Я кинулся к телефону и набрал Наташин номер. На мое счастье, трубку взяла Наташа.
– Ты жива? – от радости я поглупел.
– Жива, – сдержанно ответила Наташа.
– Это Кирилл говорит, – сообщил я.
– Я узнаю, – Наташа все еще не оттаивала.
– Слушай, – крикнул я в трубку. – Я поступил по-свински. Прости меня.
Наташа не умела долго таить обиду.
– Ладно, чего там, – я почувствовал, что Наташа улыбнулась. – Мама с тобой хочет познакомиться. Приходи к нам в гости.
– Спасибо, – я обрадовался, что мы помирились с Наташей, но добавил повелительно: – А теперь позови своего братца!
– А зачем он тебе? – фыркнула Наташа.
Наташу забавляло всякое упоминание о ее братце. Добрая душа, она и не догадывается, что тот ее околдовал.
– Мне надо поговорить с ним как мужчина с мужчиной, – в моем голосе зазвучал металл.
– Ой, как страшно, – рассмеялась Наташа.
– Передай ему, что, если он не трус, пусть выйдет во двор, – решительно произнес я и повесил трубку.
Когда я одел куртку, папа протянул мне белые и алые гвоздики.
– Зачем? – удивился я.
– В дом, где есть женщины, – сказал папа, – без цветов не ходят.
Я не сказал папе, что, прежде чем я войду в дом, где есть женщины, я должен спуститься во двор, чтобы выяснить отношения с одним малосимпатичным мальчишкой.
С трех сторон наш двор окружали высокие дома, а с четвертой раньше было свободное пространство. А теперь стояли гаражи. Мальчишки любили это место, здесь пахло бензином и дальними дорогами. Кстати, тут был гараж Наташиного отца.
Возле гаражей с букетом цветов я и ждал Наташиного братца. Небо заволокло тучами и стало темно.
Наконец, тот появился. Даже куртку сестры надел, чтобы меня разжалобить. Нет, все-таки удивительно, до чего они похожи. Одно лицо.
– Чего тебе? – набычившись, буркнул он и вдруг увидел цветы. – Это мне?
– Нет, – я спрятал гвоздики за спину. – А как тебя зовут?
Я и вправду не знал его имени. Мой вопрос почему-то застал его врасплох.
– Меня? – переспросил он. – Н… Николай, Коля…
– Кирилл, – я пожал ему руку и машинально добавил: – Очень приятно познакомиться.
– Ты что, позвал меня знакомиться? – подковырнул меня братец.
Точно так ехидно спрашивала и Наташа. Так вот откуда у нее эти замашки. Все дурное у Наташи от ее братца.
– Нет, я позвал тебя сказать, что, если ты будешь распускать сплетни про меня и твою сестру, я не погляжу, что ты ее брат и… – я остановился, так как и сам не знал, что с ним сделаю.
– Что и…? – скривился он.
– Я вызову тебя на дуэль, – выпалил я.
– Ой, напугал, – до братца, похоже, ничего не доходило.
– Я понимаю, тебе наплевать, что позорят мое имя, – я удержался и не накостылял ему, – но ты подумай о своей сестре, неужели она тебе не дорога?
– Дорога, – братец перестал кривляться. – Постой, а про какие сплетни ты говоришь?
– Не прикидывайся, сам знаешь. В общем, я тебя предупредил…
Я гордо кивнул и отправился домой к Наташе. Братец налетел на меня сзади, заломил руку и прошипел:
– А ну рассказывай, что за сплетни…
– Отпусти, – заныл я от боли. Вот остолоп, вызвал на свою голову братца. – Весь класс смеется, что Наташа расквасила мне нос.
– И это все? – братец тут же отпустил руку.
– А тебе мало? – я потер руку. – Девчонки хихикают, мальчишки ржут…
– И поэтому ты в тот день убегал от… нее? – протянул братец.
– Я не хотел давать лишнего повода для насмешек, – попытался я объяснить.
– Ты струсил, и нет тебе оправданий, – разозлился братец. – Теперь понятно, почему ты бросил… ее одну, когда увидел девчонок.
– И это ты знаешь? – поразился я.
– Двинул бы тебе по роже, да руки марать не хочется. Что за мальчишки пошли, в сто раз хуже девчонок!
Он плюнул, повернулся и ушел. Я огляделся по сторонам – не видел ли кто-нибудь нашу стычку. Но вокруг не было ни души.
И чего братец так взъярился? Я ощущал в его гневе правоту. Мне он даже понравился сегодня, хотя я его и обещал поколотить.
К счастью, цветы не пострадали. Я освободил гвоздики от целлофана и пошел спасать Наташу.
Теперь я понимаю, что мой папа и Наташина мама устроили против собственных детей заговор. Если вы видели в театре или по телевизору «Ромео и Джульетту» или слыхали о повести, печальней которой нет на свете, вы поймете, что затеяли заговорщики. Но если средневековые родители запрещали свидания влюбленным, наши мама и папа, наоборот, устроили дело так, чтобы мы могли видеться.
Ну что ж, новые времена – новые песни.

Тайна братца

Папа оказался прав – меня ждали. Дверь мне открыла Наташина мама.
– Кирилл? Какой сюрприз! Заходите, мы рады вас видеть.
Что за страсть у родителей устраивать театральные представления? Ведь мой папа договорился с Наташиной мамой, что я приду сегодня в гости, и даже цветы по этому случаю приобрел. При чем же тогда сюрприз?
– Вам, – я протянул маме цветы.
– Спасибо, – зарделась мама. – А Наташа сейчас придет, побежала за тортом. Вы проходите в комнату.
Я вошел в большую комнату и увидел шкафы с книгами. Интересно, почему я их не заметил в прошлый раз? Наверное, Наташа слишком быстро утащила меня в комнату своего братца.
Я вспомнил, что Наташина мама библиотекарь. Я тоже хотел бы стать библиотекарем. Какая прекрасная работа – сам читай книги и давай читать другим. Но я ни разу не встречал, чтобы хоть один мужчина был библиотекарем. Так что, наверное, моя мечта никогда не сбудется.
Резко хлопнула входная дверь. Послышались быстрые шаги. Я напрягся, но продолжал глазеть на корешки книг и ничего не видел.
– Наташа, посмотри, какой у нас гость!
Я обернулся – в комнате была только Наташина мама.
– Тоже мне – гость! – фыркнула Наташа (или ее братец?) за дверью комнаты, которая стала свидетелем моего позора.
Дверь с шумом распахнулась, и на пороге возникла Наташа.
Я открыл рот от удивления. В длинном до пят светлом платье, в том самом, в котором она мне снилась, Наташа была прекрасна. Она сделала несколько шагов по направлению ко мне и остановилась. То ли от смущения, то ли с непривычки – не каждый же день облачаешься в длинное платье.
Полюбовавшись произведенным эффектом (у них с моим папой общая страсть ко всякого рода театральным штучкам), Наташина мама пригласила:
– Кирилл, садитесь за стол, будем пить чай. А ты, Наташенька, принеси варенье, клубничное, на верхней полке стоит. Кирилл, вы любите клубничное варенье?
– Люблю.
Я покорно сел, и мама налила мне чаю.
– С вашим отцом я познакомилась всего неделю назад.
Кирилл, вы любите покрепче?
– Да, пожалуйста, – кивнул я.
На кухне раздался грохот. Я вздрогнул, а мама даже ухом не повела.
– Конечно, заочно я знала вашего отца очень давно.
В комнату, неуклюже топая, ввалилась раскрасневшаяся Наташа и бухнула банку с вареньем на стол.
– Эта? – спросила Наташа и раздраженно добавила: – В этом платье я шагу не могу ступить.
– Спасибо, доченька, – с той же невозмутимостью мама принялась раскладывать варенье по вазочкам. – Вы знаете, Кирилл, мне кажется, что на телевидении ваш отец нашел себя. Ведь он не только о театре беседует, он страстно говорит о самом главном в жизни человека, о его духовном мире, о том, что делает человека человеком.
– Кстати, скоро его выступление, – прихлебывая чай, сообщил я.
– Я помню, – кивнула мама, – мы обязательно включим.
– Мам, – подпустила шпильку Наташа, – а чего ты его на «вы» называешь, мы же с ним в одном классе учимся?
Какая ее муха сегодня укусила? А если братец выдал ей тайну нашего разговора? Нет, это невозможно. Кстати, где он? А вообще хорошо, что его нет.
– Угощайтесь, Кирилл, – мама пропустила мимо ушей ехидное замечание дочери и придвинула ко мне вазу с пряниками. – К сожалению, Наташа не достала торта.
– А потому лопай пряники, – брякнула Наташа.
На этот раз не выдержала терпеливая мама и неодобрительно покачала головой.
– Я очень люблю пряники, – подал я реплику, чтобы разрядить обстановку и храбро отправил пряник в рот, но укусить его не смог, как ни старался – булыжник и тот мягче.
– Что, зубки шатаются? – поддела Наташа.
Нет, определенно братец настрополил ее против меня. Эх, ябеда несчастная! Но когда он ушел? Я сразу после разговора с ним отправился домой к Наташе, а она в это время бегала за тортом.
Я опустил пряник в чашку. Пряник размяк и уже был мне по зубам.
– Ваш папа сказал мне, что вы любите стихи, – мама бросила взгляд на дочку.
– Люблю, – я тоже посмотрел на Наташу.
– Вы знаете, я появилась на свет в маленьком старинном городке, – неожиданно предалась воспоминаниям Наташина мама, – где в минувшем веке родился великий поэт. Там прошло мое детство. Мы знали все стихи нашего земляка на память. Мы окунались в поэзию, как в воды озера, на берегу которого стоял наш городок. Сам воздух у нас был напоен поэзией. И мне кажется, что люди в нашем городке были добрее, ласковее друг к другу. Я не помню случая, чтобы кто-нибудь совершил подлость, обидел человека.
Подперев руками голову, Наташа слушала маму. И хотя мама вроде бы обращалась ко мне, я понял, что все это предназначено для Наташиных ушей. Нет, разумеется, и мне о своем детстве мама рассказывает, но, главным образом, ей, своей дочери. Я еще тогда удивился, неужели Наташа не знает, где родилась ее мама.
– Мам, – подала голос Наташа, – а ты знаешь эти стихи?

В оконном стекле отражаясь,
По миру идет не спеша
Хорошая девочка Лида.
Да чем же она хороша?

Мама кивнула и, полузакрыв глаза, продекламировала до конца:

Так Пушкин влюблялся, должно быть,
Так Гейне, наверно, любил.

Удивительное дело – достаточно было прочесть одно стихотворение, как в комнате что-то неуловимо изменилось. То ли в форточку проник ветер, то ли сунуло свой любопытный нос бредущее на закат солнце, но в комнате посветлело.
И Наташа переменилась на глазах. Вернее, в ней исчезло все, похожее на ее братца, и она вновь стала прежней Наташей.
– Мам, – позвала Наташа и сама вздрогнула – до того тихо стало, как в лесу, ни машин, ни людей не было слышно.
– Ау, – откликнулась мама.
– Мам, – спросила Наташа, – а откуда я знаю это стихотворение? Я уверена, что никогда не читала и не слышала его, а знаю.
Мама счастливо рассмеялась:
– Оно передалось тебе по наследству… от меня, – мама встрепенулась: – Ой, передача уже началась. Доченька, включи, будь добра, телевизор.
Ставшая послушной Наташа нажала кнопку, и, словно по мановению волшебной палочки, на экране возникла папина физиономия.
– Добро победит зло, – говорил мой папа, – почти как в сказке… Но сколько еще синяков и шишек получат наши герои, борясь за правду, защищая добро.
В замке щелкнул ключ, и в комнату шумно вошел Наташин отец.
– Папа! – бросилась к нему Наташа.
На лице у пещерного жителя появилось человеческое выражение – губы его растянулись в подобие улыбки. Я подумал, что сейчас он обнимет горячо любимую дочку, нежно прижмет к груди, а Наташа повиснет у него на шее и задрыгает от радости ногами. Ничуть не бывало. Наташа лишь на мгновение уткнулась носом в кожаный пиджак отца, а тот похлопал ее по спине. И на этом закончились все телячьи нежности.
– А, у нас гость?! – пещерный житель, наконец, узрел и меня.
Я неожиданно почувствовал, что очутился на необитаемом острове среди людоедов. Сейчас они разожгут костер, поджарят меня и съедят. Или не будут разводить канитель и слопают в сыром виде. Что для меня удобнее? В сыром виде, наверное, предпочтительнее – меньше буду мучиться.
У пещерного жителя, очевидно, сегодня было несварение желудка – есть меня ему расхотелось.
– Что вы смотрите? – полюбопытствовал отец.
– Папа Кирилла выступает, – объяснила Наташа.
– Согласитесь, – вещал между тем мой папа, – что это не так уж мало, простые человеческие чувства – доброта, участие, любовь, – в наш механизированный век.
– А футбола нет сегодня?
Наташин отец стал нажимать на кнопки. По второй программе пели, по третьей танцевали. Тогда отец совсем выключил телевизор, сказав, что он устал от шума на работе.
– Я пойду, – вскочил я. – Спасибо за угощение.
– Куда ты торопишься? – отец силой усадил меня.
Мама молча налила мужу чай. У пещерного жителя сегодня было изумительное настроение. Он не только не слопал меня, но и захотел со мной поговорить.
– О чем у вас шла беседа?
– О стихах, – ответила Наташа.
– Ты любишь стихи? – обратился ко мне отец. – Хорошее занятие для бездельников. О твоих спортивных успехах я уже наслышан. А вот что ты умеешь делать? Гвоздь в стенку забьешь? Утюг починишь? Машину ты водить можешь?
Пещерный житель в два глотка осушил чашку чая, достал из кармана пиджака брелок с ключами помахал ими перед моим носом.
Наташа уставилась на ключи с восторгом, наверное, так глазели дикари на бусы, которые им привозили белые колонизаторы. Как она была похожа на своего братца и как я ненавидел ее в это мгновение! Значит, она всем растрезвонила о том, как я лежал в нокауте.
– Покатаемся? – предложил отец Наташе.
– Я мигом, – девочка метнулась в свою комнату, но на пороге остановилась: – Папа, давай возьмем Кирилла.
– Спасибо, мне пора домой, родители беспокоятся, – поспешил я решительно отказаться, потому что мне совсем не хотелось с ними кататься.
Наташа скрылась в комнате, а через минуту оттуда выскочил ее братец в джинсах и кедах. Или это была Наташа? Проскользнув мимо меня, она (или он?) показала мне язык.
Пещерный житель с Наташей (или с ее братцем) укатили на автомобиле.
И вдруг мне стало не по себе. Кошмар пополам с ужасом! Не было никакого братца у Наташи! Я сам его выдумал. Я не хотел верить, что Наташа бывает грубой и резкой, и потому сочинил ее братца. И, значит, только что самой Наташе я говорил о сплетнях, которые распространяли о нас в классе. Было ей от чего взбелениться на меня!
Вероятно, я побледнел, потому что Наташина мама, по своему поняв мое состояние, принялась меня утешать:
– Не отчаивайтесь, Кирилл! Еще не все потеряно. Мы победим – за нас мировая литература.


Часть вторая
Саня

Разбитое окно

Это случилось перед вторым уроком.
В класс влетела Лялька. Она ревела, закрыв лицо руками.
Следом за Лялькой вошла Наташа и велела Ляльке:
– А теперь расскажи всем правду.
Лялька отняла руки от заплаканного лица, и мы ахнули. Под глазом у Ляльки темнел синяк. Я сразу все понял – Наташа отомстила Ляльке.
– Наташа и Кирилл гуляли по стадиону, – словно повторяя заученный урок, занудливо затянула Лялька, – а я за ними наблюдала.
– Ты за нами шпионила, – перебила ее Наташа.
– Я за ними шпионила, – покорно согласилась Лялька. – К ним пристало трое хулиганов. Кирилл защищал Наташу, и они вдвоем прогнали хулиганов. Один из хулиганов ударил Кирилла по лицу. Вот такая правда. А раньше я говорила неправду, распространяла сплетни.
– Вот такая правда, – повторила Наташа, – а вы сплетничали, как старые бабы.
Девчонки и мальчишки молчали. Всхлипывая, Лялька села на свое место. С сознанием исполненного долга Наташа глянула на меня. Видишь, говорил ее взгляд, я восстановила справедливость. Вижу, ответил я, но что ты натворила?
Едва начался урок, Ляльку и Наташу вызвали к директору. Я сидел как на иголках. По всем законам вместо Наташи на скамье подсудимых должен был находиться я. Я один во всем виноват. Я рассказал Наташа о сплетнях, которые кружили вокруг нас, и тем самым подбил ее на драку, так сказать, вложил ей в руки оружие.
До конца урока ни Лялька, ни Наташа так и не появились.
На переменке я вертелся возле кабинета директора. Я хотел поговорить с Елизаветой Петровной наедине, но у нее было полно народу.
Я видел, как в кабинет директора прошли Наташины родители. Мама была совершенно расстроена, и даже хладнокровный отец вроде бы задумался.
Девчонки и мальчишки вовсю обсуждали происшествие. Как нередко бывает в таких случаях, возникали самые невероятные слухи.
Говорили, что Ляльку в тяжелом состоянии отвезли домой, а ее родители подали на Наташиных родителей в суд. Рассказывали также, что состоялся экстренный педсовет, который единогласно исключил Наташу из школы.
Лялька и вправду не появилась больше в классе, а Наташа, как ни в чем не бывало, сидела на следующем уроке.
Тогда родилась новая версия – родители Наташи упросили директора не портить характеристику их дочери и перевели ее в другую школу.
– Что там говорили у директора? – спросил я, когда мы с Наташей вышли на переменке во двор.
– Ничего интересного, – махнула рукой Наташа.
– Зачем ты ее кулаками? – я отвел глаза в сторону.
– А чем прикажешь? – разозлилась Наташа.
– Словами, – доказывал я.
– Ляльку словами не проймешь, – убежденно произнесла Наташа и ехидно добавила: – Между прочим, я отомстила той, которой порочила твое честное имя.
Наташа вспомнила почти слово в слово мое обвинение ее братцу, то есть ей самой. Вот накачала мускулы, накопила силу и не знает, что с ней делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20