Впрочем, и от того, что было видно, Лисицын брезгливо морщился.— Неужели ты не можешь найти работу поприличнее?Он спрашивал это уже в десятый раз. А я так и не придумал вразумительного ответа на этот вопрос. Я просто пожал плечами.— Н-да, — осуждающе смерил меня взглядом Лисицын. — Ну а насчет этого Америдиса? Ты на самом деле не в курсе?— А какой мне смысл врать? — простодушно сказал я и тут же посочувствовал подполковнику. — Что, затрахали вас московские начальники?— В хвост и в гриву, — нехотя признался Лисицын. — Целую неделю уже продолжается этот дурдом... — он мотнул головой, словно желая избавиться от кошмара с Америдисом, как избавляются от назойливого видения. — А у тебя, значит, все нормально? — Подполковник испытующе посмотрел на меня, и я не разочаровал его.— Не совсем, — сказал я.— Ага, — удовлетворенно кивнул Лисицын. — Я же слышал там, в кабаке...— Не то чтобы серьезные проблемы, но вообще-то...— Если я чем-то могу помочь, — Лисицын значительно потряс меня за локоть. — Ты не стесняйся, обращайся...Я раскрыл рот, но потом задумался, что же мне говорить, и в результате из моего раскрытого рта раздалось лишь невнятное «Э-г-м-г-м...». Лисицын терпеливо ждал, пока мои мысли оформляются в какой-нибудь членораздельный эквивалент. Ждать ему пришлось долго, потому что соображал я туго.Вопрос заключался в том, что именно я могу сказать Лисицыну? Сказать ему все — то есть что Тамару взяли в заложницы, и если я до двух часов дня не добуду гражданина Мухина с чемоданом денег, то ее порежут на куски? Сказать-то можно. И Лисицын наверняка согласится помочь. Но что из этого выйдет? Один-то Лисицын это дело не потянет, он же не супермен. Значит, придется ему ставить под ружье всю свою команду. А команда у него еще та. Недолго мне довелось общаться с Колей и Васей, но я успел сделать выводы, что кто-то из них стучит о ментовских делах известному авторитету Гиви Хромому. Где гарантия, что никто не стучит тыквинской компании? А если кто-то стучит, то Тыквин моментально обрубит все хвосты, чтобы никто потом к нему придраться не мог. А потом порубит Тамару, чтобы уж совсем замести следы. Ну а чуть позже грохнет меня, чтобы не совался за помощью в милицию. И это будет уже совсем печальный конец.Когда я все это обдумал, выкладывать Лисицыну стопроцентную правду-матку мне вдруг расхотелось.— Ну так что там у тебя? — подбадривал меня Лисицын.— Э... — сказал я. — Ну-у-у... Мне тоже надо найти одного парня.— Какого парня?— Одного козла, — мрачно сказал я. — Деньги он у меня взял. И слинял. Боюсь, что из города он свалит, ищи-свищи его потом...— Дело серьезное, — оценил Лисицын. — А как фамилия этого орла?— Мухин, — сказал я. — Зовут Алексей. Жил он в гостинице «Интурист», номер 632. Лет двадцать пять — тридцать.— Мухин, — повторил Лисицын и задумался. — Где-то я слышал... Мухин...Я напряженно уставился на подполковника, ожидая чуда — вдруг выяснится, что час назад Мухин был задержан за пьяный дебош в привокзальном кабаке и теперь парится в камере предварительного заключения.Однако в ту ночь чудес на мою долю не досталось.— Просто распространенная фамилия, — сказал наконец Лисицын. — Ну, лады, поспрашиваю я у наших про твоего Мухина. Через недельку перезвони. — Он дружелюбно улыбнулся, а у меня чуть не встали дыбом остатки волос на голове.— Через недельку?!— Ну да, — спокойно ответил Лисицын. — Сам понимаешь, сейчас вся городская милиция ищет человека по фамилии Америдис. Не до Мухина им. А что ты так вздрогнул? Что за спешка?— Ну как... — промямлил я. — Чем быстрее, тем лучше...— Оно конечно, — согласился Лисицын. — Только быстрее не получится. — Он посмотрел на часы, и этот жест заставил меня сморщиться, словно от жгучей боли. Стрелки тикали, унося время и унося надежды.— Ты домой? — спросил Лисицын. — Или ты еще...— Мне еще нужно тут... — пробурчал я. — По работе. Проследить, чтобы все...— Понимаю, — закивал Лисицын. Он зашагал к своей старенькой «Волге», но по дороге обернулся и сказал, досадливо хлопнув себя по лбу: — Кстати... Недавно снова попало мне в руки то дело...— Какое дело? — не понял я.— То самое, про которое я тебе говорил, — на лице подполковника возникла полуулыбка-полугримаса. — Когда я еще был зеленым пацаном, то одно мое дело прокурор завернул на доследование. Этим прокурором был твой отец, Саня...— А-а, — сказал я. Не было сейчас ничего более далекого от меня, чем давние дела, из-за которых мой покойный папа когда-то взгрел молодого Лисицына.— Надо же, одиннадцать лет прошло, — с тоской в голосе сказал подполковник, и я с удивлением понял, что Лисицын вовсе не так стар, как мне казалось. Всего одиннадцать лет назад он был зеленым пацаном... Всего одиннадцать лет назад мой отец был жив.— Я посмотрел по датам, — продолжал между тем Лисицын, — получается, что все это было прямо перед тем, как твой отец ушел в отпуск. Перед тем, как он поехал на Кавказ... И там эта автокатастрофа...— Ну да, — сказал я.— Получается, что это было последнее дело, которым занимался твой отец.— Может быть, — сказал я. Можно было добавить, что поскольку мой отец был городским прокурором, то он наверняка занимался сразу несколькими делами, а не только тем, за которое получил взбучку молодой Лисицын. Но я ничего не добавил. Если Лисицыну нравилось думать, что между ним и мной существует какая-то связь, — ради бога.— Н-да... — вздохнул подполковник.— А этого Америдиса сколько уже ищут? Неделю? — вдруг спросил я.— Примерно так, — подтвердил слегка удивленный Лисицын. — А что?— Если его нигде нет уже неделю, это значит, что он мертв, — сказал я, повернулся и пошел в «Антилопу». Позже я понял, что брякнул это из злости — Лисицын не мог помочь мне, и я решил сказать какую-нибудь гадость в ответ.Сказать-то я это сказал, но вот только мне от этого лучше не стало. Тем более не стало от этого лучше Тамаре. 4 — Уболтал? — с надеждой спросил Карабас, занося над моим бокалом бутылку мартини.— Нет, — честно признался я, и бутылка немедленно исчезла из рук Карабаса.— Ну на нет и суда нет, — мрачно проговорил Карабас, почесывая щетину на щеках. — Закроюсь на санитарный день, пусть привозят свой ОМОН. А ты... — он бросил на меня недовольный взгляд. — Ты иди вытаскивай Антона из сортира. Он снова затащил туда какую-то девку. Вбей, пожалуйста, в его тупую башку, что он здесь не один, что другие люди тоже хотят...— Я разберусь, — пообещал я. — Только вот сначала я хотел узнать...— Чего еще?— Да вот на днях приходил сюда такой белобрысый парень в очках...— Твоя подруга его приводила, да? — Карабас расплылся в улыбке, обрадовавшись тому, что память его не подкачала. — Помню я этого друга, помню. И — я тебе уже говорил об этом — знакомая у него рожа. Где-то я его раньше видел.— Забудь, — махнул я рукой. — Забудь, что ты его где-то раньше видел, сосредоточься на том, что он был здесь вчера.Карабас понимающе кивнул, почесал под мышкой, шмыгнул носом и сказал:— Ну. Сосредоточился.— Мне нужно его найти.— Пф! — затрясся в ироническом хохоте Карабас. — Пф! Иши, Саня, ищи... Только я-то тут при чем, если я его видел всего полчаса... Он что, твою подругу увел? Пф!— Не смешно, — сказал я. — Я должен найти этого типа, и точка. А башка у меня не варит. Поэтому я хочу с тобой посоветоваться. Может, у тебя какие-нибудь идеи возникнут...— Тогда позвони мне часа в три, — посоветовал Карабас. — Я как раз просплюсь, голова у меня будет более-менее свежая... Если я сегодня больше не буду пить. А если буду, то позвони часа в четыре.Меня просто убивало, как они все легко обращались со временем — и Лисицын, и Карабас. «Позвони мне через недельку». «Позвони мне часа в три». Как им объяснить, что у меня нет столько времени, как им объяснить, что я не могу ждать ни до трех, ни до четырех, ни тем более до следующей недели?!— Будет слишком поздно, — выдавил я из себя. Меня подмывало взорваться отчаянным воплем, заглушить гремевшую из динамиков музыку, чтобы Карабаса акустической волной отбросило к стене и чтобы все бутылки за его спиной разлетелись вдребезги... Но я сдержался, сцепил зубы и выговорил только три слова, которые мог сказать без вреда для Тамары: — Будет слишком поздно.— Поздно... — проворчал Карабас, автоматически точными движениями вскрывая пивные бутылки и отправляя их по стойке. — Ну а сейчас моя голова тоже ничего не соображает. Эта чертова музыка меня будто молотком лупит по черепу... То ли раньше было — «АББА», Джо Дассен...Прежде чем Карабас окончательно погрузился в долгое ностальгическое перечисление кумиров своей юности, я успел вставить:— Он приехал из Якутии. Остановился в «Интуристе». Собирался продавать алмазы. Потом пропал.— Адриано Челентано, — сказал Карабас, мечтательно прикрыв глаза. — Вот это я понимаю... — Он открыл глаза и с омерзением огляделся вокруг. — Нет, это совсем не Челентано... Куда пропал?— Вот в этом-то и вопрос. Я был в «Интуристе», но там им и не пахнет.— Он продал алмазы, — рассудительно произнес Карабас. — И свалил с деньгами. В Москву или там в Рио-де-Жанейро. В зависимости от того, сколько денег он срубил. Вот и все, Саня. Все очень просто. Лично я бы на месте белобрысого ни секунды не оставался в городе, имея кучу денег. А у него ведь была куча денег?Я ничего не сказал, но Карабас все прочитал по моему лицу.— Он свалил из города, — сказал Карабас и сочувственно похлопал меня по плечу. — Все, расслабься. Я тебе помогу, — он вытащил из-под стойки мартини.— Он не мог свалить из города, — с отчаянием выкрикнул я, и Карабас, как мне показалось, даже слегка испугался. — Не мог, и все!— Как знаешь, — сказал Карабас. — Я тебе высказал свое мнение, а ты уж сам...— Он не мог свалить из города, — упрямо повторил я, когда Карабас уже отошел в сторону кассы и не мог меня слышать. Я повторил это не для Карабаса, я повторил это для самого себя. Он не мог свалить из города, потому что если он свалил, то я не смогу его найти и представить Тыквину, а если я не представлю его Тыквину, то... то Тамару...Он не мог свалить из города. Я запустил руку за стойку и нашарил там бутылку мартини, припрятанную Карабасом. После пары хороших глотков моя уверенность в присутствии Мухина где-то неподалеку усилилась. Когда я допил бутылку до конца, моя уверенность стала стопроцентной. Никогда еще я не чувствовал себя таким самоуверенным.Этому не помешало даже то обстоятельство, что, отойдя от стойки бара, я вдруг потерял равновесие и рухнул на полногрудую брюнетку, которая взвизгнула и отпрыгнула в сторону, а потом презрительно произнесла, глядя на меня сверху вниз:— Какое убожество: пить мартини из горла, как водку!— Дура, — сказал я ей от души. — Это же круто!После чего сел на пол и немедленно отрубился. 5 Карабас выгрузил меня из машины прямо у дверей подъезда, и от холодного ночного воздуха я вздрогнул, как от удара током.— Время? — хрипло спросил я.— Половина третьего, — зевнув, отозвался Карабас.— Ночи? — с надеждой спросил я. Карабас понимающе закряхтел, обнял меня за плечи, посмотрел в черное небо над нашими головами и предположил, не особенно навязывая свое мнение:— Мне кажется — ночи.— Слава богу! — выдохнул я и хотел было сесть прямо на асфальт, однако Карабас подхватил меня и протащил до подъезда. Потом он прислонил меня к стене, заглянул в мои печальные глаза и вздохнул:— Нет, сам ты не доковыляешь...Я был с ним согласен, только язык у меня во рту ворочался крайне медленно. Пока я выговаривал ответную речь, Карабас успел доставить меня на лифте на мой этаж. Тут он снова прислонил меня к стене, отыскал в кармане моих брюк ключи, отпер дверь в квартиру и втащил меня внутрь.— Мавр сделал свое дело, — тяжело пыхтя, сообщил он. — Спать можешь хоть на полу, это уже меня не касается.Он положил ключи на шкаф в прихожей, вышел и захлопнул за собой дверь. Некоторое время я лежал на полу неподвижно, закрыв глаза и представляя себя трупом, у которого уже нет — к счастью — никаких земных забот и тревог. Получалось у меня не слишком хорошо, и в конце концов я поднялся на ноги и потащился в ванную комнату, где подверг себя пытке холодной водой. Движения мои не были точными, поэтому струя воды из-под крана попала не только на подставленный затылок, но еще и за шиворот и далее по согнутой спине до логического конца. Это был самый настоящий леденящий ужас, и орал я почище жертв Фредди Крюгера.По завершении водных процедур я осмотрел себя — мокрого, несчастного и запутавшегося... Зрелище было мерзкое. ДК, вероятно, просто стошнило бы. ДК бы в этой ситуации...А вот это уже была любопытная мысль. Что бы он сделал? Он бы отвесил мне подзатыльник, от которого голова едва не слетает с шеи... Он бы поинтересовался: «Ты мужик или курица мокрая?» И он напомнил бы, что настоящие мужчины позволяют себе выпить лишь после того, как закончат свои дела. И они не напиваются, чтобы уйти от своих проблем.Эти фразы мощно и неотвратимо всплывали у меня в башке, словно атомные подлодки. Ну что ж, теперь мне не требовалось общаться с ДК, чтобы выслушать его соображения на мой счет. Все его основные мысли были железно вбиты в мой мозг, словно гвоздями. Все это я знал. И тем не менее я был пьян, растерян и испуган. И честно говоря, одежда на мне была мокрая. И весь я представлял собой жалкое зрелище.Дрожащими пальцами я расстегнул пуговицы на рубашке и на брюках. Пиджак полетел на пол чуть раньше, и когда вся эта куча грязной и мокрой одежды оказалась на полу, я вдруг подумал о том... о чем мне стоило вспомнить раньше. Но я не вспомнил. Обычная история. ДК удовлетворенно ухмыльнулся бы, если в узнал. Только он не узнает, достаточно того, что я сам себя выматерю. Еще бы, ведь костюм, который я напялил по просьбе Мухина, был в свое время куплен на деньги Тамариного мужа. И как только я первый раз вырядился в этот костюм, Тамариного мужа изрешетили, будто мишень в тире. Потом я сдал костюм в чистку, потом повесил его в шкаф и забыл о нем до того самого дня, когда Мухин попросил меня одеться поприличнее для нашего алмазного собрания. Самым новым и приличным из моих костюмов был именно этот, а о его происхождении я не задумался. Теперь-то мне было понятно, что с таким же успехом я мог нацепить на грудь табличку — «Ищу неприятностей». Я с ненавистью пнул комок одежды. Теперь я точно знал, что больше никогда не надену этот костюм. Выброшу его в мусоропровод. Сожгу к чертовой бабушке...«Ну ты и идиот, — сказал в моей голове голос ДК. — Ты бы еще вспомнил черную кошку, которая тебе дорогу перебежала. Ты бы еще гороскоп в какой-нибудь газетенке почитал. Костюм ему, видите ли, жизнь испортил! Дурак ты. Саня! Если ты мужик, то ты должен сказать себе: только моя вина в том, что случилось. И только я могу все исправить».— Господи, — обреченно прошептал я. — Ну что ж тут исправлять?! Мухин смотался вместе со своими чемоданами, он же ради этого и задумал всю комбинацию... Он же готовился, он же просчитывал. И он наверняка подумал, как побыстрее и понезаметнее свалить из города.«Ну и что? — презрительно ответил воображаемый ДК. — Черт с ним, с Мухиным. Твоя задача не в том, чтобы найти Мухина, это Тыквину нужно, а не тебе. Твоя задача — вытащить Тамару».— Мне ее просто так не отдадут, — возразил я. — Им нужен Мухин. А Мухина у меня нет.«Это речь хлюпика, а не мужчины, — сурово ответил мне ДК. — Если мужчине что-то не дают, он берет силой».— Силой? — я поежился. — Это что же, мне брать «Калашников» и ехать к Тыквину в гости?..ДК ничего мне не ответил. Молчание — знак согласия.— У меня и «Калашникова» нет, — растерянно сказал я. ДК, вероятно, ответил бы: «Пора уже и обзавестись. Тебе двадцать пять лет, а дома нет оружия. Позор!»Я посмотрел на часы и понял, что до истечения отпущенного мне срока осталось чуть больше десяти часов. Если я собирался что-то делать, то делать нужно сейчас, среди ночи, когда Тыквин и его компания не ожидали нападения. Нападения? Я мысленно повторил это слово и поморщился. Я собирался нападать среди ночи на сборище опасных вооруженных типов? Класс! Сюжет для научно-фантастического фильма.«Но ты же не можешь придумать ничего лучше!» — раздраженно рявкнул ДК в моей голове. Это было правдой.Ничего лучше я придумать не мог. Как не мог придумать и ничего хуже.Я еще раз пнул груду несчастливой одежды и полез в шкаф за спортивным костюмом. Хотя то, чем я собирался заняться, никак не походило на спорт.Медленно и торжественно-печально я застегнул «молнию» на спортивной куртке до самого горла. Из скомканных брюк я достал тыквинскую визитку, которая должна была навести меня на всю честную компанию. Из кухонного шкафа я вытащил свою наличность, еще не зная, на что именно ее потрачу, но уверенный, что без денег не обойтись. Еще я взял туристский нож. Когда эта штука увесисто легла в карман штанов, я окончательно понял серьезность своих намерений, и по спине пробежался шальной табун мурашек.Я пошел к дверям, оглядывая прощальным взглядом свою квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38