А-П

П-Я

 

Переберусь в другие гостиницы, попроще, хотя и там есть свои заморочки, связанные с «крышей». Ладно, об этом потом. Сейчас к Таньке договариваться – и спать.
Танькин подъезд встретил меня неистребимым запахом мочи и кислых щей. Лифт не работал, пришлось подниматься пешком. Квартира номер сорок четыре, седьмой этаж. Дверь открылась не сразу. Пришлось долго нажимать на разболтанную пупочку звонка.
– Кто там? – наконец раздался Танькин заспанный голос. Глазка у нее не было.
– Сто грамм, – устало отозвалась я.
– Лен, это ты? – ахнула Танька, пропуская меня в тесную прихожую.
Отодвинув рукой подругу, я прямиком прошла на кухню и села на стул.
– Все нормально, Танька, это не привидение, это я. Расслабься и налей мне что-нибудь выпить.
– Ты хоть представляешь, на кого ты похожа? – в ужасе прошептала подруга и потянулась к бару, для того чтобы достать бутылку виски.
– Представляю, – фыркнула я и нервно забарабанила пальцами по столу.
Выпив полную рюмку, я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло, и смогла хоть немного прийти в себя.
– Танька, ты мне подруга? – с надеждой в голосе произнесла я, потянувшись к открытой пачке сигарет с ментолом и вытаскивая из сумочки зажигалку.
– Само собой, – немного обиделась Танька и налила мне вторую рюмку. – А ты что, разве когда-то в этом сомневалась?
– Ты сможешь обеспечить мне алиби?
– Какое еще алиби?
– Самое обыкновенное. Если вдруг ко мне закатят менты, ты сможешь честно посмотреть им в глаза и сказать, что я приехала к тебе за полночь и до утра просидела у тебя?
– Господи, а что же ты натворила? – всплеснув руками, испуганно спросила подруга.
– В том-то и дело, что я ничего не натворила. Творят другие, а мне приходится за эти творения отдуваться. Я просто работала с клиентом и честно отрабатывала свои деньги...
Неожиданно для себя я всхлипнула и, уткнувшись в ладони лицом, громко зарыдала. Танька молча гладила меня по голове, даже не пытаясь успокоить, понимая, что это бесполезно. Вдоволь наплакавшись, я осушила вторую рюмку и как на духу выложила подруге все, что произошло со мной в этой злосчастной гостинице. Как только я закончила говорить, Танька почесала затылок и, протяжно вздохнув, произнесла:
– Да уж, приятного мало... Господи, что же теперь с тобой будет-то?
– Ничего не будет, если ты сможешь обеспечить мне алиби.
– Конечно, смогу. Только... Может, было бы лучше, если бы ты сама пошла в милицию и честно все рассказала?
Я посмотрела на Таньку вмиг округлившимися глазами и выразительно покрутила пальцем у виска.
– Тань, ты что, совсем умом тронулась? Разве я похожа на идиотку, которая бегает по ментам?
– Но ведь тебе нечего бояться! Ты же ни в чем не виновата!
– Хорошо. Только кто в это поверит?
– На то она и милиция, чтобы во всем разбираться и находить виновных.
Услышав последнюю фразу, я громко рассмеялась и чуть было не упала со стула.
– Танечка, милая, ну когда же ты хоть немного поумнеешь?! Неужели ты думаешь, что менты поверят какой-то проститутке и докажут ее невиновность?! Да им только крайнего подавай! Сгребут меня в охапку и отвезут куда следует, вот и все разбирательство. А еще учительницей в школе работаешь! Да чему ты можешь детей научить, если сама-то жизни не видела и ничего в ней не понимаешь?! Да благодаря таким, как ты, детки и выходят из школы, как слепые котята, а потом попадают в самые глупые ситуации!
Танька нахмурила брови и сделала крайне недовольное лицо.
– Можно подумать, что ты кого-то можешь чему-то научить! Тоже мне, знаток жизни! В постели, что ли, мудрости набралась?
– Представь себе! – с вызовом ответила я и посмотрела на Таньку взглядом, полным превосходства. – Я через огонь, воду и медные трубы прошла, такого повидала, что тебе и не снилось.
– Ну-ну, то-то я гляжу, что теперь ты не знаешь, как вылезти из этого дерьма, в которое сегодня ночью залетела, – усмехнулась Танька и посмотрела на часы. – Ладно, мне уже пора собираться на работу. Ты у меня дома останешься?
– Понятное дело, не к себе же поеду! Иди, учи своих пташек, а я отосплюсь хоть немного, если, конечно, у меня это получится.
Танька махнула рукой, залпом осушила рюмку виски и торопливо стала чистить апельсин.
– Ну ты даешь, подруга, ты же в школе работаешь, – покачала головой я. – А если твои ученики учуют, что от тебя алкоголем несет?
– От одной рюмки ничего не будет, – отрезала Танька и ушла в другую комнату.
Я с грустью посмотрела на полупустую бутылку и, поднявшись, поставила ее обратно в бар. Все-таки здорово, когда существуют друзья, на которых всегда можно положиться. Несколько лет назад мы с Танькой вместе поступали в педагогический институт и мечтали стать учителями. Теперь даже смешно об этом вспоминать. Танька оказалась настырной и защитила диплом. А я... Я бросила институт на третьем курсе и стала зарабатывать деньги. Вот такая у нас странная дружба: учительница начальных классов и профессиональная путана. Хотя дело вовсе не в социуме, а в обыкновенном человеческом факторе. Наперекор всему мы лучшие подруги, и это совсем неважно, что ремесло у нас оказалось разным. Если бы не я, то разве смогла бы учительница начальных классов иметь классные шмотки и бар с дорогими напитками...
В этот момент на кухню вновь зашла Танька и посмотрела на меня подозрительно.
– Послушай, ты в порядке?
– Насчет порядка не скажу, но, по-моему, я немного отошла.
– Постарайся уснуть, тогда ты будешь чувствовать себя гораздо лучше. И еще, если тебе захочется выговориться, то телефон учительской ты знаешь.
– Ты же не служба доверия. Сей спокойно разумное, доброе, вечное и не забивай себе голову моими проблемами.
– Мне кажется, твои проблемы уже давно стали моими, – обиделась Танька.
Я улыбнулась, чмокнула подругу в щеку и проводила ее до дверей. Закрывшись на замок, я не придумала ничего лучшего, как сесть прямо на пол и обхватить голову руками.
Глава 2
Память услужливо, одну за другой, вытаскивала из своих запасников изрядно подзабытые сцены студенческой жизни. Мы с Танькой, тогда совсем еще юные девчонки, поступившие в вуз сразу после школы, активно грызли гранит педагогической науки. Старательно посещали скучнейшие лекции и методологические семинары, до дыр просиживали дешевенькие лавсановые юбки в институтской библиотеке, писали какие-то дурацкие рефераты (некоторые из них, кстати, хранятся у меня до сих пор, выбросить почему-то не поднимается рука), дважды в год ездили на практику в отдаленные районы Московской области (без билета, как правило, потому что денег катастрофически не хватало даже на еду). Не считая некоторых досадных мелочей (чисто символическая стипендия, отсутствие мальчиков на факультете, вечно черствые булочки в институтской столовой), жизнь казалась нам радужной и прекрасной, но... Но к третьему курсу я, в отличие от Таньки, полностью разочаровалась в будущей профессии.
Торчать целыми днями в школе, а вечером, возвратившись домой, до одури проверять исписанные корявым детским почерком тетрадки?
Расписываться в ведомости за смешные шестьсот-восемьсот рублей? Нет, это не для меня, все чаще думала я и по-прежнему ходила на лекции.
Однажды к нам на факультет заглянула забравшая документы сразу после первого курса девчонка, наша с Танькой ровесница. Не снимая норковой шубки, она покурила с нами в закутке у туалета и пригласила покататься на новенькой иномарке, которая, как выяснилось позже, принадлежала лично ей. «Оторвала себе богатенького мужа? Устроилась на работу в престижную компанию, где платят нормальные бабки? Получила наследство от троюродной тетушки, благополучно почившей за океаном?» – предположений, в том числе и самых фантастических, было хоть отбавляй. Все оказалось гораздо прозаичней. Маринка продавала свое тело, путанила, проще говоря. Начинала она так. Купила газету «Из рук в руки» («вот уж судьбоносное название!» – горько усмехнулась я) и дала объявление: «Молодая длинноногая москвичка без комплексов, с тонкой талией и красивой грудью в любое время дня и ночи готова выполнить любое пожелание интеллигентного клиента, не выходящее за рамки традиционного секса». На следующий день ей позвонили. Потом еще и еще. «Презерватив и никакой групповухи», – требовала она, но все же умудрилась подцепить сифилис. Разумеется, были и разборки с криминальными кругами, от которых пришлось ежемесячно откупаться по установленной таксе. Поднакопив денег, она стала более разборчивой. Знакомилась только с иностранцами, да и то не со всякими. Обзавелась связями в суперэлитных гостиницах, ресторанах... Одевалась в дорогих бутиках, купила машину, драгоценности... На всякий, по ее выражению, сброд смотрела свысока... Годам к тридцати планировала завязать и открыть собственное дело. Замуж не собиралась, во всяком случае пока...
В то время я встречалась с мальчиком. Мама – бухгалтер на оборонном предприятии, папа... Был ли у него папа, честно говоря, я уже не помню. Скорее всего нет. Да это и неважно, черт побери!
Кажется, я была влюблена. Но... Он был такой бедный... Как церковная мышь... Чашу моего терпения переполнил подаренный на Восьмое марта скромный томик стихов Мандельштама в мятой бумажной обложке. Нет уж, читай эту муру сам, решила я и набрала Маринкин номер, записанный второпях на тетрадке с конспектами по политэкономии.
Первый клиент... Его помнит каждая путана...
Маринка напоила меня шампанским и познакомила с негром. «Извини, подруга, – сказала она, – наберешься опыта, подберем тебе что-нибудь посимпатичнее, а пока терпи. Денежек у него много, так что, думаю, ты останешься довольна». Какое уж там! Воняло от него так, словно он не мылся с самого рождения. Словарный запас также оказался небогатым: «Давай туахаться, пить водка, русская б..дь». Он развлекался со мной целую ночь, заставляя делать такие вещи, о которых даже теперь, спустя несколько лет, вспоминать не хочется... Ближе к утру я твердо решила никогда больше не заниматься проституцией. Выйду замуж за своего мальчика, буду вместе с ним читать стихи по вечерам, нарожаю кучу детишек и... пущу их по миру с протянутой рукой.
На следующий день Маринка взяла с меня за посредничество тридцать процентов и, подмигнув, сказала: «Понадоблюсь – звякнешь...» Оставшаяся сумма в несколько раз превышала скудную студенческую стипендию. Первое, что я сделала, нажралась до отвала в ближайшем от дома ресторане. Опасаясь проговориться подруге о своем паскудном «приключении», Таньку я не пригласила... Через месяц деньги закончились.
Маринкин телефон я к тому времени знала уже наизусть, но звонить не решалась. Так и сидела часами раздираемая противоречивыми чувствами, уставившись на старенький разбитый аппарат.
Она сама разыскала меня и предложила организовать встречу с новым клиентом. «Да ты не бойся, – смеялась она в трубку. – Не хочешь негра, найду мулата, не хочешь мулата, белого подберем!» И я сдалась... Через полгода я бросила институт, а еще через полгода вышла из-под Маринкиного крыла и заработала... Нет, не самостоятельно. Заработала я под началом Зака, но о нем вспоминать совершенно не хочется. Даже сейчас...
К двадцати семи годам я стала профессионалкой. Нестерпимые муки совести, слезы в подушку по ночам (справедливости ради надо сказать, что свободные ночи выдаются у меня очень редко) – все это осталось в прошлом. Мое сердце огрубело, а может быть, просто покрылось панцирем в ожидании настоящей любви. В душе я по-прежнему осталась идеалисткой. Раздвигая ноги под очередным клиентом, я думаю о том, что когда-нибудь обязательно найду свое счастье. Разве я недостойна его? Разве я кому-нибудь причинила зло? Просто я помогаю мужикам получить удовольствие... за деньги. А почему бы и нет? Выражаясь образно, за хороший секс платят все. Только я в отличие от других беру наличными и не связываю себя никакими обязательствами.
Влюблялась ли я когда-нибудь в своих клиентов? Да, приходилось иногда... Чаще всего я вспоминаю о Карле. В постели он был неуклюжий, как тюлень. Но этот тюлень подчас вытворял такие потрясающие штучки! Я просто на стенку лезла от удовольствия! Встречались мы с ним больше месяца, и я уже надеялась на то, что вспыхнувшее между нами чувство получит продолжение. «Лена, – скажет Карл, – поедешь ли ты со мной в Америку?» – «Конечно, дорогой», – отвечу я и с головой окунусь в новую жизнь. Забуду о том, что была проституткой. Рожу Карлу хорошенького голубоглазого мальчишку, похожего на него... Но... «Лена, – сказал Карл, – завтра я уезжаю в Америку. Ты замечательная женщина, с тобой мне было очень хорошо. Если я еще приеду в Россию, обязательно тебя разыщу! И своим друзьям порекомендую обращаться только к тебе...» Это был удар ниже пояса. «Спасибо за теплые слова», – сухо поблагодарила я, быстро оделась и вышла из номера.
Больше я Карла не видела. Вот и вся любовь...
Ладно, хватит воспоминаний... И так душа ноет, словно по ней прошлись раскаленным утюгом. Да и жаловаться мне грех. Дом – полная чаша, приличные шмотки, машина... Имела бы я все это, работая в школе?! Таньку, вот кого надо пожалеть. На последнем курсе она выскочила замуж. Зачем?
Трудно сказать... В девках, наверное, боялась засидеться... Ну и натерпелась она за три года семейной жизни! И битая бывала, и из ментовки мужа вытаскивала, и даже лечилась в вендиспансере – через все прошла. Родила сына и... осталась на бобах. До сих пор вздрагивает, вспоминая о благоверном...
Танькина мама инвалид, ей тоже надо помогать...
Зарплата в школе – одни слезы... Искренне переживая за подругу, я постоянно подкидываю ей деньги. Чем мне приходится заниматься, Танька давно знает, но не осуждает меня. А я – ее...
Расчувствовавшись, я налила себе полный стакан виски, выпила его и, уронив голову на стол, забылась тяжелым сном.
Глава 3
Проснулась я от того, что кто-то усиленно тряс меня за плечи. Вне всякого сомнения, это была Танька.
– Ну, подруга, ты и спишь, – как сквозь вату долетал ее звонкий голос. – Я успела провести четыре урока в школе и вернуться домой, а ты все это время продрыхла. Точно говорят: в здоровом теле здоровый дух, но и сон, соответственно!
С трудом открыв глаза, я тупо посмотрела на Таньку и только теперь поняла, что уснула прямо за столом.
– Хорошо тебе рассуждать. Ты свои уроки в школе оттарабанила – и все, а с моим образом жизни шибко не выспишься. У меня почти каждая ночь бессонная.
Придвинув стул, Танька села рядом со мной и приобняла меня за плечи.
– Да я не о том, – улыбнувшись, сказала она. – Я сегодня-то и уроки толком вести не могла. Постоянно думала о том, что произошло в гостинице.
– И что же ты надумала?
– Ничего толкового. Просто за тебя страшно. Интересно, кому этот американец мог понадобиться?..
– Выходит, натворил что-то. Ведь просто так его не могли грохнуть.
– Может, при нем была большая сумма денег? – призадумалась Танька. – Он тебе ничего не рассказывал?
– Этот американец был вообще каким-то странным парнем. Мы и не разговаривали почти, а все больше занимались сексом. Его бумажник и «дипломат» я не проверяла.
– Но ты хоть знаешь, кем он был?
– Каким-то бизнесменом.
– Ну, ты даешь! Надо бы знать, с кем спишь!
– А на черта мне это знать? Мне самое главное свои деньги получить, и все. Тем более, Танька, иностранцы болтать не любят. Наверное, оттого, что они побаиваются русских путан. Считают, что русские путаны тесно связаны с русской мафией. Знала бы ты, подруга, как мне хочется со всем этим завязать! Продать свою тачку, все дорогие туалеты и начать все с нуля. Только что я буду с этого иметь? Выстаивать длинные очереди на бирже труда? Унижаться и нервничать?
– Зато ты не будешь больше выполнять чужие прихоти. Ты свободна, и никто никогда не узнает о твоем прошлом.
– А как же ты? Как же твой сын? Разве ты сможешь прокормить его на учительскую зарплату? Разве ты сможешь обеспечить ему более-менее сносное будущее?
– Ну, живут же как-то люди, – буркнула Танька и закурила сигарету. – Понимаешь, убитый прошлой ночью американец – это предупреждение о том, что тебе пора остановиться. Нужно уметь поставить точку. Деньжаток ты поднакопила, так что вполне можешь открыть собственное дело и заняться бизнесом. Я уверена, что у тебя все получится. Сегодня ты просто чудом осталась жива, а ведь могли убить и тебя тоже.
Я усиленно потерла виски и пристально посмотрела на Таньку.
– Пожалуй, ты права. Это предупреждение.
С этим надо кончать. Действительно, пора открывать собственное дело и забыть прошлую жизнь, как страшный сон.
Достав из сумочки две стодолларовые бумажки, я протянула их Таньке и посмотрела на часы.
– На, это тебе. Чтобы ты не умерла с голоду. А мне пора ехать домой. Не могу же я сидеть у тебя круглосуточно.
– Но ведь это опасно! – не на шутку перепугалась Танька.
– Ничего опасного нет.
1 2 3 4 5