Она не совсем понимала, почему он выбрал именно этот жанр. Могла только догадываться. Он сорвался после расставания со своим Альбертом, который изводил его ревностью, вот и нанес ему удар ниже пояса, пустившись во все тяжкие. Счастливее он, конечно, не стал, но и не жаловался.
– Дорогая моя Ася, чем могу конкретно помочь?
– Работой… только работой, – ответила та, внутренне устыдив себя, что за своими проблемами совсем перестала думать о том, что у других людей проблем может быть не меньше.
– Шоу-то у меня исключительно мужское… – задумался друг и бывший партнер.
– Да господь с тобой! – воскликнула Настя. – Я бы и не пошла голой танцевать.
– «Голой танцевать»… – передразнил Митя. – Деревня! Это – стриптиз.
– Назови, как хочешь, суть все равно не изменится, – ответила Настя.
– Ладно, ладно, моралистка ты наша. В ресторан тебя взять работать? Но приличные должности все заняты, не увольнять же людей ни за что…
– Нет, конечно! – мгновенно откликнулась Настя. – А что значит – приличная должность?
– Администратора, – пожал плечами Митя.
– Ну да… поваром меня не стоит пускать… Единственный кулинарный шедевр, который я умею готовить, – тост из черного хлеба с расплавленным сыром твердых сортов, – согласилась Настя.
Митя засмеялся:
– Да, балетных на пушечный выстрел к кухне допускать нельзя. У нас с детства воспитано отвращение к еде. Или порции будем накладывать лилипутские, или продвигать сырую спаржу.
– Ага! И прикладывать к блюду таблицу с содержанием калорий в каждом продукте, – поддержала его Настя.
– Вряд ли кто придет в такой ресторан, – согласился Митя.
– А официанткой возьмешь? – спросила Настя. – Мне как раз сейчас санитарную книжку оформить могут.
– И ты пойдешь официанткой? – удивился Митя. – Брось. Я этого не допущу. Ты мой друг, с таким образованием, и – официантка…
– Возьми, пожалуйста! – вцепилась в него Настя. – Мне лишь бы дома не сидеть. Да и не буду же я всю жизнь работать официанткой, потом найду что-нибудь посерьезнее. Может, учиться пойду… Точно! Правда, возьми меня, Митька, на первое время!
– Ладно, ладно, не фонтанируй энергией-то, – отшатнулся ее друг и бывший партнер. – Будешь старшей среди официанток.
– Ну, если это хоть как-то успокоит твою совесть… – засмеялась Настя, увертываясь от его шутливого подзатыльника. – Только не говори, что я стара для этой должности. Второй раз за день я не вынесу!
– Конечно, не скажу. Ты ведь в отличной форме. Но вообще-то девушки у меня все до двадцати пяти лет, – задумался Митя.
– Так ты поэтому назначаешь меня старшей в смене?! – ужаснулась Настя, чуть не запустив в него пустой бутылкой.
– Вовсе нет, исключительно из дружеских чувств, – успокоил ее Митя.
– Смотри мне! – погрозила она ему.
– Только, Настя, работа официантки опять же сопряжена с нагрузкой на ноги. Мои девочки иногда жалуются, что у них устают ноги, – вспомнил Митя, тревожно посмотрев на подругу.
– Чтобы они не атрофировались на диване, мне нужна хоть какая-то нагрузка. Да и какая там может быть для меня нагрузка? Я тебя умоляю! Детский сад!
– Хорошо-хорошо, уговорила. Выходи хоть завтра, – отмахнулся он.
– И к тому же я не собираюсь работать на тебя, капиталиста, каждый день. – Настя показала другу язык.
– Вот за что я тебя ценю, так это за детскую непосредственность, несмотря на твой возраст, – сказал Митя.
И правда, не бутылка, а всего лишь подушка полетела в его сторону.

Глава 3

Наступил новый ноябрьский день. Климат на нашей планете давно сдвинулся неизвестно в какую сторону, а уж в таком мегаполисе, как Москва, и подавно. Казалось, тысячи предприятий и миллионы людей уже надышали здесь себе «парниковый эффект». Лето теперь не лето, а зима – не зима. Удалившись от классики, природа ударилась в сплошной авангард. Данный ноябрь был холодным и злым, словно рвался войти в тройку зимних месяцев.
Настя с большим трудом со стоном открыла глаза. Чувствовала она себя препаршивейше. То, что находится на кровати Дмитрия, то есть Мити, она сообразила сразу, так как ночевала у своего друга достаточно часто. Лежала она в его спальне, заставленной всякой всячиной: сувенирами, статуэтками, тарелками, куклами, которые Митя всегда привозил из разных городов России и из-за границы.
«Однако давно я так не напивалась, – поморщилась Настя. – Да что там говорить… я вообще так не напивалась никогда! Что мы вчера пили-то? Ой, как же плохо мне… Вряд ли можно себя чувствовать так всего лишь после коньяка… Явно, я что-то намешала. Неужели мы с ним пили водку с пивом? Нет, Митя – эстет, вряд ли он бы на такое пошел…»
Анастасия сползла с кровати и, осторожно ступая, чтобы боль не отдавала острой пикой в голову, пошла в ванную. Холодный душ несколько вернул ее к жизни, но совершенно не унял головную боль. Она прошлепала на большую кухню Дмитрия, которую хозяин тоже умудрился захламить ненужными вещами. Именно там Настя и застала Митю, находившегося в глубокой задумчивости. Он сидел с влажными волосами в махровом халате, элегантно задрав длинные ноги на кухонный стол (привычка задирать ноги на все поверхности наблюдалась у него давно, он говорил – чтобы лучше был отток крови от ног и чтобы возвращать их к жизни после большого перенапряжения). Митя смотрел в окно и курил. Последним, то есть сигаретами, он стал баловаться после того, как ушел со сцены.
– Привет… Однако не плохой я инвалид – так нажралась, что ничего не помню. Все инвалиды могут позволить себе столько выпить? – Настя села напротив него, уныло подперев голову.
– Ты теперь ненавидишь меня? – спросил Митя.
– Я? Тебя? Почему? – искренне удивилась Анастасия.
– После вчерашнего, – вяло пояснил Митя. – Мне стыдно смотреть тебе в глаза… – Он глубоко затянулся и выпустил причудливый клуб дыма.
Настя, проследив за его взглядом, тоже посмотрела в окно. Там было белым-бело из-за выпавшего девственно-чистого снега. По ярко-синему безоблачному небу можно было предположить, что на улице морозно. Внезапно от нахлынувших мыслей, а заодно и от застучавшей в висках крови все изображение перед глазами Насти поплыло и потемнело, словно как-то вдруг наступила полярная ночь, а заодно и полнолуние. Оставалось только завыть на луну.
Она вскочила с места и подбежала к кулеру с водой, залпом осушив два стакана.
– А что, между нами что-то было? Только честно! – вытирая губы, спросила она.
– Ты что, ничего не помнишь? – покосился на нее Митя.
– Ничего такого… Ой, а может, мне лучше и не знать? Хотя нет, говори всю правду, какой бы горькой она ни была! – Настя вернулась на свое место.
– Мы напились… – элегантно махнул рукой Митя.
– Это я уже поняла!
– Не перебивай, и так трудно говорить… – Он снова затянулся. – Потом ты начала плакать…
– Я?
– Ну да. И еще как! Рыдала у меня на плече. Мол, у тебя могут начаться какие-то проблемы со здоровьем, если не будет секса. Стала сыпать какими-то жуткими диагнозами, до сих пор мороз по коже… Напугала меня до смерти, ты же знаешь, как я за тебя волнуюсь, просто не вынесу, если ты заболеешь. Да к тому же сам пьяный был… – Митя продолжал тупо наблюдать пейзаж за окном, словно вместо окна перед ним был телевизор с интересной передачей. – А уж фраза о том, что тебе надо привести в действие гормоны, как сказала доктор, вообще ввергла меня в шоковое состояние.
– И мы… – закрыла рот рукой Настя, зная, что у друга никогда не было ни одной женщины по принципиальным соображениям.
– Не радуйся, – буркнул Дмитрий. – Ради тебя, Аська, я был готов даже на такой подвиг. Да! Но не смог… Только не подумай, что дело в тебе. Если бы я это и сделал с женщиной, то только с тобой. Просто ты для меня как родственница. Извини, но… Заниматься сексом с тобой для меня как инцест. И теперь я буду виноват в твоих болезнях…
Настя же от охватившего ее счастья даже дышать забыла.
– Митька! Как же хорошо! – кинулась она к нему на шею. – Как же я рада, что ничего не было! Уж кому-кому, но тебе я жизнь точно портить не хочу!
– Вообще-то я не настолько плох, – обиженно покосился Митя на нее. – Чего ты так обрадовалась?
– Молчи, олух! Наоборот, ты извини меня за то, что поставила тебя в такую ситуацию. Я действительно плохо соображала и совершенно ничего не помню. Я больше никогда не поведу себя так, честное слово! Дорогой мой Митька!
– Ладно… Ты уж все-таки не пугай меня больше, – сконфузился он и встал, чтобы разлить горячий кофе. – Когда придешь ко мне в ресторан?
– Сегодня… или завтра. Да, завтра! Сегодня у меня дела, – вздохнула полной грудью Ася.
– Не пугай меня, – покосился на нее Дмитрий.
– Ничего криминального, – спокойно заверила его Ася.
Квартира Мити находилась не совсем в центре Москвы, но очень удобно – рядом с метро, а вот Анастасия жила, как говорится, у черта на куличках. Двушка в панельном доме на четвертом этаже досталась ей после родителей, и проживала она там в гордом одиночестве. Обстановка в квартире была самой обыкновенной. Единственное, чем гордилась Настя, так это двумя балконами в обеих комнатах, да еще большой и очень красивой люстрой из венецианского стекла в гостиной, которую она привезла с гастролей, отдав за нее весь свой гонорар, а также самой современной посудомоечной машиной. Она ненавидела мыть посуду, а моющее средство сразу же разъедало ее нежную кожу, плюс к тому руки до локтей покрывались аллергической сыпью даже от средств, ласковых, как мама, папа и бабушка вместе взятые. Вся остальная обстановка в квартире у Насти была совершенно обычная, среднестатистическая.
Вернувшись домой, она прямиком прошла к шкафу с одеждой, чтобы выбрать более красивый костюм. Потому что собралась выполнить то, что ей советовала доктор-гинеколог. Ася давно прочла написанное на визитной карточке и тогда сначала ужаснулась, а потом задумалась. Дело в том, что на карточке значились слова: «Вера Горячая – стопроцентная сваха».
И вот сегодня, в свете последних событий, когда она чуть не изнасиловала друга-гомосексуалиста, Настя решилась на кардинальные меры: «Поеду и познакомлюсь… раз уж так надо… Может, хоть одинокой себя чувствовать перестану? Чего мне терять? Горячая так Горячая!»
Завтракать она не стала, так как чашка кофе, выпитая у Мити, в принципе заменяла ей полноценный завтрак.
До места жительства Веры Горячей Настя добиралась на общественном транспорте. А там была неприятно удивлена: адрес ее судьбы оказался в «хрущевской» пятиэтажке, стоящей одной стороной к заброшенному заводу, а другой – к захламленной мусором помойке. Ей даже показалось, что краем глаза она видела крысу, спокойно что-то грызущую.
Анастасия поднялась на второй этаж и позвонила, успокаивая себя: «Какая разница, где? Главное, чтобы сама сваха оказалась милым, порядочным человеком, поняла мою сущность и познакомила с хорошим человеком…» Но тут же в её голову приходили вражеские мысли, что вряд ли какой-нибудь нормальный мужчина приедет в такую тмутаракань, чтобы оставить свои данные в надежде на встречу с нормальной женщиной.
Когда же ей открыла дверь не кто иной, как врач-гинеколог Роза Сергеевна Саратова собственной персоной, Настя… В общем, сказать, что она расстроилась, значит – ничего не сказать.
– Здравствуйте. Я должна была понять, что «Вера Горячая» – псевдоним, как «Вера Холодная». Но что здесь будете вы… – выдавила из себя бывшая балерина, когда прошел первый шок.
– А я тоже не ожидала, что увижу вас так скоро, – откликнулась Роза Сергеевна, расплываясь в улыбке.
– Вы говорили, что этим занимается ваша подруга, – напомнила женщине Ася.
– Я не афиширую свою деятельность вне поликлиники, – заявила Роза Сергеевна.
– А клиенток находите прямо на приеме, запугивая их проблемами? – поинтересовалась Анастасия. – Поэтому вы меня так пытали неприятными для любой женщины вопросами?
– Я делаю людям доброе дело. А потом, вы зачем сюда явились? Гадости мне говорить? – Хозяйка хмыкнула и перешла на свойский тон: – Ведь прибежала же! Ну, раз пришла, хватит в дверях стоять, заходи на кухню, поболтаем.
Настя, словно слепая за собакой-поводырем, вошла в квартиру.
Кухня была очень маленькая, как во всех этих домах. К тому же статная фигура Розы Сергеевны заняла собой чуть ли не все свободное пространство. Но тем не менее Настя, в виду своих маленьких габаритов, разместилась на табуретке, правда – поджав ноги и руки. Тут хозяйка стала проявлять чудеса гостеприимства и метать на стол пирожки, плюшки и даже конфеты домашнего производства.
– Угощайся. Нам надо найти общий язык, иначе ничего не склеится. Мы же на интимные темы будем разговаривать.
– На интимные? – икнула Настя.
– Ты права! Я все поняла! На интимные можно только после коньячка. Ты как, готова с утра принять?
– Ой, я вообще-то не пью! А еще после вчерашнего голова не прошла, – поморщилась Анастасия.
– Так вчера все же пила? – ухватила основную мысль врач.
– Что-то я вчера очень расстроенная была… – ответила гостья.
– Уж не из-за меня ли? – прищурила даже с утра ярко накрашенные глаза Роза.
– И из-за вас тоже, – вздохнула Настя.
– Вот мы уже и знакомимся. Ты достаточно честна и прямолинейна.
– Всегда так было… Однако не скажу, чтобы это помогало мне жить.
– А прикидываться тебе бессмысленно, тут никто не поверит. Уж лучше быть естественной. Хотя мужчине придется немного подыграть. – И «народная» сваха стала валить на тарелку гостьи свои кулинарные шедевры.
– Ой, Роза Сергеевна… – ужаснулась Ася.
– Можно просто Роза.
– Пожалуйста, Роза, не надо, я не ем столько. Вернее, я вообще мучное есть не приучена… – запротестовала Настя.
– Оно и видно! – окинула ее фигуру скептическим взглядом сваха. – Только не говори мне, что сидишь на диете. А то ведь с психичками я не работаю, – строго посмотрела на нее Роза. – Так что – ешь! Вот и докажешь, что с тобой все нормально.
«Придется давиться…» – подумала Настя, беря один пирожок.
Она не могла сказать, что сидит на диете, сейчас ограничение калорийности пищи было для бывшей балерины не актуально. И не могла сказать, что не хочет в данный момент съесть весьма аппетитно выглядевшие пирожки. Просто за всю свою жизнь Анастасия настолько невкусно и скудно питалась, что почти отвыкла это делать. Но хозяйку уважить было необходимо.
– Чай? Кофе? – спросила та.
– Кофе, – попросила Настя.
– А я думаю, что для исправления твоего бледного вида нужен коньяк. По крайней мере, он не повредит, – тоном, не терпящим возражений, оповестила Роза и достала штоф и бокалы под коньяк. – А теперь можно перейти и к работе. Ты быстро прибежала к свахе, значит, положение у тебя очень запущенное.
– Очень, – согласилась Настя. – Просто я раньше не думала об этом так серьезно.
– Пока я не открыла тебе глаза?
– Можно и так сказать…
– И все-таки что-то еще подвигло тебя прийти ко мне на следующий же день? – поинтересовалась Роза, отправляя пирог целиком в рот.
– Я ночью чуть не изнасиловала своего друга, – призналась Настя, вяло жуя пирожок и удивляясь способности этой женщины выведывать нужную информацию.
– Мужчину? – со знанием дела спросила сваха.
– Да.
– А в чем проблема? Очень хорошо, что у тебя еще есть друзья-мужчины, к которым ты можешь пойти ночью. А если он отказал, то просто – козел, – фыркнула Роза Сергеевна.
– Он – гей! – воскликнула Настя. – И для меня почти что родственник…
– А вот это плохо, – согласилась Роза. – И родственники, и геи входят в группу мужчин, которые не могут нас порадовать.
– Почему? Очень даже могут, – возразила Настя.
– Я имею в виду в сексуальном плане, – подбоченилась Роза.
– А… – вспыхнула Настя.
– Эй, хватит краснеть на четвертом-то десятке! Главное, признать свою болезнь, свою беду. Ты ж наверняка твердишь себе: «Я независимая, гордая женщина, которой не нашлось достойной пары. Да не очень-то и хотелось!» – кривляясь, сказала сваха. – А надо говорить иначе: «Да, я одинокая женщина, и мне не хватает секса. И мужика – нормального, обычного мужика, а не Джонни Деппа». Усекла? Вот будешь так себе внушать, и уйдет гордыня-то. Глядишь, и обычных сереньких мужичков вокруг замечать начнешь. Ведь сейчас же ты не видишь никого вокруг? Так?
– Так…
– Думаешь: «Где они, настоящие мужики? Перевелись! Один толстый, другой глупый, а тот вроде ничего, но женатый!» Так?
– Так…
– Ну, вот видишь, Настя, все я про тебя знаю. Немного планочку-то надо снижать, понятно? И тогда все получится. Знаешь, один умный человек, который, как и я, в свободное от работы время занимается соединением человеческих судеб, сказал, что если бы он был женщиной, то никогда бы не вышел замуж за богатого, за каких обычно женщины и стремятся выходить замуж.
1 2 3 4