— щебетала Катя. — Дай, думаю, возьму, черное стройнит!
Подруги переглянулись: какая женщина в здравом уме может подумать, что ее будет стройнить платье в поперечную черную и малиновую полоску?
— Однако, как ни странно, — пробормотала Ирина, — только это платье подходит к Катиной новой прическе… — — Ты с ума сошла! — Жанна замахала руками.
— Слушай, что ты на меня давишь! — возмутилась Катерина. — Я же не на экономический форум иду и не в банк на работу устраиваться!
Зачем мне на выставке деловой костюм!
— Делайте, как знаете! — поморщилась Жанна. — Теперь уже все равно.
Она засобиралась на работу, Ирина тоже подхватилась, оставив Катю собираться самостоятельно. Условились встретиться на открытии.
* * *
Ирина и Жанна приехали в галерею за несколько минут до официального открытия вернисажа. Предъявив пригласительные билеты, они прошли в длинный зал, уже понемногу заполнявшийся публикой.
Ближе ко входу по стенам висели самых разных размеров вышивки. В основном это были репродукции известных картин, аккуратно исполненные в натуральную величину простым болгарским крестом. Поражала своими размерами тщательно вышитая копия картины Шишкина «Утро в сосновом лесу», хорошо известной каждому нашему соотечественнику по замечательным конфетам «Мишка косолапый».
Рядом с этим популярным шедевром красовалась репродукция картины Серова «Девочка с персиками».
— Со школьных времен ненавижу эту картину, — прошептала Жанна.
— Я тоже, — призналась Ирина вполголоса, однако крестики очень аккуратные…
Пройдя немного дальше, они увидели целую серию выполненных гладью портретов каких-то благообразных бородатых мужчин в церковных облачениях. Среди них затесалось несколько изображений руководителей государства.
Ирина обратила внимание на портрет бывшего президента Ельцина с теннисной ракеткой в руке, вышитый цветным ирисом.
Рядом с этими впечатляющими творениями скромно стояла невысокая старушка в коричневом платье с белым школьным воротничком, с круглыми румяными щечками, напоминающими печеные яблочки, и разговаривала с высоким, представительным священником.
— Объясни мне, — негромко обратилась Жанна к подруге, — то ли я чего-то не понимаю, то ли мы ошиблись и приехали не в ту галерею.
Ведь Катька говорила, что здесь будет выставка современного искусства, а такие вышитые картины были в моде лет пятьдесят назад, если не больше. Помню, моя бабушка на досуге вышивала уменьшенную копию картины «Витязь на распутье». Она занималась этой вышивкой несколько лет, но ей и тогда не приходило в голову выставлять свое рукоделье в выставочном зале!
— Тс-с! — Ирина прижала палец к губам. Во-первых, православие — это очень актуально.
А во-вторых, Катька мне все объяснила: эта старушка, автор вышивок, у нее, кстати, очень соответствующее имя — Евдокия Лукинична, так вот, она в большой дружбе с отцом Онуфрием, настоятелем Коневецкого собора, и настоятель из церковных средств оплатил проведение выставки. Кажется, это с ним она сейчас разговаривает…
— А! — Жанна понимающе кивнула. — Спонсор! Ну тогда все ясно!
Торопливо миновав произведения престарелой вышивальщицы, подруги невольно затормозили. Им показалось, что они попали в цех металлургического завода или, по меньшей мере, в авторемонтную мастерскую. Часть галереи, в которую они попали, была заставлена конструкциями, сваренными из стальных трубок, балок, заржавленных металлических полос и деталей от различных устройств и механизмов. Посреди этого царства металла стояла женщина лет тридцати в платье, изготовленном из блестящих алюминиевых пластин, в кожаном летном шлеме и тяжелых ботинках на десятисантиметровой платформе. Около этой дамы сгрудилась целая толпа журналистов, наперегонки щелкающих фотокамерами, протягивающих к ней микрофоны или торопливо строчащих что-то в блокнотах.
— Эта композиция, я называю ее «Последний из металлоидов», изображает мыслящего робота, выжившего после ядерной катастрофы. Это сочетание заржавленного, изъеденного коррозией металла и блестящих хромированных деталей говорит нам о противоречивых чувствах, наполняющих его душу при виде догорающих руин человеческой цивилизации.., а эта цепь, которую мы видим в левой части композиции, символизирует глубокую, нерасторжимую связь последнего из металлоидов с вымершим человечеством…
— Хорошо излагает, — прошептала Жанна на ухо подруге, — а эта самая «нерасторжимая связь» в левой части мыслящего металлоида тебе ничего не напоминает?
— Ой! — восхитилась Ирина. —'Это же цепочка от старого унитаза! Когда я была маленькой, бачки устанавливались наверху, под самым потолком, и сбоку свисала точно такая цепочка с фаянсовой бомбошкой, за которую нужно было дернуть, чтобы спустить воду!
— Точно! — подтвердила Жанна. — Интересно, где она эту цепочку раскопала? Их, наверное, уже лет сорок нигде не бывает!
Журналисты, плотным кольцом окружавшие «железную леди», ловили каждое ее слово и непрерывно фотографировали.
— Это и есть Антонина Сфинкс, — прошептала Ирина, — великая и ужасная! А самое ужасное в ней то, что она сейчас с Катькиным бывшим мужем…
— Что — сейчас? — переспросила Жанна.
— Ну ты, Жанка, прямо как с луны свалилась! Совершенно не интересуешься жизнью богемы! Она живет с ним…
— Замужем за ним, что ли?
— Ну, не то чтобы совсем замужем, но практически да.
— Пойдем тогда скорее отсюда, нам тут нечего делать! — Жанна пригнулась, как опытный солдат под обстрелом, и проскользнула мимо Антонины и окружающих ее журналистов.
Следующая часть галереи была отведена под Катину экспозицию.
По стенам были развешаны яркие панно, после металлоконструкций Антонины Сфинкс, показавшиеся подругам особенно привлекательными. Особенно красивым было одно, изображавшее двух всадников, мужчину и женщину, медленно едущих на арабских конях по ночному саду. Над головой прекрасных всадников сияли две лиловые звезды, свет которых наполнял всю картину.
Катя стояла под этим панно и грустно оглядывалась. Возле нее не было ни зрителей, ни журналистов. Ее разноцветная прическа, напоминающая веселый светофор, удивительно контрастировала с печальным выражением лица, и даже полосатое платье не спасало.
— Ой, девочки, хорошо, хоть вы пришли! обрадовалась она при виде подруг — А то я стою тут в гордом одиночестве, как стойкий оловянный солдатик…
— А теперь мы будем, как три тополя на Плющихе, — ляпнула Жанна.
Ирина толкнула ее кулаком в бок и жизнерадостно защебетала:
— Не переживай. Катюша, еще просто мало людей пришло, выставка только открывается!
Скоро набегут и зрители, и журналисты, яблоку негде будет упасть! А твои работы лучше всех, никакого сравнения! Так что тебе гарантированы самые блестящие отзывы!
— Не утешай меня, — вздохнула Катерина. Я же вижу, какая толпа возле Тонькиных железяк., скажи честно — тебе-то самой мои панно нравятся?
— Очень! — искренне воскликнула Ирина. Они такие жизнерадостные, такие яркие! Мне как-то сразу легче стало на душе! Особенно мне вот это нравится, — и она показала на всадников.
— Правда? — Катя зарделась. — Это самое последнее, я его буквально накануне выставки закончила.., оно мне и самой больше всех нравится! Правда, последняя работа всегда кажется самой лучшей…
— Ну и хорошо! — с напускной жизнерадостностью воскликнула Ирина. — Самое главное, чтобы тебе самой нравилось! Мнение равнодушной толпы ровным счетом ничего не значит. Художник — сам высший судья своим творениям. Не помню, кто это сказал…
— Наверняка какой-нибудь неудачник, которого обошли ежегодной премией… — проворчала Катя, — хорошо тебе говорить, твои книжки расходятся большими тиражами, и пресса тебя замечает, а ко мне хоть бы один журналист подошел.., а вон, посмотри, вокруг Антонины журналисты так и вьются.., что они находят в ее "ломаных мясорубках?
— Подержанных газонокосилках! — подхватила Ирина.
— Вышедших из строя унитазах! — внесла свою лепту Жанна.
— А все-таки около нее толпа… — вздохнула Катя, — девочки, а что она все время на меня шипит, как беременная кобра, прямо ядом плюется?
— Ну Катя, я просто поражаюсь твоей наивности, неужели ты не понимаешь? — фыркнула Жанна. — Ведь твой бывший теперь с ней…
— Ну и что? Вот если бы наоборот — тогда еще можно понять.., и вообще, мы с Шуриком очень мирно расстались.., совершенно без скандала, как интеллигентные люди…
— Ты так считаешь? — возмутилась Жанна. Ты уже забыла, что он тебя загнал в глухую, дремучую коммуналку! Твой Шурик — самый настоящий козел и первостатейный жлоб!
— Да ладно, я на него зла не держу! Тем более, теперь я замужем, у меня все хорошо! У меня есть Валик…
Жанна хотела сказать, что муж, годами кочующий по африканским саваннам с дикими племенами — вряд ли то, о чем мечтает каждая нормальная женщина, но Ирина заблаговременно прочла ее мысль и ткнула локтем в бок. Жанна охнула и покосилась на подругу, буркнув недовольно что-то насчет некоторых тетех, святость которых граничит с глупостью.
— А кто это там приехал? — оживленно проговорила Ирина, чтобы перевести разговор на менее опасную тему.
Возле входа в галерею действительно наметилось явное оживление. К дверям с озабоченным видом пробежал администратор, откуда-то появились крепкие ребята с профессионально непроницаемыми лицами, журналисты покинули Антонину Сфинкс и потянулись ко входу.
Двери широко распахнулись, и в зале, в окружении небольшой свиты, появился высокий черный человек.
— Это атташе по культуре Кот-де-Леон, — прошептала Ирина, — в газетах писали, что он собирается посетить эту выставку.
— Какой кот? — удивленно переспросила Катя.
— Тундра! Это страна такая в Африке — Кот-де-Леон! Уж тебе стыдно не знать, у тебя же муж — главный специалист по Африке…
— Действительно… — Катя расстроилась, — а ведь у меня самой в школе была пятерка по географии, но что-то я такой страны не помню.., а этот атташе очень прилично выглядит, и одет в смокинг, а не в национальный костюм из шкур и перьев…
Атташе неторопливо прошел мимо ностальгических вышивок, ненадолго задержался возле металлоконструкций Антонины Сфинкс и наконец подошел к Катерининой экспозиции.
Вслед за ним двигалась небольшая группа его сотрудников, чуть сзади держались журналисты. Но атташе, конечно, очень выделялся среди своего окружения и вообще среди всех посетителей выставки. Он выделялся среди них, как породистый арабский скакун среди заморенных кляч, как борзая среди стаи дворняжек.
Он был высок и строен, как пальма. Он был черен, как безлунная африканская ночь. Отлично сшитый смокинг облегал его, как вторая кожа. Зубы атташе сверкали, как тридцать две превосходные жемчужины. Белки его глаз отливали предрассветной голубизной.
Неожиданно атташе замер перед панно с двумя всадниками в благоухающем ночном саду и возбужденно заговорил на незнакомом гортанном языке. В его монологе постоянно повторялись два слова: унга вароси. Может быть, они звучали не совсем так, но ничего более похожего европейский слух трех подруг не мог изобразить.
Заметив явный интерес высокого гостя, журналисты тоже оживились. Они принялись торопливо снимать Катины работы, а заодно и саму художницу. Рослый телевизионщик в потертом джинсовом костюме забегал вокруг Катерины с огромной камерой. Ирина скосила глаза на Антонину Сфинкс и увидела, что «железная леди» перекосилась, как будто по ошибке проглотила целый лимон.
Переводчик, сопровождавший атташе, кругленький лысый толстячок с нездоровым желтоватым лицом, прилепил на лицо неподвижную дежурную улыбку и заговорил, обращаясь почему-то к Ирине:
— Господин атташе выражает вам свое искреннее восхищение. Ваши замечательные произведения поразили его своей поэтичностью и художественной глубиной…
— Это не мои произведения, — Ирина вытолкнула вперед раскрасневшуюся от смущения, ожесточенно сопротивляющуюся Катерину. Вот автор этих панно, художница Екатерина Дронова.
Журналисты с новой силой защелкали камерами и заскрипели перьями. Переводчик, нисколько не смутившись, повернулся к Кате и продолжил с той же приклеенной улыбкой:
— Особенно господину атташе понравилась вот эта работа, на которой изображены два всадника…
— Унга вароси! — взволнованно перебил атташе переводчика и добавил что-то вроде «детуаль».
— Это по-французски, — шепнула Катя, — означает «блуждающие звезды».
— Уж как-нибудь мы и сами поняли, хоть французского не знаем, — сердито сказала Жанна.
— А как он догадался, что композиция называется именно так? — удивилась Катерина.
— А ты спроси, — ехидно посоветовала Жанна;
Катя послушно заговорила с атташе по-французски. Он сверкнул белозубой улыбкой, и они с Катей углубились в живейшую беседу.
— Интересно, зачем ему переводчик с африканского, если он так хорошо говорит по-французски? — прошептала Ирина на ухо Жанне.
— Положено по статусу! — ответила подруга и добавила:
— Ну, Катьке повезло! Такой пиар! Во все газеты попадет!
— Это мое последнее произведение, — еле слышно от смущения ответила Катя, обращаясь к белозубому атташе и журналистам, — я закончила его буквально накануне открытия выставки…
Атташе снова заговорил по-своему, и переводчик поспешно перевел:
— Господин атташе интересуется, когда госпожа Дронова побывала в его стране, Кот-де-Леон, — Никогда, — честно призналась Катерина, я в Африке ни разу не была. Хотя очень хочу…
Атташе понял ее без перевода. Он пожал плечами и выразил на лице глубокое неодобрение. Должно быть, в его глазах человек, не побывавший в его родной стране и вообще в Африке, недостоин его высокого внимания. Во всяком случае, он еще раз внимательно посмотрел на панно, развернулся и пошел к выходу, на ходу выговаривая что-то переводчику. Переводчик почтительно возражал. Вместо того чтобы наказать непокорного переводчика тут же, на месте, атташе вдруг повернулся и тем же решительным шагом устремился назад. Поравнявшись с Катей, он оттолкнул джинсового телевизиощика и разразился длинной французской фразой. Катерина взглянула на него в полном изумлении, зарделась и стала неуверенно возражать. Атташе настаивал, глаза его сверкали.
— Что он говорит? — Жанна ткнула подоспевшего переводчика в бок.
Тот поглядел выразительно, и до Жанны сразу дошло, что перед ней хоть и переводчик, но служит он только своему атташе, а к ней в толмачи не нанимался. Катя наконец кивнула, но как-то замедленно. Атташе еще раз сверкнул белозубой улыбкой и окончательно удалился.
Часть журналистов устремилась за ним, остальные плотным кольцом окружили Катерину и буквально засыпали ее вопросами. Катя расцвела. Она отвечала невпопад, но это никого не смущало. Блестели вспышки фотоаппаратов, щелкали диктофоны, оператор снимал. Ирина с Жанной держались в сторонке.
Поблизости раздавалось злобное шипение.
Это брошенная журналистами Антонина Сфинкс плевалась ядом на свои собственные художественные металлоконструкции. Их разъедало, как будто на металл попала неразбавленная соляная кислота.
Престарелая вышивальщица все также стояла перед портретами известных политиков и церковных деятелей, вышитых трудолюбивым болгарским крестом. Благообразный священник куда-то испарился. Ирине надоело, что ее все время толкают журналисты, а телевизионщики наступают на ноги, она тихонько отошла, с опаской миновала металлические конструкции и остановилась возле рукодельной бабули. Они поговорили немного о технике вышивания, старушка оживилась и сообщила Ирине множество полезных сведений о вышивании гладью и узелками, а также как делать «мережку», «ришелье» и аппликацию. Ирина похвалила работы, бабушка зарделась от удовольствия и подарила Ирине собственноручно выполненную подушечку для иголок.
Телевизионщики смотали наконец свои провода и отбыли восвояси, сказав, что сюжет будет в сегодняшних вечерних новостях. Журналисты прекратили строчить в своих блокнотах и тоже потянулись к выходу. Немногочисленные посетители осматривали Катины панно весьма благосклонно. Ирина направилась к Кате, раздумывая на ходу, как бы улизнуть пораньше и чтобы Катерина не обиделась. У нее еще масса дел, а Катька, конечно, настроилась на праздничный ужин с шампанским. Если испортить ей праздник, она никогда не простит. Ирина вздохнула и шагнула ближе. Возле металлических опусов Антонины Сфинкс стояла компания — какой-то толстый мужчина в черной рубашке, с длинными рыжеватыми волосами, обнимал двух визгливо хохочущих девиц. Подойдя ближе, Ирина поняла, что девицы далеко не первой молодости, да еще и выпивши. Антонина, искусственно оживленная, фальшиво смеялась и делала вид, что все прекрасно. Там еще ошивался с ними какой-то тип, худой и незаметный.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Шашлык из трех поросят'
1 2 3 4
Подруги переглянулись: какая женщина в здравом уме может подумать, что ее будет стройнить платье в поперечную черную и малиновую полоску?
— Однако, как ни странно, — пробормотала Ирина, — только это платье подходит к Катиной новой прическе… — — Ты с ума сошла! — Жанна замахала руками.
— Слушай, что ты на меня давишь! — возмутилась Катерина. — Я же не на экономический форум иду и не в банк на работу устраиваться!
Зачем мне на выставке деловой костюм!
— Делайте, как знаете! — поморщилась Жанна. — Теперь уже все равно.
Она засобиралась на работу, Ирина тоже подхватилась, оставив Катю собираться самостоятельно. Условились встретиться на открытии.
* * *
Ирина и Жанна приехали в галерею за несколько минут до официального открытия вернисажа. Предъявив пригласительные билеты, они прошли в длинный зал, уже понемногу заполнявшийся публикой.
Ближе ко входу по стенам висели самых разных размеров вышивки. В основном это были репродукции известных картин, аккуратно исполненные в натуральную величину простым болгарским крестом. Поражала своими размерами тщательно вышитая копия картины Шишкина «Утро в сосновом лесу», хорошо известной каждому нашему соотечественнику по замечательным конфетам «Мишка косолапый».
Рядом с этим популярным шедевром красовалась репродукция картины Серова «Девочка с персиками».
— Со школьных времен ненавижу эту картину, — прошептала Жанна.
— Я тоже, — призналась Ирина вполголоса, однако крестики очень аккуратные…
Пройдя немного дальше, они увидели целую серию выполненных гладью портретов каких-то благообразных бородатых мужчин в церковных облачениях. Среди них затесалось несколько изображений руководителей государства.
Ирина обратила внимание на портрет бывшего президента Ельцина с теннисной ракеткой в руке, вышитый цветным ирисом.
Рядом с этими впечатляющими творениями скромно стояла невысокая старушка в коричневом платье с белым школьным воротничком, с круглыми румяными щечками, напоминающими печеные яблочки, и разговаривала с высоким, представительным священником.
— Объясни мне, — негромко обратилась Жанна к подруге, — то ли я чего-то не понимаю, то ли мы ошиблись и приехали не в ту галерею.
Ведь Катька говорила, что здесь будет выставка современного искусства, а такие вышитые картины были в моде лет пятьдесят назад, если не больше. Помню, моя бабушка на досуге вышивала уменьшенную копию картины «Витязь на распутье». Она занималась этой вышивкой несколько лет, но ей и тогда не приходило в голову выставлять свое рукоделье в выставочном зале!
— Тс-с! — Ирина прижала палец к губам. Во-первых, православие — это очень актуально.
А во-вторых, Катька мне все объяснила: эта старушка, автор вышивок, у нее, кстати, очень соответствующее имя — Евдокия Лукинична, так вот, она в большой дружбе с отцом Онуфрием, настоятелем Коневецкого собора, и настоятель из церковных средств оплатил проведение выставки. Кажется, это с ним она сейчас разговаривает…
— А! — Жанна понимающе кивнула. — Спонсор! Ну тогда все ясно!
Торопливо миновав произведения престарелой вышивальщицы, подруги невольно затормозили. Им показалось, что они попали в цех металлургического завода или, по меньшей мере, в авторемонтную мастерскую. Часть галереи, в которую они попали, была заставлена конструкциями, сваренными из стальных трубок, балок, заржавленных металлических полос и деталей от различных устройств и механизмов. Посреди этого царства металла стояла женщина лет тридцати в платье, изготовленном из блестящих алюминиевых пластин, в кожаном летном шлеме и тяжелых ботинках на десятисантиметровой платформе. Около этой дамы сгрудилась целая толпа журналистов, наперегонки щелкающих фотокамерами, протягивающих к ней микрофоны или торопливо строчащих что-то в блокнотах.
— Эта композиция, я называю ее «Последний из металлоидов», изображает мыслящего робота, выжившего после ядерной катастрофы. Это сочетание заржавленного, изъеденного коррозией металла и блестящих хромированных деталей говорит нам о противоречивых чувствах, наполняющих его душу при виде догорающих руин человеческой цивилизации.., а эта цепь, которую мы видим в левой части композиции, символизирует глубокую, нерасторжимую связь последнего из металлоидов с вымершим человечеством…
— Хорошо излагает, — прошептала Жанна на ухо подруге, — а эта самая «нерасторжимая связь» в левой части мыслящего металлоида тебе ничего не напоминает?
— Ой! — восхитилась Ирина. —'Это же цепочка от старого унитаза! Когда я была маленькой, бачки устанавливались наверху, под самым потолком, и сбоку свисала точно такая цепочка с фаянсовой бомбошкой, за которую нужно было дернуть, чтобы спустить воду!
— Точно! — подтвердила Жанна. — Интересно, где она эту цепочку раскопала? Их, наверное, уже лет сорок нигде не бывает!
Журналисты, плотным кольцом окружавшие «железную леди», ловили каждое ее слово и непрерывно фотографировали.
— Это и есть Антонина Сфинкс, — прошептала Ирина, — великая и ужасная! А самое ужасное в ней то, что она сейчас с Катькиным бывшим мужем…
— Что — сейчас? — переспросила Жанна.
— Ну ты, Жанка, прямо как с луны свалилась! Совершенно не интересуешься жизнью богемы! Она живет с ним…
— Замужем за ним, что ли?
— Ну, не то чтобы совсем замужем, но практически да.
— Пойдем тогда скорее отсюда, нам тут нечего делать! — Жанна пригнулась, как опытный солдат под обстрелом, и проскользнула мимо Антонины и окружающих ее журналистов.
Следующая часть галереи была отведена под Катину экспозицию.
По стенам были развешаны яркие панно, после металлоконструкций Антонины Сфинкс, показавшиеся подругам особенно привлекательными. Особенно красивым было одно, изображавшее двух всадников, мужчину и женщину, медленно едущих на арабских конях по ночному саду. Над головой прекрасных всадников сияли две лиловые звезды, свет которых наполнял всю картину.
Катя стояла под этим панно и грустно оглядывалась. Возле нее не было ни зрителей, ни журналистов. Ее разноцветная прическа, напоминающая веселый светофор, удивительно контрастировала с печальным выражением лица, и даже полосатое платье не спасало.
— Ой, девочки, хорошо, хоть вы пришли! обрадовалась она при виде подруг — А то я стою тут в гордом одиночестве, как стойкий оловянный солдатик…
— А теперь мы будем, как три тополя на Плющихе, — ляпнула Жанна.
Ирина толкнула ее кулаком в бок и жизнерадостно защебетала:
— Не переживай. Катюша, еще просто мало людей пришло, выставка только открывается!
Скоро набегут и зрители, и журналисты, яблоку негде будет упасть! А твои работы лучше всех, никакого сравнения! Так что тебе гарантированы самые блестящие отзывы!
— Не утешай меня, — вздохнула Катерина. Я же вижу, какая толпа возле Тонькиных железяк., скажи честно — тебе-то самой мои панно нравятся?
— Очень! — искренне воскликнула Ирина. Они такие жизнерадостные, такие яркие! Мне как-то сразу легче стало на душе! Особенно мне вот это нравится, — и она показала на всадников.
— Правда? — Катя зарделась. — Это самое последнее, я его буквально накануне выставки закончила.., оно мне и самой больше всех нравится! Правда, последняя работа всегда кажется самой лучшей…
— Ну и хорошо! — с напускной жизнерадостностью воскликнула Ирина. — Самое главное, чтобы тебе самой нравилось! Мнение равнодушной толпы ровным счетом ничего не значит. Художник — сам высший судья своим творениям. Не помню, кто это сказал…
— Наверняка какой-нибудь неудачник, которого обошли ежегодной премией… — проворчала Катя, — хорошо тебе говорить, твои книжки расходятся большими тиражами, и пресса тебя замечает, а ко мне хоть бы один журналист подошел.., а вон, посмотри, вокруг Антонины журналисты так и вьются.., что они находят в ее "ломаных мясорубках?
— Подержанных газонокосилках! — подхватила Ирина.
— Вышедших из строя унитазах! — внесла свою лепту Жанна.
— А все-таки около нее толпа… — вздохнула Катя, — девочки, а что она все время на меня шипит, как беременная кобра, прямо ядом плюется?
— Ну Катя, я просто поражаюсь твоей наивности, неужели ты не понимаешь? — фыркнула Жанна. — Ведь твой бывший теперь с ней…
— Ну и что? Вот если бы наоборот — тогда еще можно понять.., и вообще, мы с Шуриком очень мирно расстались.., совершенно без скандала, как интеллигентные люди…
— Ты так считаешь? — возмутилась Жанна. Ты уже забыла, что он тебя загнал в глухую, дремучую коммуналку! Твой Шурик — самый настоящий козел и первостатейный жлоб!
— Да ладно, я на него зла не держу! Тем более, теперь я замужем, у меня все хорошо! У меня есть Валик…
Жанна хотела сказать, что муж, годами кочующий по африканским саваннам с дикими племенами — вряд ли то, о чем мечтает каждая нормальная женщина, но Ирина заблаговременно прочла ее мысль и ткнула локтем в бок. Жанна охнула и покосилась на подругу, буркнув недовольно что-то насчет некоторых тетех, святость которых граничит с глупостью.
— А кто это там приехал? — оживленно проговорила Ирина, чтобы перевести разговор на менее опасную тему.
Возле входа в галерею действительно наметилось явное оживление. К дверям с озабоченным видом пробежал администратор, откуда-то появились крепкие ребята с профессионально непроницаемыми лицами, журналисты покинули Антонину Сфинкс и потянулись ко входу.
Двери широко распахнулись, и в зале, в окружении небольшой свиты, появился высокий черный человек.
— Это атташе по культуре Кот-де-Леон, — прошептала Ирина, — в газетах писали, что он собирается посетить эту выставку.
— Какой кот? — удивленно переспросила Катя.
— Тундра! Это страна такая в Африке — Кот-де-Леон! Уж тебе стыдно не знать, у тебя же муж — главный специалист по Африке…
— Действительно… — Катя расстроилась, — а ведь у меня самой в школе была пятерка по географии, но что-то я такой страны не помню.., а этот атташе очень прилично выглядит, и одет в смокинг, а не в национальный костюм из шкур и перьев…
Атташе неторопливо прошел мимо ностальгических вышивок, ненадолго задержался возле металлоконструкций Антонины Сфинкс и наконец подошел к Катерининой экспозиции.
Вслед за ним двигалась небольшая группа его сотрудников, чуть сзади держались журналисты. Но атташе, конечно, очень выделялся среди своего окружения и вообще среди всех посетителей выставки. Он выделялся среди них, как породистый арабский скакун среди заморенных кляч, как борзая среди стаи дворняжек.
Он был высок и строен, как пальма. Он был черен, как безлунная африканская ночь. Отлично сшитый смокинг облегал его, как вторая кожа. Зубы атташе сверкали, как тридцать две превосходные жемчужины. Белки его глаз отливали предрассветной голубизной.
Неожиданно атташе замер перед панно с двумя всадниками в благоухающем ночном саду и возбужденно заговорил на незнакомом гортанном языке. В его монологе постоянно повторялись два слова: унга вароси. Может быть, они звучали не совсем так, но ничего более похожего европейский слух трех подруг не мог изобразить.
Заметив явный интерес высокого гостя, журналисты тоже оживились. Они принялись торопливо снимать Катины работы, а заодно и саму художницу. Рослый телевизионщик в потертом джинсовом костюме забегал вокруг Катерины с огромной камерой. Ирина скосила глаза на Антонину Сфинкс и увидела, что «железная леди» перекосилась, как будто по ошибке проглотила целый лимон.
Переводчик, сопровождавший атташе, кругленький лысый толстячок с нездоровым желтоватым лицом, прилепил на лицо неподвижную дежурную улыбку и заговорил, обращаясь почему-то к Ирине:
— Господин атташе выражает вам свое искреннее восхищение. Ваши замечательные произведения поразили его своей поэтичностью и художественной глубиной…
— Это не мои произведения, — Ирина вытолкнула вперед раскрасневшуюся от смущения, ожесточенно сопротивляющуюся Катерину. Вот автор этих панно, художница Екатерина Дронова.
Журналисты с новой силой защелкали камерами и заскрипели перьями. Переводчик, нисколько не смутившись, повернулся к Кате и продолжил с той же приклеенной улыбкой:
— Особенно господину атташе понравилась вот эта работа, на которой изображены два всадника…
— Унга вароси! — взволнованно перебил атташе переводчика и добавил что-то вроде «детуаль».
— Это по-французски, — шепнула Катя, — означает «блуждающие звезды».
— Уж как-нибудь мы и сами поняли, хоть французского не знаем, — сердито сказала Жанна.
— А как он догадался, что композиция называется именно так? — удивилась Катерина.
— А ты спроси, — ехидно посоветовала Жанна;
Катя послушно заговорила с атташе по-французски. Он сверкнул белозубой улыбкой, и они с Катей углубились в живейшую беседу.
— Интересно, зачем ему переводчик с африканского, если он так хорошо говорит по-французски? — прошептала Ирина на ухо Жанне.
— Положено по статусу! — ответила подруга и добавила:
— Ну, Катьке повезло! Такой пиар! Во все газеты попадет!
— Это мое последнее произведение, — еле слышно от смущения ответила Катя, обращаясь к белозубому атташе и журналистам, — я закончила его буквально накануне открытия выставки…
Атташе снова заговорил по-своему, и переводчик поспешно перевел:
— Господин атташе интересуется, когда госпожа Дронова побывала в его стране, Кот-де-Леон, — Никогда, — честно призналась Катерина, я в Африке ни разу не была. Хотя очень хочу…
Атташе понял ее без перевода. Он пожал плечами и выразил на лице глубокое неодобрение. Должно быть, в его глазах человек, не побывавший в его родной стране и вообще в Африке, недостоин его высокого внимания. Во всяком случае, он еще раз внимательно посмотрел на панно, развернулся и пошел к выходу, на ходу выговаривая что-то переводчику. Переводчик почтительно возражал. Вместо того чтобы наказать непокорного переводчика тут же, на месте, атташе вдруг повернулся и тем же решительным шагом устремился назад. Поравнявшись с Катей, он оттолкнул джинсового телевизиощика и разразился длинной французской фразой. Катерина взглянула на него в полном изумлении, зарделась и стала неуверенно возражать. Атташе настаивал, глаза его сверкали.
— Что он говорит? — Жанна ткнула подоспевшего переводчика в бок.
Тот поглядел выразительно, и до Жанны сразу дошло, что перед ней хоть и переводчик, но служит он только своему атташе, а к ней в толмачи не нанимался. Катя наконец кивнула, но как-то замедленно. Атташе еще раз сверкнул белозубой улыбкой и окончательно удалился.
Часть журналистов устремилась за ним, остальные плотным кольцом окружили Катерину и буквально засыпали ее вопросами. Катя расцвела. Она отвечала невпопад, но это никого не смущало. Блестели вспышки фотоаппаратов, щелкали диктофоны, оператор снимал. Ирина с Жанной держались в сторонке.
Поблизости раздавалось злобное шипение.
Это брошенная журналистами Антонина Сфинкс плевалась ядом на свои собственные художественные металлоконструкции. Их разъедало, как будто на металл попала неразбавленная соляная кислота.
Престарелая вышивальщица все также стояла перед портретами известных политиков и церковных деятелей, вышитых трудолюбивым болгарским крестом. Благообразный священник куда-то испарился. Ирине надоело, что ее все время толкают журналисты, а телевизионщики наступают на ноги, она тихонько отошла, с опаской миновала металлические конструкции и остановилась возле рукодельной бабули. Они поговорили немного о технике вышивания, старушка оживилась и сообщила Ирине множество полезных сведений о вышивании гладью и узелками, а также как делать «мережку», «ришелье» и аппликацию. Ирина похвалила работы, бабушка зарделась от удовольствия и подарила Ирине собственноручно выполненную подушечку для иголок.
Телевизионщики смотали наконец свои провода и отбыли восвояси, сказав, что сюжет будет в сегодняшних вечерних новостях. Журналисты прекратили строчить в своих блокнотах и тоже потянулись к выходу. Немногочисленные посетители осматривали Катины панно весьма благосклонно. Ирина направилась к Кате, раздумывая на ходу, как бы улизнуть пораньше и чтобы Катерина не обиделась. У нее еще масса дел, а Катька, конечно, настроилась на праздничный ужин с шампанским. Если испортить ей праздник, она никогда не простит. Ирина вздохнула и шагнула ближе. Возле металлических опусов Антонины Сфинкс стояла компания — какой-то толстый мужчина в черной рубашке, с длинными рыжеватыми волосами, обнимал двух визгливо хохочущих девиц. Подойдя ближе, Ирина поняла, что девицы далеко не первой молодости, да еще и выпивши. Антонина, искусственно оживленная, фальшиво смеялась и делала вид, что все прекрасно. Там еще ошивался с ними какой-то тип, худой и незаметный.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Шашлык из трех поросят'
1 2 3 4