обмотались шарфами. Она решила, что мистер Нгуен, вероятно, сказал бы ей, если бы эти ребята представляли какую-то угрозу.
Сапфиры притягивали к себе, обжигая глаза, точно раскаленные угли.
– Все в порядке, – сказала Брэнди. – А сейчас позвольте мне получше взглянуть на эти камни. – Она взяла лупу, которую ей предложил мистер Нгуен, и посмотрела через нее на серьги, тщательно изучая камни. – Синий василек.
– Из Кашмира, – сказал мистер Нгуен.
– Из Кашмира? – эхом вторила Ким в трубке. – Лучшие из всех.
– В одном есть включение, – сказала Брэнди. – Но изъян частично скрыт под цапфой. В другом – небольшое пятнышко. Я полагаю, камни настоящие.
– Конечно, настоящие! Спросите у всех. У меня здесь хорошая репутация. Я еще никого не обманывал. – Мистер Нгуен был явно возмущен. – Одна тысяча!
– За штуку? – недоверчиво спросила Брэнди, усомнившись в цене.
– За пару!
Сапфиры были настоящие. Брэнди знала, что подобные изъяны свойственны только натуральным камням. Эти два напоминали яркие васильки. Она больше всего любила такой оттенок. Мистер Нгуен просил за них всего тысячу, тогда как ломбарды, как известно, покупают дешево, а продают дорого.
Ким усугубила ее подозрения.
– Тысяча за пару? Почему так дешево?
– У меня сегодня день рождения. В этот день, по вьетнамской традиции, первому гостю оказывают особую честь. – Мистер Нгуен, который до сих пор говорил и вел себя как истинный американец, сделал азиатский поклон.
Брэнди оторопела и от неожиданности поклонилась в ответ.
– С днем рождения. Будьте счастливы.
Мистер Нгуен вернулся к прежнему деловому тону:
– Итак, восемь тысяч за кольцо – минус тысяча за сапфиры. Таким образом, я должен сдать вам семь тысяч долларов. Сейчас я выпишу чек и заверну ваши серьги.
– Да, – сказала Брэнди. – Спасибо. – И добавила по телефону: – Может, счастье мне улыбнется?
– Разумеется! – поддержала ее Ким, чей энтузиазм был просто заразителен. – И какие твои планы теперь?
– Почему ты считаешь, что у меня есть планы?
1 2 3 4 5