– Кто?
– Царевич,– обессиленно доложила повитуха.
– Алексей… – прошептала царица, вновь теряя сознание.
Звякнуло оконце. Матрена медленно повернула голову. На фоне полной луны промелькнула неясная тень. Повитуха опустила глаза. Колыбель была пуста.
– Украли…
Вот теперь и Матрене стало дурно, и она непременно грохнулась бы в обморок, рядом с пациенткой, не запищи очередной младенец на ее руках.
– А был ли мальчик?
Мальчик разразился таким ревом, что ведунья намек поняла.
– Единственный и неповторимый,– согласилась она, укладывая его в колыбельку, на то же место, где только что пищал его брат.

3

– И-и-их! – Метла, прошуршав прутьями по золотой горе, затормозила перед носом дракона.– Чешуйчатый! Как делить будем? – вопросила Яга, вываливая перед ящером добычу. Задремавший в пути сверток шмыгнул носом и открыл глаза.
– Только сегодня родилась,– удивился дракон,– а уже с глазками.
– Это я в нее магию ввалила,– объяснила Яга,– чтоб не пищала и развивалась быстрее. На фига мне лишние проблемы?
– Молодец,– одобрил Ойхо.
– Так как делить будем?
– Чего?
– Как чего? Добычу! – ткнула Яга в золотой склон.
– Все-таки здорово ты ее,– расстроился Васька, карабкаясь по стене пещеры.– Предлагаю на щелбаны больше не играть.
– Да,– согласился дракон,– щелбаны не для средних умов. Это вам не на деньги, шмеккеры…
– Шмеккеры это кто? – жизнерадостно поинтересовалась Яга.
– Шмеккеры – это вы, жулики,– пояснил Ойхо.– Разворачивай добычу – начнем делать опись.
На этот раз до ведьмы дошло, что добыча – это все-таки сверток, а не гора, на которой восседал дракон. Что-то в слове «опись» было с ним созвучно.
– Во! Смотри! – начала она расхваливать товар.– Смотри, какая прелесть! Две ручки, две ножки и голова!
– А ты не заметила у нее чего-нибудь лишнее? – хмыкнул дракон.
– Мало ли у кого чего лишнее! – ринулась в атаку Яга.– У твоего братана, например, вместо одной головы три, так что молчи!
– Вот дура! – простонал дракон.– Нашла с кем сравнить. Я на природном золоте воспитан, а он на ядерных отходах.
– На че-о-ом?
– Отходах… Хотя какие у нас отходы? Еще ничего не переработано. Я, как по фазе сдвинул, сразу понял, почему у него в пещере так фонит. С ураном шутки плохи. Впрочем, речь не о том. Ты мне скажи… Роксана царевна?
– Ну…
– Тогда откуда у нее между ножек хвостик?
– Может, тоже на отходах воспитывалась? – задумалась Яга.
– Н-дас-с-с… влипли.– Морда дракона приблизилась к распотрошенному свертку, сметая ведьму с пути.
– Мама… – радостно пискнула добыча, вцепляясь всеми четырьмя ручками и ножками в нависающие над ней усы.
– Я это… скорее папа,– смутился дракон.
– Мама,– упрямо заявила «Роксана», затолкала себе в рот усы и зачмокала губами, пытаясь хоть что-нибудь оттуда высосать.
– Ребенок голоден! – ужаснулся дракон.
– Я тоже,– призналась Яга.
– Васька! – сдернул Ойхо кота со стены.
– Чего изволите? – угодливо выгнул спину кот.
– Присмотри за хозяйкой, чтоб не откопалась раньше времени.– Левая задняя лапа дракона вырыла глубокую яму в золотой горе, правая сунула туда Ягу и старательно прикопала.– За заложника головой отвечаешь!
Ойхо осторожно освободил из плена усы, сделал младенцу «козу» когтями-ятаганами, зачерпнул из родной кучи солидную горсть, тяжело вздохнул и выполз из пещеры. Захлопали крылья.
– Низко пошел,– задумалась Яга. Из золотого склона торчала только ее голова.– Никак к дождю…
– Угу,– согласился кот.– Только вот к какому? Ты скажи, он на твоей памяти хоть один золотой добровольно из пещеры вынес?
– У-у-у… – С расстройства Яга начала приходить в себя.
– Му-у-у…
В пещеру влетел дракон, держа в когтях двух насмерть перепуганных коров.
– За целую горсть всего две коровы?! – возмутилась Яга.
– Я стадо прикупил,– пропыхтел дракон, пытаясь выжать над младенцем первую.
– Стадо? – подпрыгнул Васька.– Но кто ж так доит? Смотри, у нее уже и глазки вывалились, и язык наружу…
– А как надо?
– Тазик давай! И уйди в сторону, вегетарианец!
Тазик у дракона был. Он вытащил его из подсобки, откуда перед этим вытаскивал компьютер. Полузадушенная корова благодарно лизнула кота шершавым языком и начала доиться, подпрыгивая над тазиком, яростно шлепая выменем по жестяному днищу. Во все стороны полетели молочные брызги.
– Учись, пока я жив! – гордо мяукнул Васька.
Дракон, стараясь не дышать, деликатно подсунул под зажмурившуюся в ужасе буренку усы, макнул их в образовавшуюся белесую лужицу на дне и направил в рот младенцу. Тот довольно зачмокал.
– Будешь у меня главным пастухом.
– А я? – поинтересовалась Яга.
Дракон задумчиво посмотрел на торчащую из горы голову старушки.
– Либо мамкой, либо…
На этот раз ведьма сообразила сразу: альтернативы нет и не будет.
– Согласна!
– На что?
– На все.
Ойхо выдернул ее из склона и подтолкнул к ребенку.
– Папа! – обрадовалась «Роксана».
– Меня вообще-то мамой назначили,– засомневалась старушка.
– Папа,– обиделся малыш и разразился громогласным ревом.
– Ты не выделывайся! – рыкнул дракон.– Нянчи давай! Это… песенку спой или еще чего…
Яга подхватила ребенка на руки и запрыгала с ним по пещере.
Ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Наша детка хороша.
Ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Денег нету ни шиша!
Как ни странно, под этот дикий хит ребенок мгновенно заснул.
– Здорово у тебя получается,– одобрил Ойхо, приблизив морду к ребенку.
– Кончай тут на дитенка своими миазмами дышать! – зашипела Яга на дракона.– Иди детскую приготовь! Я тебя, маленькая, никому не продам,– чмокнула ведьма младенца,– а Черномор себе еще заведет…
Дракон сел на хвост, задумчиво почесал задней лапой за ухом.
– Нет. На щелбаны больше не играем. Только на деньги. Все равно теперь в семье останутся…

4

18 лет спустя.
Африка. Магриб. Штаб-квартира местного колдуна
– Вано, вставай…
– Хр-р-р…
Вано натянул бурку на уши и захрапел еще громче.
– Вставай, Вано.– Попугай попытался стянуть импровизированное одеяло с хозяина, запутался в шерсти и грохнулся на джигита, заодно клюнув его в затылок.– Учитэль послэ вчэрашний урок савсэм балной. Лэчить надо, да?
Вано с трудом приподнялся, выпутал настырную птицу из своих иссиня-черных волос, поставил на пол и попытался сделать грозный взгляд.
– Уйды, Ара…
– Нэт,– упрямо мотнул клювом попугай. Он был не менее сонный, изрядно потрепанный, но мужественно стоял на своем. Вано вздохнул. Было ясно, что поспать вволю ему сегодня не удастся.
– Что я вчэра изучал, помныш?
– Как прэвратыть воду в вино.
– Вах! Палучилось…
– Нэт! Учитэль сказал: его банановый чача лючшэ!
– Нэ вэрю! Лючше наш грузынский вино ничего нэт!
– Я тожэ так думай. Пошлы колдун лэчить.
Вано встал с циновки, подтянул кожаный с посеребренной чеканкой пояс, подкрутил усы и двинулся на хозяйскую половину. Ара, неуклюже переваливаясь на нетвердых лапках, поплелся следом, волоча за собой бессильно поникшие крылья. Они были очень похожи. Стройный высокий горец лет тридцати и упитанный, размером с приличную курицу, попугай, недавно справивший свой столетний юбилей. Оба сравнительно молоды, горбоносы и, как читатель, вероятно, заметил, красноречивы. За три года общения с учеником магрибского колдуна попугай перенял у джигита почти все его привычки. В том числе и характерный кавказский прононс. Жилище колдуна представляло собой тростниковую хижину, разделенную на две половины. Перегородкой служил полог, сшитый из львиных шкур. В проходной комнате с выходом наружу жил Вано со своим пернатым другом, в отдельной, изолированной – его учитель.
На хозяйской половине их ждал сюрприз. Посреди комнаты стояли два огромных пустых чана. Один еще сохранил зловоние банановой чачи, второй благоухал тончайшим ароматам элитного грузинского вина, а между ними торчали голые пятки учителя. Они выглядывали из-под просторной джеллабы, которую магрибский колдун на их памяти не снимал ни разу.
– Учитэль, Вано прышол,– доложил Ара,– лэчить будэт.
Колдун молчал. «Лекарь» на глазок оценил объем продегустированных накануне емкостей, почесал затылок и вынес предварительный диагноз:
– Атравылся.
Ара, помогая себе клювом, взобрался на колдуна.
– Точно,– подтвердил он,– дывадцать сэмь раз.
Джигит подошел ближе. Из спины учителя торчал кинжал. Попугай деловито пересчитывал на его теле дырки.
– Ара,– расстроился Вано,– что он тэбэ плохого сдэлал?
Попугай задумался.
– Нэ помню,– честно признался он.
– Нэхорошо, Ара,– загоревал Вано, переворачивая тело наставника.– Настоящий джигит рэжэт спэрэди, а ты… вах! – Из груди колдуна торчал еще один кинжал. От того, что торчал в спине, он отличался только габаритами. Был массивнее и больше как минимум раза в три.– …Вот я и говору,– захлопал глазами Вано,– настоящий джигит рэжэт спэрэди.
– А я, значыт, нэ настоящий? – возмутился попугай, ныряя в чан с остатками банановой чачи. Похмелившись, Ара вытер крылом клюв, выпорхнул обратно и разразился гневной тирадой: – Ты нэ прав, кацо! Я ему по-харошэму говору… – Попугай на мгновение запнулся. Он в упор не помнил, что по-хорошему говорил накануне колдуну, но разве такая мелочь может заткнуть клюв гордой птице? – …А он… Мы, грузины, народ гарачий. Выхватил кинжал и с размаху ка-а-ак…
– В спину зачэм, Ара?
– Что я его, разварачивать буду, да?
– Логично… все равно нэ харашо. Что тэпэрь дэлать будэм? – сердито воздел руки кверху Вано, и в них тут же плюхнулась толстая увесистая книга.
– Мой похождэний по тысяча и одна ночь,– по слогам прочел джигит.– Путэвой замэтк… Слюшай, учитэль днэвник, да?
Здоровье попугая после доброго глотка чачи окрепло настолько, что он самостоятельно сумел расправить крылья и вспорхнуть на плечо друга. Вано раскрыл фолиант. Страницы его были девственно чисты.
– Нэ понял.
«Сейчас поймешь…» – прошипел в его голове чей-то змеиный голос.
– Ара, ты чито-то сказал?
– Нэт. Смотры, кровь.
Действительно, из страниц дневника сочилась кровь. Она растекалась по желтоватой поверхности пергамента и застывала, сложившись в замысловатую арабскую вязь.
– Мнэ канэц,– медленно начал переводить Вано.– Пэрэд смэртью заклынаю вас выполныть мой паслэдний воля, убыйц!
– Вах! Зачэм так нэхарашо говорыт! – возмутился попугай.
– Ара,– нахмурился Вано,– памалчы. Это тэпэрь наш свящэнный долг!
Если бы джигиты смотрели в тот момент на колдуна, а не в его дневник, то обязательно б заметили, как на мертвых губах мелькнула довольная ухмылка.
– Читай далшэ,– сердито буркнул пернатый джигит.
Последняя воля колдуна была довольно проста. От злодеев требовался сущий пустяк. Отправиться в славный город Багдад, купить в лавке Пройдохи Али, торговавшего пряностями, волшебный порошок, после чего, свалив куда-нибудь в уединенное место, провести подробно описанный в дневнике ритуал вызова духа какой-то там пещеры, набиться к нему в гости, свистнуть оттуда все волшебные ценности и осчастливить ими человечество. А осчастливить, согласно перечню, было чем: дубинка-самобойка, чувяки-скороходы, неиссякаемая склянка с живой водой…
– Вах! Какой благородный чэловэк! – воскликнул Вано.– Сэбэ ничэго нэ папрасыл, да? Всо для людэй! А мы его зарэзали! Нэхарашо!
– Нэхарашо,– согласился попугай.– Давай ему дубинка подарим?
– Нэт. Живой вода!
С этими словами джигит выдернул из груди учителя кинжал, удивленно посмотрел на абсолютно чистое лезвие и сунул его в ножны. С другой стороны колдуна ту же операцию повторил его пернатый друг. Освободив, таким образом, учителя от инородных тел, Вано скрестил ему руки на груди и проникновенно произнес.
– Спи спакойно, дарагой друг. Мы тэбя ныкогда нэ забудэм. А тело твое…
– Протухнэт,– мрачно сказал попугай.
– Пачэму?
– Пока до Багдада дойдэм…
– Э-э-э, дарагой, консэрвы в томатном соусэ кушал? Вкусно? Сэйчас в гроб запакуем, чары наложим, как огурчик свэжий будэт! Я такой силный магий знаю…
«Какой гроб, зачем гроб…» – заметались в голове джигита панические мысли магрибского колдуна.
– Ара, ты апять чито-то сказал?
– Нэт. Но скажу… потом.
Перед джигитами возник хрустальный гроб на золотых цепях. Несколько мгновений он повисел в воздухе и, обидевшись на то, что никто не спешит зафиксировать его в этом положении, со звоном рухнул на пол.
* * *
Пробуждение спящей красавицы было ужасным.
– Идиот, куда целуешь…
Она потерла зашибленный копчик. И только тут до нее дошло, что прекрасного принца рядом нет. Хрустального гроба тоже.
– Сперли…
Лейла попыталась встать, со стоном схватилась за свой стройный стан, открыла ротик и… лучше вам этого не слышать. В принципе бедняжку можно было понять. Такой подлянки она не ожидала. Предпочесть ее прелестям какую-то жалкую стекляшку, пусть даже из горного хрусталя…
– Ну, попадись ты мне теперь, прекрасный принц… – И это были самые ласковые слова проснувшейся красавицы с момента пробуждения.
* * *
Такого развития событий магрибский колдун не ожидал. Его далеко идущие планы трещали по всем швам. Чародей лежал в хрустальном гробу и тихонько потел от страха. Надо сказать – основания для волнений у него были. Во-первых, джигит-недоучка. Когда он ворожил, учитель старался держаться подальше, ибо результаты его ворожбы предсказать было невозможно. Во-вторых, гроб. Его колдун узнал сразу. Такие гробы у горных гномов заказывал только Кощей, для каких-то своих, непонятных северных обрядов.
«Подлец,– тоскливо простонал учитель в голове Вано,– под славянского бога подставил. Может, свалить?»
Поздно! Тело колдуна уже плавало в чистейшем медицинском спирте. Сверху легла крышка. Да, эту магию Вано изучил в совершенстве.
– Ара, ты все-таки чито-то сказал.
– Нэт,– упрямо мотнул гребешком попугай.
«Халасо-то как…» – пьяно булькнул в голове Вано смутно знакомый голос.
– Вах! – сообразил Вано.– Ко мнэ дух учитэль прышол.
– Гоны его!
– Зачэм? Лучшэ памянэм.– Джигит провел пальцем по периметру гроба, запаивая наглухо края.
– Наливай,– оживился Ара,– у мэня радылся замэчатэлный тост!
В чанах заплескалось духмяное грузинское вино, к дегустации которого джигиты немедленно приступили, не подозревая того, что их безответственные действия сорвали Кощею Бессмертному гениальный план покорения вселенной. Его главное оружие в задуманной им операции – Лейла, вместо того чтобы мирно дрыхнуть в своем гробу, дожидаясь прекрасного принца, в этот момент крушила приставленную к ней бессмертным злодеем не совсем трезвую охрану, пытавшуюся отловить ее прямо у выхода из пещеры. Отведя таким образом душу, кипящая от негодования принцесса попинала напоследок разбросанные в хаотическом беспорядке неподвижные тела и решительным шагом двинулась самостоятельно устраивать свою судьбу.

5

Порубежье между Русью и самостийной Украиной.
Дремучий бор. Шесть месяцев спустя
– Да лезь же… лезь, тебе говорят! – Юноша поднатужился, упершись в мохнатый зад.
Медведя подбросило вверх еще на полметра. Он свесил голову вниз, грустно посмотрел на своего мучителя, сыто икнул и съехал обратно, царапая когтями коричневую кору.
– Гад! Совести у тебя нет! Я ж говорю, батя болен…
Получив пинка под зад, Михайло Потапыч меланхолически почесал пострадавшее место, после чего заснул прямо под сосной.
– Тьфу! – Алеша сел на мирно посапывающую тушу, вытер со лба пот, взглянул на часы.– Нет, тебя не добудишься. Придется самому.
Если «Сейко» не врали, то до экзамена у него всего полчаса. Юноша задрал голову. Тихо жужжащее дупло с лекарством для папы внутри было довольно высоко. Алеша поежился. Нет, высоты он не боялся, но когда-то давно, в детстве, его, сластену, здорово покусали пчелы, а потому с тех пор он для этой цели использовал товарищей с более толстой шкурой. Однако сегодня не повезло. Голодных товарищей рядом не было, а обожравшийся малиной медведь работать отказывался категорически.
– Значит, так… – начал мысленно репетировать предстоящую акцию витязь.– Руку туда…– рука юноши сделала загребающий жест,– потом оттуда, и деру! Ну, с богом!
Алеша поднялся, одернул кожанку, усеянную многочисленными медными заклепками, пригладил ирокез на голове (последний писк моды, которым он хотел порадовать папу) и быстро, как обезьяна, взметнулся вверх.
– Главное, не дать им опомниться…
Рука отрепетированным жестом вырвала из дупла соты вместе со всем роем.
1 2 3 4