ее завораживал сам его глубокий бархатный голос, уверенные мужественные интонации. Она чувствовала, как тело ее сладко слабеет.
Он привез ее в известное кафе на Измайловском проспекте. Поздними вечерами и ночью это кафе с самым знаменитым в городе стриптиз-шоу всегда наполнялось людьми, но сейчас было еще рано, зал почти пуст. Он что-то заказал, она ела, не чувствуя вкуса того, что ела и пила: она только слушала музыку его голоса. Он взял ее за руку, поцеловал тонкие пальцы, и ее словно пронзило высоковольтным разрядом.
Почувствовав ее состояние, он расплатился и вышел с ней из зала. В машине он позвонил какому-то другу — он назвал его Юрием, скоро она узнала, кто этот друг, — и попросил разрешения воспользоваться его квартирой.
Они подъехали к дому на набережной Карповки. В холле сидел охранник — Строганов поздоровался с ним, и охранник протянул ему ключ.
«Юрий Николаевич просил вам передать», — сказал он вполголоса, но не позволяя себе каких-нибудь улыбочек или заговорщицкого тона, но тем не менее Лена почувствовала себя невероятно неловко, ей показалось, что охранник, демонстративно ее не замечая, только подчеркивает свое презрение, а сам готов раздеть ее взглядом, но она отбросила эти мысли. В состоянии все того же сладкого гипноза она поднялась со Строгановым на третий этаж, вошла в большую, прекрасно отделанную квартиру — опять-таки только позже она разглядела эту квартиру, а тогда, в первый раз, она ничего вокруг себя не замечала.
Он полностью взял на себя инициативу, быстро и уверенно раздел ее — его руки, казалось, сами сделали это, прошли многократно хоженую, хорошо знакомую дорогу, в то время как его голос продолжал обволакивать, опутывать, гипнотизировать ее…
Он овладел ею уверенно, но нежно. Ей не было в тот раз особенно хорошо, но это даже показалось ей не важным: важно было чувство его власти, чувство подчиненности его рукам, его телу, его желаниям. Она была как мягкий воск в его сильных руках, и это опьянило ее больше физического наслаждения. Она могла позволить себе стать слабой, и это было прекрасно.
Потом они лежали, усталые и умиротворенные, и разговаривали. Они беседовали ни о чем, но она вдруг неожиданно для себя заговорила о своих родителях, она ни с кем о них не говорила, это причиняло ей боль, но вот сейчас, с ним, после ласк, слова полились, будто прорвало какой-то шлюз.., и она почувствовала облегчение. Она взглянула на него — он внимательно слушал, и в глазах его Лена заметила сострадание.
— Бедная девочка. — Внезапно он встал, вышел из комнаты и вернулся с бутылкой шампанского и двумя бокалами.
— «Дом Периньон» восемьдесят шестого года, — сказал он, и в его голосе прозвучала гордость.
— Я не разбираюсь в таких дорогих винах, — ответила она смущенно, хотя это было не совсем так, отец в Париже прочитал ей краткую лекцию о французских винах, он вообще был человек очень увлекающийся, вина хорошие любил, а когда французский коллега пригласил его как-то к своим родителям в Бургундию на уборку винограда, отец поехал с удовольствием, подружился там с хозяином и вникал во все тонкости виноделия.
— Ты будешь в них разбираться, я тебя научу.
Мы поедем с тобой в Париж, ты мне покажешь свой Париж — музеи, Латинский квартал, и это аббатство, как ты сказала, оно называется?
— Клюни.
— Вот-вот, Клюни. А то я там был уже столько раз, а все одни и те же места: Лидо, Мулен-Руж, в лучшем случае — галерея Лафайет…
Потом они собрались и ушли, он отвез Лену домой, а наутро ничем не показал, что помнит, где они с Леной были вчера и чем занимались.
* * *
На следующий день после катастрофы Лену вызвал к себе начальник службы безопасности банка Костромин.
— Присаживайтесь, Елена Юрьевна! — Костромин указал ей на глубокое кожаное кресло, а сам встал, вышел из-за стола и подошел к ней.
Рослый, плечистый мужчина, он тем самым еще больше увеличил их разницу в росте, навис над ней с какой-то невысказанной угрозой.
— Елена Юрьевна, я понимаю, вы переживаете смерть Строганова… Я тоже был его другом, но тем не менее есть моменты, которые мы с вами должны прояснить.
— Да, конечно.., спрашивайте, я постараюсь помочь вам всем, чем могу.
— Елена Юрьевна, от сотрудников банка мне стало известно, что вы с покойным были.., в близких отношениях.
Лена посмотрела на него с удивлением. Если кто-то из сотрудников банка и знал об их близких отношениях с Александром, то в первую очередь это был Костромин, его близкий друг… Но если он сейчас так говорит — значит, так ему зачем-то надо. Лена примет его игру, потому что ей все равно.
— Допустим, это так.
— Я не собираюсь выяснять у вас подробности, но я хотел бы спросить, не заметили ли вы в последние две недели каких-либо странностей в поведении Александра Васильевича.
— Нет, ничего такого, — она пожала плечами,. — все было как обычно.
— А не говорил ли он вам о каких-то своих планах, о возможности больших перемен, не собирался ли он куда-то уехать?
— Нет, ничего этого он мне не говорил.
— А не передавал ли он вам? — Костромин наклонился к ней, навис над ней, и голос его стал тихим и угрожающим:
— А не передавал ли вам покойный какую-нибудь дискету или, может быть, компакт-диск?
— Нет, ничего он мне не передавал. — Лена попыталась отстраниться, но только вжалась в мягкую спинку кресла. — А в чем дело? Что происходит, Юрий Николаевич?
— Ничего. — Он выпрямился, взглянул на нее тяжелым продолжительным взглядом близко посаженных глаз, затем отошел к окну, отвернулся. — Но если вы что-то вспомните, я надеюсь, что вы это мне сообщите.
И так же, не поворачиваясь, как будто он разговаривал не с ней, а с кем-то невидимым, прячущимся за окнами банка, он закончил разговор, холодно бросив:
— Вы свободны.
Через полчаса Костромин вошел в кабинет управляющего банком. Управляющий смотрел на него зверем. Его одутловатое лицо было мрачнее тучи.
— Ну?
— Она все отрицает.
Лицо управляющего еще больше побагровело.
Он грохнул кулаком по столу и заорал:
— Отрицает? А ты у меня на что? Девке сопливой язык развязать не можешь?
— Не могу же я ее пытать… Пока, по крайней мере. Будет следствие по поводу взрыва, а она — свидетель, самый главный. С ней будут работать.
Если она сейчас исчезнет, следствие этим заинтересуется…
— Ты идиотом-то не прикидывайся! Я тебе не велю ее пытать! Ты что, первый день на свете живешь, не знаешь, как девке язык развязать?
Учить его надо! Подпои, в постель уложи… Что ты младенца-то изображаешь?
— Артур Виленович, вы твердо уверены, что это дело рук Строганова?
— Еще как уверен! Без его ведома такая сумма из банка уйти не могла! Только два человека имели доступ к этим счетам — он и я! Я еще не сбрендил, и знаю, что ничего не делал, а ты, уж не на меня ли думаешь?
— Что вы, Артур Виленович, — Костромин скромно потупил взор, — но ведь Строганов погиб…
— А ты дружка-то своего не защищай. Я ведь не забыл еще, что это он тебя привел. Ну и что, что погиб! А денежки-то уплыли. Такие огромные деньги! — Голос управляющего стал тише, в нем зазвучали даже какие-то доверительные интонации:
— Пойми, Юра, пропали такие огромные деньги, что если мы их не найдем — понимаешь меня? Мы, мы с тобой! — то нам не только в банке не работать, но и на этом свете, скорее всего, не жить.
— Понимаю, Артур Виленович. Понимаю…
— Так что можешь использовать все возможности банка, любые средства, но деньги эти ты мне найди.
Лена была в недоумении. Чего хотел от нее Костромин? Какой-то пустой разговор, ни к чему не обязывающий. Раньше он всегда был с ней безукоризненно вежлив, а впрочем, они мало общались, Может быть, теперь все будут с ней так?
Ведь она была человеком Строганова, Строганов погиб, значит, и Лена теперь никому не интересна. Вряд ли она долго продержится на этой работе. Как ни была Лена расстроена смертью Александра, мысль, что она потеряет такую хорошую работу, не улучшила ее настроение — мало навалилось на нее всего, так еще и это! Костромин — начальник службы безопасности банка, ему по должности положено расследовать смерть заместителя управляющего, но неужели он не сообразил, что таким путем он ничего от Лены не добьется. Даже если бы она и знала что-то о смерти Строганова, то ничего не сказала бы Костромину.
Вот если бы он поговорил с ней по-хорошему… хотя теперь Лена знает, что он ведет свою игру, и вообще не будет с ним разговаривать.
Лена с трудом дождалась окончания рабочего дня. Теперь ей было невыносимо находиться в банке. То ли дело раньше, когда она летела на работу как на крыльях, зная, что встретит там Александра. И хоть днем на работе они мало общались, все равно было так приятно его видеть…
* * *
После первой их встречи тогда, на квартире Костромина, прошла неделя. В тот следующий вечер они встретились тоже как бы случайно. Лена заметила знакомую машину, подбежала с радостно бьющимся сердцем. Он улыбался, но краешком глаза она уловила тень заботы на его лице — он не хотел, чтобы их видели вместе.
Сегодня он был молчалив, вел машину, не отвлекаясь. Лена с удовольствием смотрела на его сильные руки, уверенно лежащие на руле.
— Куда мы едем? — наконец спросила она.
— Узнаешь! — Он загадочно блеснул глазами.
Они приехали в район, удаленный от центра, он поставил машину на стоянку, потом они шли мимо ларьков между домами, обошли детский садик.
— Сюда! — сказал он. — Запомни номер дома.
Дом был обычный девятиэтажный, подъезд довольно обшарпанный, домофона на дверях не было. Они поднялись на лифте на шестой этаж, он открыл своими ключами дверь однокомнатной квартиры.
— Вот, теперь это наше временное пристанище!
— Чья эта квартира?
— Наша, — он засмеялся, — я снял ее для нас.
— Правда? — Лена не верила своим ушам.
Значит, та встреча не была мимолетной, не была его случайным капризом, и все его слова про Париж и про дальнейшую счастливую жизнь тоже могут быть правдой? И дело даже не в Париже, значит, действительно он хочет с ней быть, проводить с ней время, значит, она ему нравится!
Александр провел ее в комнату.
— Вид, конечно, пока не обжитой, но ты наведешь тут уют.
— Конечно! — прошептала она, глядя на него счастливыми глазами.
— И давай договоримся, девочка моя, мы будем приходить сюда порознь, и ты никому не будешь рассказывать про эту нашу квартиру. Видишь ли, не надо, чтобы в банке ходили всякие сплетни про нас, и потом, я все-таки человек женатый. — Он виновато улыбнулся.
— Конечно, я все сделаю, как ты хочешь, я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности.
— Умница. — Он поцеловал ее нежно-требовательно, потом отвел в прихожую.
— Вот смотри! — Он закрыл дверь на все замки. — Теперь к нам никто не сможет войти, пока мы сами не откроем. И еще. — Он достал из кармана пальто мобильный телефон и отключил его.
— А теперь мы только вдвоем и времени у нас предостаточно. Иди сюда!
У Лены было мало опыта. Вовчик, а до него один парень из института — вот и все. Теперь она поняла, что все прошлое было ничто. Она даже посочувствовала бедному Вовчику. Бегает, суетится, меняет девиц как перчатки, а для чего?
В комнате был полумрак, на письменном столе горела только настольная лампа. Они лежали рядом молча, успокаиваясь.
«Вот как это бывает, — думала Лена. — И все правда, как в книжках пишут».
Но невозможно, чтобы так было у всех, у ее родителей — да, конечно, но у Ангелины с братом?
Чтобы после такого кричать друг на друга и обсуждать мелочные проблемы? Нет, так не у всех, это большая редкость, ей повезло. И это сделал он, этот человек рядом с ней, он волшебник.
«Я люблю его», — думала Лена.
Время протекло незаметно, надо было собираться.
— Мы будем приходить сюда так часто, как только возможно, — прошептал он.
Когда стояли в прихожей и Лена надевала пальто, он достал из бумажника несколько крупных денежных купюр.
— Да, малыш, совсем забыл — купи себе что-нибудь.
На долю секунды Лена застыла на месте.
«Что это? Деньги? Мне?»
Он все понял, прежде чем она успела что-либо сказать, схватил ее, обнял крепко-крепко.
— Прости, прости меня. Я не хотел. Просто мне некогда искать тебе подарок, я хотел, чтобы ты сама купила, на свой вкус.
Он подхватил ее, понес в комнату и усадил там на диван.
«Черт, черт, черт! — стучало у него в мозгу. — Как же я так прокололся? С ней так нельзя!»
Он встал на колени и заглянул в ее глаза, полные слез, взял ее руки в свои, целовал тонкие пальцы.
— Не надо, не надо плакать. Прости меня, я дурак.
Лена посмотрела на его расстроенное лицо и перевела дух.
— Никогда больше так не делай! — прошептала она ему куда-то в плечо.
Дома Ангелина кое о чем догадалась, посмотрев на Лену и сопоставив ее позднее возвращение с усталым видом. Пока Лена рылась в холодильнике, с отвращением нюхая сыр, который весь был облит чем-то красным, не то кетчупом, не то вареньем, Ангелина стояла в дверях и наблюдала. Лена подошла к пеналу, где у нее, она знала, оставалось полпачки крекеров. Но крекеры оказались съеденными, только пакет пустой лежал.
— Тебе что, своего печенья не на что купить? — разозлилась Лена. — Чужое подъедаешь!
— Что? — Ангелина страшно обрадовалась, что ее провокация удалась и можно устроить скандал, но все же время было позднее, брат и племянник спали, и они переругивались злым шепотом.
— Что я, по-твоему, воровка? — взвизгнула Ангелина.
— И дура к тому же! Думаешь, так просто меня выжить из квартиры! Я тут прописана, вот разделю ордер, а потом поменяюсь и вселю вам алкоголика! — Лена сама от себя не ожидала таких слов, а тем более таких действий, все дело было в том, что последний раз она ела сегодня в три часа и больше маковой росинки во рту не было, даже кофе.
Есть хотелось зверски, и она безумно разозлилась.
— Да я сейчас Лешу разбужу! — не унималась Ангелина.
— Иди, иди, он тебе тоже скажет, что ты дура.
И только попробуй опять холодную воду пустить, пока я моюсь, — выскочу в чем есть и так тебя огрею!
Ангелина трусливо удалилась с поля боя, а Лена легла спать на голодный желудок, зато с чувством морального удовлетворения.
* * *
Через некоторое время Александр стал для нее всем. Он просто заполнил собой все окружающее ее пространство и заменил собой всех. Больше Лене никто не был нужен — ни родственники, ни подруги, которых и без того было мало. Институтских знакомых Лена встречала редко, а в банке к ней относились настороженно. Лена была от природы очень сдержанным человеком, смерть родителей еще более усугубила эту черту ее характера.
Теперь даже воспоминания о родителях отошли не на второй план, нет, а куда-то в глубину сердца.
С ним Лене было хорошо и интересно. На работе ей нравилось смотреть на него исподтишка, разговаривать с ним вежливо-спокойным тоном, если ему что-то надо было выяснить. Когда они оставались одни в их маленькой снятой квартире, Лене нравилось слушать звук его голоса. Он был хорошим рассказчиком, очень наблюдательным и вообще далеко не глуп. В постели он околдовывал и завораживал ее так, что она переставала себя ощущать. Глядя в его темные непроницаемые глаза, ей хотелось уйти в них и раствориться там навсегда. Волосы у Лены были темно-русые, а кожа светлая, нежная как у блондинки. В первое время Лена стеснялась, когда он пристально ее рассматривал, пока он не объяснил ей, что мужчинам это нравится. Он гладил ее кожу, ему нравилось, что она такая шелковистая, он ласково называл Лену Белоснежкой.
— Ты совсем не такая, как кажешься! — с удивлением говорил он, Лена только позже поняла, что он имеет в виду.
Лена никогда не считала себя красивой. В их семье детей воспитывали так, что они больше интересовались внутренним содержанием. А потом, после смерти родителей, Лена вообще потеряла интерес к собственной внешности.
Александр научил ее относиться к своему телу, как к драгоценной вещи. Теперь Лена холила и лелеяла себя. Зарплата ее в банке была вполне приличная, хватало денег на красивую одежду и дорогую косметику. Они встречались с Александром раза два-три в неделю, не больше, а в остальное время Лена не спеша ходила по магазинам, присматривая, выбирая, создавая свой стиль. Она была выше среднего роста, ноги длинные, лишнего веса не было, скорее, наоборот. Ей шли строгие деловые костюмы классического покроя — жакет, прямая юбка. Вечерами Лена придумывала, примеряла, рассматривала себя перед зеркалом. Понемногу она сформировала свой гардероб и вообще весь внешний вид с учетом своих желаний, возможностей и специфики работы. По прошествии нескольких месяцев по взглядам женщин в банке Лена поняла, что добилась успеха. Теперь по утрам из большого зеркала в коридоре на нее смотрела стройная элегантная молодая женщина в строгом деловом костюме, длинные волосы забраны в гладкую прическу, на лице выделяются лучистые серые глаза, кажущиеся еще больше из-за косметики, но, Боже упаси, никаких теней и подводок!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Единственный свидетель'
1 2 3 4
Он привез ее в известное кафе на Измайловском проспекте. Поздними вечерами и ночью это кафе с самым знаменитым в городе стриптиз-шоу всегда наполнялось людьми, но сейчас было еще рано, зал почти пуст. Он что-то заказал, она ела, не чувствуя вкуса того, что ела и пила: она только слушала музыку его голоса. Он взял ее за руку, поцеловал тонкие пальцы, и ее словно пронзило высоковольтным разрядом.
Почувствовав ее состояние, он расплатился и вышел с ней из зала. В машине он позвонил какому-то другу — он назвал его Юрием, скоро она узнала, кто этот друг, — и попросил разрешения воспользоваться его квартирой.
Они подъехали к дому на набережной Карповки. В холле сидел охранник — Строганов поздоровался с ним, и охранник протянул ему ключ.
«Юрий Николаевич просил вам передать», — сказал он вполголоса, но не позволяя себе каких-нибудь улыбочек или заговорщицкого тона, но тем не менее Лена почувствовала себя невероятно неловко, ей показалось, что охранник, демонстративно ее не замечая, только подчеркивает свое презрение, а сам готов раздеть ее взглядом, но она отбросила эти мысли. В состоянии все того же сладкого гипноза она поднялась со Строгановым на третий этаж, вошла в большую, прекрасно отделанную квартиру — опять-таки только позже она разглядела эту квартиру, а тогда, в первый раз, она ничего вокруг себя не замечала.
Он полностью взял на себя инициативу, быстро и уверенно раздел ее — его руки, казалось, сами сделали это, прошли многократно хоженую, хорошо знакомую дорогу, в то время как его голос продолжал обволакивать, опутывать, гипнотизировать ее…
Он овладел ею уверенно, но нежно. Ей не было в тот раз особенно хорошо, но это даже показалось ей не важным: важно было чувство его власти, чувство подчиненности его рукам, его телу, его желаниям. Она была как мягкий воск в его сильных руках, и это опьянило ее больше физического наслаждения. Она могла позволить себе стать слабой, и это было прекрасно.
Потом они лежали, усталые и умиротворенные, и разговаривали. Они беседовали ни о чем, но она вдруг неожиданно для себя заговорила о своих родителях, она ни с кем о них не говорила, это причиняло ей боль, но вот сейчас, с ним, после ласк, слова полились, будто прорвало какой-то шлюз.., и она почувствовала облегчение. Она взглянула на него — он внимательно слушал, и в глазах его Лена заметила сострадание.
— Бедная девочка. — Внезапно он встал, вышел из комнаты и вернулся с бутылкой шампанского и двумя бокалами.
— «Дом Периньон» восемьдесят шестого года, — сказал он, и в его голосе прозвучала гордость.
— Я не разбираюсь в таких дорогих винах, — ответила она смущенно, хотя это было не совсем так, отец в Париже прочитал ей краткую лекцию о французских винах, он вообще был человек очень увлекающийся, вина хорошие любил, а когда французский коллега пригласил его как-то к своим родителям в Бургундию на уборку винограда, отец поехал с удовольствием, подружился там с хозяином и вникал во все тонкости виноделия.
— Ты будешь в них разбираться, я тебя научу.
Мы поедем с тобой в Париж, ты мне покажешь свой Париж — музеи, Латинский квартал, и это аббатство, как ты сказала, оно называется?
— Клюни.
— Вот-вот, Клюни. А то я там был уже столько раз, а все одни и те же места: Лидо, Мулен-Руж, в лучшем случае — галерея Лафайет…
Потом они собрались и ушли, он отвез Лену домой, а наутро ничем не показал, что помнит, где они с Леной были вчера и чем занимались.
* * *
На следующий день после катастрофы Лену вызвал к себе начальник службы безопасности банка Костромин.
— Присаживайтесь, Елена Юрьевна! — Костромин указал ей на глубокое кожаное кресло, а сам встал, вышел из-за стола и подошел к ней.
Рослый, плечистый мужчина, он тем самым еще больше увеличил их разницу в росте, навис над ней с какой-то невысказанной угрозой.
— Елена Юрьевна, я понимаю, вы переживаете смерть Строганова… Я тоже был его другом, но тем не менее есть моменты, которые мы с вами должны прояснить.
— Да, конечно.., спрашивайте, я постараюсь помочь вам всем, чем могу.
— Елена Юрьевна, от сотрудников банка мне стало известно, что вы с покойным были.., в близких отношениях.
Лена посмотрела на него с удивлением. Если кто-то из сотрудников банка и знал об их близких отношениях с Александром, то в первую очередь это был Костромин, его близкий друг… Но если он сейчас так говорит — значит, так ему зачем-то надо. Лена примет его игру, потому что ей все равно.
— Допустим, это так.
— Я не собираюсь выяснять у вас подробности, но я хотел бы спросить, не заметили ли вы в последние две недели каких-либо странностей в поведении Александра Васильевича.
— Нет, ничего такого, — она пожала плечами,. — все было как обычно.
— А не говорил ли он вам о каких-то своих планах, о возможности больших перемен, не собирался ли он куда-то уехать?
— Нет, ничего этого он мне не говорил.
— А не передавал ли он вам? — Костромин наклонился к ней, навис над ней, и голос его стал тихим и угрожающим:
— А не передавал ли вам покойный какую-нибудь дискету или, может быть, компакт-диск?
— Нет, ничего он мне не передавал. — Лена попыталась отстраниться, но только вжалась в мягкую спинку кресла. — А в чем дело? Что происходит, Юрий Николаевич?
— Ничего. — Он выпрямился, взглянул на нее тяжелым продолжительным взглядом близко посаженных глаз, затем отошел к окну, отвернулся. — Но если вы что-то вспомните, я надеюсь, что вы это мне сообщите.
И так же, не поворачиваясь, как будто он разговаривал не с ней, а с кем-то невидимым, прячущимся за окнами банка, он закончил разговор, холодно бросив:
— Вы свободны.
Через полчаса Костромин вошел в кабинет управляющего банком. Управляющий смотрел на него зверем. Его одутловатое лицо было мрачнее тучи.
— Ну?
— Она все отрицает.
Лицо управляющего еще больше побагровело.
Он грохнул кулаком по столу и заорал:
— Отрицает? А ты у меня на что? Девке сопливой язык развязать не можешь?
— Не могу же я ее пытать… Пока, по крайней мере. Будет следствие по поводу взрыва, а она — свидетель, самый главный. С ней будут работать.
Если она сейчас исчезнет, следствие этим заинтересуется…
— Ты идиотом-то не прикидывайся! Я тебе не велю ее пытать! Ты что, первый день на свете живешь, не знаешь, как девке язык развязать?
Учить его надо! Подпои, в постель уложи… Что ты младенца-то изображаешь?
— Артур Виленович, вы твердо уверены, что это дело рук Строганова?
— Еще как уверен! Без его ведома такая сумма из банка уйти не могла! Только два человека имели доступ к этим счетам — он и я! Я еще не сбрендил, и знаю, что ничего не делал, а ты, уж не на меня ли думаешь?
— Что вы, Артур Виленович, — Костромин скромно потупил взор, — но ведь Строганов погиб…
— А ты дружка-то своего не защищай. Я ведь не забыл еще, что это он тебя привел. Ну и что, что погиб! А денежки-то уплыли. Такие огромные деньги! — Голос управляющего стал тише, в нем зазвучали даже какие-то доверительные интонации:
— Пойми, Юра, пропали такие огромные деньги, что если мы их не найдем — понимаешь меня? Мы, мы с тобой! — то нам не только в банке не работать, но и на этом свете, скорее всего, не жить.
— Понимаю, Артур Виленович. Понимаю…
— Так что можешь использовать все возможности банка, любые средства, но деньги эти ты мне найди.
Лена была в недоумении. Чего хотел от нее Костромин? Какой-то пустой разговор, ни к чему не обязывающий. Раньше он всегда был с ней безукоризненно вежлив, а впрочем, они мало общались, Может быть, теперь все будут с ней так?
Ведь она была человеком Строганова, Строганов погиб, значит, и Лена теперь никому не интересна. Вряд ли она долго продержится на этой работе. Как ни была Лена расстроена смертью Александра, мысль, что она потеряет такую хорошую работу, не улучшила ее настроение — мало навалилось на нее всего, так еще и это! Костромин — начальник службы безопасности банка, ему по должности положено расследовать смерть заместителя управляющего, но неужели он не сообразил, что таким путем он ничего от Лены не добьется. Даже если бы она и знала что-то о смерти Строганова, то ничего не сказала бы Костромину.
Вот если бы он поговорил с ней по-хорошему… хотя теперь Лена знает, что он ведет свою игру, и вообще не будет с ним разговаривать.
Лена с трудом дождалась окончания рабочего дня. Теперь ей было невыносимо находиться в банке. То ли дело раньше, когда она летела на работу как на крыльях, зная, что встретит там Александра. И хоть днем на работе они мало общались, все равно было так приятно его видеть…
* * *
После первой их встречи тогда, на квартире Костромина, прошла неделя. В тот следующий вечер они встретились тоже как бы случайно. Лена заметила знакомую машину, подбежала с радостно бьющимся сердцем. Он улыбался, но краешком глаза она уловила тень заботы на его лице — он не хотел, чтобы их видели вместе.
Сегодня он был молчалив, вел машину, не отвлекаясь. Лена с удовольствием смотрела на его сильные руки, уверенно лежащие на руле.
— Куда мы едем? — наконец спросила она.
— Узнаешь! — Он загадочно блеснул глазами.
Они приехали в район, удаленный от центра, он поставил машину на стоянку, потом они шли мимо ларьков между домами, обошли детский садик.
— Сюда! — сказал он. — Запомни номер дома.
Дом был обычный девятиэтажный, подъезд довольно обшарпанный, домофона на дверях не было. Они поднялись на лифте на шестой этаж, он открыл своими ключами дверь однокомнатной квартиры.
— Вот, теперь это наше временное пристанище!
— Чья эта квартира?
— Наша, — он засмеялся, — я снял ее для нас.
— Правда? — Лена не верила своим ушам.
Значит, та встреча не была мимолетной, не была его случайным капризом, и все его слова про Париж и про дальнейшую счастливую жизнь тоже могут быть правдой? И дело даже не в Париже, значит, действительно он хочет с ней быть, проводить с ней время, значит, она ему нравится!
Александр провел ее в комнату.
— Вид, конечно, пока не обжитой, но ты наведешь тут уют.
— Конечно! — прошептала она, глядя на него счастливыми глазами.
— И давай договоримся, девочка моя, мы будем приходить сюда порознь, и ты никому не будешь рассказывать про эту нашу квартиру. Видишь ли, не надо, чтобы в банке ходили всякие сплетни про нас, и потом, я все-таки человек женатый. — Он виновато улыбнулся.
— Конечно, я все сделаю, как ты хочешь, я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности.
— Умница. — Он поцеловал ее нежно-требовательно, потом отвел в прихожую.
— Вот смотри! — Он закрыл дверь на все замки. — Теперь к нам никто не сможет войти, пока мы сами не откроем. И еще. — Он достал из кармана пальто мобильный телефон и отключил его.
— А теперь мы только вдвоем и времени у нас предостаточно. Иди сюда!
У Лены было мало опыта. Вовчик, а до него один парень из института — вот и все. Теперь она поняла, что все прошлое было ничто. Она даже посочувствовала бедному Вовчику. Бегает, суетится, меняет девиц как перчатки, а для чего?
В комнате был полумрак, на письменном столе горела только настольная лампа. Они лежали рядом молча, успокаиваясь.
«Вот как это бывает, — думала Лена. — И все правда, как в книжках пишут».
Но невозможно, чтобы так было у всех, у ее родителей — да, конечно, но у Ангелины с братом?
Чтобы после такого кричать друг на друга и обсуждать мелочные проблемы? Нет, так не у всех, это большая редкость, ей повезло. И это сделал он, этот человек рядом с ней, он волшебник.
«Я люблю его», — думала Лена.
Время протекло незаметно, надо было собираться.
— Мы будем приходить сюда так часто, как только возможно, — прошептал он.
Когда стояли в прихожей и Лена надевала пальто, он достал из бумажника несколько крупных денежных купюр.
— Да, малыш, совсем забыл — купи себе что-нибудь.
На долю секунды Лена застыла на месте.
«Что это? Деньги? Мне?»
Он все понял, прежде чем она успела что-либо сказать, схватил ее, обнял крепко-крепко.
— Прости, прости меня. Я не хотел. Просто мне некогда искать тебе подарок, я хотел, чтобы ты сама купила, на свой вкус.
Он подхватил ее, понес в комнату и усадил там на диван.
«Черт, черт, черт! — стучало у него в мозгу. — Как же я так прокололся? С ней так нельзя!»
Он встал на колени и заглянул в ее глаза, полные слез, взял ее руки в свои, целовал тонкие пальцы.
— Не надо, не надо плакать. Прости меня, я дурак.
Лена посмотрела на его расстроенное лицо и перевела дух.
— Никогда больше так не делай! — прошептала она ему куда-то в плечо.
Дома Ангелина кое о чем догадалась, посмотрев на Лену и сопоставив ее позднее возвращение с усталым видом. Пока Лена рылась в холодильнике, с отвращением нюхая сыр, который весь был облит чем-то красным, не то кетчупом, не то вареньем, Ангелина стояла в дверях и наблюдала. Лена подошла к пеналу, где у нее, она знала, оставалось полпачки крекеров. Но крекеры оказались съеденными, только пакет пустой лежал.
— Тебе что, своего печенья не на что купить? — разозлилась Лена. — Чужое подъедаешь!
— Что? — Ангелина страшно обрадовалась, что ее провокация удалась и можно устроить скандал, но все же время было позднее, брат и племянник спали, и они переругивались злым шепотом.
— Что я, по-твоему, воровка? — взвизгнула Ангелина.
— И дура к тому же! Думаешь, так просто меня выжить из квартиры! Я тут прописана, вот разделю ордер, а потом поменяюсь и вселю вам алкоголика! — Лена сама от себя не ожидала таких слов, а тем более таких действий, все дело было в том, что последний раз она ела сегодня в три часа и больше маковой росинки во рту не было, даже кофе.
Есть хотелось зверски, и она безумно разозлилась.
— Да я сейчас Лешу разбужу! — не унималась Ангелина.
— Иди, иди, он тебе тоже скажет, что ты дура.
И только попробуй опять холодную воду пустить, пока я моюсь, — выскочу в чем есть и так тебя огрею!
Ангелина трусливо удалилась с поля боя, а Лена легла спать на голодный желудок, зато с чувством морального удовлетворения.
* * *
Через некоторое время Александр стал для нее всем. Он просто заполнил собой все окружающее ее пространство и заменил собой всех. Больше Лене никто не был нужен — ни родственники, ни подруги, которых и без того было мало. Институтских знакомых Лена встречала редко, а в банке к ней относились настороженно. Лена была от природы очень сдержанным человеком, смерть родителей еще более усугубила эту черту ее характера.
Теперь даже воспоминания о родителях отошли не на второй план, нет, а куда-то в глубину сердца.
С ним Лене было хорошо и интересно. На работе ей нравилось смотреть на него исподтишка, разговаривать с ним вежливо-спокойным тоном, если ему что-то надо было выяснить. Когда они оставались одни в их маленькой снятой квартире, Лене нравилось слушать звук его голоса. Он был хорошим рассказчиком, очень наблюдательным и вообще далеко не глуп. В постели он околдовывал и завораживал ее так, что она переставала себя ощущать. Глядя в его темные непроницаемые глаза, ей хотелось уйти в них и раствориться там навсегда. Волосы у Лены были темно-русые, а кожа светлая, нежная как у блондинки. В первое время Лена стеснялась, когда он пристально ее рассматривал, пока он не объяснил ей, что мужчинам это нравится. Он гладил ее кожу, ему нравилось, что она такая шелковистая, он ласково называл Лену Белоснежкой.
— Ты совсем не такая, как кажешься! — с удивлением говорил он, Лена только позже поняла, что он имеет в виду.
Лена никогда не считала себя красивой. В их семье детей воспитывали так, что они больше интересовались внутренним содержанием. А потом, после смерти родителей, Лена вообще потеряла интерес к собственной внешности.
Александр научил ее относиться к своему телу, как к драгоценной вещи. Теперь Лена холила и лелеяла себя. Зарплата ее в банке была вполне приличная, хватало денег на красивую одежду и дорогую косметику. Они встречались с Александром раза два-три в неделю, не больше, а в остальное время Лена не спеша ходила по магазинам, присматривая, выбирая, создавая свой стиль. Она была выше среднего роста, ноги длинные, лишнего веса не было, скорее, наоборот. Ей шли строгие деловые костюмы классического покроя — жакет, прямая юбка. Вечерами Лена придумывала, примеряла, рассматривала себя перед зеркалом. Понемногу она сформировала свой гардероб и вообще весь внешний вид с учетом своих желаний, возможностей и специфики работы. По прошествии нескольких месяцев по взглядам женщин в банке Лена поняла, что добилась успеха. Теперь по утрам из большого зеркала в коридоре на нее смотрела стройная элегантная молодая женщина в строгом деловом костюме, длинные волосы забраны в гладкую прическу, на лице выделяются лучистые серые глаза, кажущиеся еще больше из-за косметики, но, Боже упаси, никаких теней и подводок!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Единственный свидетель'
1 2 3 4