Она вцепилась в плечи Тревельяна, бедра ее приподнялись.— Тревельян! — закричала она в почти мистическом ужасе. Она посмотрела на него: лицо необычайно напряжено, как будто он пытается сопротивляться чему-то. Возбуждение девушки возрастало, она почувствовала, что вот-вот взорвется.И вот этот взрыв произошел. Ничего более удивительного и прекрасного Клер никогда не испытывала. Она продолжала крепко прижимать к себе Тревельяна, ее ногти глубоко впились в его спину. Клер не видела лица Тревельяна, она лишь чувствовала ласку влажных завитков его волос на своей шее.Они долго лежали неподвижно, тесно обнявшись. Наконец Клер тихо отодвинулась. Она хотела посмотреть на него. Однажды, много лет назад, в их доме в Нью-Йорке, Клер как-то вошла в маленькую столовую, где мать и несколько ее приятельниц пили чай. И услышала, как мать сказала, обращаясь к одной из них: «Но, дорогая, вы никогда не узнаете мужчину по-настоящему, пока не проведете с ним ночь». Клер смутилась и ушла в свою комнату. Теперь она поняла, что имела в виду ее мать.Она посмотрела на Тревельяна. Глаза его были закрыты, он выглядел очень молодо.— Сколько тебе лет? — спросила она.— Тридцать три, — тихо ответил он, все еще не открывая глаз.Она погладила его волосы, убрала их с лица.— Наверное, не нужно нам было этого делать, — тихо сказала она.Оh тут же открыл глаза; взгляд был злой и жесткий— Если ты собираешься сказать, что мы предали Гарри, то я думаю, тебе следует знать, что в данный момент он находится в Эдинбурге, у своей любовницы.Клер очень удивила злость, прозвучавшая в его голосе— Ты что, ревнуешь к Гарри?— К его дурацкой любовнице?! Ты что! Ей сорок пять лет, она замужем, у нее двое детей, один из которых удивительно похож на Гарри.В тот момент Клер не придала этому значения. Казалось Гарри где-то далеко-далеко. Она поцеловала Тревельяна в глаза— Не хочу думать об этом сейчас, ни о чем не хочу думать. — Она понимала, что заниматься любовью с одним мужчиной, когда ты обручена с другим, нехорошо, но она говорила себе: «Ведь этот человек — капитан Бейкер, она так давно восхищается им, даже обожает».Клер провела кончиками пальцев по шрамам на щеках Велли, вспоминая, как он их получил. Она уложила его на спину и стала тихо и нежно ласкать другие шрамы на теле, поцеловала раненую руку. На голенях у Тревельяна были длинные шрамы от надрезов, которые он сделал сам, чтобы пустить кровь, когда его трепала малярия.Она села рядом, лаская и не спуская с него глаз. Ей было интересно разглядывать голого мужчину — но не просто мужчину, а именно этого, Тревельяна.Внезапно она заметила, что он хмурится.— Ты смотришь на меня, Тревельяна? Или думаешь о том, что рассказать миру о капитане Бейкере?Клер вытянулась рядом с ним и разгладила его густые усы.— Не знаю, — честно призналась она. — Ты такой разный… Когда я впервые встретила тебя, ты был старым, слабым и больным. Потом превратился в страшного циника, решившего, что мир не лучшее место для жизни, вечно недовольного и меланхоличного. Потом я узнала, что ты знаменитый капитан Бейкер. А теперь…— А что теперь?— Теперь я вообще ничего не понимаю.— Позволь мне объяснить тебе, кто я, — попросил он, глаза его излучали огонь. — Дай мне время до возвращения Гарри. Это все, о чем я прошу. Гарри, очевидно, приедет через четыре или пять дней, и ты сможешь вернуться к нему. Но сейчас останься со мной, проведи здесь каждый день, каждую минуту.Клер натянула простыню до подбородка.— Я… я не знаю. Ведь еще есть мисс Роджерс и герцогиня. Я думаю, она уже достаточно много знает о моих поступках и словах. Наконец, есть мои родители…— Я беру на себя мисс Роджерс и герцогиню. Что касается твоих родителей, они, кажется, не особенно беспокоятся о своих дочерях.Клер смотрела на Тревельяна и чувствовала, что больше всего на свете ей хочется находиться все время с ним.В эту минуту ей казалось, что она смогла бы уйти навсегда оттого, что было для нее важным до сих пор. Губы ее сжались.— А как быть с твоей замечательной Изумрудиной Нила? Он улыбнулся.— Жемчужиной Луны, ты хочешь сказать.— Мне трудно запомнить, — дерзко бросила Клер. — Боюсь, у меня нет твоего опыта. Узнает ли о ней мир из твоей следующей книги?— Конечно. Это то, что нравится читателям. Дай вспомнить: конечно, я описал Ниссу задолго до того, как вспомнил о тех скучных вещах — о размерах колес экипажей и тому подобном. Мне кажется, я написал так: «Нисса — это женственность, огонь, страсть. Она удивительна в любовных играх. Когда ложишься с ней в постель, ты как будто сдаешь экзамен на мужскую выносливость…»Клер попыталась выскочить из постели, но Тревельян схватил ее за руку и притянул к себе. Она не смотрела на него, не хотела разговаривать и, сложив руки на груди, смотрела в стену.— Ревнуешь — спросил он лукаво.— Ты можешь уйти из моей комнаты сейчас же. И не трудись возвращаться…Он поцеловал ее в шею и в упрямо сжатые губы.— Какое тебе дело до моих отношений с Ниссой? Ведь ты же любишь Гарри…— Ты опять смеешься надо мной, — резко сказала Клер. — Гарри, по крайней мере, относится ко мне, как к взрослой. А ты насмехаешься, как будто я ребенок.— Ты и есть ребенок, — тихо произнес Тревельян. — Самый прекрасный взрослый ребенок на свете.Она не знала, радоваться ей такому комплименту или огорчаться.— Я не так хороша, как твоя Жемчужина Луны или как моя младшая сестра.Он поцеловал ее в уголок губ.— Ты даже не знаешь, что я имею в виду под красотой. — Он наклонился к Клер и улыбнулся. — Ты когда-нибудь была настоящей эгоисткой?Ее почему-то встревожил этот вопрос. В беседах с Тревельяном она почти всегда выступала как праведница, страдающая за правое дело.— Я совершила не один эгоистический поступок. Дома, в Америке, я была слишком снисходительна к себе.— Ты получала регулярное пособие в счет причитающегося тебе наследства твоего деда. Скажи, ты давала родителям какие-нибудь деньги?— Всего несколько раз, — бросила она и, когда Велли улыбнулся, опять попыталась выбраться из постели. — Ты мне не понравился, когда я впервые увидела тебя, и не нравишься сейчас.Тревельян притянул Клер к себе и склонился над ней.— А что тебе не нравится во мне? Что я понимаю, какая ты на самом деле? Или что я не рассматриваю тебя, как красивую маленькую американку — наследницу состояния, чьи деньги — самая важная вещь в мире? Или тебя беспокоит то, что я не заблуждаюсь насчет твоих родителей? Может быть, ты считаешь, что Гарри тебе нравится потому, что он так же романтичен, как ты сама? Гарри замечает только то, что ему хочется. Он считает свою мать хорошей, потому что ему хочется, чтобы она была такой. Он думает, что любит тебя, потому что ему хочется этого.— Оставь в покое Гарри. Он хороший, добрый человек.— Да, это правда. У него нет ни одного недостатка. Он не способен никого обидеть.— В отличие от тебя. Ты обижаешь всех и каждого, кто хоть немного приближается к тебе.Выражение лица Тревельяна изменилось, и он отстранился от нее.— Да, ты права, — сказал он. Клер лежала рядом, не касаясь его и все еще злясь и на него и на себя: за то, что они наговорили друг другу, и за то, что сделали. Она не должна была пускать его к себе в постель, обязана была выгнать, когда он вошел в комнату и стоял над ней, спящей.Девушка почувствовала, как Тревельян зашевелился будто собирался встать. Она тут же повернулась и обняла его— Не уходи, Велли. Я так устала от одиночества.Он крепко прижал ее к себе, и в этом объятии было так же много близости, как и в любовных ласках.— Ты тоже это чувствуешь?— Что «это»?Клер прижалась щекой к eго груди.— Одиночество.Она стала возражать, говоря, что такой знаменитый человек, как капитан Бейкер, не может быть одиноким, что у него наверняка друзья по всему миру. Но человек, лежавший в ее объятиях, был не капитаном Бейкером, он был Тревельяном, тем человеком, что упал в обморок, когда они впервые встретились, и впервые в жизни угостил ее виски, и давал ей читать книги.Клер подняла лицо, чтобы он поцеловал ее. Больше они не произнесли ни слова, застыв в нежном объятии.Когда Клер проснулась, ее маленькая сестра сидела на стуле у изголовья кровати.— Ты спала как убитая, — сказала Отродье.Клер приподнялась на локте. Другая половина кровати была пуста.— Он ушел.Клер села, натянув на себя простыню.— Я знаю. Гарри уехал вчера. Он отправился в Эдинбург… по делу.Сара коротко рассмеялась.— Роджерс сломала ногу.Клер чуть не задохнулась от изумления.— Что-что?! Тревельян говорил, что возьмет мисс Роджерс на себя. Но не мог же он сам сломать ей ногу?!— Вчера вечером она легла спать в своей маленькой комнате, а сегодня утром проснулась в комнате дворецкого с ногой в гипсе — сверху донизу. У нее очень болит голова, и она ничего не помнит из того, что случилось ночью. Дворецкий рассказал ей, что она бродила, как лунатик, по дому, упала с лестницы и сломала ногу. Пришел доктор и наложил гипс, пока она спала. Дворецкий сказал, что доктор дал Роджерс какое-то сильное лекарство, чтобы она забыла все случившееся.Клер поморщилась.— А откуда у доктора такое лекарство? Отродье улыбнулась.— Я думаю, из Пеша. Клер рассмеялась.— Воображаю! Наверное, ты права. Отродье пристально посмотрела на Клер.— Что там за женщина с Велли? Я не смогла ее как следует рассмотреть сегодня утром, было еще темно, но она, кажется, очень хорошенькая. Она шла, прижавшись к Тревельяну, а он обнимал ее за талию…Отродье с удивлением воззрилась на Клер, выпрыгнувшую из постели. Она никогда не видела ее голой и была удивлена, что старшая сестра настолько забылась в ее присутствии.— Помоги мне одеться, — приказала Клер. — Мне нужно…— Спасать Тревельяна? — спросила младшая лукаво.— Что-то вроде того, — ответила Клер, хватая корсет.Не позже чем через двадцать минут Клер бегом поднималась по ступеням башни Тревельяна. Она не знала, что предстанет ее взору, но воображала ужасные картины. Например что эта Нисса сидит на коленях у Тревельяна. Вместо этого она увидела его спокойно сидящим за одним из своих столов, он с головой погрузился в работу и не поднял головы, когда Клер вошла, но протянул ей пустой стакан из-под виски. Очевидно, думал, что это Оман.Клер подошла к шкафчику, где стояла бутылка, достала ее, чтобы наполнить стакан Тревельяна. Только тогда он поднял голову и увидел ее.— Я думал, ты еще спишь, — тихо произнес он.Рука Клер дрожала, когда она ставила бутылку на стол. На секунду их взгляды встретились. Его глаза выражали напряженное ожидание, ее — робкий вопрос: вспоминает ли он о том, что было ночью. В следующее мгновение она оказалась в его объятиях, и они начали страстно, исступленно целовать друг друга, как после долгой разлуки. Тревельян поднял ее юбки, притянул к себе на колени и начал развязывать тесемки панталон, надетых под его шелковым халатом.Клер была в ужасе от того, что он собирался сделать. Она запротестовала, но он закрыл ей рот поцелуем, и она обо всем забыла, обвила его шею руками и жадно поцеловала его.Клер не услышала женского голоса. Тревельян же, если и слышал, не подал виду. Он продолжал целовать ее, отбросив нижние юбки.Клер попыталась высвободиться, отталкивая его руки и стараясь соскользнуть с его колен. Он что-то пробормотал.Клер не расслышал, что именно, но поняла, что это пешанский язык. Потом она услышала женский смех и какие-то слова.Клер сильно толкнула Тревельяна, и он сразу выпустил ее. От неожиданности она не удержалась на ногах и шлепнулась на каменный пол. Посмотрев вверх, девушка увидела Ниссу. Она выглядела еще красивее, чем накануне вечером. На ней было одеяние из желтого шелка, которое оттеняло ее глаза, делая их золотистыми. Клер помнила каждое слово, сказанное Тревельяном о его любовных отношениях с Ниссой. Неужели он ушел от нее, Клер, в разгар ночи к этой Жемчужине? Хотя, если он был в состоянии «обслужить» двадцать пять женщин за одну ночь, две для него — просто пустяк.Клер поднялась и направилась к двери.— Я должна идти, — сказала она. Тревельян поймал ее за юбку.— Тебе никуда не нужно идти.Нисса что-то сказала, и Тревельян ответил ей на пешанском.— Что она сказала? — неприязненно спросила Клер.— Ничего интересного.— А все-таки? Тревельян тяжело вздохнул.— Она сказала, что цвет твоего платья не подходит тебе, ты в нем бледная и анемичная.Нисса что-то добавила, и Клер внимательно посмотрела на нее.— Переведи.— Клер, любовь моя, — начал было Тревельян и опять вздохнул. — Она сказала, что ты несколько тяжеловата для своего роста, а мужчины не любят полных женщин.Клер стиснула зубы.— Скажи ей, что мужчины не любят плоскогрудых и костлявых — таких, как она. Скажи ей, что в моей стране — Америке, где живут цивилизованные люди, женщинам полагается иметь некоторое количество мяса на костях…— Клер! — произнес Тревельян умоляющим голосом. Клер обернулась к нему, глаза ее сверкали.— Не хочешь переводить ей этого, не хочешь?! А ночь ты провел с ней? Пошел к ней после меня?— После того как я ушел от тебя, сразу занялся твоей горничной. У меня не было времени на других женщин.— Значит, тебе помешало только отсутствие времени, да? Если бы у тебя оно было, ты бы занялся с ней любовью?— Сказать по правде — нет. — Голос Тревельяна звучал вполне искренне. — Нисса чересчур требовательна. Очень меня утомляет.Клер почти задохнулась от ужаса.— Полагаю, я старая дева по сравнению с ней. Или мерин по сравнению с жеребцом.— Это не так. Я не имел в виду, что…Это уже было слишком. Она закрыла лицо руками и разразилась слезами.— Я не виню тебя. Она действительно самая красивая женщина, которую я когда-либо видела, и я не имею права указывать тебе, что делать. Ты вправе поступать, как хочешь.Руки, протянутые к Клер, не принадлежали Тревельяну. Это были маленькие, изящные руки, приносящие облегчение, притянувшие ее на маленькое плечо.— Я бы многое отдала за такую грудь, как у тебя, — сказала Нисса на довольно хорошем английском с приятным, мягким акцентом. — И, я думаю, моя кожа слишком темная. А как ты делаешь свою такой белой?— Я не бываю на солнце, — ответила Клер, фыркнув, потом отстранилась и посмотрела на Ниссу и на Тревельяна.— Ты опять посмеялся надо мной.Он выглядел смущенным. Нисса перебила его, когда он собрался что-то сказать.— Я просила его не говорить. Он научил меня английскому, когда мы ехали из Пеша. — Нисса взяла руки Клер в свои — Фрэнк сказал, что я должна поблагодарить тебя за спасение. Я не люблю Джэка Пауэлла. Он хотел запереть меня, как в тюрьме, хотел возить по всему миру и показывать людям. Никто не мог помочь, я думала, Фрэнк умер… — Нисса улыбнулась Клер. — Ты извинишь мне эту маленькую шутку, да? Мне нравится смотреть, как ты борешься за Фрэнка. Я не видела никого, кто мог бы оторвать его от бумаг.Клер вопросительно поглядела на Тревельяна.— А что, я отвлекала тебя от работы?Он пожал плечами.— Иногда. Когда мне пришлось играть роль священника и помогать Леа, или сидеть и смотреть, как ты учишься танцевать, или вести тебя в дома к старикам и глядеть, как ты флиртуешь с ними. Я развлекал твою сестру и…Клер улыбнулась ему, и он отвернулся.— Почему бы вам, детки, не пойти поиграть где-нибудь? — пробормотал Тревельян.Клер и Нисса рассмеялись в ответ.— Что бы нам заставить его сделать? — спросила Нисса. — Рассказывать истории или повести нас на улицу, на солнце?— Мы в Шотландии, — проворчал Тревельян. — Здесь солнца нет. К тому же не забывайте, мое пребывание здесь Должно оставаться тайной.Клер смотрела на них и понимала, как хорошо эти двое знают друг друга. Это возбуждало ее ревность больше, чем мысль о том, что Тревельян спал с Ниссой.— Я должна вернуться в дом, — сказала она. — Меня ждут. — Она повернулась к двери и пошла вниз по лестницеТревельян последовал за ней, но не проронил ни слова пока они не спустились на тот этаж, где Клер когда-то провалилась сквозь прогнившие доски пола. Тревельян схватил ее за руку и повернул к себе.— Ты не должна ревновать к ней. Она ничего не значит для меня.— Но она так красива, и ты провел с ней ночь. — Клер не смотрела на него, потому что не хотела, чтобы он видел слезы у нее на глазах.— Да, провел. — Тревельян сделал паузу, потом заговорил опять, и в голосе его звучал гнев. — Черт побери! Я могу заниматься с ней любовью, но я никогда не говорил, что люблю ее.Она не очень поняла, что он хотел сказать, но через секунду подумала, что это, наверное, похоже на ее чувство к Гарри. А любит ли она его? Как может она любить одного человека и быть с Тревельяном? Любить одного человека и проводить ночь с другим? А Тревельян говорит, что он проводил ночи с сотнями, может быть, тысячами женщин, но не отождествляет секс и любовь.Тревельян увидел замешательство на ее лице и притянул к себе. Она спрятала лицо у него на груди.— Может быть, сделаем то, что предложила Нисса, и проведем день на воздухе?— Втроем?— Да, втроем, — ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35