А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Тем большим откровением для мозговика стал образ мышления этого маленького человечка Стаунтона, его манера задавать вопросы, умение выслушивать и т. д. К тому же, как сказал шериф, он был ученым. В какой области, интересно? Судя по вопросам, которые были им заданы, он не физик, но во всяком случае, это не менее подходящий хозяин, чем владелец ремонтной мастерской.
Уже после того, как Стаунтон и шериф уехали, мозговик сообразил, что стоило бы узнать, где живет этот перспективный хозяин. Но шериф и Стаунтон уже находились на границе зоны его перцептивных возможностей, и мозговик стал лихорадочно подыскивать хозяина, который смог бы догнать машину шерифа.
Первая мысль была о лошади в сарае, но мозговик отверг ее, хотя в данный момент лошадь дремала. Как уже было сказано, мозговик многое понял. Лошадь могла вырваться из сарая и поскакать за машиной, но это находилось настолько за пределами нормального поведения лошади, что привлекло бы к ней нежелательное внимание и поставило под угрозу весь план мозговика. Лошади не выскакивеют ни с того ни с сего из конюшен, чтобы погоняться за автомобилями.
Затем мозговик подумал о птице. Сначала о ястребе, как наиболее быстрой из птиц, но поблизости не оказалось спящей особи. Совы сейчас спали, но он решил, что сова не сможет угнаться за машиной.
Наконец он подумал о воробье. Скорость воробья была ему неизвестна, но их было такое множество, что наверняка какой-то воробей спал поблизости.
Выбранный мозговиком воробей действительно спал на дереве ярдах в двухстах от дома. Поднявшись в воздух, он увидел, что опоздал: шериф и Стаунтон приехали на разных машинах, в сейчас эти машины разъезжались в разные стороны, причем каждая уже отъехала примерно на четверть мили. Даже для глаз воробья они отъехали слишком далеко, чтобы определить, какая именно машина ему нужна. Кроме того, мозговик сразу же понял, что воробью не догнать машину.
На этот раз мозговик решил тщательнее избавляться от хозяина. Он пролетел над дорогой и углубился в лес, чтобы разбиться о дерево; он помнил о том, как сова инстинктивно закрывала глаза, и сосредоточил усилия на том, чтобы глаза воробья были открыты. Однако и это не привело к успешному концу: помешала совсем маленькая веточка. Она отклонила полет и, вместо того, чтобы сломать себе шею, воробей сломал крыло и теперь лежал беспомощный под деревом.
Поскольку альтернативы ожиданию не было, он стал ждать. Воробей умрет от голода или жажды, если до того его не обнаружит какой-нибудь враг. А тело мозговика тем временем будет в безопасности под ступеньками на ферме Гросса. Мозговик не ощущал боли своего хозяина; боль была доступна для него лишь при нахождении в собственном теле.
Она могла появиться при сильном повышении или понижении температуры, которых эта планета не знала. Еще, разумеется, болью сопровождался момент смерти, когда панцирь разбивался или даже просто трескался.
Спешить было некуда еще и потому, что теперь мозговик насытился питательными веществами, которых ему должно было хватить на несколько земных месяцев. К тому времени он надеялся обзавестись по-настоящему ценным хозяином, обладавшим знаниями, деньгами и способностью создать электронную аппаратуру, которая помогла бы мозговику попасть домой. Ни одна из перечисленных ценностей по отдельности не могла принести успеха - если только он не будет использовать целую цепочку хозяев, что было бы и неудобно, и рискованно.
Он подумал о самовоспроизводстве, но немедленно отверг эту возможность. Коль скоро процесс деления начинался, он не мог быть приостановлен, и в течение длительного времени мозговик оказывался безнадежно раздвоенной личностью, способной лишь частично контролировать каждую из двух частей, в которые преобразуется его панцирь; этого контроля явно не хватит, чтобы какая-либо часть смогла приобрести хозяина. Состояние беспомощности в процессе воспроизводства - такова была цена, которую его сородичи платили за свою высокоспециализированную эволюцию: каждая из частей нуждалась в посторонней помощи для управления хозяином, причем такое ослабленное состояние мозговика сохранялось в течение целого земного года.
Лишь на очень небольшом числе планет представители его народа могли размножаться в одиночестве. Там, где проживали редкие по уровню интеллектуального развития расы, принимавшие статус хозяина добровольно, способные обучиться уходу за мозговиком в период его беспомощности.
Мозговик приготовился ждать смерти воробья в течение нескольких суток, но после наступления темноты неожиданно услышал сверху шум крыльев совы. Он тут же заставил воробья затрепыхать своими крыльями, чтобы привлечь внимание ночного хищника. Через мгновение острый клюв убил воробья, и .мозговик вновь вернулся в собственное тело под деревянными ступеньками на ферме Гроссов.
Он очутился там как раз вовремя, чтобы услышать стук в дверь и увидеть - поскольку мог видеть одновременно все, происходившее в зоне его восприятия, - шерифа, стоявшего у двери, и Эльзу Гросс, спешившую открыть дверь.
Она сняла белый фартук, надетый сверху на черное платье.
Миссис Гросс не собиралась тратиться на траурные платья.
Почти все ее "выходные" платья и так были черными.
- Добрый вечер, мэм, - сказал шериф, когда хозяйка открыла дверь, хотел подвезти вас в похоронную контору, если вы готовы ехать.
- Благодарю, шериф, но мистер Лурса уже был здесь и обещал через полчаса за мной заехать. Разве он вас не предупредил? Он собирался.
- Наверное, он звонил, но не смог меня застать. Нужно было заехать сразу в несколько мест, а вот домой и в свой офис я так и не попал.
Шериф снял шляпу и почесал лысеющую голову.
- Ну что же, если моя помощь вам не нужна...
- Может быть, все-таки заглянете на минутку? Выпьете чашечку кофе? Кофе горячий.
- Если так, то не откажусь.
Она пропустила шерифа в дом и заперла дверь.
- Садитесь, шериф, - указала вдова на уютное кресло. - Сейчас я принесу кофе. Сливки, сахар?
- Чуть-чуть сахару.
Она скоро вернулась, подала шерифу чашку, держа свою в руках.
- Горячий?
Шериф отпил глоток.
- Отличный. Я не люблю слишком горячий. Мэм, и что же вы намерены делать дальше? Я хочу сказать, не собираетесь же вы вести хозяйство одна? Наверное, если кого-нибудь нанять, то...
- Я слишком стара для этого, шериф. Нет, видно, придется мне продать ферму. В каком-то смысле она уже продана.
- Кому, если не секрет, мэм?
- У мистера Лурса есть брат, он работает в Меномине. Он машинист, но сам вырос на ферме и любит сельское хозяйство; давно мечтал приобрести собственную и обосноваться на ней. Лурса написал ему письмо. Они с братом в хороших отношениях, и тот рад был бы поселиться рядом. Еще мистер Лурса сказал, что готов ссудить брату денег для покупки.
- Что ж, это неплохая идея, мэм.
- Да, если все получится. Пока что мне обещали помощь до конца школьных каникул. Мистер Крамер, у которого ферма на том конце дороги, сказал, что его сын, школьник, этим летом помогает ему на ферме. Он заезжал ко мне и сообщил, что мальчик мог бы и мне помогать до конца лета.
- Это хорошо, мэм. Я вижу, у вас все складывается нормально. Планируете переехать в город? Я имею в виду Бартлесвилль...
- Еще не решила.
- Если не ошибаюсь, у вас есть сын и дочь?
- Да... были. Но Зигфрид с ними разругался и не разрешал мне писать им. А от них письма перестали приходить уже лет десять назад...
- И вы даже их адресов не знаете?
- Нет. Берта жила в Цинциннати, а Макс в Милуоки. Но это было десять лет назад.
Шериф улыбнулся.
- Ну, думаю, что смогу кое-чем вам помочь. Напишу шефам полиции в эти города, и мы сможем отыскать ваших детей. Если одного найдем, так и другого наверняка - они, видимо, переписываются друг с другом.
- Благодарю вас, шериф, - улыбнулась миссис Гросс, и вдруг по ее щекам потекли слезы.
Раздался еще один стук в дверь. На этот раз пришел Лурса.
Эльза Гросс, на ходу вытирая слезы, поспешила к двери.
Через десять минут все покинули дом; первым ушел шериф, а спустя десять минут - миссис Гросс и Лурса. Он показал ей письмо, написанное брату в Меномин, Мичиган.
Мозговик размышлял.
У него была масса времени на размышления, в течение тех двух часов, что она отсутствовала, и после, когда она пошла спать.
Он строил планы. Теперь, когда ему были известны намерения Эльзы Гросс, можно было рассмотреть ее кандидатуру в качестве следующего хозяина. Это зависело от двух "если". Первое - чтобы она продала ферму, как и собиралась. Второе - чтобы шериф смог отыскать ее сына или дочь в Цинциннати или в Милуоки, а может, и еще где-нибудь, лишь бы это был сравнительно крупный город.
Сейчас Эльза спала, и мозговик без всякого труда мог в нее вселиться, но не стал этого делать. Он мог и подождать - она будет здесь ночевать еще недели две, не меньше. А кроме того, все еще может обернуться по-другому. Например, брат Лурса может передумать или шериф не найдет никого из детей. Не очень здорово получится, если мозговику придется убивать Эльзу Гросс здесь, даже в результате "несчастного случая". Две неестественные смерти в течение такого короткого промежутка времени привлекут излишнее внимание к этой ферме.
Но он вполне может подождать, все обдумать и выбрать наилучшие шаги. Шериф, например, мог стать прекрасным хозяином, куда лучше Эльзы Гросс; шериф в любую минуту мог найти предлог для поездки в Милуоки, имел полную свободу передвижения для сбора сведений о людях, интересующих мозговика! К тому же шериф водил машину, а стало быть, его легко будет убить, когда он выполнит свою функцию. Можно будет все организовать так, что он погибнет в автокатастрофе, например, заснув за рулем или выпив лишнего, если выяснится, что он не прочь пропустить рюмочку-другую..
Но получить в хозяева шерифа было весьма проблематично. Ведь он жил в Уилкоксе - это было слишком далеко, а потому перемещаться туда с помощью животного или птицы было рискованно.
Между тем, сейчас у него была возможность расширить свои знания о сельской местности, ближайшем городке и его обитателях. Мастер по ремонту радиоприемников и телевизоров оказался не очень удобным вариантом, но могут быть и более подходящие. Даже если таковых нет, полученные сведения все равно пригодятся.
Итак - коты. Бесшумно ступающие, чуткие, идеальные шпионы.
Мозговик сосредоточился на понятии "кот".
Глава одиннадцатая
Утро пятницы оказалось в Бартлесвилле пасмурным, а перед полуднем зарядил слабый дождь. Вилли Чандлер выглянул из окна своей мастерской по ремонту радиоприемников и телевизоров и порадовался, что сообразил взять с собой еду и ему нет необходимости бежать в ресторан.
Пожалуй, это было единственное, что его сейчас радовало.
Дела шли неважно, и он был по уши в долгах. Три года назад он совершил ошибку, поверив, что в Бартлесвилле выгодно держать мастерскую по ремонту радиоприемников и телевизоров. Да, действительно здесь у всех были радиоприемники, но они ломались крайне редко. Телевизоров же было мало: прием передач из Грин-Бея был не слишком хорош, так что и те, кто имели телевизоры, смотрели их лишь от случая к случаю.
Вилли Чандлеру было тридцать два года. Высокий и худощавый, он носил роговые очки. Его любили за дружелюбную улыбку и обращались к нему всякий раз, как что-то из аппаратуры выходило из строя, но, к несчастью, обращений таких было слишком мало, чтобы он мог обеспечить себя и свою мать-инвалида.
Он родился и вырос в Бартлесвклле. У отца Вилли был не слишком прибыльный бизнес, и после школы мальчик работал в семейном магазине. Это продолжалось до смерти отца.
Но торговля продуктами питания не увлекала Вилли, он интересовался радио, еще мальчишкой сам собирал приемники и немного разбирался в принципе их работы. Он уговорил мать продать магазин - единственную ценность семьи, чтобы он смог поехать на четыре месяца в Чикаго для учебы в технической школе. Тогда мать еще не была инвалидом и могла обойтись без его помощи. К концу обучения все деньги отца оказались истраченными.
Нельзя сказать, что мастерская была убыточной, но доход она приносила мизерный. Через год мать Вилли пережила удар, в результате которого оказалась частично парализованной. Больничные счета и гонорары врачей съели все оставшиеся деньги. Несколько раз он вынужден был брать кредит в банке и продлевал его до крайней точки, стремясь сохранить свой небольшой запас электронных ламп и запасных частей. Теперь мастерская едва-едва позволяла ему сводить концы с концами, все деньги уходили на выплачивание процентов по долгам и приобретение самого необходимого для жизни. В их маленький коттедж, арендную плату за который он обычно просрочивал на один-два месяца, приходила соседка, чтобы помочь накормить миссис Чандлер; все остальное Вилли делал сам.
Если бы не мать, которую он не мог оставить одну и которая никуда не могла ехать, то лучше всего было бы закрыть мастерскую и расплатиться с долгами за счет продажи оборудования. В таком городе, как Милуоки или Миннеаполис, он вполне мог получить работу в большой мастерской и зарабатывать гораздо больше, чем сейчас. Но пока состояние матери не улучшится (а это было маловероятно), он вынужден был бедствовать. Теперь нельзя было даже распродать оборудование и наняться на работу в Бартлесвилле, торговать бакалеей или заниматься еще чем-нибудь, так как рабочих мест в городе не хватало. Он пытался поговорить с человеком, купившим у них магазин отца, но выяснил, что даже у него в магазине работы нет. Вилли мало что понимал в фермерском деле и даже если бы нашел сезонную работу, то не смог бы обеспечить мать, потому что в их местности подручные на ферме работали, как правило, за стол и кров.
Итак, он оказался вынужден делать, что было возможно в его обстоятельствах, до тех пор, пока его матери не станет лучше или... Он слишком любил свою мать, чтобы даже подумать об этом "или".
Вилли отошел от окна и вернулся к своему рабочему столу.
Расчистив место, он вынул свой завтрак. Два сандвича и термос с горячим кофе. Один из сандвичей - с арахисовым маслом, другой - со студнем. Он так привык экономить на всем подряд, что экономил и на еде. Только в особых случаях Чанддеры позволяли себе мясное - гамбургер, суповую кость что-нибудь самое дешевое. На первом месте всегда стояла плата за дом и за мастерскую, так что хоть они ели и достаточно, но редко это бывала по-настоящему хорошая еда. Последний раз нечто приличное попалось им месяца три назад: у Вальтера Шредера сломался телевизор и он, за неимением наличных, расплатился двадцатифунтовым окороком. Сделка оказалась очень выгодной, поскольку в телевизоре пришлось заменить лишь пару ламп и вряд ли ремонт обошелся дороже шести долларов. Окорок стоил, по меньшей мере, в два раза дороже, и они ели его чуть ли не целый месяц.
Вилли уже съел сандвич с арахисовым маслом и заканчивал второй, со студнем, запивая его горячим кофе, когда услышал какое-то царапание. Он огляделся вокруг.
На карнизе бокового окна сидел кот и скреб одной лапой стекло. Это был большой черный кот, такой мокрый и грязный, как будто он только что вынырнул из сточной канавы.
Вилли подошел к окну и внимательно рассмотрел кота.
- Ну, чего тебе, киса? - спросил он. Он любил кошек.
Кот был изможденным и, по-видимому, здорово проголодался. В значительной степени это впечатление вызывалось тем, что шерсть его из-за дождя прилипла к коже. Как бы отвечая на вопрос, кот открыл пасть и мяукнул, видимо громко, хотя из-за стекла этого не было слышно. Затем снова стал царапать стекло лапой.
- Хочешь сюда? Хочешь укрыться от дождя? Умный котик!
Вилли открыл окно, и кот мягко соскочил на пол.
Затем Вилли закрыл окно и посмотрел на кота.
- Голоден? - спросил он. - Боюсь, что не смогу предложить тебе ничего, кроме корочки хлеба и кусочка студня, а ведь это не совсем кошачья еда...
Он сел на стул и отломил маленький кусочек сандвича со студнем. Кот принюхался, как будто недоумевая, а затем принялся есть. Та же участь постигла и остальные кусочки сандвича, которые бросил ему Вилли.
- Попить? - спросил Вилли.
Он пошарил на полке и нашел жестяную банку, наполнил ее водой из крана и поставил на пол.
- Извини, молока нет, - сказал он.
Кот попил из банки. Вилли посмотрел на полотенца, висевшие над умывальником. Одно было погрязнее, его не мешало бы постирать. Он снял это полотенце.
- Вытереть тебя? Пожалуй, это единственное, что я еще могу для тебя сделать. Не досуха, конечно, но, по крайней мере, ты будешь не таким мокрым, как сейчас.
Кот сидел смирно; похоже, что обтирание доставляло ему удовольствие. Неожиданно зазвонил телефон. Вилли взял трубку:
- Вилли Чандлер, ремонт радио и телевизоров.
- Привет, Вилли, это Кэп Хейден.
Кэп работал в универмаге и подрабатывал на почте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20