А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


- Я польщен, сеньора.
Она вздохнула, положила руку мне на плечо:
- Вы смеетесь надо мной. Вы не правы. Разве я выбрала это место для флирта? Раньше я не могла говорить, теперь вы должны знать. В моей жизни было много мужчин, Пол; какие-то дураки, какие-то не совсем нормальные, но не такие, как вы. Я никогда не говорила "я люблю вас" и говорю это сейчас. Как-то вы держали мою руку - вы никогда не целовали меня.
Я встал, улыбаясь, весь какой-то глупый, и обвил ее рукой.
- Поцеловать? И это все, Дезире? Что ж...
Но я ее неправильно понял и обманулся. На ее лице не двинулся ни мускул, я стоял, как перед стальным барьером. Она стояла выпрямившись, смотря на меня таким взглядом, что вся беспечность и цинизм испарились, и наконец сладким голосом, но с болью она сказала:
- Зачем убивать меня словами, Пол? Я не имела в виду сейчас. Теперь слишком поздно.
Потом она быстро повернулась и пошла к Гарри, который бежал к ней, чтобы услышать какую-то тривиальную просьбу, а минутой позже наш проводник объявил, что ужин готов.
Думаю, инцидент был исчерпан между нами; я и не догадывался, как глубоко ранил ее.
А когда я понял это некоторое время спустя и при других обстоятельствах, моя ошибка чуть было не стоила мне жизни, а в придачу и Гарри тоже.
Во время еды Ле Мир была очень весела. Она пересказала историю героини Бальзака, которая пересекла Анды, переодевшись испанским офицером, совершая дивные подвиги со своей шпагой и производя опустошение в сердцах милых дам, которые считали ее мужчиной.
История сильно развлекла Гарри, который просил рассказать ее в подробностях, потом Дезире решила дать отдых памяти и волю воображению. И ее импровизация была не хуже самой истории.
Мы закончили ужин еще засветло. До сна оставалось три часа. Так как больше делать было нечего, я позвал проводника и попросил рассказать о скалах, серых и твердых, которые неясно вырисовывались справа от нас.
Он, как обычно, с безразличием кивнул, и через пятнадцать минут мы отправились в путь. Проводник шел впереди, за ним Гарри, потом Дезире, я замыкал шествие.
Трижды я пытался заговорить с ней, но каждый раз она трясла головой и не поворачивалась. Ее поведение и слова часом раньше были для меня загадкой; была ли это очередная выходка Ле Мир или...
Мне было интересно разгадывать эту загадку; но я выбросил ее из головы, решив, что получу ответ позже, и стал разглядывать то, что было вокруг.
Мы проходили через расщелину между двумя валунами длиной триста или четыреста метров. Впереди, в конце прохода, был такой же валун.
Наши шаги отдавались эхом от стены к стене; ветер выл, и этот звук достигал наших ушей, доводя до дурноты. Кругом были довольно большие щели, в них могла бы пройти лошадь, края валунов осыпались.
Я думал, помнится, что эта порода была известняком, - то тут, то там виднелись слои кварца. Вдруг я услышал крик Гарри.
Я подошел. Гарри с Дезире и Филип, наш проводник, остановились и смотрели на скалу, в которой был проход. Проследив взглядом, куда они смотрели, я увидел линии, выдолбленные на стене, - явно грубую попытку изобразить животное.
Они были в двенадцати метрах над нами, и видеть рисунок было трудно.
- Это лама, - сказал Гарри, а я отступил в сторону.
- Мой мальчик, - отозвалась Дезире, - не думаешь ли ты, что я не могу отличить лошадь от ламы?
- Когда это действительно лошадь, конечно, - саркастически заметил Гарри. - Но где вы видели лошадь с такой шеей?
Мне было очень интересно, и я повернулся к проводнику за разъяснениями.
- Да, сеньор, - сказал Филип, - это кабалло.
- Но кто выбил его?
Филип пожал плечами.
- Он новый - испанский?
Снова пожатие плечами. Мне стало невтерпеж.
- У вас что, нет языка? - вопрошал я. - Говорите! Если вы не знаете автора, так и скажите.
- Я знаю, сеньор.
- Знаете?
- Да, сеньор.
- В таком случае, ради бога, скажите нам.
- Его историю? - Он указал на фигуру на скале.
- Да, идиот!
Безо всякого интереса Филип дважды обернулся вокруг себя, нашел удобный валун, сел, скатал сигарету, закурил и начал рассказывать. Он говорил на испанском диалекте, я попытаюсь передать стиль, насколько позволит перевод.
Много-много лет назад, сеньор, Атахуальпа, инка, сын Хуфина-Капаки, был взят в плен в Каджамарко. Это было четыре-пять столетий назад. Великим Писарро. А в Кузко было золото, на юге, и Атахуальпа приказал, чтобы золото принесли Писарро как выкуп. Гонцы как ветер несли приказ, так быстро, что через пять дней священники солнца несли свое золото из храмов, чтобы спасти жизнь Атахуальпы. - Филип остановился, дымя своей сигаретой, посмотрел на своих слушателей и продолжил: - Там были храмы, и золото, и священники, и солдаты. Но когда воины инков увидели лошадей испанцев и услышали выстрелы, они испугались и убежали, как маленькие дети, вместе со своим золотом. Раньше они никогда не видели белых людей, и оружие, и лошадей. С ними ушло много священников и женщин, все они ушли в снега гор. И после многих дней мытарств они пришли к пещере, там они пропали, и никто их больше не видел, а Эрнандо Писарро и двадцать его всадников не смогли найти их, чтобы достать свое золото. А перед тем как исчезнуть в пещере, они выдолбили над ней изображение лошади, чтобы предупредить своих братьев инков об опасных испанцах, которые выгнали их из Хуануко. Вот и вся история.
- Кто это все вам рассказал, Филип?
Проводник пожал плечами и стал оглядываться, как бы говоря: "Идея носилась в воздухе".
- Но пещера?! - закричала Дезире. - Где же пещера?
- Вот там, сеньора. --Филип показал на проход справа от нас.
Дезире захотела увидеть пещеру. Проводник сказал ей, что туда трудно пройти, но она презрительно отвергла все его аргументы и скомандовала вести нас к пещере.
Гарри, конечно, пошел с ней, а я, как-то нехотя, поплелся сзади: хоть история Филипа была очень подробной, я смотрел на нее как на традиционный рассказ горцев.
Он был прав - тропа к пещере оказалась не из легких. То там, то тут были глубокие расщелины, и мы сильно рисковали, обходя их над кручей.
Наконец мы пришли к небольшой площадке, которая была больше всего похожа на дно огромного колодца, а в центре одной из крутых стен был десятиметровый проход, черный и неровный, приводящий в ужас.
Это был вход в пещеру.
Тут Филип остановился:
- Вот, сеньор. Сюда вошли инки из Хуануко со своим золотом.
Его пробрала дрожь, и лицо побелело.
- Посмотрим, что там! - закричала Дезире, рванувшись вперед.
- Нет, сеньора! - Проводник весь трясся. - Нет!
Сеньор, не разрешайте ей идти внутрь! Много людей отправлялись туда в поисках золота, в их числе и американцы, и они никогда не возвращались. Это пещера дьявола, сеньор. Он прячется в темноте, и никто, кто туда вошел, не может избежать его.
Дезире весело смеялась.
Тогда я пойду навещу дьявола! - воскликнула она, и не успели мы с Гарри дойти до нее, как она забежала в пещеру и исчезла внутри.
Мы бросились за ней, а Филип орал как резаный нам вслед.
- Дезире! - кричал Гарри. - Вернитесь, Дезире!
Ответа не было, но до нас доносилось эхо шагов.
Что это была за глупость! Я думал, она хотела напугать бедного Филипа, а теперь...
- Дезире! - снова звал Гарри, он кричал изо всех сил. - Дезире!
Снова ответа не было. И мы вместе вошли в пещеру. Я помню, заходя, видел бледное как смерть лицо Филипа и его расширенные от ужаса глаза.
Пройдя тридцать метров, мы очутились в полной темноте. Я пробормотал: "Это глупо; нам нужен свет" - и попытался увести Гарри назад. Но он оттолкнул меня и закричал:
- Дезире! Вернитесь, Дезире!
Что я мог сделать? Я шел за ним.
Вдруг по всей пещере разнесся крик. Усиленный эхом и черными стенами, он прозвучал как нечеловеческий вопль, совершенно ужасный.
Я весь содрогнулся; Гарри от страха ловил ртом воздух. В следующее мгновение мы бросились вперед, в темноту.
Я не знаю, сколько мы бежали, - наверное, несколько секунд, может быть, минут.
Мы слепо неслись вперед, помня об этом жутком вопле, бок о бок, испуганные и задыхающиеся. И потом...
Шаг в воздух - неимоверная попытка найти почву под ногами - секунда отчаяния и бессильной агонии.
Темнота и забытье.
Глава 6
В ПЛЕНУ
Падение - было три метра или тысяча? Этого я так никогда и не узнаю. Несясь вниз головой через пространство, трудно сохранить ясность мысли.
Я помню только свое праведное негодование; я громко проклинал все на свете, но Гарри отрицает это.
Но это было не долго, поскольку, когда мы упали в воду, нас не сильно ударило. С этим Гарри согласился; ему повезло, как и мне, я вошел в воду как ракета.
Я выплыл на поверхность и вытянул руки в попытке плыть или, скорее, удержаться на воде - и с удивлением заметил, что и руки и ноги меня слушались.
Вокруг было темным-темно и очень тихо, только раздавалось тихое, непрекращающееся бормотание, еле слышное. И, только начав что-то понимать, я увидел, что мы были в потоке, который двигался, двигался очень быстро, гладко и с легким шумом. Я бросил все попытки плыть и решил держать голову над водой, несясь вместе с течением.
Потом я подумал о Гарри и стал звать его. Эхо в пещере гремело, как тысяча пушек, но ответа не было.
Эхо стало тише, еще тише и замолкло, и снова вокруг была тишина и непроглядная ночь, я почувствовал, что силы покидают меня после борьбы с течением, которое становилось все сильнее и сильнее.
Время шло, и меня охватил ужас. Я подумал: "Только бы я мог видеть!" и напряг глаза, но тут же закрыл от нестерпимой боли. Темнота скрывала от меня все, что я проплывал и что было впереди.
Вода, которая молчаливо несла меня, была холодной и черной; она давила на меня с невообразимой силой; периодически меня засасывало под воду, и я выплывал на поверхность уже полностью изможденный.
Я забыл о Дезире и Гарри; я перестал осознавать, где нахожусь и что делаю; тихая ярость потока и темнота свели меня с ума; я отчаянно боролся, слепо, кипя от гнева. Так не могло долго продолжаться, я был близок к концу.
Внезапно, жутко обрадовавшись, я понял, что сила потока ослабла. Потом меня охватило отчаяние; я попытался вернуть надежду и приготовиться к худшему.
Но вскоре все сомнения пропали; течение становилось все тише и тише.
Я плыл по течению и думал, не приближаюсь ли я к чему-то вроде дамбы. Или это было просто искривление потока? Я проклинал темноту за свою беспомощность.
Наконец вода стала совершенно спокойной, не было никакого давления на тело, я резко развернулся и поплыл. Моя усталость испарилась мгновенно, и я смело плыл вперед; и, не поостерегшись, я ударился головой о скалу, которой не увидел в темноте.
Я совершенно ошалел и стал тонуть, но вода привела меня в себя. Оказавшись на поверхности, я осторожно поплыл, сначала в одном направлении, потом в другом, и нашел скалу.
Я схватился за скользкую поверхность в полном отчаянии и, собрав все свои силы, подтянулся на руках и упал на землю без сил.
В таких обстоятельствах время невозможно сосчитать, достаточно того, что дышишь. Я лежал, приходя в сознание, несколько часов, а может быть, минут. Потом почувствовал, что жизнь вернулась ко мне, потянул ноги и руки. Сел. Постепенно мне в голову пришли мысли о Дезире и Гарри, и Андах над головой, и Филипе, трясущемся от страха.
Сначала я подумал о Гарри, но надежды не было.
Просто не верилось, что он мог выйти живым из этого потока; слепая фортуна спасла меня от столкновения с камнями и вывела на выступ, где я лежал.
Я уже не думал о себе, я думал о Гарри. Я никогда не обращал внимания на мир вокруг себя, ничто не было для меня святым, не было привязанности больше чем на день. Я развлекался, беря сок от жизни.
Но я любил Гарри. Я в изумлении понял это. Он был мне дорог, жуткая боль схватила мою грудь при мысли, что я потерял его. Глаза наполнились слезами, и я стал звать:
- Гарри! Гарри!
Пещера отозвалась эхом. Мой зов кидало от стены к стене и обратно, он метался, потом исчез вдали, в каком-то невидимом коридоре. А потом, потом... я услышал ответ!
Из-за искажений в пещере голос было узнать нельзя.
Но слово было ясным: "Пол!"
Я вскочил на ноги с криком, потом встал и стал слушать. Из темноты раздался голос Гарри, четкий и тихий:
- Пол! Пол, ты где?
- Боже всемилостивый! - задохнулся я и ответил: - Гарри, Гарри, я здесь.
- Да где же?
- Я не знаю. На выступе скалы у воды. Где ты?
- Там же. Ты на какой стороне?
- Я справа, - с дрожью в сердце ответил я. - Где-то снаружи. Если было бы не так темно... Слушай! Как далеко доносится мой голос?
Но нескончаемое эхо не давало возможности судить о расстоянии. Мы пытались снова и снова; порой казалось, что мы в метре друг от друга, а порой - что нас разделяло метров тридцать.
Потом Гарри заговорил шепотом, и его голос прозвучал прямо у моего уха. Никогда я еще не был в такой всеобъемлющей темноте; прошло несколько часов, пока наши глаза к ней привыкли; когда я держал руку в пятнадцати сантиметрах перед лицом, я не видел ни малейших ее очертаний.
- Это бесполезно, - в конце концов сказал я. - Надо попробовать что-то другое. Гарри!
- Да.
- Повернись налево и осторожно иди по выступу.
Я поверну направо. Иди осторожно.
Я полз на карачках не быстрее улитки, чувствуя каждый миллиметр. Поверхность была сырой и скользкой, и иногда скаты были такими, что я почти зависал в воздухе.
Все это время мы переговаривались с Гарри; прогресс был ничтожно маленьким, и через полчаса мы поняли, что расстояние между нами увеличивается, вместо того чтобы уменьшаться.
Он ругался как черт; неудивительно, что это сводило его с ума! Я поддерживал его и скомандовал ему поворачивать назад и идти вправо от того места, где он был раньше. Сам я повернул налево.
Мы надеялись, что выступ шел вокруг водоема и не прерывался. Где-то был поток, который принес нас, и где-то был выход потока; а мы надеялись, что обойдем эти точки. Шансов у нас было один на тысячу; но надо было что-то предпринимать.
Самым простым казалось войти в воду и переплыть на другую сторону к Гарри, надеясь, что его голос подскажет направление, но эхо мешало, и это было опасным.
Я полз по мокрой, скользкой, предательской скале часы. Не видно ничего, абсолютно ничего, все вокруг черно; трудно воспринимать реальность в таком кошмаре. С одной стороны была неизвестность, возможно - опасность, с другой - невидимое, бездонное озеро; всего этого вполне хватало, чтобы окончательно лишить нас душевного равновесия. Я боялся за Гарри, у меня не было времени думать о себе. Мы продолжали переговариваться.
- Гарри!
- Да?
- Осторожно.
- Да, я иду. Мы уже ближе друг к другу, Пол.
Я засомневался, но вскоре успокоился: его голос доносился до меня безо всяких искажений, значит, вибрация стен уже не мешала.
Оставалось немного, всего несколько метров; Гарри закричал от радости, и тут же я услышал, как он захрипел от ужаса и попытался удержаться на ногах.
В возбуждении он забыл об осторожности и скатился к краю.
Я стал приближаться к нему, не переставая окликать по имени, взгляд упирался в темноту, и я проклинал ее. Потом раздался его голос:
- Порядок, Пол. Я чуть не упал.
Через минуту его рука была в моей. Мы стояли на крутом скате. Решили лечь на спину. Долго лежали, держась за руки. Гарри трясся от нервного истощения, а я не мог говорить.
Что за сила в товариществе! Поодиночке мы бы давно сдались под напором этой жуткой ситуации, но рукопожатие спасло нас и придало мужества.
Наконец он сказал:
- Где мы, Пол?
- Ты знаешь столько же, сколько и я. Эта проклятая темнота не дает даже догадаться. Как сказал бы Филип, дьявол развлекается с нами.
- Но где мы? Что случилось? У меня кружится голова... Я не знаю...
Я сжал его руку.
- Неудивительно. Не каждый день случается плыть в Андах несколько миль по подземной реке.
Над нами горы в несколько километров, под нами бездонное озеро, вокруг темнота. Не очень радостная картинка, но, слава богу, мы вместе. Это наша могила, и ее тоже. Я думаю, Дезире знала, о чем говорила.
С губ Гарри слетел крик, крик разбуженной памяти:
- Дезире! Я забыл о Дезире!
- Ей наверняка лучше, чем нам, - заверил я его.
Я чувствовал его взгляд, хотя не видел его... Я продолжал:
- Мы должны встретить опасность как мужчины.
Соберись, Гарри. Что касается Дезире, будем надеяться, что она мертва. Это самое лучшее, что могло случиться с ней.
- Тогда мы... нет, это невозможно.
- Гарри, мы похоронены заживо! Это самое худшее.
Все остальное лучше.
- Но отсюда должен быть выход, Пол! И Дезире...
Дезире...
Он заговорил невнятно. Я похлопал его по плечу.
- Держись. Что касается выхода - поток унес нас далеко вниз. Между нами и солнечным светом километры. Ты же чувствовал силу потока, с тем же успехом можешь попробовать поплавать в Ниагарском водопаде.
- Но должен быть выход с другой стороны.
- Да, и, скорее всего, в семидесяти километрах - это расстояние до западного склона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26