Я позвоню тебе, когда сделаю дело. Привет семье...Он отключил телефон. В пору было посмеяться над Гиви — он находился менее чем в ста метрах от человека, которого должен был найти и убить. И менее чем в пяти метрах от человека, которого по приказу Гиви так настойчиво преследовал Автандил. Бедный Автандил. Гиви многого не знал. Только и мне почему-то не хотелось смеяться.— Альберт! — приказным тоном произнес Гиви. Конечно же, он был тут не один. Люди его ранга не разъезжают в одиночку, тем более по ночам. С ним была свита. Парня, который принес Гиви мобильный телефон, звали Альберт. Наверняка неподалеку были и другие.— Альберт, — повторил Гиви. — Скажи ребятам, чтобы заводили машины. Поедем.— Сделаю, Гиви Иванович, — голосом преданного слуги, отправляемого на выполнение смертельно опасного задания, отозвался Альберт.Торопливые шаги Альберта и медленная солидная поступь Гиви Хромого. Я вылез из-за кресла и осторожно выглянул в коридор. Успел заметить плечо удаляющегося Гиви, а потом коридор опустел. Подрагивали синие полоски дежурного освещения на потолке, и дивные тени сплетались на линолеуме.Самая большая тень была моя. Затем появилась еще одна.— А я-то думал, что вы уже ушли, — удивленно произнес Матвей Александрович. Глава 12 Он поглаживал свою густую бороду и заинтересованно смотрел на меня. Пришлось удовлетворить его интерес.— Я собрался уходить, но потом решил попрощаться с вами, — сказал я, внезапно даже для самого себя схватил руку Матвея Александровича и энергично затряс ее. Предполагалось, что это выражение благодарности.— Ну что вы, что вы, — немного смущенно проговорил он, стараясь — не слишком решительно — высвободить руку. — Это мой долг, это моя обязанность...Не знаю, что он подразумевал под своим долгом. Три тысячи долларов с пациента? Но я не стал уточнять. Мне было достаточно того, что доктор просветлел лицом и перестал удивляться моему появлению в холле.— Минутку, — сказал вдруг Матвей Александрович и полез в карман халата. Я даже на секунду подумал, что он расчувствовался и хочет вернуть деньги. Как бы не так. Он извлек кое-что другое.— Некоторые хранят это как сувениры, — произнес доктор и раскрыл ладонь. Там лежали три деформированных кусочка свинца. — Это и есть те самые инородные тела...Я принял подарок. Прежде чем опустить пули в карман джинсов, я всмотрелся в «инородные тела» и задумался. Что-то странное было в этих свинцовых комочках.— Доктор, а вы, случайно, не помните, что откуда было извлечено? — спросил я Матвея Александровича.— Помню. Почему нет? Я столько наизвлекал разного дерьма, что уже автоматически фиксирую... Вот эта, от «Калашникова», сидела у вашего друга в ляжке. Вот эта, вроде бы от «ТТ» — в правом плече, сзади. А эта, — он ткнул пальцем в толстый комочек, — эта самая опасная штука. Она пыталась разодрать вашему другу все кишки. Не знаю, из чего ее пустили... Явно не отечественного производства.— Да уж. — Я повертел пулю в пальцах. Миллиметров девять в калибре. Хотя точно может сказать разве что Гарик. Если попросить его провести экспертизу. А то забавно получается — три пули выпущены из трех разных стволов. Если в плечо Сидорова ранили в тот момент, когда я тащил его от гаража к машине, то откуда могли взяться две другие пули? Гарик сказал, что по убегавшему грабителю стреляли. Возможно, ранили. Этим можно объяснить пулю в сидоровской ляжке, но никак не девятимиллиметровый кусочек свинца, пробивший Сидорову брюхо. Если уж он убегал, то пули должны быть в спине. К тому же весьма маловероятно, что, получив тяжелое ранение у «Европы-Инвест», Сидоров смог уехать оттуда, спрятать где-то деньги и вернуться в автосервис. Такое я представить не мог.Так... Что-то произошло между «Европой-Инвест» и гаражом. И это «что-то» едва не закончилось для Сидорова смертью.— Спасибо за сувенир, — сказал я и снова стиснул кисть Матвея Александровича. — Между прочим, когда следует ожидать возвращения моего друга в сознание?— В любой момент. Дайте мне свой телефон, и я сообщу вам сразу же, как только ваш друг откроет глаза, — предложил Матвей Александрович. Думаю, он говорил это из лучших побуждений. Но я предпочел осторожность.— Я сам буду периодически позванивать.— Как хотите, — пожал плечами доктор. — Не забудьте ваш плащ на дереве.— Конечно, конечно, — заверил я. — Я не настолько богат, чтобы разбрасываться одеждой.Выйдя из отделения, я пошел очень медленно, внимательно поглядывая по сторонам и вслушиваясь в звучащие голоса. Гиви Хромой мог еще находиться в больнице. А у меня было неподходящее настроение для такой встречи.Но все обошлось. Я вышел в сквер, снял с березы свой весьма жалкого вида плащ и зашагал к больничным воротам, за которыми лежал ночной Город. Его тишину изредка нарушали проносящиеся на бешеной скорости автомобили. Три мятые пули я опустил в дырку, под подкладку плаща и рассредоточил по шву.На последний автобус я опоздал, поэтому пришлось ловить такси. Расплатившись с водителем у подъезда, я обнаружил, что заработанное несколько дней назад целое состояние — как мне казалось — стремительно уменьшается в размерах. Как бы не пришлось просить у Макса выходное пособие. Хотя нет... Не буду ничего просить, даже если придется питаться одними макаронами. Макс по-своему прав, но не настолько, чтобы я чувствовал себя виноватым.В эти минуты было особенно приятно думать о той сумме, которую мне пообещал утром Марк, человек в салатовом пальто. Это давало надежду на лучшее.Такси задним ходом отъехало от подъезда и скрылось в темноте. Я осмотрелся — не подкарауливает ли кто меня в этот поздний час? Потенциальных караульщиков была масса — милиция, люди Гиви Хромого, московская комиссия... Даже Гарик сегодня получил основание быть мною недовольным. Он честно раскрылся передо мной, а я сбежал. Придется доказывать, что это не было заранее подстроенным. Тут я остановился и понял еще одну малоприятную истину.Видимо, мне придется доказывать, что я не убивал Автандила. Черт. Все видели, как двое вбежали в коридор. Один потом оказался мертвым. Второй пропал. Вывод? Не нравился мне этот вывод. Причем доказывать придется и милиции, и Гиви Хромому. А последний вряд ли поверит хоть одному моему слову после истории с «Вольво».Я почувствовал сильное желание напиться в стельку и забыть о своих проблемах. Однако это был крайне неэффективный способ борьбы с обстоятельствами. Я мог на время забыть о них, но они от этого не исчезали. Они оставались прежними, и, когда я возвращусь из забытья, все будет так же... Это только дети могут позволить себе во время игры в прятки закрыть глаза и думать, что теперь их никто не видит. В моем возрасте и в моей ситуации такие трюки не проходили...Моя «Ока» стояла целая и невредимая. Это радовало. Белого «жигуленка», на котором меня пыталась преследовать пара неудачников, не было. Видимо, ребятам намылили шею в начальственном кабинете и отправили спать. Еще одна хорошая новость.Завтра наверняка пришлют других, более поднаторевших в искусстве слежки. Завтра придется оправдываться перед Гариком, обманутым в своих лучших чувствах. Но все это — завтра... То есть уже сегодня, но лишь после восхода. У меня еще есть некоторое время, чтобы вздремнуть. Чтобы разобраться в своих весьма путаных мыслях. Чтобы дать отдохнуть мышцам. Чтобы подготовиться к новому дню, который будет ничуть не лучше прежнего. Главное, чтобы не был хуже.Мне всего-то был нужен небольшой тайм-аут. Сволочи, они не дали мне и этого. Глава 13 Будто повторялась та, прошедшая ночь, когда меня, вышедшего из лифта, стиснули с боков горячие милицейские парни.Я смотрел на дверь своей квартиры, я стоял от нее в паре шагов и при этом понимал, что попасть внутрь мне не дадут. Два горячих парня были настроены очень серьезно.Это были те двое, которых я заставил понервничать, отбывая на встречу с Гариком. Теперь они старались заставить нервничать меня. Обиделись они, что ли?— Стой смирно, сука, — раз за разом повторял один, тиская в кулаке мой воротник. — Стой смирно, сука...Второй быстро обыскал меня и остался результатами обыска крайне недоволен. Я снова не захватил с собой гранатомет и килограмм героина. Пуль он, естественно, не нашел. Опыт не тот.— Теперь можно опустить руки? — осведомился я.Первому вопрос не понравился, он еще сильнее стиснул ткань в пальцах и еще суровее произнес:— Смирно стой! Сука!— Давай его в машину, — устало сказал второй, и мой воротник тут же стал перемещаться по направлению к лестнице. Я тащился следом.— Мы куда-то едем? — спросил я, стараясь успевать за своим шустрым воротником.— Тебе какое дело? — равнодушно отозвался второй. Он спускался по ступеням позади меня и неспешно раскуривал сигарету. По лицу было видно, что я не вызываю у него положительных эмоций.— Ты, сука, добегался, — рявкнул первый. — Ты бегал, бегал и добегался. Мы шутить не любим...— Я заметил.— Поздновато ты заметил.Вероятно, я ошибся. Хотя и ненамного. Их действительно взгрели за неуспешное выполнение задания. Но только потом не отправили спать, а велели исправить допущенную оплошность. И разъяснить подозреваемому... Чтоб больше не бегал.Когда наша веселая компания вышла из подъезда, то немедленно обнаружился и «жигуленок»: стоял неподалеку в кустах. Будь у нашего подъезда посветлее, я бы непременно заметил. Как только освобожусь, сразу пожалуюсь в районную администрацию.Ехали молча. У меня почему-то не было настроения трепаться по дороге в Управление внутренних дел. Особенно ночью. Особенно зная, что вряд ли мне там скажут что-нибудь хорошее. А этим двоим и не надо было разговаривать. У них на лицах было одинаковое мрачно-удовлетворенное выражение: «Да, мы затрахались, но и этого гада прищучили».Гад, то есть я, хотел было заметить, что это уж какой-то слишком извращенный вид секса, но потом вспомнил, что оба попутчика шутить не любят и другим не советуют. Я решил приберечь свои реплики до более подходящего момента.Но что-то он не спешил, этот подходящий...— Вот он, беглец, — злорадно произнес Козлов, увидев меня в дверях кабинета.— От нас не убежишь! — услужливым тоном отрапортовал кто-то из моих конвоиров.— Проходите, Константин. — Козлов гостеприимно развел руками. Что-то не нравилось мне его радушие. В кабинете было темно, горела только настольная лампа. Козлов сидел за письменным столом, обложившись какими-то бумагами, среди которых нечаянно завалялся пистолет «ТТ». — Проходите...Я все еще не спешил, поэтому мне помогли толчком в спину, от которого я едва не налетел на стол Козлова. Оба милиционера, доставивших меня в Управление, зашли следом. И аккуратно прикрыли за собой дверь.Мне показалось, что щелкнула металлическая задвижка. Или она на самом деле закрылась?— Присаживайтесь, — продолжал любезничать Козлов, и две могучие руки надавили мне на плечи, пригибая к табурету. Я не стал упорствовать. Меня больше интересовало, какого черта Козлов делает в Управлении в три часа ночи. Ни Разговорова, ни Гарика не было. Только Козлов, кутающийся в свой плащ и изредка покашливающий. Разжалобить он меня, что ли, хотел? Пожаловаться на слабое здоровье и низкую зарплату? И в связи с этим попросить немедленно выложить все, что я утаил от следствия? Кто его знает... При свете дня он держался за спинами Разговорова и Гарика, а тут вдруг начал играть начальника. Начальник после двенадцати ночи. Просто кошмар какой-то.— Вы же неглупый человек, Константин, — огорошил меня Козлов. Где-то я уже это слышал на днях... Ах да. От Сидорова. Тот тоже начинал с таких заявлений, а кончил... Надо будет предупредить Козлова, чтобы не вставал на скользкую дорожку. — Вы же прекрасно понимали, на что шли...— На что я шел?— Не надо из нас делать дурачков, — вежливо попросил Козлов, а двое милиционеров, подпиравших стену справа, угрожающе на меня посмотрели. Эти тоже не любили, когда из них делали дураков. Надо же. — Вы сначала дали подписку о невыезде, а потом попытались скрыться из-под наблюдения правоохранительных органов. Вы же понимаете, как может быть расценен такой поступок.— Минутку, — сказал я. — Давайте будем придерживаться фактов. — Милиционер у стены презрительно фыркнул: моя идея ему явно не понравилась. — Что значит «пытался скрыться»? Если бы я хотел скрыться, то и скрылся бы. И не сидел бы здесь сейчас с вами.— А, больное самолюбие, — усмехнулся Козлов. — Я в курсе ваших сегодняшних выкрутасов. Вы оставили свою машину у подъезда и куда-то рванули с дикой скоростью, словно за вами черти гнались...— Но потом я вернулся домой. Если бы я хотел скрыться, то никогда не сделал бы этого.— А это вы сделали потому, что поняли: ваше бегство полностью уличит вас.— Меня?— А кого же еще? — искренне удивился Козлов. — Не надо думать, что тут перед вами идиоты сидят.Он повторил это в третий или в четвертый раз, и я понял, что это у него навязчивая идея. Козлов очень не хотел казаться глупым. И в результате добивался прямо противоположного.— Всем понятно, что Сидоров один не решился бы на такое дело, — изрек Козлов и посмотрел на меня странно. Наверное, ожидал, что я побледнею и начну потеть. Я не оправдал его ожиданий. Сенсации не вышло. — Кто-то должен был организовать это мероприятие. Кто-то более умный и расчетливый, чем Сидоров.— Неужели я? Просто приятно слышать...— Не умничайте, Шумов, — строго сказал Козлов. Он нахмурился. То, что его тирады не производили должного впечатления, Козлову не нравилось. — Вчера вечером вы решили, что дальше оставаться в Городе — слишком рискованно. И решили скрыться, но затем поняли, что бегство подтвердит все обвинения в ваш адрес. И решили вернуться домой.— Тут одно из двух, — возразил я. — Либо перед вами сидит гений преступного мира, организовавший налет на «Европу-Инвест», либо дебил, не способный понять, к чему ведут его поступки. Вы уж решите для себя...— Не надо умничать! — громко сказал Козлов и хлопнул по столу ладонью. — Когда будет нужно, мы все решим! А ты подумай, что чистосердечное признание облегчает участь...— Чью участь? Участь следователя, у которого нет никаких доказательств? — спросил я. То ли от того, что хотелось спать, то ли от того, что Козлов с самого начала мне не слишком нравился, но ночное собеседование стало меня раздражать. И я перестал сдерживаться. Наверное, это было ошибкой.— А я тебе очень советую — по-хорошему — признаться! — повысил голос Козлов. Следующей стадией должен был стать истерический крик. Мне не хотелось при этом присутствовать. Неожиданно даже для самого себя и тем более для Козлова я встал с табурета и подошел к двери.— Дурацкий разговор, — сообщил я Козлову свое мнение. — В следующий раз приглашай меня днем, при свете. Или ты боишься при свете?— Это ты сам бойся! — прошипел Козлов и выскочил из-за стола. Он протянул ко мне свои длинные руки, и это было так неприятно, что я понял: еще немного — и Козлов получит по рукам. И другим частям тела. В то же время я соображал, что бить морду милиционеру в кабинете Управления внутренних дел в присутствии еще двух ментов — очень сомнительная идея.Так и боролись во мне эти два желания — бить или не бить. А Козлов все размахивал у меня перед лицом руками, что-то выкрикивал... Я вдруг понял, что он пьян. Не то чтобы вусмерть, но запашок присутствовал.— А я говорю, что ты подпишешь! — проорал он мне в ухо, схватил за руку и потащил к своему столу. Я оттолкнул его. Слегка. Он не упал, только чуть пошатнулся. Сделал удивленные глаза и повернулся к своим коллегам, которые стояли у стены и ждали повода. Дождались.— Ребята, — изумленно проговорил Козлов, будто ему и в голову никогда не приходило, что кто-то может его тронуть.Ребята немедленно откликнулись. Я подумал, что стоит поберечь голову, и обхватил ее руками сразу же после того, как меня свалили с ног. Но ребята хорошо подготовились к мероприятию. Бить человека у них получалось лучше, чем следить.По голове они не лупили, старались попадать по корпусу. Минут через пять мне устроили перерыв.Козлов опустился на колени и подсунул мне под нос какой-то листок бумаги.— Подписывай, гнида, — сказал он и схватил меня двумя пальцами за ухо. Я понял, что у Козлова нестриженные ногти. У меня сразу же пропало желание общаться с таким нечистоплотным человеком.— Не хочешь? — с удивлением и раздражением спросил Козлов. — Ну так ведь... ну тогда все сначала...Ничего другого я не ожидал. Козлов хотел выглядеть умным. Но с фантазией у него было слабовато.Я даже не понял — то ли я потерял сознание от боли, то ли уснул, устав считать удары. И то и другое одинаково вероятно. Глава 14 Линолеум на полу был чудо как хорош. Какие-то изощренные сплетения синих и красных линий, странные формы, чарующие глаз... В нормальном положении — то есть стоя — ничего подобного и не замечаешь. Топчешь такую красоту ботинком, и все. Так что Козлова стоило поблагодарить за то, что приобщил меня к прекрасному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27