И избавить от кровососущих паразитов тоже не могут. Значит, у него едет крыша. Но ведь вши и клопы ему действительно не досаждают!– А чего ты с клопами-то делаешь? – тихо спросил Волк.– Что?! – вскинулся Морда, сунув руку под мятую ватную подушку, где таился осколок стекла.– Не ори, побудишь корешей! – раздраженно сказал кот. – Мы им, падлам, облавы ментовские устраиваем. Я когтями ловлю и щелкаю, как семечки… А орел выклевывает из всех щелей. Да и чертяка дает просраться!– Слышь, Расписной, ты чего базарил? – не успокаивался Морда.– Спать хочу. Моя очередь…– А… Ну давай.Кот замолчал. Волк попытался заснуть. Чтобы вырваться из липкого вонючего кошмара камеры, нужен был какой-то приятный расслабляющий образ, символ нормального, человеческого мира. Он напрягся, и в памяти появилась раскачивающаяся под столом изящная женская ступня, всплыл терпкий запах пыли и обувной кожи… Волк погрузился в спокойный, без кошмаров, освежающий сон. Глава 3БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА Яркое солнце отражалось в окнах двухэтажного дома на восемь спален, расположенного в престижном пригороде в двадцати милях от Вашингтона. Свежий ветерок шевелил изумрудную траву газона, подметал и без того безупречно чистые дорожки, морщил голубую гладь пятидесятифутового бассейна, раздувал угли в круглом титановом барбекю и пузырем надувал легкую белую рубаху, которую Майкл Сокольски узлом завязал на животе – на русский манер. В русском стиле был и этот прием – не в ресторане или баре, как принято у американцев, а у себя дома, причем сам Майкл называл его не привычным словом party, а экзотическим и непереводимым gosti.Гостей было трое: подтянутый моложавый сенатор Спайс, тучный краснолицый Генри Коллинз из группы советников Белого дома и Роберт Дилон – быстрый и верткий владелец крупного издательства. Спайс выглядел наиболее официально – в легком белом костюме и кремовой, с песочными пуговицами шведке. Коллинз надел просторные хлопчатобумажные штаны и свободную шелковую блузу, на Дилоне были джинсы и пестрая гавайская рубаха, расстегнутая до пояса и открывающая крепкий, обильно заросший волосами торс.На самом деле Дилон работал в русском отделе ЦРУ, и присутствующие были прекрасно осведомлены об этом, поскольку все они специализировались на России. А главным экспертом по столь специфической и сложной стране являлся, безусловно, сам Майкл Сокольски, проработавший в посольстве в Москве около пятнадцати лет.– О'кей, угли уже хороши, и я сказал Джиму, чтобы он ставил стейки, – оживленно сообщил хозяин, возвращаясь к сервированному на четверых столу и смешивая себе аперитив – темный «баккарди» с лимонным соком.– Кстати, как называются эти русские стейки на стальных шпажках? – спросил Спайс, потягивая через соломинку джин с тоником.– Шашлык, – улыбнулся Майкл. – А шпажки – шампурами. Мне доводилось видеть такие, на которые можно нанизать сразу двух человек. Конечно, не столь могучих, как Генри.– Ты хочешь сказать – не таких толстых, – пробурчал Коллинз. Из-за высокого давления он пил только яблочный сок.– Большаков тоже толстый, но мой шеф к нему расположился с первого взгляда.Толстяк, о котором зашла речь, был советским послом, а своим шефом Генри Коллинз называл президента США. Это было приглашение к разговору, ради которого они и собрались.Майкл попробовал свой коктейль и удовлетворенно кивнул.– Он расположился к новой Политике Москвы и лично к Грибачеву. Тот действительно внушает симпатию.Спайс добавил себе еще джина.– После тех, кто был раньше, у него действительно человеческое лицо, – задумчиво сказал он. – Но этого еще недостаточно, чтобы бросаться друг другу в объятия. Во всяком случае, отмена эмбарго на торговлю с русскими явно преждевременна.– Это все понимают. Тем не менее мы готовимся к встрече на высшем уровне, – сказал Коллинз. – А если она произойдет, потепление отношений неизбежно.Казалось, что Дилона эти разговоры не интересуют. Он сосредоточенно солил и перчил томатный сок, потом по стенке стакана стал вливать в него водку. Сокольски заинтересованно следил за этим процессом. Разговор заглох.– Это правда, что русские добавляют сюда сырое яйцо? – спросил Дилон, подняв стакан к глазам и рассматривая, как граница между водкой и соком приобретает все более четкие очертания.Сокольски кивнул:– Не все яйцо – только желток. Но далеко не всегда. Я бы даже сказал – крайне редко. В основном обходятся без него.– Тогда можно считать, что я все сделал правильно, – чуть заметно улыбнулся Дилон. – Терпеть не могу сырых яиц!Он залпом выпил «Кровавую Мэри» и промокнул губы салфеткой.– И если завтра я скажу, что обожаю сырые яйца, – мне никто не поверит. Так не бывает. И не бывает, чтобы страна, которая десятилетиями считалась империей зла, в один момент превратилась в оазис добра, справедливости и соблюдения прав человека. Поэтому и конгресс, и президент, и общественность должны знать, как на самом деле обстоят там дела. А самый компетентный и заслуживающий доверия свидетель – наш друг Майкл!Перегнувшись через стол, Дилон похлопал Сокольски по плечу.– Это не какой-то журналистишка или экзальтированный турист! Майкл полтора десятка лет работал атташе в нашем посольстве, он специалист по национально-освободительным движениям, хорошо знает диссидентов, а сейчас формирует нашу политику по отношению к России в Госдепе! Его правдивая книга, которую с удовольствием выпустит мое издательство, откроет многим глаза на истинное положение дел…– Я берусь положить эту книгу на стол шефу и подарить ее наиболее влиятельным политикам, вхожим в Белый дом, – сказал Коллинз.– А я прорекламирую ее на Капитолийском холме, – подхватил идею Спайс.– Отлично! – кивнул Дилон и облизнулся, будто все еще смаковал вкус коктейля. – Телевизионные передачи, несколько пресс-конференций, статья-другая во влиятельных газетах… Наглядная правда способна перевесить доброе выражение лица Грибачева!– Мой шеф очень внимателен к общественному мнению, – вставил Коллинз.– Самое главное – безупречные факты. Один пример с борцами за немецкую автономию чего стоит! Правда, Майкл?Сокольски, чуть помешкав, кивнул.– Ваш близкий знакомый, можно сказать, друг, как там его?..– Фогель. Иоганн Фогель.– Он добивался восстановления немецкой области, а оказался за решеткой! На пятнадцать лет. У них меньше дают за убийство! Не правда ли, Майкл?– Правда.Сокольски утратил первоначальный энтузиазм, и это бросилось всем в глаза.– Не будьте столь чувствительны, Майкл! – успокоил его Спайс. – Вы ведь не виноваты в таком печальном исходе!В воздухе повеяло ароматом поджариваемого на углях мяса.– Пойду погляжу, как там Джим справляется с делом. – Сокольски поднялся из-за стола. – Без контроля он может пересушить стейки. * * *
Завтрак начинался как всегда: баландер по счету ставил на откинутый подоконник «кормушки» миски с разваренными макаронами, дежурный шнырь принимал их и передавал в подставленные руки сокамерников, повторяя счет:– …пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… Не лезь, перекинешь! Семнадцать… Тьфу… Восемнадцать, девятнадцать…Внезапно звяканье алюминия и счет прервались, в жадно распахнутый рот камеры просунулась голова в несвежем белом колпаке с многозначительно вытаращенными глазами.– Сейчас для смотрящего! – Голова тут же исчезла.Смотрящий никогда не ест общую жратву, но никто не стал переспрашивать и задавать вопросов, просто следующую миску шнырь немедленно отнес на первый стол.За ним теперь сидели всего пять человек: Калик, Катала, Зубач, Морда и Расписной. Они держались настороженно и почти не разговаривали друг с другом. Когда перед Каликом поставили миску с макаронами, он сразу же отлепил от донышка клочок бумаги и осмотрелся. По правилам, полученную малевку смотрящий не должен читать один. Чтобы не мог утаить сведения про самого себя. Сейчас в записке речь, скорей всего, шла о Расписном, но соблюдать формальности все равно было необходимо.– Катала, Зубач, Морда, идите сюда!Сердце у Волка заколотилось, несмотря на жару, по спине прошел холодок.На глазах у свидетелей Калик развернул записку и принялся читать:– «Про Расписного слыхали, в „белом лебеде“ был в авторитете. Лично никто не знает. Надо присмотреться, проверить, спросить по другим домам…»Калик закашлялся.– Это не все, там еще есть, – сказал Морда и потянулся к смятой мокрой бумажке.Смотрящий презрительно скривился и отвел руку:– Не гони волну! Ты что, самый грамотный тут? Я и без тебя все вижу!Прокашлявшись, он как ни в чем не бывало продолжил чтение:– «Калику надо идти на Владимир, Пинтос ждет. Краевой».Волк расслабился и перевел дух. Смотрящий, наоборот, – заметно помрачнел. * * *
– Ну, в хате ты прибрался… Только почему у тебя народ дохнет пачками?Подполковник осмотрел все углы камеры, прошелся вдоль строя арестантов, придирчиво осматривая каждого, и остановился перед Каликом.– Первый жмурик действительно от сердца загнулся. А Теребилов?– С третьей шконки слетел… – проговорил Калик. И неохотно добавил: – Гражданин начальник…– Ты кому фуфло гонишь! – Дуболом подался вперед, впившись пронзительным взглядом в жестокие глаза вора. – Как авторитет на третьей шконке оказался?! Хера ему там делать?!Сегодня начальника сопровождали трое, но все трое отвлеклись: прапорщики шмонали койки, капитан наблюдал за ними. Подполковника никто не страховал, он стоял вполоборота, спиной к двери. Из строя вышел Хорек и, держа руку сзади, на цыпочках стал подкрадываться к Дуболому.– Так это только у вас погоны навсегда даются. А у нас он сегодня авторитет, а завтра упорол косяк – и полез на третью шконку…Калик скосил глаза. Хорек улыбнулся ему и бросился вперед. Остро заточенный черенок ложки нацелился подполковнику под лопатку. Интуитивно почуяв опасность, он стал поворачиваться, но избежать удара уже не успевал. И тут Калик шагнул вперед, сделал быстрое движение, будто ловил муху. Тусклый металл пробил ладонь, брызнула кровь, судорожно сжавшиеся пальцы обхватили кулак Хорька. От неожиданности тот выпустил свое оружие и бессмысленнр уставился на смотрящего. Здоровой рукой Калик ударил его в переносицу. Хорек упал на колени, зажимая разбитый нос. В следующую секунду на него обрушились могучие кулаки Дуболома.– Ах ты, сука! На хозяина руку поднял! Да я тебя по стене размажу!На помощь начальнику бросились прапорщики и капитан. Под градом ударов бельмондо корчился и стонал. Тяжелые сапоги с хрустом вминали грудную клетку, смачно влипали в бока, с треском били по рукам и ногам. Наконец Хорек замолчал и перестал шевелиться.– Хватит с него! – тяжело дыша, сказал подполковник. – Он хоть и псих, но этот урок навсегда запомнит! Пошли!Дверь с лязгом захлопнулась.– Мудила! – морщась, сказал Калик, перевязывая ладонь настоящим стерильным бинтом. – У нас два жмурика подряд, а он взялся хозяина мочить! Всю хату под раскрутку подставить!Шкет облил полумертвого Хорька водой. Неожиданно для всех тот открыл глаза.– Как же так, Калик, ты же мне сам сказал Дуболома завалить, – простонал он, еле шевеля расплющенными губами. – Сам ведь сказал! А сам не дал… Как же так?!– Я тебе разве так сказал делать? Надо выбрать момент и делать тихо, с умом… А ты всем людям хотел вилы поставить!– Как же так, Калик… Ты же сам сказал!Глаза Хорька закатились.– Слышь, Калик, а чего ты руку-то подставил? – внезапно поинтересовался Морда. – Захотел перед Дуболомом выслужиться, оттолкнул бы Хорька – и все дела! Себе-то кровянку зачем пускать?– Да он, сука, на этап идти не хочет! – раздался тонкий голос кота. – Видно, знает, что во Владимире ему правилка будет!Кроме Расписного, никто этого не слышал. Но в следующую секунду Расписной слово в слово повторил эту же фразу.– Что?! – вскинулся Калик. И было видно, что кот с Расписным попали в точку. – Да я тебя без соли схаваю! А ну, пацаны!Никто не двинулся с места. Даже Зубач сделал вид, что ничего не слышит.– Кто ему верит? – спросил Морда. – Я с Расписным и Хорьком согласен: Калик ссучился. А ты, Леший, что скажешь?– Сам Хорька научил, а потом вломил хозяину. Конечно, сука!– Голубь?– Сука!– Катала?Брови-домики опали, хитрые глаза картежника полуприкрылись, и он надолго задумался. Но бесконечно думать нельзя, надо что-то говорить. И отвечать за свое слово, если оно пойдет вразрез с мнением большинства.– Согласен.– Зубач?– И я согласен.– Каштан?– За такой косяк на жало сажают!– Утконос?– Люди все видали и слыхали. Сука он!Ни одного голоса в защиту теперь уже бывшего смотрящего никто не подал. Калик менялся на глазах: каменные черты лица расслабились и поплыли, как воск свечи, от грозного вида ничего не осталось, он даже ростом меньше стал.– Шкет?– Продал он Хорька, что тут скажешь. Значит, сука!– Савка?– Сука и есть!Все понимали, к чему идет дело. И Калик понимал. И Расписной наконец понял. Но его кровавая развязка не устраивала: еще один труп списать не удастся, начнется следствие – так можно затормозиться здесь до зимы.– Что с ним делать будем? – спросил для проформы Морда.– На нож!– Задавить гада!– В параше утопить!– Я вот что думаю, бродяги, – степенно начал Расписной с теми рассудительными интонациями, которые так ценятся в арестантском мире. – Если мы с него спросим как с гада, это будет справедливо. Но неправильно…– Как так?! – возмутился Леший.– Да очень просто. Его Пинтос на правилку ждет во Владимире. Утром Краевой маляву пригнал. Так, Морда? Так, Катала?– Так.– Так.Морда и Катала кивнули.– Пинтос вор, законник, нам свое мнение против его решения выставлять негоже. Поэтому я предлагаю: мы гада сейчас загоним под шконку, и пусть идет к Пинтосу на разбор. А смотрящим надо выбрать Морду. Я так думаю.– А чего, правильно! – с готовностью крикнул Катала.– Точняк!– Молоток, Расписной, дело говорит!Решение приняли единогласно. Зубач, Голубь и Каштан сбили Калика с ног и пинками загнали под шконку. Всемогущий пахан в один миг превратился в презираемого всеми изгоя.– Ну и все! – подвел итог Морда, занимая место смотрящего. – А во Владимире пусть с него Пинтос спросит, как хочет…Но Калик не стал дожидаться встречи с Пинтосом. В ту же ночь он привязал скрученный в три слоя бинт к отведенной ему третьей шконке и удавился.Пришедшего утром начальника эта смерть не очень удивила.– А ведь верно он давеча сказал: сегодня авторитет, а завтра полез на третью шконку, – задумчиво проговорил Дуболом, рассматривая безвольно висящее тело. И, повернувшись к внушительной свите, которая теперь не отходила ни на шаг, добавил: – Сразу видно: клопы загрызли… Надо санобработку делать! Тогда у них дохнуть перестанут!Два здоровенных прапорщика многозначительно переглянулись, третий зловеще усмехнулся.– И запомните – у меня живут по моим порядкам! Или вообще не живут! – на прощанье бросил подполковник.– Влетели! – сказал Катала, когда дверь захлопнулась. – Вот чума!– Да, Калик нам и напослед подосрал, – мрачно кивнул Леший.Настроение у всех было подавленное.– Вы чего? – спросил Расписной. – Ну пусть делают санобработку, от клопов-то житья нет!– Т-ю-ю… – Леший хотел присвистнуть, но вспомнил, что в камере этого делать нельзя, и, растерянно пожевав губами, перевел взгляд на нового смотрящего. Тот смотрел на Расписного со странным выражением.– Я не врубаюсь… Ты что, пассажир с экватора? Пассажир с экватора – простак, ничего не знающий о тюремной жизни
Придут десять мордоворотов с палками и разделают всю хату в пух и перья! Ты откуда, в натуре?В воздухе повисло напряжение. Невидимая стена вмиг отгородила его от всех остальных. Потапыч предупреждал, что все мелочи зэковской жизни за несколько месяцев изучить нельзя, проколы неизбежны, и тогда надежда только на собственную изворотливость и находчивость.Волк рассмеялся:– Выходит я косяк упорол Упорол косяк – совершил ошибку, нарушение установленных правил
. У нас это по-другому называлось – «банный день». Один раз меня так по кумполу смазали, два дня имени не помнил…– А я после обработки неделю пластом валялся…– Мне руку сломали…Опасное напряжение разрядилось, каждый вспоминал свой опыт «санобработок», и внимание переключилось с Расписного на очередного рассказчика. Только Зубач не отводил пристального, недоверчивого взгляда.Однако Дуболом почему-то не выполнил своего обещания. «Санобработки» не последовало ни в этот день, ни в последующие. А в конце недели наконец сформировали этап на Владимир. * * *
Семьдесят шестую камеру спас от тяжелых резиновых палок лейтенант Медведев. Он страховал Вольфа, выполняя роль ангела-хранителя, но делал это конспиративно, что существенно затрудняло дело.– Сколько у вас заключенных с татуировками антисоветского характера? – занудливо выспрашивал он у подполковника Смирнова.Начальник только кряхтел и задумчиво морщил лоб.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Татуированная кожа - 02. Расписной'
1 2 3 4 5 6 7
Завтрак начинался как всегда: баландер по счету ставил на откинутый подоконник «кормушки» миски с разваренными макаронами, дежурный шнырь принимал их и передавал в подставленные руки сокамерников, повторяя счет:– …пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… Не лезь, перекинешь! Семнадцать… Тьфу… Восемнадцать, девятнадцать…Внезапно звяканье алюминия и счет прервались, в жадно распахнутый рот камеры просунулась голова в несвежем белом колпаке с многозначительно вытаращенными глазами.– Сейчас для смотрящего! – Голова тут же исчезла.Смотрящий никогда не ест общую жратву, но никто не стал переспрашивать и задавать вопросов, просто следующую миску шнырь немедленно отнес на первый стол.За ним теперь сидели всего пять человек: Калик, Катала, Зубач, Морда и Расписной. Они держались настороженно и почти не разговаривали друг с другом. Когда перед Каликом поставили миску с макаронами, он сразу же отлепил от донышка клочок бумаги и осмотрелся. По правилам, полученную малевку смотрящий не должен читать один. Чтобы не мог утаить сведения про самого себя. Сейчас в записке речь, скорей всего, шла о Расписном, но соблюдать формальности все равно было необходимо.– Катала, Зубач, Морда, идите сюда!Сердце у Волка заколотилось, несмотря на жару, по спине прошел холодок.На глазах у свидетелей Калик развернул записку и принялся читать:– «Про Расписного слыхали, в „белом лебеде“ был в авторитете. Лично никто не знает. Надо присмотреться, проверить, спросить по другим домам…»Калик закашлялся.– Это не все, там еще есть, – сказал Морда и потянулся к смятой мокрой бумажке.Смотрящий презрительно скривился и отвел руку:– Не гони волну! Ты что, самый грамотный тут? Я и без тебя все вижу!Прокашлявшись, он как ни в чем не бывало продолжил чтение:– «Калику надо идти на Владимир, Пинтос ждет. Краевой».Волк расслабился и перевел дух. Смотрящий, наоборот, – заметно помрачнел. * * *
– Ну, в хате ты прибрался… Только почему у тебя народ дохнет пачками?Подполковник осмотрел все углы камеры, прошелся вдоль строя арестантов, придирчиво осматривая каждого, и остановился перед Каликом.– Первый жмурик действительно от сердца загнулся. А Теребилов?– С третьей шконки слетел… – проговорил Калик. И неохотно добавил: – Гражданин начальник…– Ты кому фуфло гонишь! – Дуболом подался вперед, впившись пронзительным взглядом в жестокие глаза вора. – Как авторитет на третьей шконке оказался?! Хера ему там делать?!Сегодня начальника сопровождали трое, но все трое отвлеклись: прапорщики шмонали койки, капитан наблюдал за ними. Подполковника никто не страховал, он стоял вполоборота, спиной к двери. Из строя вышел Хорек и, держа руку сзади, на цыпочках стал подкрадываться к Дуболому.– Так это только у вас погоны навсегда даются. А у нас он сегодня авторитет, а завтра упорол косяк – и полез на третью шконку…Калик скосил глаза. Хорек улыбнулся ему и бросился вперед. Остро заточенный черенок ложки нацелился подполковнику под лопатку. Интуитивно почуяв опасность, он стал поворачиваться, но избежать удара уже не успевал. И тут Калик шагнул вперед, сделал быстрое движение, будто ловил муху. Тусклый металл пробил ладонь, брызнула кровь, судорожно сжавшиеся пальцы обхватили кулак Хорька. От неожиданности тот выпустил свое оружие и бессмысленнр уставился на смотрящего. Здоровой рукой Калик ударил его в переносицу. Хорек упал на колени, зажимая разбитый нос. В следующую секунду на него обрушились могучие кулаки Дуболома.– Ах ты, сука! На хозяина руку поднял! Да я тебя по стене размажу!На помощь начальнику бросились прапорщики и капитан. Под градом ударов бельмондо корчился и стонал. Тяжелые сапоги с хрустом вминали грудную клетку, смачно влипали в бока, с треском били по рукам и ногам. Наконец Хорек замолчал и перестал шевелиться.– Хватит с него! – тяжело дыша, сказал подполковник. – Он хоть и псих, но этот урок навсегда запомнит! Пошли!Дверь с лязгом захлопнулась.– Мудила! – морщась, сказал Калик, перевязывая ладонь настоящим стерильным бинтом. – У нас два жмурика подряд, а он взялся хозяина мочить! Всю хату под раскрутку подставить!Шкет облил полумертвого Хорька водой. Неожиданно для всех тот открыл глаза.– Как же так, Калик, ты же мне сам сказал Дуболома завалить, – простонал он, еле шевеля расплющенными губами. – Сам ведь сказал! А сам не дал… Как же так?!– Я тебе разве так сказал делать? Надо выбрать момент и делать тихо, с умом… А ты всем людям хотел вилы поставить!– Как же так, Калик… Ты же сам сказал!Глаза Хорька закатились.– Слышь, Калик, а чего ты руку-то подставил? – внезапно поинтересовался Морда. – Захотел перед Дуболомом выслужиться, оттолкнул бы Хорька – и все дела! Себе-то кровянку зачем пускать?– Да он, сука, на этап идти не хочет! – раздался тонкий голос кота. – Видно, знает, что во Владимире ему правилка будет!Кроме Расписного, никто этого не слышал. Но в следующую секунду Расписной слово в слово повторил эту же фразу.– Что?! – вскинулся Калик. И было видно, что кот с Расписным попали в точку. – Да я тебя без соли схаваю! А ну, пацаны!Никто не двинулся с места. Даже Зубач сделал вид, что ничего не слышит.– Кто ему верит? – спросил Морда. – Я с Расписным и Хорьком согласен: Калик ссучился. А ты, Леший, что скажешь?– Сам Хорька научил, а потом вломил хозяину. Конечно, сука!– Голубь?– Сука!– Катала?Брови-домики опали, хитрые глаза картежника полуприкрылись, и он надолго задумался. Но бесконечно думать нельзя, надо что-то говорить. И отвечать за свое слово, если оно пойдет вразрез с мнением большинства.– Согласен.– Зубач?– И я согласен.– Каштан?– За такой косяк на жало сажают!– Утконос?– Люди все видали и слыхали. Сука он!Ни одного голоса в защиту теперь уже бывшего смотрящего никто не подал. Калик менялся на глазах: каменные черты лица расслабились и поплыли, как воск свечи, от грозного вида ничего не осталось, он даже ростом меньше стал.– Шкет?– Продал он Хорька, что тут скажешь. Значит, сука!– Савка?– Сука и есть!Все понимали, к чему идет дело. И Калик понимал. И Расписной наконец понял. Но его кровавая развязка не устраивала: еще один труп списать не удастся, начнется следствие – так можно затормозиться здесь до зимы.– Что с ним делать будем? – спросил для проформы Морда.– На нож!– Задавить гада!– В параше утопить!– Я вот что думаю, бродяги, – степенно начал Расписной с теми рассудительными интонациями, которые так ценятся в арестантском мире. – Если мы с него спросим как с гада, это будет справедливо. Но неправильно…– Как так?! – возмутился Леший.– Да очень просто. Его Пинтос на правилку ждет во Владимире. Утром Краевой маляву пригнал. Так, Морда? Так, Катала?– Так.– Так.Морда и Катала кивнули.– Пинтос вор, законник, нам свое мнение против его решения выставлять негоже. Поэтому я предлагаю: мы гада сейчас загоним под шконку, и пусть идет к Пинтосу на разбор. А смотрящим надо выбрать Морду. Я так думаю.– А чего, правильно! – с готовностью крикнул Катала.– Точняк!– Молоток, Расписной, дело говорит!Решение приняли единогласно. Зубач, Голубь и Каштан сбили Калика с ног и пинками загнали под шконку. Всемогущий пахан в один миг превратился в презираемого всеми изгоя.– Ну и все! – подвел итог Морда, занимая место смотрящего. – А во Владимире пусть с него Пинтос спросит, как хочет…Но Калик не стал дожидаться встречи с Пинтосом. В ту же ночь он привязал скрученный в три слоя бинт к отведенной ему третьей шконке и удавился.Пришедшего утром начальника эта смерть не очень удивила.– А ведь верно он давеча сказал: сегодня авторитет, а завтра полез на третью шконку, – задумчиво проговорил Дуболом, рассматривая безвольно висящее тело. И, повернувшись к внушительной свите, которая теперь не отходила ни на шаг, добавил: – Сразу видно: клопы загрызли… Надо санобработку делать! Тогда у них дохнуть перестанут!Два здоровенных прапорщика многозначительно переглянулись, третий зловеще усмехнулся.– И запомните – у меня живут по моим порядкам! Или вообще не живут! – на прощанье бросил подполковник.– Влетели! – сказал Катала, когда дверь захлопнулась. – Вот чума!– Да, Калик нам и напослед подосрал, – мрачно кивнул Леший.Настроение у всех было подавленное.– Вы чего? – спросил Расписной. – Ну пусть делают санобработку, от клопов-то житья нет!– Т-ю-ю… – Леший хотел присвистнуть, но вспомнил, что в камере этого делать нельзя, и, растерянно пожевав губами, перевел взгляд на нового смотрящего. Тот смотрел на Расписного со странным выражением.– Я не врубаюсь… Ты что, пассажир с экватора? Пассажир с экватора – простак, ничего не знающий о тюремной жизни
Придут десять мордоворотов с палками и разделают всю хату в пух и перья! Ты откуда, в натуре?В воздухе повисло напряжение. Невидимая стена вмиг отгородила его от всех остальных. Потапыч предупреждал, что все мелочи зэковской жизни за несколько месяцев изучить нельзя, проколы неизбежны, и тогда надежда только на собственную изворотливость и находчивость.Волк рассмеялся:– Выходит я косяк упорол Упорол косяк – совершил ошибку, нарушение установленных правил
. У нас это по-другому называлось – «банный день». Один раз меня так по кумполу смазали, два дня имени не помнил…– А я после обработки неделю пластом валялся…– Мне руку сломали…Опасное напряжение разрядилось, каждый вспоминал свой опыт «санобработок», и внимание переключилось с Расписного на очередного рассказчика. Только Зубач не отводил пристального, недоверчивого взгляда.Однако Дуболом почему-то не выполнил своего обещания. «Санобработки» не последовало ни в этот день, ни в последующие. А в конце недели наконец сформировали этап на Владимир. * * *
Семьдесят шестую камеру спас от тяжелых резиновых палок лейтенант Медведев. Он страховал Вольфа, выполняя роль ангела-хранителя, но делал это конспиративно, что существенно затрудняло дело.– Сколько у вас заключенных с татуировками антисоветского характера? – занудливо выспрашивал он у подполковника Смирнова.Начальник только кряхтел и задумчиво морщил лоб.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Татуированная кожа - 02. Расписной'
1 2 3 4 5 6 7