Кибрит. Прямо остров сокровищ!
Кибрит и Медведев догоняют остальных, когда Воронцов ногой раскатывает рулон выброшенных афиш.
Воронцов. Заслуженный деятель искусств... лауреат... и прочая и прочая... (С оттенком злорадства.) И даже не расклеили. Прямиком сюда! Не хватит ли скорбных зрелищ, товарищи? Вернемся.
Медведев. Еще несколько шагов, и мы у цели.
Воронцов. У цели?
Медведев. Вот, прошу сюда.
Все подходят к большой куче тряпья, употребляемого на многих производствах как обтирочные концы.
Знаменский. На ваш взгляд, это - бытовое тряпье или производственное?
Воронцов (спокойно). Для бытового слишком однородно.
Знаменский. Совершенно согласен. Теперь проверим, нет ли чего внутри.
Сотрудники УБХСС разгребают гору тряпья. Под ней обнаруживаются металлические стружки и отливки,
Воронцов. Об этих штучках и все волнения? Значит, вы нашли, что искали. Рад.
Знаменский. Но им здесь не место, не так ли?
Воронцов. Вам видней... Впрочем, здесь как-то всему находится место...
Медведев. Товарищ Воронцов, разговор серьезный!
Воронцов. В вашем голосе - обвиняющие нотки. Напрасно. Я не могу вникать в содержимое всех помойных ведер города. У меня не магазин, не склад - у меня свалка. Понимаете - свалка! Привозят и сваливают. Таможенный досмотр не практикуется.
Знаменский. Усвоил... Товарищ Медведев, пригласите понятых!
Сцена девятнадцатая
Дача Воронцова. Та же комната, где еще недавно делили добычу. Бах, Ферапонтиков, Моралёв, кладовщики - все в некотором унынии. Воронцов старается их "накачать".
Воронцов. Значит, на складе вас только о такой ерунде и спросили?.. Ну, настоящий допрос впереди. Когда велено явиться?
Моралёв. Завтра к трем...
Воронцов. У мальчика мокрые штанишки. Ребенок напугался!
Моралёв. Легко говорить...
Воронцов. А кто виноват? Может быть, я? Или синьор Фермопальчиков? Или это на Баха подали жалобу в милицию? Моралев порывается что-то сказать. Цыц! Знаю, что тебе не нужны ржавые ведра и бумажный хлам. Но когда ты поумнеешь, деточка? Из собственного кармана должен был заплатить! Хоть втридорога, раз видишь, что на общественницу нарвался, может шум поднять...
Моралев. Если б я знал...
Воронцов. Молчи. Теперь все тебе выйдет боком. И твой ЗИМ тоже. Есть солидные родственники или знакомые, которые могли дать взаймы? Моралев отрицательно качает головой. Кто у тебя вообще есть, кроме брата-портняжки? Моралев. Мама с папой ... в колхозе...
Воронцов (усмехнулся, потом задумался). Хозяйство?
Моралев. Ну... само собой, огородик, крыжовник... кур с десяток, корова...
Воронцов. Всё продать. И пусть затвердят назубок: из года в год торговали редиской, укропом, чем там еще... крыжовником, копили по рублю, теперь продали скотину - и деньги из рук в руки сыновьям на машину. Понял?
Моралев. Корова-то по три ведра моло...
Воронцов. Зоологические детали меня не интересуют. Далеко колхоз?
Моралёв. Сто сорок километров.
Воронцов. Спешно гони брата. Живо-живо, пошевеливайся! К утру чтобы он вернулся! Ну, что стоишь столбом?.. Всё равно умнее тебе ничего не придумать.
Моралев. Да, видно уж так... до свидания...
Воронцов. Звони.
Моралев уходит.
(Без паузы.) Борис Львович, источник металла Петровка попытается определить. Это реально?
Бах. Теоретически - да, на практике очень мало вероятно, Продукция у нас не массовая, широкой известности не имеет. Правда, сплавы не стандартны, но не уникальны. Есть несколько предприятий, где пробуют и ищут в том же направлении.
Воронцов. Тогда, думаю, большой опасности нет. Можете быть свободны. Шляпу пониже, нос выше. Вас ждет тот же грузовичок, который сюда привез.
Бах уходит.
(Грише.) С шофером встречался?
Гриша. Встречался, Евгений Евгеньич. Парень вовсе без понятия. Как оно было, так в ГАИ и выложил: что велено было спросить Гришу и грузить, чего Гриша укажет.
Воронцов, (после короткого раздумья). Позвони часов в пять, дам адрес, выпишут тебе задним числом больничный. Высокая температура, головокружение и прочее. С хворого спроса пет - мало ли куда ткнул пальцем в горячке. Понял?
Гриша. Спасибо, Евгений Евгеньич!
Воронцов (Ферапонтикову). Бронзу, что осталась, под бульдозер. Закопай так, чтоб ее и с того света не разглядели. Обтирочные концы все до одного собрать и сжечь - да не там же, а где подальше. И пепел, что называется, по ветру!
Ферапонтиков. Сделаем, Евгений Евгеньич. Только... протокол ведь есть, что, дескать, нашли...
Воронцов. Я этот протокол подписал, как Мурлыка, левой задней. Хороший адвокат его за липу выдаст, а с понятыми поладить можно. (Мише, который беспокойно ерзает.) Ну?
Миша. Евгений Евгеньич, еще один в форме с утра заявился. Выпытывал, когда кто на мусоровозах работал... которые с дворовых помоек...
При упоминании о мусоровозах Ферапонтиков вздрагивает.
Воронцов. Да? (Думает.) Это что-то другое, сейчас не в счет.
Ферапонтиков (тихо). Миш, чего про мусоровозы-то? Поточнее?
Воронцов. Всем внимание! Пока идет шухер, с Моралевым и Бахом ни малейших контактов. Связь через меня... На допросах держаться железно. Побольше трепа - и ничего определенного. "Да" и "нет" не говорите, черного-белого не берите, вы поедете на бал?.. В общем, барыня прислала сто рублей, ясно?.. И без паники. Никого не взяли! Улик - на копейку! Из-за кражи на помойке Петровка пупок надрывать не станет. На месте следователя, послушав сейчас наш разговор, я бы вообще на это дело плюнул. Все. За работу!
Сцена двадцатая
Кабинет Знаменского. Идет допрос Моралева. On испуган, но старается прикрыться развязностью.
Моралёв. На доставке мебели населению ничего было. Население за поллировку трясется, чтоб не поцарапали, а шкаф, известное дело, в новую квартиру никак не влазит, хоть его пили. Тут старшой намекнет, что надо подмазать десяточной,- и дверь на глазах шире становится...
Знаменский. Что ж с такой хорошей работы ушли?
Моралёв. С начальницей расплевался. Не выношу, когда баба командует.
Знаменский. Так. А мясокомбинат чем не понравился?
Моралёв. Ребята непьющие подобрались, вкукота. В получку тянешь один, как дурак... Дальше чего там?
Знаменский (заглядывал в список). Гардеробщик в ресторане.
Моралёв. Ездить далеко было, никакого расчету.
Знаменский. Охота к перемене мест. Некрасиво все
это смотрится, Моралев. 1
Моралёв. Каждый ищет, где глубже.
Знаменский. Там иногда и тонет... А ведь начинали благородно: шофером на "скорой помощи".
Моралев. Про "помощь" лучше не говорите!
Знаменский. Что так?
Моралёв. Противно вспоминать, каким идиотом был!
Знаменский. Спасать людей: - идиотизм?
Моралев. Спаса-ать... Это в кино насмотрелись. Там если какой в белом халате, его хлебом не корми, только дай кого спасти! А в жизни ему начхать, загибайся сколько влезет.
Знаменский. Похоже, крепко вас врачи обидели. Бюллетень, что ли, с похмелья не дали?
Моралев. Эх, вы... я тогда почти в рот не брал! "Бюллетень"... Сидите себе в кабинетике, и снится вам, что люди вокруг честные и распрекрасные. Все-то они трудятся, все строят и все друг дружку спасают! Один Моралев - сачок и вообще подлюга, детишек обижает. Это только с наивных глаз, гражданин майор!
Знаменский. По-вашему, я в этом кабинетике подлецов не видел? На любой вкус... Ладно, расскажите лучше про "скорую помощь", что там стряслось.
Моралев. Можно и рассказать, если интересуетесь. Значит, пошел я в "скорую". Врать не буду - не с одного благородства. Нравилось полихачить от души. Езжай хоть по осевой, хоть на красный свет, никто не вякает. Между прочим, в "скорую" с разбором принимают, но я им доказал. Пусть молодой был, а шоферил уже как бог. Ну, вот... Ночью один раз женщину вез, с сердцем что-то... и черт меня дернул на носилки заглянуть... Ну ни дать ни взять мать родную увидел. Только помоложе. А тут она еще простонала и вроде позвала: "Саня!" Аж сердце екнуло: у меня брат Александр, так мама его, бывало, тоже Санькой... Я врача спрашиваю: выживет? Он говорит-целиком вопрос времени... Ну, гнал я тогда! Такое вытворял, будто вторая жизнь в запасе... Довез. Санитары бегом ее в приемный покой. И - на следующий вызов. Потом заскочил узнать... И тут меня поленом по башке: померла. У врачей, говорят, пятиминутка была. Пока до твоей знакомой руки дошли, она и тю-тю... Круто я тогда сорвался. Плюнул на ихнюю "скорую", а матери телеграмму отстукал: "Срочно сообщи здоровье". Представляете, дурак?
Знаменский. Я бы от души посочувствовал, Моралев, если бы не одно твердое убеждение. Ведь вы не перепроверили, правда ли это?
Моралев. Чего же проверять, когда ясно.
Знаменский. А мне вот неясно. И но верю я, что врачей не вызвали с какой-то пятиминутки к умирающей женщине! Вам было обидно, было жаль ее - может быть, до слез - верю. Но потом
вы из этого случая сделали себе для всего оправдание - всему дальнейшему. Вот вам почему этот случай дорог.
Моралёв. Не оправдание, а глаза у меня открылись тогда! Понял, что жить надо красиво и себе на пользу.
Знаменский. Ладно, поговорим и про жизнь себе на пользу. У следствия к вам много неприятных вопросов.
Моралёв. Сначала, значит, душу разбередили, а потом с вопросами? Такое оно, ваше следствие?!
Знаменский. Давайте без показных нервов, Моралев... Итак, красивая жизнь. Завтраки-ужины в "Арагви", маникюрша на дом.
Моралев (меняет тон, прибедняется). Много я там позавтракаю-то... Возьмешь булочку да чашку кофе. Исключительно для ливера, гражданин майор, для звону. А маникюрша ко мне и вовсе по женской части. Замужняя, после работы несподручно, а днем - шасть к клиенту со своими пузыречками, и шито-крыто.
Знаменский. ЗИМ - тоже "для ливера"?
Моралев. Машина не моя. Брат разрешает покататься.
Знаменский. С братом сейчас беседуют. Он на собственные средства приобрел свой автомобиль?
Моралев. Раз с ним беседуют, пусть он и расскажет... все что надо. (Усмехается.)
Знаменский. У правды, Моралёв, загадочное свойство: сколько ее ни топи, она выплывает...Пауза-. (Делает вид, что изучает послужной список Моралева.) Гм... не найду... В цирке вы когда работали?
Моралев. В цирке?
Знаменский. Ну да.
Моралев. В цирке не работал.
Знаменский. Неужели забыли? Ассистентом у Кио?
Моралев. Путаете, гражданин майор.
Знаменский. Вы уверены?.. Получается - такой природный талант?
Моралев. Чего - талант?..
Знаменский. Да фокусы показывать.
Моралев молчит, чуя подвох.
Это ж надо уметь: зиму напролет скупали у граждан ценное сырье, а снаружи глянешь - палатка будто вымерла. Снегом сверх крыши засыпана. Классный номер!
Моралев. Насмехаетесь?
Знаменский. Восхищаюсь, Моралев! Просто горжусь знакомством!.. Мне тут передали разные бумажки - я глазам не поверил. Вот совсем недавно, в те числа, когда па палатке красовался замок, вы, оказывается, сумели принять у населения массу добра. И выписали кипу квитанций - аккуратным почерком, почти без орфографических ошибок.
Моралев. Допустим, я по домам собирал?
Знаменский. И покажете эти дома?
Моралев. Зрительная память плохая.
Знаменский. Беда... Ну, а те отливки, что вы при наших сотрудниках на склад сдавали,- их-то помните?
Моралев. Их, между прочим, со свалки брали, и я не присутствовал. Откуда я знаю, чего там алкаши навалят?.. Если они, к примеру, труп подложат - я за убийство пойду?
Знаменский. Не прикидывайтесь простачком. Груз ваш. Характер его не вызывает сомнений - промышленные заготовки.
Моралев. А чего их на свалку выкинули, если они промышленные? Кто выкинул, с того и спрашивайте.
Знаменский. Спросим, Моралев, будьте уверены.
Сцена двадцать первая
Служебный кабинет профессора Ломова. Своеобразие в обстановку вносит лишь большой застекленный шкаф с образцами руд. Входит Ломов, пропуская вперед Кибрит. Ломову немного за 40, держится свободно.
Ломов. Усаживайтесь... Курите?
Кибрит. Только если очень волнуюсь.
Ломов. Тогда, видимо, редко... Итак, наука на службе криминалистики... Ну что я могу сказать - просьбу вашу выполнил, выводы бесспорны. Это не бронза - довольно сложный сплав. И, конечно, не отходы, а заготовки. Две бракованные, остальные годные.
Кибрит. И можно определить круг предприятий, где...
Ломов (останавливая ее жестом). Я вам подскажу, как его определить, но убедительно прошу в дальнейшем на меня не ссылаться.
Кибрит. Почему?
Ломов. Как говорится, не с руки. Щекотливый вопрос... Какое-то расследование, в перспективе не исключен суд, да?.. Вот видите! Нет, увольте... (Видит откровенную реакцию Кибрит, шутливо машет рукой.) Эх, где наша не пропадала. Придется объяснить. С подобными сплавами экспериментирует известный и уважаемый металлург, некогда мой учитель. Естественно, не может быть и речи, будто он замешан в неблаговидных делах. Но узнать, что кто-то, хоть отдаленно причастный к твоей работе... Согласитесь, мало приятного. И тут еще я в роли... некоего, пардон, наводчика! Нет, честно, для меня это просто неприлично.
К и бри т. Пожалуй, лучше обратиться непосредственно к нему? Мне назвали вашу фамилию, но могли назвать и другую,
прямо его.
Л о м о в. Именно. Просто я тщеславен и балуюсь популярными статейками в печати. Вот фамилия случайно и попала в поле
вашего внимания.
Кибрит. Тогда?.. (Берется за авторучку.) Ломов. Да, записывайте. Авдеев Степан Николаевич...
Сцена двадцать вторая
Заводская лаборатория. Несколько вытяжных шкафов, столы с наборами химических реактивов. Одна из степ - застекленная - на ypoвнe второго этажа выходит в цех. Видны работающие тельферы. Здесь Кибрит и Медведев беседуют с заведующим - молодым круглолицым весельчаком. В стороне ждет Бах.
Заведующий. Дело ясное, что дело темное... Я, правда, недавно заведую лабораторией, но разберемся. Директор велел повиноваться вам беспрекословно.
Кибрит. Отлично, начинаю пользоваться своей властью. Ознакомьтесь - это постановление о производстве металловедческой экспертизы.
Заведующий (читает). Сплавы бронзы... Лично я предпочитаю брынзу... Не прислушивайтесь, как занервничаю - всегда острю и всегда не смешно... О-о, тут даже проставлен номер изделия по пашен номенклатуре! Откуда вы узнали?
Кибрит. Экспертизу будет проводить профессор Авдеев. Он сам уточнил, что необходимо.
Заведующий. Сам Авде-ев! Снимаю шляпу. Для нас, грешных,- зам. господа бога но металлургии!..
Медведев. Где можно изъять указанные образцы? Заведующий. В литейном. Вот товарищ Бах оттуда. Проводит. Или я тоже нужен?
Кибрит. Да, вы должны присутствовать.
Заведующий. Выходит, попаду в детективную историю? Страшно, аж жуть... (Баху.) Кстати, в этих "уголовных" отливках опять полно газовых пузырей. Поглядели бы, что там с технологией?
Бах. Я старший мастер по снабжению.
Заведующий. Ну-ну, Борис Львович, не прибедняйтесь. Это только так называется. Вы человек знающий, начальник цеха к вам прислушивается...
Медведев. Имейте в виду, что нам надо изъять еще и книги межцехового учета. Прошу вас быть понятым.
Заведующий. Ой, товарищи, начинаю писать мемуары!
Сцена двадцать третья
Кабинет Скопина. Скопин, Знаменский, Кибрит, Медведев.
Знаменский. Признаюсь, новых фактов допрос Мора-лева не дал...
Медведев. Даже для ареста материала не набралось.
Скопин. А зачем нам один палаточник? Пусть погуляет. Вырывать - так уж с корнем.
Знаменский. До корней не близко, Вадим Александрович,- завалены горами утиля. Всю эту публику выручает простота нравов. И на свалке и на складе документация ведется, скорей, для виду. Больше надежды на раскопки со стороны завода: там как-никак учет и контроль.
Медведев. Тоже не очень. Отходы, говорят, не золото...
Скопин. Слово пашей даме.
Кибрит. У меня дела как будто повеселее. Экспертизы проведены. Болванки, которые вез Моралев, и те, что мы нашли на свалке,- идентичны заводским. В основном - это просто отливки, непосредственная продукция литейного цеха. Только небольшая часть - возврат из других цехов, где обнаруживали брак. Значит, есть точный участок для поиска. Вторая экспертиза касалась метал-лической стружки. Третья - обтирочных концов. И стружка и тряпье - того же заводского происхождения.
Скопин. Как и следовало ожидать... Возмутительное ротозейство: у них под боком жулик грузит дорогой металл, закидывает сверху мусором и вывозит себе с заводской территории! Как говорится, куда только смотрит милиция!
Медведев. Значит, так. Милиция -в моем лице-смотрит сейчас в книги межцехового учета. Первосортные дебри, скажу я вам. Зинаида Яновна остроумно заметила: "Есть точный участок для поиска". У меня был совершенно точный участок - стог сена
И точный искомый предмет - иголка. (К Кибрит.) Одно утешение, что мы с вами, кажется, угадали, кто прячет иголку.
Кибрит. Так вы тоже подозреваете этого мастера... с музыкальной фамилией?
Медведев. Бах.
Кибрит. Вот-вот. (Остальным.) Понимаете, он отбирал для нас болванки на складе цеха, и все заводские нервничали. А вот от него шла волной молчаливая, но до того острая неприязнь!
Знаменский. А что за человек?
Медведев. Никаких пятен на биографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13