– Всем оставаться на местах! Ограбление! – уже другой бандит расстреливал телекамеры, укрепленные на четырех колоннах операционного зала.Двое его соучастников ворвались за стойку. Управляющий банком стал белым, как подвесной потолок зала, его глаза блестели ярче, чем бриллиантовая булавка галстука. Низкорослый бородатый грабитель, видя, что Артем Прохоров не внял приказу и продолжает как ни в чем не бывало продвигаться к выходу, выстрелил – пуля прошла у того над головой. Но выстрел не произвел на Прохорова ровным счетом никакого впечатления.– Что за херня? – громко, на весь зал сказал Прохоров и с недовольной гримасой оглянулся на управляющего банком, точно обвиняя его в этом неприятном происшествии – дескать, мы, русские, знаем, такого в Швейцарии не бывает, мы на тебя положились, а ты разыгрывать нас вздумал.Управляющий воздел вверх руки, умоляя русского клиента вести себя благоразумно.– Да что ты руками машешь, козел? – пробурчал Прохоров.Глебу хотелось крикнуть: «Остановись, придурок, нарвешься на пулю!» Но он прекрасно понимал, что ему сейчас высовываться не стоит. А Прохоров пер напролом, абсолютно уверенный в своей безопасности, и шел он прямо на бородатого грабителя.Когда расстояние между ними сократилось до трех шагов, налетчик не выдержал. Он вскинул автомат и нажал на курок. Артем Прохоров остановился, отрешенно глядя на скачущие по мраморному полу отработанные гильзы. Только теперь до него дошло, что все происходит всерьез. Но то, что две пули задели его правое плечо, он еще не осознал. Лишь все его крупное, заплывшее жирком тело, дернулось, а глаза сузились.Прохоров хотел поднять правую руку, уже сжатую в кулак, но она беспомощно, как у тряпичной куклы, упала вниз. Он качнулся, охнул и медленно опустился на колени, все еще оглядываясь на управляющего банком, словно требуя каких-то объяснений.– Всем лечь на пол! Всем! – выпустив четыре пули в потолок, истерично крикнул низкорослый грабитель.«Видно, у тебя, приятель, уже окончательно нервы сдали», – отметил Глеб, опускаясь на пол возле мраморной колонны.А за стойкой вовсю кипела работа. Наличная валюта изымалась из столов и сейфов, сгружалась в принесенные грабителями мешки. И когда кто-то из служащих пытался в чем-либо ослушаться бандитов, то тут же получал удар ногой, или кулаком, или автоматным прикладом.Глеб сидел на корточках возле колонны. Шагах в четырех от него лежал в луже крови соотечественник, ни имени, ни фамилии которого Глеб не знал.«В Москве такой номер этим ребятам с рук бы не сошел», – подумал Глеб, но подумал без особой радости и гордости за свою страну.Хрустело битое стекло, лязгали дверцы сейфов, раздавались приглушенные испуганные голоса клиентов банка.«А банковская охрана? – Сиверов скосил глаза и увидел, что охранников блокировали еще двое грабителей. – Да, если учесть, что у вас в деле еще как минимум шофер, делить добычу вам придется ой как на много частей…»Он наблюдал за тем, как действовали грабители, и понимал, стоит ему захотеть, и он сможет переломить ситуацию. Но геройствовать в чужой стране, при совершенно случайном стечении обстоятельств не было смысла. Хотя и сдержать себя Глебу стоило больших усилий, особенно когда он увидел, как молодого клерка, который попытался нажать ногой кнопку вызова полиции, автоматом ударили по голове, после чего в него выстрелили.Тот, что был в длинном черном плаще, посмотрел сначала на свои наручные часы, затем на циферблат часов, укрепленных над стойкой, и закричал:– У нас еще две минуты! Две минуты! Скорее, скорее, шевелитесь! – по-видимому, он был главарем.Но его сообщники и так действовали достаточно быстро.Глеб в это время посмотрел на секундную стрелку своих часов, описывающую заданный круг. Потом перевел взгляд на раненого Артема Прохорова, который со стоном и хрипом тяжело ворочался на полу. Наконец он приподнялся на четвереньки, левой рукой зажимая рану в плече, а затем, по-видимому, уже ничего не соображая от боли, попытался встать на ноги. Его тело нелепо выгнулось, сейчас он напоминал неаккуратно слепленную пластилиновую фигуру.Бородатый грабитель шагнул к Прохорову и ногой ударил его в подбородок. Прохоров рухнул навзничь, его правая рука, находившаяся в кармане пальто, выскользнула, выбрасывая на пол рядом с лужей крови электронную записную книжку и шикарное портмоне коричневой крокодиловой кожи с золотыми уголками.Бандит увидел бумажник, его глаза алчно сверкнули, брови сошлись к переносице. Он подскочил, носком ботинка откинул книжку, нагнулся, искоса поглядывая на корчащегося Прохорова, поднял портмоне, пухлое и увесистое, и, поводя дулом короткого автомата из стороны в сторону, развернул портмоне. На его лице появилась довольная улыбка, обнажившая неровные желтоватые зубы. Портмоне исчезло в боковом кармане черного плаща.– Всем оставаться на местах! Никому не двигаться!Иначе – стреляю!Глеб смотрел на серебристую шелковую подкладку дорогого пальто Артема Прохорова, на валяющуюся поодаль электронную записную книжку.Между тем события развивались дальше. Один из налетчиков вытолкал из-за стойки девушку, которая обслуживала Глеба Сиверова. Девушка дрожала, ее глаза были полны смертельного ужаса.– Господа, господа, – срывающимся голосом выкрикивала девушка, – я знаю, кто вам нужен! Я здесь ни при чем!– Вперед! – бандит подталкивал девушку в спину стволом автомата. – Иди, чего стала!Девушка, как сомнамбула, перешагивала через сидящих на полу людей, казалось, Она сама вот-вот свалится с ног.– Возьмешь еще двоих! – распорядился бородатый главарь.Сиверов напрягся. Он, конечно, мог сделать так, чтобы в заложниках оказался именно он. Но с другой стороны, зачем ввязываться и искать приключения?Почему он должен спасать не знакомых ему швейцарцев от грабителей, видимо, их же земляков?«Нет, нет, это не мое дело. Я здесь не при исполнении задания. И вообще, пусть швейцарцы сами разбираются между собой. Мне и на родине дела хватает», – уговаривал себя Глеб, пристально наблюдая за тем, что происходит вокруг.По неведомой прихоти случая вторым заложником оказался тот пожилой мужчина, который стоял в очереди вместе с Глебом. Старомодная шляпа, фетровая, с широкой шелковой лентой, сейчас валялась на полу.Когда старик хотел наклониться и поднять шляпу, грабитель ткнул его в плечо прикладом автомата и прорычал:– Вперед! Вперед!Старик споткнулся, переступая через какого-то парня, едва не упал, и парень привстал с пола, пытаясь помочь старику сохранить равновесие. Бандит несколько раз выстрелил вверх.– Всем лежать! Я сказал – лежать! Иначе ваши мозги растекутся по полу и разлетятся по стенам! Лежать!Третьим заложником захватили лысоватого банковского клерка.Двое грабителей с брезентовыми мешками уже выбрались из-за стойки. Они пятились к входной двери, держа в руках автоматы, нацеленные на сидящих на полу людей.– Всем лежать! Лежать!Когда налетчики выскочили на улицу, уводя с собой заложников. Сиверов первым поднялся на ноги и, приблизившись к распростертому на мраморном полу операционного зала Прохорову, наклонился над ним. Тот скрипел зубами, стонал, лицо покрывала мертвенная бледность. Его роскошный костюм и белоснежная рубаха были перепачканы кровью, а правый рукав пальто был мокрым от крови насквозь. Сиверов прикинул, что рана его земляка пожалуй, не смертельна, хотя вполне возможно, задета кость, может быть, даже раздроблена ключица.«Ну что ж, даст Бог, этот богатенький буратино теперь поумнеет и поймет, что не стоит перечить вооруженным бандитам даже в тихой-мирной Женеве».Служащие и клиенты ограбленного банка начали понемногу приходить в себя. В операционном зале появились вооруженные охранники. Налетчиков же и след простыл. Через прозрачные банковские двери Глеб успел заметить, что они умчались на микроавтобусе, который, судя по надписи на борту, должен был развозить цветы, и на «опеле-кадетте». В микроавтобус они затолкали заложников.Спустя буквально полминуты после того, как автомобили грабителей скрылись, с воем сирен и сверканием мигалок к банку подлетело четыре автомобиля полиции, из которых с оружием на изготовку выскочили полицейские и бросились в операционный зал.«Как всегда, полиция опаздывает совсем чуть-чуть», – подумал Глеб.Управляющий банком и два клерка встревоженно хлопотали над своим богатым русским клиентом, возможно, самым богатым из тех, которые пользовались услугами этого скромного банка. Еще через минуту появились машины «Скорой помощи», и врачи, погрузив на носилки пострадавших при ограблении, быстро понесли их к машине. «Скорая помощь» умчалась.Электронная записная книжка так и осталась лежать на полу возле колонны. Глеб нагнулся, подхватил ее и сунул в карман. Какие мотивы руководили им в этот момент, Глеб не только не знал, но даже и не задумывался. Просто откуда-то из подсознания поступил некий сигнал – и все. Как обычно, сработала интуиция, которой Сиверов привык доверять.Потом были формальности с полицией. Глебу пришлось предъявить офицеру полиции документы и объяснить цель своего визита в банк. Служащий депозитария подтвердил все сказанное господином Каминским.После чего офицер полиции уточнил, в каком отеле господин Каминский остановился и как надолго прибыл в Женеву. Глеб ответил и на эти вопросы. Во время беседы не возникло никаких трений и недоразумений, и Сиверов был отпущен с миром.И теперь он наконец-то мог дать волю своим желаниям. Он выкурил подряд две сигареты и, проехав квартал, зашел в уютный бар. Там он заказал себе коньяк и кофе. Кофе, который сварил пожилой бармен с лысой, как шарик для пинг-понга, головой, показался Глебу невероятно вкусным. Он даже подумал, что такого кофе не пил очень давно.Сиверова стало покидать напряжение. Он спросил у себя самого: «Ну что, Слепой, страшно быть свидетелем налета на банк?»И признался себе: «Да. Чего уж тут лукавить. И неприятно знать, что ты безоружен, что нет за брючным ремнем тяжелого армейского кольта, который можно в любой момент выхватить и навскидку, за какие-то считанные секунды, всадить каждому из грабителей по порции свинца».А то, что он смог бы это сделать, для Сиверова было такой же очевидностью, как и то, что сейчас перед ним на стоике одна чашка кофе и одна рюмка коньяка.Глеб вспомнил забавный момент. Выходя из банка, он спросил знакомого по депозитарию клерка, какую сумму захватили грабители, если не секрет?– Нет, что вы, господин Каминский, никакого секрета нет, – любезно ответил тот. – Как сейчас подсчитал мой коллега, взяли они в банке триста тысяч швейцарских франков. Сумма большая, но на стабильность нашего банка она не повлияет.Сиверов никак не выразил своих истинных чувств.– Да, сумма значительная, – спокойно сказал он, глядя в светло-серые глаза разговорчивого клерка.– Но ничего, господин Каминский, ведь ваши, сбережения не пострадали.Эту фразу клерк проговорил с вызовом, в ней читался подтекст, что деньги собеседника наверняка нечестные, а у нечистых на руку людей деньги не могут забрать никакие грабители и что с появлением в Швейцарии всяких-разных пришельцев из России начались безобразия, которые грозят неприятностями добропорядочным местным жителям. Глава 4 Молодая светловолосая женщина полулежала в шезлонге, установленном на краю бассейна. Время от времени она открывала ярко-голубые глаза и смотрела на воду, голубизна которой не уступала цвету ее глаз. На женщине был белоснежный длинный махровый халат, из-под которого выгладывали миниатюрные стопы с ухоженными, наманикюренными ногтями. На щиколотке левой ноги поблескивала тонкая платиновая цепочка.Смотря на гладь воды, женщина подумала о том, что где-то очень далеко, в России, сейчас зима и голубым во всем пейзаже может быть только небо – высокое и холодное. А внизу снег, ослепительно белый, искрящийся. Снег похрустывает под ногами, воздух морозен, он обжигает лицо, дыхание перехватывает, когда его вдыхаешь.Эта белокурая красавица могла себе позволить сейчас, когда термометр показывал 32 градуса по Цельсию выше нуля, взять билет и преспокойно улететь туда, где снег и мороз. Нет, не на родину, не в Россию – там могли бы возникнуть проблемы, – а в Швецию или Норвегию. Но к чему обманывать себя. Ни в какой Швеции, Норвегии или Финляндии нет такого воздуха, как в России, нет такого неба, таких лесов, мохнатых темно-зеленых елей, лапы которых на вид пушистые и мягкие, как шкурка зверушки, но когда прикасаешься, ощущаешь сотни острых уколов… Так часто бывает в жизни: кажущиеся мягкость и нежность оборачиваются колкостью, причиняют боль.Во внутреннем дворике дома, где жила женщина, здесь, на Востоке, зелени хватало. Но зелень росла лишь тут – во дворе. А за его пределами все было пепельно-серым, с каким-то неприятным желтоватым оттенком, который, наверное, придавали местности лучи слепящего яростного солнца. И непреходящая жара, от которой не спасали ни тень, ни кондиционеры, ни вода бассейна. Этот изнурительный зной преследовал женщину с того самого момента, когда она в 1989 году вместе с мужем поднялась по трапу самолета и через несколько часов оказалась в Израиле, на Земле обетованной, как говорил муж-архитектор с дурацкой фамилией Газенпуд.Тогда, садясь в самолет, Марина Сорокина верила, что в ее жизни все сложится наилучшим образом. Но так думает почти каждый отправляющийся в дорогу.Человеку вообще свойственно считать, что с переменой места жительства его жизнь может кардинально измениться и непременно в лучшую сторону. Никто и мысли не допускает, что жизнь станет хуже!Но этой иллюзии суждено было разбиться, как стеклянному сосуду, на мелкие осколки. В Израиле все оказалось совсем не так, как расписывал Маринин мужфантазер. И вообще, если бы Марине задать вопрос: предполагала ли она когда-нибудь, что станет такой, какой стала, то ответ был бы однозначный: "Нет! Нет!И нет!" Но никто подобных вопросов Марине задавать не пытался. А сама она истязать себя философскими рассуждениями не привыкла. Она давным-давно пришла к выводу, что рассуждения не приносят никакой пользы, что нужно не рассуждать, а действовать.Зато ее бывший муж Андрей Газенпуд очень любил порассуждать о смысле бытия. Еще ему нравилось строить всевозможные грандиозные планы о том, как он реализует свой великий талант архитектора, как добьется всемирного признания, его слава станет не меньшей, чем у Корбюзье, и не будет отбоя от богатых заказчиков.Поначалу Марина с уважением слушала мужа, потому что считала, что глупее его, не так образована. Андрей столько знал, был таким одаренным! В Союзе ей казалось, что все их беды и неудачи происходят лишь из-за того, что мужу не дают развернуться. Но уже через полгода она сообразила, что планы мужа и его пути к их осуществлению не совпадают. А ей хотелось, чтобы мечты воплощались в жизнь, ей, в конце концов, просто хотелось нормальной жизни, а не витания в облаках!..Помыкавшись с Андреем Газенпудом по Израилю где-то около года, Марина поняла: дальше так жить нельзя. И хладнокровно бросила Газенпуда, оставив мужа наедине с его талантами, грезами и фантастическими проектами. А сама занялась своей судьбой. Предпосылки к успеху у нее имелись: Марина была умна, решительна, предприимчива и небесталанна. Она покидала Россию в звании мастера спорта по пулевой стрельбе. Глядя на эту хрупкую девушку, трудно было представить, что винтовку в руках она держит столь же уверенно, как кисточку для макияжа. На соревнованиях в Союзе она, почти не целясь, виртуозно поражала мишени, набирая победные очки. Кроме пулевой стрельбы, у Марины было еще одно увлечение – она страстно любила деньги.Сейчас, сидя во дворе своего дома и созерцая лазурную воду бассейна, Марина с содроганием вспоминала Израиль. Ведь именно там началась ее нынешняя карьера, именно оттуда ей пришлось убежать, застрелив одного видного политического деятеля. Это было ее первое заказное убийство. Заплатили за него до обидного мало, а риск погибнуть был невероятным. Она действовала одна, без прикрытия. Заказчик, как Сорокина теперь понимала, рассчитывал на то, что ее убьют телохранители политика или полиция. Лишь благосклонность судьбы да заказчик, перепуганный тем, что Сорокина осталась жива и, значит, может заговорить перед журналистами, помогли Марине бежать из страны и укрыться в безопасном месте, хотя уйти от агентов «Моссада» было довольно сложно.За первым заказом был второй, третий.., девятый… одиннадцатый… Иногда по ночам Сорокина, несмотря на то, что не жаловалась на нервы, подолгу не могла уснуть. Перед глазами вставали лица, иногда затылки ее жертв, правда, все это она видела сквозь окуляр оптического прицела, сквозь тонкие, похожие па паутинки, нити перекрестия. У Марины даже сложилась поговорка, специфическая и страшная.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Слепой - 8. Двойной удар Слепого'


1 2 3 4 5 6