— А ты пыталась поговорить с ним по душам?
— Да бесполезное это дело. Он не только не хочет со мной разговаривать, он даже не хочет меня слышать. Раньше он хоть как-то оправдывался, что слишком много работы, а вечером - постоянные переговоры, на которых все отключают мобильники, чтобы не отвлекаться и не сбиваться с мысли. Вертелся, как уж на сковородке, а сейчас он не считает нужным врать и изворачиваться. Если я его спрашиваю, где он был, он говорит, что он не школьник, чтобы передо мной оправдываться, и идет спать. Вот, собственно, и весь разговор.
Не ожидая от себя подобной слабости, я не удержалась и всхлипнула в трубку.
— Ксюша, успокойся, пожалуйста. Не стоит делать поспешных выводов. Возможно, он и в самом деле задержался и скоро придет.
Светка сказала это настолько неубедительно, что нетрудно было догадаться о том, что она просто меня жалеет.
— Света, ты же моя лучшая подруга. Пожалуйста, хоть ты мне не ври.
— Ты о чем?
— О том, что мне и так хреново, а ты делаешь мне еще хуже. Я, конечно, понимаю, что ты делаешь это из лучших побуждений и из-за жалости, но ведь я же не круглая дура. Мы же с тобой обе хорошо понимаем, где он задерживается. Баба у него есть.
— Ты уверена?
— На все сто. Но даже не это самое страшное.
— А что же тогда самое страшное?
— А то, что у него с этой бабой все серьезно. Знаешь, а я ведь каждый день жду, что он придет домой и скажет о том, что уходит из семьи.
Почувствовав Светкино замешательство, я подумала, что не стоит грузить ни в чем неповинного человека, который, по всей вероятности, уже хочет спать, своими проблемами, и повесила трубку.
Светка перезвонила ровно через минуту и спросила обиженным голосом:
— Ксюша, ты чего трубку кидаешь?
— Я ее не кинула, а положила.
— Тогда зачем ты ее положила?
— Мне твоя жалость не нужна.
— А кто тебя пожалеет, если не я? Ты же сама себя истязаешь и мучишь. На тебе лица нет. Загулял мужик, с кем не бывает. Перебесится и вновь вернется в семью.
— А если не перебесится и не вернется?
— Вернется, — утвердительно ответила Светка. — Просто сейчас временный кризис, но я уверена, что вы с Пашкой его легко переживете. Выше голову, никаких слез, почти все через это проходят. И никаких выяснений отношений. Не провоцируй его на скандал. Наберись мудрости и терпения. Пусть та, другая, знает, что тебя сломить невозможно. В любом случае страсть пройдет, а твоя с Пашкой любовь останется. Ты знаешь, в жизни случается всякое, поэтому за семейное счастье можно и побороться.
— Каким образом? — поинтересовалась я у подруги.
— Терпением, — не раздумывая, ответила та.
— Да на черта нужно такое терпение? А куда же я засуну свое самоуважение?
— Пока придется его спрятать куда подальше, но это до тех пор, пока эта ситуация не разрулится. Как только это произойдет, ты его вновь достанешь и напомнишь своему Пашке, кто в доме хозяин.
Услышав, что в замке поворачивается ключ, я тут же пожелала Светке спокойной ночи и направилась в коридор.
Снимающий ботинки Павел посмотрел на меня безразличным взглядом и, пробурчав "привет", откровенно зевнул и направился в ванную комнату.
Я бросилась следом за ним и, плохо скрывая волнение, спросила как можно более дружелюбным голосом:
— Ты есть будешь?
— Нет, — пробурчал он и включил кран с водой.
— Ты что, не голоден?
— Я поел.
— Где? На работе? — ехидно спросила я.
— В ресторане.
— С кем?
— С партнерами по бизнесу.
В этот момент Пашка повернул голову в мою сторону и раздраженно спросил:
— Послушай, у тебя все? Допрос закончился? Ты что за мной хвостом ходишь? Я могу руки спокойно помыть?
— Конечно, можешь, — окончательно растерялась я.
— Тогда что ты стоишь?
— Мне уйти?
— Будь так любезна, закрой дверь с той стороны. Ты не представляешь, как я буду тебе благодарен. Если я сейчас на унитаз сяду, ты тоже будешь смотреть на меня все тем же взглядом и доставать теми же вопросами?
— Извини, — только и смогла сказать я, но все же перед тем, как выйти из ванной комнаты, не выдержала и грустно произнесла: — Просто я думала, ты голодным придешь. В холодильнике заливное из рыбки. Я сама делала.
— Послушай, я же тебе сказал, что не голоден.
Паша произнес эту фразу с таким раздражением, что я тут же вышла из ванной, достала из кармана халата носовой платок и смахнула слезы. Дошла до середины комнаты, затем развернулась и уже более уверенным шагом вернулась обратно, распахнув дверь нараспашку. Пашка сидел на унитазе, держал в руках газету и смотрел на меня изумленным взглядом:
— Послушай, дорогой мой муженек! Я не знаю, с какой бабой ты путаешься в последнее время, но какой бы она ни была, запомни - я лучше! Я лучше ее!!! — прокричала я истеричным голосом и, увидев, что ошалевший от моей дерзости муж уронил газету на пол, процедила сквозь зубы:
— Смотри, с унитаза не упади, а то дерьмом, которое из тебя лезет, стены запачкаешь.
Громко хлопнув дверью, я увидела в дверях детской комнаты перепуганного ребенка и, вытирая слезы, бросилась прямо к нему:
— Зайчик, а ты что проснулся?
— Я пить хочу, — сонно сказал наш трехлетний сынок и тут же спросил: — А ты что кричишь?
— Я не кричу. Зайчик, тебе просто что-то приснилось.
Побежав на кухню, я принесла кружку воды, напоила ребенка и уложила его спать. Сев рядом на кровать, я поцеловала его в теплую пухлую щеку и прошептала:
— Постарайся заснуть. Я тебя очень люблю.
— Я тоже тебя люблю. А папа дома?
— Дома.
— Передай ему, что я его тоже очень сильно люблю.
— Обязательно передам.
ГЛАВА 2
Этой ночью Пашка лег спать отдельно. Он постелил себе на диване в зале. Я лежала одна в нашей спальне и чувствовала, что медленно схожу с ума от боли и неизвестности.
Я почему-то думала о том времени, когда сводила Пашку с ума. Наши первые ночи были сотканы из шепота, вздохов, поцелуев, нежных слов и необъяснимой страсти. Больше всего Пашке нравилось наблюдать, как я ем виноград. Я держала в руке веточку винограда и губами кокетливо срывала с него ягодки. Нежно облизывая языком свои губы, я пристально смотрела в глаза любимому мужчине.
Да уж, было время! Было и прошло. Я все так же люблю этого человека, но теперь он равнодушен к моим чувствам. С каждым днем я все больше и больше чувствую себя использованной вещью, а временами даже жалким и никому не нужным ничтожеством. Я не могу и не хочу так больше жить, и при этом я не умею защитить свою душу от боли.
Я хорошо понимаю, что пройдет совсем немного времени и Пашка наконец сообщит мне, что в его жизни появилась другая. Я этого жду и очень сильно боюсь. Я не знаю, как смогу дальше жить с этим. Мне кажется, что для меня это будет удар, после которого я вряд ли смогу оправиться. Он просто устанет меня жалеть и поймет, что жалость унижает не только меня, но и его.
Моя мать всегда говорила мне о том, что нельзя допускать душевного срастания с мужчиной, иначе потом будет очень больно. Но я допустила. Допустила, потому что по-другому не умею. Я привыкла отдавать себя всю, без остатка, и этого же жду от других. Я настолько привыкла к Пашке, что уже не представляю себя рядом с другим мужчиной. С Пашкой я всегда ощущала уверенность и собственную полноценность. Без него у меня не будет ни того, ни другого.
Встав с кровати, я решила пойти в зал, сесть рядом с Пашкой и совершенно спокойно, без слез, истерик и ругани поговорить о том, как нам жить дальше.
— Паша, ты спишь?
Поправив ночную рубашку, я наклонилась над мужем и поняла, что он спит. Паша лежал с открытым ртом и слегка похрапывал.
— Паша, — позвала я его еще раз и пришла к выводу, что лучше его не будить. Мужчины не любят, когда бесцеремонно прерывают их сон. Можно нарваться на неприятности.
Накрыв Пашку пледом, я хотела было вернуться в спальню, но замерла, остановив свой взгляд на мобильном телефоне моего мужа, который лежал на журнальном столике. Я никогда не была сторонницей того, чтобы просматривать телефон близкого человека на предмет его звонков и сообщений, но сейчас отчетливо понимала, что в данный момент я не могу себе в этом отказать. Я просто сгорала от любопытства. Осторожно взяв телефон в руки, я зашла в спальню и плотно закрыла за собой дверь.
Пока мой муж спал, ему пришло две эсэмэски. Открыв первую, я принялась ее читать и ощутила, как у меня на лбу выступила холодная испарина.
"Мой любимый котик, желаю тебе спокойной ночи. Очень хочу, чтобы сегодняшний вечер остался в твоей памяти на долгие годы. Ты единственный человек, с кем мне так хорошо. Приятных тебе сновидений, желательно эротического характера, где мы с тобой только вдвоем. Целую. Твой пупсик".
С трудом сохранив самообладание и едва не выронив телефон из рук, я открыла второе сообщение и ощутила, как мне опять не хватает воздуха.
"Котенок, ты уже, наверное, спишь, а я все никак не могу забыть, что у нас с тобой сегодня было. С тех пор как ты появился в моей жизни, она наполнилась смыслом. Так хочется быть сейчас с тобой рядом, обнять, утонуть в твоих объятиях и спать до утра, слушая, как бьется твое родное сердце. Завтра, как договорились, я жду тебя в нашем любимом ресторане "Прибой" к 20.00. Твой преданный пупсик".
— О боже, — только и смогла сказать я.
Не ожидая от себя самой, я принялась судорожно стирать эти два сообщения, опасаясь, что их сможет прочитать муж. Как только сообщения были стерты, я начала просматривать те, которые уже успел открыть мой муж, и пришла к неутешительному выводу, что буквально весь телефон Пашкин напичкан сообщениями от любвеобильного пупсика.
Не удержавшись, я тут же взяла трубку городского телефона и позвонила Светке, которая ответила мне сонным голосом.
— Света, извини, что я тебя разбудила, — беспомощно произнесла я, смахивая слезы. — Я знаю, что ты спишь, но я не могла тебе не позвонить. У Пашки есть баба.
— А ты что, об этом только сейчас узнала? — откровенно зевнула Светка. — Ты же мне про это постоянно говоришь.
— Знаешь, одно дело говорить без доказательств, а другое дело — их получить. У меня сейчас Пашкин мобильный телефон в руках. Тут такое! Эта баба называет моего мужа котиком, а себя пупсиком. Мрак. Этот гребаный пупсик шлет ему по двадцать сообщений на дню. А если бы ты видела, как часто они друг другу звонят, это же вообще кошмар! И это при том, что мой супруг никогда не позвонит мне днем и не пришлет ни одного сообщения. Мол, ему некогда этим заниматься. Он весь в работе. Светка, почему так?! Я сейчас позвоню этой бабе и скажу все, что я о ней думаю. Это же какой сволочью нужно быть, чтобы вторгнуться в чужую семью и так нагло уводить чужого мужика.! Пупсик хренов! Я сейчас ей такого пупсика сделаю, всю жизнь помнить будет!
— Не вздумай никуда звонить, — тут же осадила меня подруга. — Выпей успокоительных капель, снотворного и ложись спать.
— Свет, а если никуда не звонить, что ж тогда делать? Я же мужика теряю.
— Перебесится твой мужик и все равно к тебе вернется. Пойми, нужно набраться сил и перетерпеть.
— А где силы-то взять? — всхлипнула я.
— Привлеки все резервы организма.
— Извини, что разбудила, — только и смогла сказать я после Светкиных слов.
Я положила телефонную трубку и задрожала, как осиновый лист.
Мне почему-то вспомнился наш с Пашкой первый ужин вдвоем. Это был незабываемый романтический вечер, тогда я решила показать свое кулинарное мастерство и то, на что я гожусь в постели.
Как сейчас помню, что на мне было коротенькое облегающее черное платье и туфли на высоченных каблуках. Я хотела предстать перед Пашкой в образе роковой соблазнительницы, и у меня это хорошо получилось. Я очень тщательно готовилась к этому вечеру и продумывала все в мельчайших деталях. Кружевные трусики стринги, пояс и потрясающие чулки. Я навсегда запомнила, какими жадными глазами Пашка смотрел на меня в тот вечер. Комната была наполнена эротическими ароматами. В ту ночь Пашка окончательно потерял от меня голову, ведь я первый раз в жизни станцевала стриптиз. Для меня это оказалось несложно, потому что каждое мое движение дышало страстью. Я никогда не страдала от неуверенности в себе и не боялась выглядеть обнаженной. Мне хотелось создать образ раскованной и рискованной девушки. Я и не думала раздеваться полностью. Обнаженная девушка в чулках и туфлях смотрится очень эффектно. Когда Пашка все же затащил меня в спальню, то я была в одних чулках и туфлях. А после первой бурной и страстной ночи я уже готовила завтрак на кухне, надев его рубашку на голое тело. Пашка сказал, что я выгляжу сексуально.
Я посмотрела на Пашкин телефон и, растерянно пожав плечами, подумала о том, что сейчас не верится, что это все было со мной. Я вновь взяла мобильный в руки и начала читать сообщения. При этом я чувствовала себя настоящей мазохисткой, но ничего не могла с собою поделать. Я готова была разбить этот чертов телефон о стену, но почему, то все читала и читала...
Я чувствовала себя униженной, раздавленной, опустошенной, уничтоженной и оплеванной, но продолжала читать. Как же унизительно знать о том, что у твоего любимого кто-то есть. Я рисовала в своем воображении образ этой женщины, представляла, как она выглядит, но никак не могла представить, как они занимаются сексом. Мне жутко больно было об этом думать. Как Пашка может ласкать другое тело, когда он так сильно любил мое? Муж постоянно говорил о том, что оно родное...
На ватных ногах я зашла в зал, положила Пашкин телефон на столик и с трудом сдержала себя от того, чтобы не надавать Пашке хороших пощечин. Я смотрела на этого спящего родного человека, отца нашего трехлетнего сына, и не могла понять, как в одночасье он стал для меня предателем.
Последовав Светкиному совету, я выпила снотворное, накапала в стакан с водой как можно больше успокаивающих капель и ощущаю, что это слишком мало для того, чтобы успокоиться. Тогда я взяла бутылочку с каплями и начала пить лекарство прямо из горла, но бутылочка упала из моих рук на пол.
В этот момент в зале проснулся Пашка и, потирая сонные глаза, пришел ко мне на кухню.
— Ты что творишь?
— Микстуру разлила.
— А чем воняет? Ты валерьянку, что ли, пила?
— И микстуру, и валерьянку.
— С ума сошла?
В Пашкином взгляде появилась нескрываемая жалость.
— Сошла, — судорожно закачала я головой. — Паша, а что у тебя за баба?
— Нет у меня никакой бабы.
— Я эсэмэски твои в телефоне читала. Ты котик, а она — пупсик. Ты даже не представляешь, как мне хочется задушить твоего пупсика и оттаскать эту тварь за волосы.
Едва я произнесла последние слова, у меня внутри начало все гореть, словно я выпила не валерьянки, а самой настоящей серной кислоты. Я понимала, что зря рассказала Пашке о том, что рылась в его телефоне, но я ничего не могла с собой поделать. Эмоции были сильнее меня, и я была не в состоянии ими управлять.
— Как ты могла?! Ты же никогда не имела привычки рыться в моем телефоне? Как ты дошла до этого?
— Извини. Я просто привыкла к тому, что ты только мой. Я даже не представляю, что может быть по-другому. Скажи, она лучше меня? Ты хочешь со мной развестись? Ты говоришь ей обо мне гадости? Неужели ты меня больше не любишь?
Я посмотрела на Павла глазами, в которых была такая чудовищная душевная боль, что он просто не выдержал и, взяв меня на руки, понес в спальню. Положив меня на кровать, он сел рядом и как-то устало сказал:
— Если ты хоть еще раз залезешь в мой телефон, я от тебя уйду.
— Я больше не буду, — сквозь слезы произнесла я. — Паша, а ты меня еще любишь?
— Люблю, — без особого энтузиазма ответил он.
— А ее?
— Кого ее?
— Ту, которая называет себя пупсиком.
— Не спрашивай меня об этом. Дай мне, пожалуйста, время во всем разобраться. Потерпи.
— Сколько?
— Думаю, еще недолго.
— И что тогда? У нас будет все как раньше?
— Не знаю. Я пока сам ничего не знаю.
— А вдруг я умру?
— От чего?
— От горя.
— Не умрешь. Все будет хорошо. Давай спать. Завтра очень тяжелый день.
Павел лег рядом со мной, положил руку на мою талию и, закрыв глаза, через несколько минут провалился в сон. Я лежала рядом с ним, боясь хоть немного пошевелиться, и ненавидела себя за свою слабость. Совсем недавно мой супруг признался мне в том, что у него есть любовница, а я держусь за него, как утопающий за соломинку и, несмотря на его предательство, готова ему простить все, только бы он остался со мной.
Наверно это так унизительно выглядит со стороны, но я не хочу думать о том, что подумают окружающие. Я просто все еще люблю этого человека и не хочу его потерять. Почему я не могу побороться за своего любимого и за отца своего ребенка?
1 2 3 4