Надежда в это время постаралась выразить взглядом все, что она думает о противной старухе. Но та снова закаменела, она оживлялась только в присутствии милиции.
Вернулся милиционер и подтвердил, что у покойного была с собой упаковка нитроглицерина.
— Он умер? — встрепенулась Надежда.
— Да, сразу же, ничего уже не сделать.
— Надо же, вроде ему лучше стало в поезде…
— Врач сказал — так бывает. Пока сидел — вроде лучше, а встал — и сердце отказало. Расходитесь, граждане, ничего больше интересного нету! — заговорил милиционер и отвернулся.
Надежда решила, что ее больше не задерживают, подхватила свои сумки и быстрым шагом направилась к метро.
* * *
По дороге она немножко повздыхала о тщете всего земного. Вот ведь сидел в поезде человек, разговаривал с ней, а потом вдруг раз! — и умер. На вид ему было прилично за пятьдесят, так что вполне возможно, что сердце уже работало неважно.
Мысли Надежды тут же перекинулись на собственного мужа Сан Саныча, которому тоже за пятьдесят. И хотя сердце у него вроде бы не шалило (чтоб не сглазить!), он не курит и выпивает только по праздникам, да и то совсем немного, но все же он очень много работает и мало отдыхает. И ее, Надежды, святой долг облегчить жизнь собственному мужу, поскольку так сложилось, что она сейчас не работает, будем надеяться, что временно. То есть ее сократили весной, но обещали взять обратно в институт осенью. Хотя вот уже осень, а ей никто не звонит. И самое главное — Надежда уверена, что муж и слышать не захочет о том, чтобы она возвратилась на работу. Сам он трудится много и зарабатывает достаточно, на жизнь им хватает, а от Надежды требуется, чтобы она создавала мужу и коту Бейсику сносные условия для существования. Сама же она, имея достаточно свободного времени, может заниматься собой, ходить в бассейн, на шейпинг, на массаж и к косметологу. То есть это муж так говорит и не жалеет денег. На самом деле Надежде на шейпинг ходить уже не по возрасту, что бы там ни говорил муж.
Во-вторых, у нее аллергия на хлорированную воду, так что бассейн тоже отменяется. Остаются массаж и косметолог. Но после десятого сеанса массажа Надежда решила сделать перерыв, а насчет косметолога она твердо уверена, что, как ни старайся, количество в качество не перерастет, то есть сколько ни ходи к косметологу, морщины все равно не уберутся, разве что новые не прибавятся, да и то это еще вопрос.
Все Надеждины приятельницы занятые люди, работают, а которые не работают, на тех плотно висят внуки, так что не больно-то с ними пообщаешься. Ее же внучка Светланка живет с родителями в далеком Северодвинске, потому что ее папа и Надеждин зять — военный моряк и там служит. И получается, что муж всегда на работе, и Надежде остается только проводить свободное время в обществе кота Бейсика, который не слишком-то ее жалует в последнее время. Возможно, это оттого, что хозяйка все время торчит у него перед глазами, но все равно обидно.
От такой безбедной и праздной жизни недолго и с ума сбрендить. Впрочем, многочисленные знакомые все время обременяют ее разными делами, на которые у них, занятых людей, не хватает времени. Праздной Надежда называет свою жизнь потому, что совершенно нечем занять голову. Читать детективы она уже больше не в состоянии, телевизор вряд ли может дать пищу для ума, не решать же математические задачки для восьмого класса из сборника соседского мальчишки Димки. Надежда как-то по просьбе Димкиных родителей пробовала ему помочь, но дело кончилось тем, что она увлеклась и перерешала ползадачника, чего вовсе не требовалось.
Надежда по привычке чуть было не проехала свою остановку. Дело в том, что уже несколько месяцев они с мужем жили в трехкомнатной квартире, где раньше жил сын Сан Саныча с семьей. Совершенно неожиданно сыну предложили работу в Канаде, и он спешно собрался, прихватив с собой жену и сына Вовку. Надежду же с мужем умоляли пожить в их квартире, потому что там оставался огромный сенбернар по кличке Арчибальд. Взять сенбернара в свою однокомнатную она никак не могла — он бы туда просто не вошел, а если бы вошел, то не повернулся бы в прихожей, а если бы повернулся, то свалил стенку между Надеждой и соседкой Марией Петровной. Так что супруги Лебедевы переселились к сенбернару вместе с котом Бейсиком. Тут-то и началась для Надежды веселая жизнь, потому что кот без устали третировал несчастного пса и не давал ему спокойно жить, все норовил расцарапать морду. В конце концов Надежда приноровилась распихивать зверей по разным комнатам, ежедневно решая при этом известную детскую задачку о волке, козе и капусте.
По прошествии некоторого времени кот с собакой помирились, вернее, Бейсик сменил гнев на милость, а еще через месяц прилетел из Монреаля сын Сан Саныча за сенбернаром. Оказывается, он заключил там контракт на три года, снял приличное жилье, и собаку решили взять к себе.
Мигом оформили на Арчи все бумаги.
Прощание с котом было трогательным, а Надежда даже всплакнула.
После отъезда собаки можно было возвращаться к себе, но собственная однокомнатная квартирка стала казаться Надежде слишком маленькой после трехкомнатных хором. Да и Сан Саныч оборудовал себе кабинет в комнате внука и даже не заговаривал о переезде.
Вот поэтому Надежда чуть не проехала свою остановку — раньше до дома можно было ехать от Купчина по прямой ветке, а теперь ей нужно было делать пересадку.
Дома все было в порядке. Кот встретил хозяйку весьма благосклонно, потому что она привезла ему мелкой рыбешки — презент от соседа по даче, увлекающегося рыбалкой. Муж еще не вернулся с работы, так что никто не поинтересовался у Надежды причиной ее плохого настроения.
Она распаковала сумки, приструнила кота и до вечера окунулась в хозяйственные заботы, а на следующий день выбросила из головы все, случившееся в электричке.
Прошли две недели. В городе и окрестностях установилось бабье лето. Это значит, что ночи были прохладные, но днем светило солнце и небо голубело, как летом.
Настроение у Надежды улучшилось, но она провела эти две недели в хлопотах, потому что неожиданно расхворалась тетка, и пришлось ездить к ней через день, чтобы возить продукты.
И как-то в пятницу позвонила ее старинная, еще школьная подруга Алка Тимофеева и напросилась в гости. То есть в гости ей не нужно было напрашиваться, Надежда всегда была рада ее видеть. Но Алка имела большую семью — муж, два сына, кошка Марфа, попугай, да еще рыбки, которых кошка регулярно выедала из аквариума одной ей известным способом, Алка же с завидным постоянством покупала новых рыб и выпускала их в тот же аквариум. Кроме семьи у Алки была еще работа — она работала завучем старших классов в средней школе. Она к работе своей относилась очень ответственно и уделяла ей гораздо больше времени, чем семье.
Подруга звонила с просьбой. Она-де приобрела по случаю подержанный компьютер-ноутбук, так вот не может ли Сан Саныч проверить его, переустановить операционную систему и записать кое-какие нужные офисные и сервисные программы.
Алка преподавала в школе русский язык и литературу и, насколько помнила Надежда, к любому компьютеру даже подойти не то чтобы боялась (Алка вообще в жизни ничего и никогда не боялась), но просто понятия не имела, что с ним делать после того, как нажмешь кнопку включения. Не дождавшись от Надежды изумленных вопросов, откуда же она знает такие слова, как сервисная программа и операционная система, Алка тут же сама призналась, что умных слов она нахваталась от сына Пашки. Пашка рвался сам наладить компьютер, но Алка ему не доверяет, а доверяет только Сан Санычу.
Всем друзьям и знакомым было прекрасно известно, что у Сан Саныча умная голова и золотые руки, и они не стеснялись обращаться к нему по всяким поводам. Он никому не отказывал, а уж Алке-то и подавно, ведь они с его женой дружили с детства, со второго класса школы.
Условились на субботу, на шесть часов вечера.
Надежда повесила трубку и задумалась, что бы такое приготовить гостям на ужин.
В это время мелодично зазвонил звонок в прихожей. Надежда Николаевна подошла к двери и глянула в глазок. На площадке стояла соседка Валентина. Надежда тяжело вздохнула и щелкнула замком.
Валентина была новоприобретенным кошмаром ее жизни.
Не успела Надежда с мужем обосноваться в трехкомнатной квартире уехавших в Канаду детей, как Валентина протоптала к ней незарастающую тропинку. Как и Надежда, она по большей части находилась дома и испытывала настоятельную потребность в общении. Повод для визитов она выбирала всегда один и тот же, простой и незамысловатый как пифагоровы штаны: просила у соседки соли.
Если приблизительно подсчитать, сколько соли она назанимала за непродолжительный период их знакомства, Валентине впору было открывать небольшую бакалейную лавочку.
Эти просьбы, естественно, были только формальным поводом, а настоящей причиной ее появлений было желание поговорить, причем говорить Валентина могла только на одну тему: о своем сыне Денисе, которого она называла Деником. Тема была волнующей и неисчерпаемой, как сама жизнь.
Надежда Николаевна с обреченным вздохом открыла дверь, и Валентина втекла в квартиру, колыхаясь обильными телесами внутри ярко-синего шелкового халата.
— Наденька! — проворковала она с порога. — Выручи, дорогая: завелась суп варить, а в доме соли ни грамма!
Надежда, в который раз поразившись отсутствию у соседки творческой фантазии, направилась на кухню.
Соседка двигалась следом, принюхиваясь к доносящемуся с кухни запаху кофе.
Войдя на кухню и увидев включенную кофеварку, она радостно пропела:
— Ой, а ты кофе пьешь?
Естественно, после такого вопроса ничего не оставалось, как предложить ей присоединиться.
Добившись желаемого и прочно угнездившись за столом, Валентина устроилась с максимальным комфортом и тут же начала свой излюбленный разговор:
— Купила вчера Денику портфельчик.., испанский, телячья кожа, глаз не оторвать! Как пойдет Деник с этим портфельчиком в посольство, это будет загляденье! Настоящий дипломат! Костюмчик отглаженный, рубашечка беленькая, галстучек итальянский…
Надежда Николаевна уже знала, что Деник учится на факультете международных отношений одного из новоиспеченных коммерческих институтов, и Валентина, не обладая никакими связями и никакими знакомствами в дипломатических кругах, искренне убеждена, что по окончании этого института ее гениальный отпрыск непременно станет послом или, в самом крайнем случае, консулом. Сам Деник, скользкий и неприятный парнишка с прилизанными бесцветными волосами, поощрял ее веру и извлекал из нее максимум выгоды.
В этой ситуации Надежда больше всего жалела Валентининого мужа, тихого маленького лысого мужчину, который допоздна пропадал на работе, чтобы оплатить обучение Деника и все его хорошенькие портфельчики, галстучки и костюмчики — Одно только меня, Наденька, беспокоит, — задумчиво проговорила Валентина, наливая вторую чашку кофе, — вот у Деника на датском отделении учатся десять человек. Вот они закончат институт и пойдут работать. Ну один, конечно, будет послом, а остальные девять как же?
На такие вопросы Надежда никогда не отвечала: она боялась не выдержать соседкиной глупости, сорваться и наговорить лишнего.
Впрочем, Валентине и не нужно было никаких ответов, она вполне удовлетворялась молчаливым присутствием терпеливой слушательницы и тем, что та в восхищении (а как же еще!) слушает рассказы о гениальном Денике.
— Ну мне-то волноваться не приходится, — продолжала Валентина свой бесконечный монолог, — уж для Деника-то самая лучшая работа найдется… Хотя ведь там, в посольстве, я слышала, кроме посла хорошие должности есть Советники посольства, заместители посла, секретари…
Только ведь, наверное, обидно — учиться в таком хорошем институте и потом работать секретарем… Ну мне-то, понятно, нечего волноваться…
Надежда почувствовала, что соседка пошла по кругу, и деликатно намекнула, что скоро вернется муж и ей нужно срочно готовить обед.
Валентина с сожалением поднялась и отправилась домой.
С лестницы еще доносился ее стихающий голос:
— Испанский портфельчик.., телячья кожа.., загляденье…
Закрыв дверь за соседкой, Надежда Николаевна в очередной раз почувствовала раздражение: собственная незанятость, праздность, незагруженность «серых клеточек» делали ее в чем-то похожей на Валентину, и это ужасно мучило деятельную и энергичную женщину.
В субботу ровно в шесть раздался звонок в дверь, и на пороге появилась лучшая подруга Надежды Алла Тимофеева со своим мужем Петюнчиком.
Хотя Петр Николаевич Тимофеев был доктор наук, замечательный химик и работал в очень серьезной коммерческой фирме, все знакомые называли его несерьезным детским именем Петюнчик. Дело в том, что маленький рост, оттопыренные уши на круглой, совершенно лысой голове и доверчивые голубые глаза придавали Тимофееву удивительно наивный и беспомощный вид. Особенно это бросалось в глаза на фоне Алки, которая была выше мужа на голову и отличалась чрезвычайно громким голосом, внушительными габаритами, да к тому же обожала яркие платья и блузы в цветочек.
Сан Саныч радостно приветствовал Петюнчика, к которому относился с большим уважением, и немедленно выхватил у него ноутбук, послуживший непосредственным поводом для визита Тимофеевых.
Мужчины залопотали на птичьем языке, обмениваясь словами, среди которых более-менее понятными были «гигабайт», «оперативная память» и «частота», а Надежда Николаевна повела всех в гостиную.
Хотя визит предполагался деловой, она не могла и мысли допустить, чтобы не усадить подругу и ее мужа за стол.
Надо сказать, что в последнее время Надежда Николаевна по причине избытка свободного времени увлеклась здоровым образом жизни.
То есть она и раньше следила за своим весом, но прежде это сводилось к единственной чрезвычайно неприятной процедуре: Надежда ежедневно вставала на весы, у нее немедленно портилось настроение, и она заталкивала отвратительный прибор под шкаф.
Теперь же она решила, что для самоуважения ежедневных взвешиваний все же недостаточно, и несколько сократила количество и калорийность потребляемой пищи.
Оказалось, что это не так уж трудно, особенно ранней осенью, когда лотки вокруг ломятся от разнообразных овощей и фруктов, на даче, несмотря на дождливое лето, зреет урожай кабачков, да и Сан Саныч не выразил никакого недовольства кулинарной революцией.
Так что сегодня она поставила перед гостями изумительное, совершенно воздушное суфле из кабачков, греческий салат из перцев и помидоров с брынзой и в качестве горячего — цветную капусту под сырным соусом.
Положив Алке приличную порцию каждого, блюда, она села рядом с подругой и задала чрезвычайно волновавший ее вопрос:
— Алка, а что это ты решила на старости лет собственным компьютером обзавестись?
Ведь у твоих сыновей, насколько я помню, новенький «пентиум» имеется?
— Что значит — на старости лет? — Алла отправила в рот вилок капусты и кокетливо поправила прическу. — Я бы попросила! А насчет компьютера — я, знаешь, Надя, решила книгу писать! Так что надо иметь свою личную машину, а то к Сашке с Пашкой каждый раз подлизываться — никаких сил не хватит! Компьютер, как зубная щетка, должен быть индивидуальным!
— Книгу? — изумилась Надежда Николаевна. — Художественную?
— Вот еще! — Подруга презрительно скривилась, прожевывая салат. — Буду я всякой ерундой заниматься! Нет, Надя! Столько у меня накопилось ценных наблюдений, такой чувствую в себе потенциал! И вот я решила обобщить свой педагогический опыт и написать пособие… Только вот с названием еще не определилась — то ли «Мой личный опыт работы завучем старших классов», то ли «Методика работы завуча на личном примере». Тебе какое название больше нравится?
Надежда пожала плечами и пригорюнилась.
Все заняты каким-то большим, настоящим, серьезным делом. Лучшая подруга пишет книгу, обобщая собственный педагогический опыт, и только она, Надежда, тратит свое время на всякую ерунду вроде огорода, суфле из кабачков и здорового образа жизни… Только что она собиралась похвастаться Алке, что, как белая женщина, ходит раз в неделю на массаж и раз в две недели к косметичке, точнее — к косметологу, но после «Методики педагогической работы на собственном опыте» такое признание прозвучало бы совершенно несерьезно, более того — по-мещански…
Алка как раз доела кабачковое суфле и задумчиво оглядывала стол.
— Ой, я забыла салфетки положить! — по-своему истолковала хозяйка этот взгляд.
— Салфетки? — недоуменно проговорила Алла. — А мы.., это.., кушать что-нибудь будем?
— Ой! — Надежда Николаевна оглядела стол. — Хочешь еще капустки?
— Капустки?! — Алка переменилась в лице.
1 2 3 4