Суд свершился, приговор вынесен. И если исполнение его растянулось на многие годы и принесло страдания не только Рагунату, но и другим, – что поделаешь, раз нельзя посадить судью в тюрьму, пусть страдает на воле.
Чувствовал ли Джагга себя несчастным, ведя жизнь разбойника? Нет. Он был не из тех, кто только проливает слезы над несбывшимися мечтами. Он наслаждался каждым днем, наполненным волей, исполнением любых своих прихотей, роскошью – и, главное, риском, игрой с опасностью, без которых не бывает разбойника. А мечты – он постарался позабыть о них в тот день, когда за ним захлопнулась дверь каторжной тюрьмы. Приговор подвел черту под юностью и чистотою. Кто возьмет на военную службу бывшего заключенного? Он хотел быть военным, непременно генералом – не меньше, носить мундир, как его дедушка по материнской линии, шагать на парадах впереди строя с обнаженной саблей в руке.
Всему этому не суждено было сбыться, потому что судья Рагунат сказал, облачившись в мантию: сын вора – вор, сын убийцы – убийца.
И вот теперь перед Джаггой маленький избитый щенок – сын Рагуната. Красивый мальчик, как его мать, хорошо учится, говорят, не обманывает, не крадет, не ругается. Конечно, благородный род, голубая кровь, столько поколений знатных предков.
И все-таки судьба Раджа решена. Он, Джагга, решил ее, когда узнал, что жена Рагуната ждет ребенка. Будет так: сын судьи – вор, сын судьи – разбойник, сын судьи – бродяга.
Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
Джагга шагнул навстречу мальчишке и сказал:
– Вставай, ты пойдешь со мной.
– Куда? – прошептал мальчик, покорно поднимаясь.
Джагга посмотрел ему прямо в глаза.
– Ты должен стать таким же, как я, – он усмехнулся и потрепал мальчика по щеке. – Таково было желание твоего отца.
Этот человек говорит о его отце! Такое случилось впервые в жизни Раджа – он никогда не встречал кого-либо, кто был знаком с его папой.
– Так вы знаете моего отца? – спросил мальчик задрожавшим от удивления и надежды голосом и подался вперед.
Джагга утвердительно наклонил голову и сказал насмешливо:
– Да, знал когда-то. Мы знакомы давно. У меня с ним старые счеты.
Радж почувствовал, что незнакомец не был, пожалуй, другом его отца. Может быть, он даже им недоволен. Но все-таки это, без сомнения, важный господин, и, возможно, он не откажется помочь сыну своего давнего знакомого, которому нужна всего только возможность работать, кормить себя и свою больную маму, совсем выбившуюся из сил.
– Мне нужно работать, – закричал мальчик, хватая Джаггу за полы френча. – Дайте мне, пожалуйста, работу. У меня мама больна. Я буду делать все – мыть посуду, стирать белье. Я даже могу быть грузчиком. Еще я умею писать. Дайте мне работу, дайте мне работу.
Радж бился головой в плотный живот господина, судорожно вцепившись в одежду, словно пытался достучаться до того, что, как ему казалось, должно быть в каждом – до жалости и сострадания.
Но Джагга не слишком походил на сострадательного человека. Устав от криков глупого мальчишки, он отшвырнул его от себя, словно надоедливого котенка.
Мальчик отлетел к стене и сполз по ней на землю.
– Мне нужно найти работу, – прошептал он.
Джагга склонился над ним:
– Ты хочешь работать? Ты не глуп, а умные люди не работают.
– Мне нужно найти работу, – повторил мальчик.
– Учись красть.
Радж подскочил и, метнувшись в сторону, спрятался за столб, пытаясь за ним укрыться от страшных слов.
– Красть? Нет, что вы, нет, – бормотал он, инстинктивно прикрывая лицо руками, будто защищаясь от ударов.
– Ах, ты не хочешь красть?
Джагга почувствовал, как им овладевает приступ бешенства, затмевая рассудок.
Этот мальчишка хочет быть честным, порядочным человеком, может быть, даже судьей! Как его отец! Он тоже будет сидеть на возвышении и одним росчерком судейского пера решать судьбы тех, кто в тысячу раз менее преступен, чем он сам, погубивший, в этом Джагга был уверен, не одного невинного.
– Ты хочешь работать? – прорычал разбойник. – Он хочет работать! Грузчиком? Кули? Может, красильщиком на фабрике? Мешать палкой ткани в кипящем чане, дыша ядовитыми испарениями красок, которые, в конце концов, загоняют человека в могилу. Может, копать землю под палящим зноем? Может, сборщиком риса по колено в жидкой холодной грязи?
Да он, Джагга, даже милосерден, предлагая избавление от такой жизни.
Жить от подачки до подачки, потому что хозяева платят за труд, будто подают милостыню?! Думать только о том, как прожить сегодняшний день, где найти горсть риса – и никогда не быть сытым, всегда хотеть есть и спать, спать и есть, воспринимая кусок баранины, как подарок судьбы?!
Завести кучу детей, женившись на такой же, как сам, честной и порядочной рабыне, знающей в жизни только одно – работу, которая быстро высушит ее и превратит в старуху?!
Он предлагает другую жизнь – жизнь свободного человека, и пусть мальчишка не думает, что он позволит ему выбирать, нет, его судьба решена.
– Твоя судьба решена, ты слышишь?
Джагга схватил Раджа за плечи и что есть силы затряс его, крича прямо в лицо:
– Да, да, ты будешь воровать, будешь красть, грабить и убивать, слышишь? Ты будешь бродягой всю жизнь и никогда не станешь порядочным человеком. Таких, как ты, не пускают на порог дома, ты проведешь свою молодость в тюрьмах, как я, и ничто не спасет тебя от этой участи.
Он отбросил от себя мальчика, как тряпичную куклу. Радж вжался в стену, пытаясь спрятаться от наступающего чудовища.
Мальчик был очень напуган, он испытал слишком много потрясений сегодня, но эта встреча привела его в ужас.
Джагга стал медленно приближаться к своей жертве, протягивая к ней руки, – с каким бы удовольствием он задушил этого мальчишку!
Радж увидел, как надвигается на него страшная, огромная тень, заслонившая собой весь мир.
– Мама! – закричал мальчик и потерял сознание.
Глава двенадцатая
Радж вошел в свою хижину, тускло освещенную лампой, висящей под потолком. Он не сразу увидел мать: она лежала на кушетке, прикрытая каким-то старым тряпьем. Ей было совсем плохо.
Глаза Лили горели неестественным блеском, щеки, на которых когда-то цвел нежный румянец, ввалились, нос заострился, вся она стала похожа на бледный картофельный росток, тянущийся к солнцу в сыром подвале.
Лиля обернулась на звук шагов. Она плохо видела, ее бил озноб из-за высокой температуры, но шаги сына она могла узнать из тысячи других.
– Радж? Ты почему так долго не приходил? Ты проголодался? Иди, кушай…
Мальчик обрадовался, услышав эти слова.
– Кушать? Ты сварила обед?
– Да, я много сварила. Все еще горячее… На второе картофель… все там, на полке…
– Суп? Ты сварила суп?
– Да, это все тебе, кушай, дорогой, ты же проголодался…
Радж бросился к полкам, открыл одну кастрюлю, другую – все они были пусты. Полез в корзинку, где лежал хлеб, и там тоже ничего не нашел. Тогда он понял, что мама больна, она бредит.
В первую минуту он очень испугался, но потом решил не расстраивать ее.
– Ты все нашел, Радж? Нашел, да?
– Да, мама, нашел. И картошку нашел и кусок хлеба. Очень вкусно было. Я поел, спасибо.
Лиля приподнялась, посмотрела на сына невидящими из-за жара глазами и жалобно попросила:
– Ты сыт? Теперь принеси мне поесть. Дай мне немножко хлеба, совсем маленький кусочек.
Радж совсем растерялся. Он не знал, что ему делать, ведь в доме ничего нет. Но мать больна, ей надо много и хорошо есть, иначе она не выздоровеет и может умереть.
– Да, мама. Сейчас я принесу хлеба. Обязательно принесу, ты полежи пока, отдохни немного.
Радж услышал, как затрещал фитиль в лампе. Он прикрутил огонь, глядя на тусклый свет, и вдруг в ушах его зазвучал голос Джагги:
– Да, да. Ты будешь воровать, будешь красть, грабить и убивать так же, как я. Слышишь? Всю жизнь…
Радж выбежал из дома, прочь от этого голоса, но он назойливым москитом звенел и звенел, пока Радж не понял, что другого выхода у него нет.
Многолюдные улицы были заполнены разряженной публикой, спешащей по своим делам. Слышался беззаботный женский смех, гудки автомобилей. Солнце ослепительно сверкало в витринах дорогих магазинов, наполненных красивыми вещами.
По улице бежал худой мальчик в запыленной одежде, то и дело натыкающийся на недовольных прохожих. Пробормотав извинения, он продолжал свой бег, словно загнанный зверек. Кое-кто оглядывался на него, опасаясь за целость своего кошелька, но в основном никому не было никакого дела до какого-то оборвыша. Мало ли их шляется по улицам Бомбея, здесь проходит их жизнь, готовая оборваться в любую минуту от голода или болезней. Одним больше, одним меньше – какая разница, главное, чтобы не жали новые туфли.
Радж бежал, не разбирая дороги, внезапно его остановил запах, божественный запах свежеиспеченного хлеба. Он огляделся – прямо перед ним находился большой магазин, торгующий белыми булками, наном, лепешками всевозможных сортов.
«Дай мне немножко хлеба, самый маленький кусочек, я хочу есть», – голос матери ножом резал его сердце.
Из широких дверей то и дело выходили покупатели, некоторые из них на ходу отщипывали кусочек от купленной булки.
Радж постоял немного. Он не знал, как ему поступить:
«Принеси мне поесть, совсем немножко»…
Радж и сам не заметил, как вдруг его дрожащая ладонь сложилась в горсточку и протянулась к прохожим. Все проходили мимо, равнодушно оглядывая мальчика. Краска стыда пятнами выступила на его щеках, он отдернул руку.
Оставалось последнее.
«Ты будешь воровать, ты будешь воровать всю жизнь…»
Мальчик вошел в магазин. Толстый булочник в белом колпаке раскладывал свежеиспеченный хлеб на деревянном столе. Он еще испускал дразнящий пар.
Радж опустился на колени и пополз под столами. Он подобрался совсем близко к хлебу и огляделся по сторонам. Кажется, его никто не видит. Мальчик протянул руку и взял горячую булку. Она обжигала ладонь, словно раскаленные уголья.
– Ах ты воришка!
Толстый булочник схватил его и вытащил из-под стола, ловко выворачивая сустав, так что Радж закричал от боли.
– Воришка! Не стыдно красть, а?
Мальчик пытался объяснить ему:
– Мне нужен хлеб. Моя мама больна, хлеб для нее. Она голодная!
– Пойдешь в полицию, негодный мальчишка. Там все расскажешь!
Как будто из-под земли появились полицейские, огромные, усатые с большими дубинками.
– Что здесь случилось, хозяин? – спросил сержант.
– Воришка украл хлеб! – кричал булочник. – Я его давно тут приметил, он здесь часто околачивается.
– Их тут целая банда, – сказал полицейский, – мы давно их ловим. Наконец-то один из них попался.
Полицейские грубо выволокли мальчика на улицу. Любопытные прохожие оборачивались на них. Какие-то оборванные мальчишки с улюлюканьем провожали процессию до самого участка.
Раджа втащили в мрачное сводчатое помещение с узкими окнами, забранными прочными решетками. Здесь стоял удушливый запах, присущий казенным учреждениям.
Мальчика поставили перед столом, за которым сидел человек в белой рубашке с закатанными рукавами.
– Как твое имя? – спросил он.
– Радж.
– Как зовут твоего отца?
– Не знаю, мы живем вместе с мамой.
– А где вы живете?
Радж дернулся, но полицейский держал его крепко, стиснув плечи жесткими пальцами.
– Не буду говорить.
– Но за тебя должны поручиться, или ты попадешь в тюрьму, как бродяга.
– В тюрьму? Я не могу в тюрьму, у меня больная мама, она ждет, когда я принесу хлеба.
– Слышали мы эти песни, – махнул рукой полицейский. – У всех вас больная мама. Вот посидишь в тюрьме, она и выздоровеет без такого воришки.
Радж представил себе, как его маме сообщают о том, что ее любимый и единственный сын, кроме которого у нее нет больше ничего на свете, – вор! Она не переживет этого известия! Остается только умереть.
Мальчик вывернул шею и укусил полицейского за руку. Острые зубы прокусили грубую кожу, сержант взвыл от боли и выпустил его.
– Держи, держи воришку!
Радж добежал до самого выхода. Дверь была уже совсем близко, и тут его поймали.
– Ну-ка постой! – злобно крикнул полицейский.
– Пустите меня, я не хочу в тюрьму, пустите! – отбивался мальчик, но силы были неравны.
Блюстители порядка заломили ему руки и потащили в камеру. Они уже привыкли к малолетним преступникам, этот был не первым и не последним.
Из-за квадратной колонны, поддерживающей потолок огромной комнаты, выступил Джагга, наблюдавший всю эту сцену с наслаждением. Наконец-то он мог торжествовать, все шло по его плану. Уж кто-кто, а Джагга знал, что попавший в тюрьму получит отметину на всю жизнь.
– Так, так, друг мой. Пока это только первый шаг, но длинным будет путь.
Самому Джагге ничего в этот раз не угрожало. Полицейские привели его в участок как свидетеля кражи – сам он не воровал, за него воровали другие.
Обычно Джагга выбирал в толпе добычу, какого-нибудь приезжего из провинции с деньгами, который все время хватался за карман, опасаясь бомбейских жуликов. Джагга делал условный знак и по его приказу малолетний воришка, чуть постарше Раджа, начинал охоту за ротозеем. Но в этот раз все окончилось совсем не так, как обычно: приезжий поймал вора за руку, да и полицейский оказался рядом, он-то и прихватил с собой Джаггу, старый сержант, словно ищейка, чувствовал воров по запаху, ему показался подозрительным этот человек с бегающими глазами. В участке его решили долго не задерживать, но он сам остался, затерявшись за колонной, когда увидел своего крестника. Джагга был сполна вознагражден тем, что он увидел. Слезы и крики Раджа потекли бальзамом по его каменному сердцу.
Судья недолго разбирался с малолетним преступником Раджем. Десятки таких, как он, прошли через его руки и сгинули в тюремных коридорах. Обычная история: безотцовщина, нищета – это верная дорога, ведущая в камеру.
Раджа быстро осудили, так он в первый раз попал в тюрьму. Потянулись серые дни, похожие один на другой, как две капли воды.
Однажды, стоя в очереди за обедом, Радж задумчиво наблюдал за товарищами по несчастью. Вереница худых угрюмых детей подходили один за другим к раздатчику пищи. Тот бросал в миску лепешку, следующий раздатчик ловко нашлепывал сверху пригоршню неаппетитных овощей. Радж получил свою порцию, взял в руки хлеб и стал его рассматривать, как будто впервые видел: ноздреватая, плохо прожаренная лепешка, всего лишь кусок хлеба, и вот из-за этого его, почти еще ребенка, оторвали от больной матери. Из-за этого куска хлеба – жалкой подачки, в которой ему отказали люди, из-за лепешки он, как собака, выброшен на помойку жизни – в тюрьму.
Радж вдруг понял всю нелепость этой ситуации, нервы его не выдержали, он запрокинул голову и стал хохотать, задыхаясь от боли и плача…
Глава тринадцатая
– Ну что, пришел в себя? – услышал Радж голос, доносящийся откуда-то издалека.
Мальчик открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо паренька по имени Вишну.
– А мы уже испугались, что ты умер, – говорил он, брызгая водой на Раджа. – Упал, глаза закатил… Может, ты пить хочешь? Приподнимись-ка немножко.
Вишну помог мальчику встать, поддержал его, потому что Радж стал клонится в сторону.
– Вот, видишь, и лепешка твоя цела.
Прислонив Раджа к прохладной каменной стенке, Вишну поднял с пола обед мальчика, отряхнул лепешку от пыли и сунул ему в руки:
– На, поешь немного, а то ты такой слабый. В тюрьме надо все есть, подумаешь, непрожаренный хлеб, я на воле и того не видел.
Вишну говорил что-то еще, Радж не слышал, он улавливал его речь, как журчание ручья, не понимая смысла.
Как он хотел сейчас к маме, на зеленый луг, где течет река и светит солнце. Они бы пошли с ней далеко-далеко, туда, где нет жадных торговцев, воров и полицейских с их тюрьмами.
Мама! Как ты далеко, тебя нет рядом! Радж увидел лицо матери, ее добрые, немного печальные глаза, уставшие после работы. Вот она ходит по дому, но не замечает своего сына. Радж хотел ее позвать, но из горла вырвался лишь какой-то жалобный писк, он взмахнул руками и снова рухнул.
– Что с ним такое? – послышался голос, будто из-под воды.
– Да у него жар, потрогайте лоб, он весь горит!
– Отнесите его в лазарет.
Горячий луч солнца, проникший через окно, ласково коснулся лица Раджа, и ему почудилось, что он снова дома, что это мать гладит его по голове натруженной рукой, но такой мягкой, что он едва ощущал прикосновение.
Мальчик открыл глаза и увидел голые стены из грубых каменных плит, узкое зарешеченное окно.
– Долго же ты спал! – услышал он голос Вишну.
Радж повернул голову – на соседней койке лежал его приятель и весело улыбался.
– А ты как сюда попал? – спросил Радж и не узнал своего голоса.
Словно какой-то бездомный котенок пискнул. Мальчику тоже стало весело, он растянул губы, болезненно оскалившись.
От глаз Вишну не ускользнуло это слабое подобие улыбки, осветившее лицо Раджа.
– Ага, ты смеешься! Значит, выживешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28