«Он просто привык к восхищенным взглядам, — решила Лиза, изучая объект. — Неужели сексуальные проблемы? Да это бред! От него просто веет самцом, а не запахом виагры!» — одернула она себя, закашлявшись.
— Воды? — учтиво спросил Ламар.
— Нет, спасибо! — отдышалась Лиза.
Не могла же она признаться, что подавилась слюной при виде такого красавца?
— Полагаю, вы Эрвин Ламар? — начала разговор Лиза, поняв, что ее молчание становится не только глупым, но и неприличным.
— Да, а вы? — кивнул он.
— Меня зовут Лиза. Лиза Петрова — хозяйка агентства. — Она требовала, чтобы ее называли просто Лизой, так как считала, что выглядит молодо и стильно.
— Очень приятно. — Он привстал с кресла и поцеловал ей руку, обдав ароматом свежести.
Лиза нажала кнопку громкой связи с секретарем, чтобы скрыть свое замешательство.
— Ира?
— Да? — Голос секретарши звучал напряженно, стало понятно, что Эрвин произвел впечатление и на нее.
— Ирочка… принеси нам… как это?
— Кофе!
— Да, конечно, кофе! — обрадовалась Лиза ее подсказке. — Вы будете кофе? — обратилась она к посетителю, поправляя свои жидкие волосы.
— Не откажусь, — ответил Ламар скорее ради того, чтобы не обидеть радушную хозяйку.
— Ну, что привело вас к нам в агентство, господин Ламар? — спросила Лиза, принимая самый располагающий вид, но, не выдержав слегка насмешливого и умного взгляда клиента, она покраснела и смешалась.
— Мне тридцать пять лет, я являюсь гражданином Австрии, имею также американское гражданство за заслуги в профессиональной деятельности, но корни у меня русские, — начал он рассказ приятным спокойным голосом на русском языке с едва уловимым акцентом.
Елизавета вся обратилась в слух, пытаясь угадать причину появления в агентстве знакомств этого красавца.
— Моя бабушка во время Второй мировой войны была учительницей в городе Калинине. Туда вошли фашисты и угнали ее вместе с партией других жителей в Германию. Бабушка была очень красивой и образованной женщиной, и к этому времени на ее долю выпало много страданий. В Германию она попала совсем молодой, но уже была круглой сиротой, так как родителей ее репрессировали до войны как врагов народа. Она попала в услужение в очень богатый немецкий дом к одинокому пожилому композитору, не симпатизирующему фашистам. Его не тронули только потому, что он был фактически национальным героем, его музыку знал весь народ, он внес огромный вклад в развитие культуры страны. Между бабушкой и композитором возникла теплая привязанность, переросшая во взаимную симпатию и любовь. Так она вышла замуж за моего деда, которого лично я не знал. У них была разница в возрасте сорок лет, но десять лет счастья она ему подарила и после его смерти стала самой богатой и самой молодой вдовой в округе. Моему отцу Патрику, когда умер дед, было всего восемь лет. К бабушке сваталось много молодых и состоятельных людей, ведь ей было всего двадцать восемь лет, но она так больше и не вышла замуж, сохранив верную память о своей первой и единственной любви. Дед совершил невозможное, он отогрел сердце молоденькой девушки, покалеченное войной, и заставил ее полюбить немца, а их русские люди в то время ненавидели.
Бабушка безумно баловала моего отца, который рос совершенно неуправляемым ребенком. В семнадцать лет он сбежал из дома и стал жить, презирая все условности. Я родился от такой же безбашенной девчонки, как и он, в коммуне хиппи и умирал там от голода и недосмотра. Бабушка разыскала меня в каком-то приюте и взяла к себе. Она повторила попытку воспитать мальчика, но пошла абсолютно другим путем. Меня совсем не баловали. Я не имел ни минуты свободного времени, ходил в самую престижную школу, где учеников загружали по полной программе, включая верховую езду, фехтование, шахматы, восточные единоборства, танцы и еще много чего. Кроме того, на дом приходили репетиторы по иностранным языкам и музыке. Бабушка отдала меня в закрытую школу бизнеса в подростковом возрасте, там я проучился до двадцати лет, приезжая домой только на каникулы. Короче, она сделала меня тем, кем я являюсь на сегодняшний день. Не подумайте, что она не любила меня и поэтому на восемь лет сдала в эту школу. Все это делалось, наоборот, от великой любви ко мне, единственному внуку, вернее, к единственному родственнику, оставшемуся в живых, так как ни моего отца, ни моей матери к тому времени уже не стало. Они погибли от наркотиков. Думаю, что я полностью оправдал надежды и чаяния моей бабушки Ариадны Львовны. За несколько лет я в десятки раз увеличил семейный капитал, окружил бабушку заботой и любовью. Вот уже десять лет мы живем в собственном особняке в Австрии, хотя у меня есть дома и виллы по всей Европе и в Америке, это необходимо мне по бизнесу. Ариадна Львовна облюбовала спокойную, романтичную и зеленую Австрию, и я согласился с ее выбором. Вы меня, Лиза, извините за долгое вступление, — мягко улыбнулся Эрвин.
— Ничего-ничего, мне очень интересно, вы так хорошо говорите по-русски, — поспешила заверить его Лиза.
— Я стараюсь не забывать свои корни, кроме того, я всегда читаю в подлиннике произведения великой русской литературы, — ответил Эрвин и улыбнулся. — Я вернусь к своему рассказу, извините за небольшое отступление. Как вы уже поняли, бабушка для меня является центром вселенной, самым близким и единственно важным человеком. Сейчас она очень больна, и ее последней просьбой стала мольба о моей женитьбе, — блеснул глазами Эрвин.
— Странная просьба, хотя… я ее понимаю, — кивнула Лиза, судорожно наматывая локон на палец с золотым ногтем.
— Она надеется увидеть меня успешным не только в бизнесе, но и в личной жизни. Бабушка тяжело больна, и она заслужила то, чего хочет.
— И вы вот так вот готовы сразу жениться? — спросила Лиза, прикидывая, сможет ли она быстро развестись со своим третьим мужем.
— Скорее, заключить деловое соглашение, — ответил Эрвин.
— Можно пояснить? Я не совсем поняла…
— Конечно. Я не собираюсь жениться по-настоящему, у меня есть подруги, и я ни в кого не влюблен. Я хочу заключить формальный союз. Штамп в паспорте, свадебные фотографии… бабушка будет удовлетворена, а я спокоен.
— То есть вы это сделаете для бабушки? — уточнила Лиза, пытаясь переварить его странную просьбу.
— Совершенно верно, исключительно для нее, но ради бабушки я готов на многое. Если она хочет видеть меня перед своей смертью женатым, она это увидит. Женщина, то есть моя невеста и жена, получит за беспокойство формального характера два миллиона евро.
— Но не получит вас? — усмехнулась Лиза, не сразу осознав сумму, предлагаемую Ламаром.
— Люблю умных женщин, — улыбнулся в ответ Ламар.
— Это хорошая компенсация за свадебную фотосессию и штамп в паспорте, — согласилась Лиза, нервно катая карандаш по столу.
— Я тоже так думаю, — ответил Эрвин, — будет составлен юридический документ, в котором я пообещаю выплатить после всего деньги, а женщина выполнит ряд условий.
— Например?
— Никакого шантажа после сделки и согласие на развод после смерти моей бабушки. Она говорит, что врачи дают ей полгода, не больше…
— Великолепно, — прошептала Лиза и спохватилась, — в смысле, не то, что ваша бабушка умирает, а то, что такое серьезное дело вы доверили нам. Кстати, почему? У вас много, как вы выразились, подруг. Неужели ни одна из них не согласилась вам помочь? А потом, почему вы не нашли жену в Австрии? Поближе к бабушке? — засыпала она его вопросами.
— Мои подружки не нравятся Ариадне, а я хочу, чтобы мой выбор ей понравился, чтобы она была полностью удовлетворена. Понимаете?
— Конечно, но неужели ни одна ей не нравится? — сказала Лиза.
— Мои подружки — в основном девушки из модельного бизнеса, актрисы, танцовщицы, бабушка считает их несерьезными. Кроме того, под старость она стала очень сентиментальной, мечтает, чтобы я женился на русской женщине, чтобы русский род продолжился в Австрии.
— Понятно… — растерялась Лиза.
— Есть проблемы? — участливо спросил Эрвин.
— Это несколько необычно, сейчас я соберусь с мыслями, — тянула время Лиза.
— У меня есть еще несколько просьб, — сказал Эрвин и заглянул в стильный кожаный блокнот.
«Выписал данные, будто приобретает породистую кобылу», — мелькнула у Лизы мысль, но она все же сконцентрировалась и сделала самое серьезное лицо.
— Невесте должно быть около тридцати лет. То есть не девочка-свистулька и не дама в возрасте, так как бабушка хочет, чтобы у меня было много детей. Женщина не должна быть вульгарной…
«То есть не похожа на твоих подружек, которым ты не можешь отвести эту роль», — почему-то подумала Лиза, начиная раздражаться от мысли, что такой красивый мужик предпочитает остаться один.
— Моя избранница должна быть стройной, с классическими чертами лица, чтобы на свадебной фотографии мы составили красивую гармоничную пару, — добавил Ламар.
— Знаете русский фольклор? — спросила Лиза.
— Очень интересно, — подался вперед Эрвин.
— Ну, пословицу «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», — выдала Лиза и прикусила язычок.
Эрвин оценил ее юмор и рассмеялся, обнажив в улыбке ряд жемчужно-белых зубов и сразив ее будто контрольным выстрелом.
— Я-то знаю, чего хочу… — начал он.
— Скорее, что хочет ваша бабушка, — перебила его Лиза.
— Да, так как ее я тоже хорошо знаю, и, заметьте, я плачу за это деньги. Вашему агентству я переведу двести тысяч за работу. Вас устроит?
— Вполне… — выдавила из себя Лиза, у которой от такой суммы даже в глазах потемнело, — но женщины, которые любят деньги, выглядят не совсем так, как вам хотелось бы, — отвела она глаза в сторону. — А дамы серьезные и порядочные могут не клюнуть на ваше странное предложение, а попросту пошлют вас подальше.
— Оно не непристойное, я не трону эту женщину ни одним пальцем, — заверил Эрвин.
— Я не сомневаюсь в вашей порядочности, — ответила Лиза, вспомнив о своем остывшем кофе. Этот породистый австриец русского происхождения тоже не притронулся к своей чашке. — Вы считаете, что все можно купить за деньги? — поинтересовалась Лиза, внезапно захотев, чтобы он тронул ее, и не только пальцем.
— Да, я так считаю, — уверенно и прямо глядя ей в глаза, ответил Эрвин Ламар.
Именно в этот момент дверь отворилась, и в кабинет буквально ворвалась Анна Юмашева. Она была облачена в облегающий трикотажный джемпер розового цвета и светло-голубые джинсы. На ногах красовались ярко-красные туфли на высоких каблуках в тон красной помаде — единственному атрибуту косметики, присутствующему на ее лице. Анна вошла, независимо подняв подбородок и уверенно цокая каблуками.
— Прости! Прости! Знаю, что ты занята, что у тебя клиент, но у меня совершенно нет времени ждать. Я принесла тебе перевод анкет и пары статей для рекламы.
Аня швырнула на стол огромную сумку и принялась в ней рыться, не обращая внимания ни на Лизу, ни на ее клиента. Только ощущение, что кто-то взглядом сейчас прожжет дырку в ее щеке, заставило Юмашеву повернуть голову и посмотреть мужчине в глаза. Сказать, что ее сразу же поразила молния, значит ничего не сказать. Хорошо, что Аня сразу же овладела собой и не подала виду, что сражена наповал, хотя и взгляд Эрвина тоже задержался на ней дольше, чем позволяют правила приличия. Аня отвернулась и посмотрела в сумку.
— Что я искала? Как-то у вас душно…
— Это мой клиент — австриец Эрвин Ламар, — сказала Лиза, чтобы заполнить неловкую паузу. — А искала я, то есть ты, перевод анкет и двух рекламных статей, — подсказала ей Лиза, которая свой шок уже успела пережить.
— Да… эти… переводы, австриец? Клиент? Ну, да, понятно, какой клиент! — бормотала Аня, вытаскивая папку с бумагами и кладя ее на стол.
Лиза округлила глаза, пытаясь дать понять своей знакомой, что этот иностранец очень хорошо говорит по-русски.
Анна даже вспотела.
— Ну, ладно… пойду я, что ли?
— Аня, ты помнишь, что должна прийти на прием в качестве переводчика? — уточнила Лиза.
— Помню, — кивнула та и развернулась к двери.
Тут она столкнулась лоб в лоб с вставшим иностранцем и ощутила тепловой удар. Его пристальный взгляд пригвоздил ее к месту.
— Вот вы мне и подходите, — сказал он Ане приятным баритоном на чистом русском языке.
— В смысле? — не поняла она.
Эрвин обернулся к Лизе.
— Ей под тридцать? Высокая, стройная, с русским красивым лицом, серьезная. Пожалуй, я проведу с ней фотосессию.
У Ани даже рот открылся от недоумения и возмущения.
— Лиза, о чем речь? О чем говорит твой клиент? Он фотограф? Скажи ему, что я не модель!
— Я женюсь на вас, — ответил ей Эрвин.
— Что?! — не поняла Аня.
— А вы за это получите два миллиона евро, — добавил Эрвин.
У Анны в этот день было ужасное настроение, и ей совсем не понравилось, что этот мужчина произвел на нее такое сильное впечатление. Она еще никогда и никому так долго не смотрела в глаза. Она резко вскинула узкую ладонь и что было силы залепила ему пощечину. По одной щеке за один миллион, и по второй — за второй миллион евро.
Лиза с трудом подавила вопль:
«Нет! Я не хочу потерять двести тысяч, Анна, что ты делаешь?! Опомнись!» — и он застрял у нее где-то в недрах гортани.
Аня демонстративно подула на свою ладонь и осмотрела лицо оторопевшего Лизиного клиента, словно сверяя симметричность нанесенных ударов. Явно оставшись довольной результатом своих усилий, она развернулась и пошла на выход.
— Вот так вот, — единственное, что смогла вымолвить Лиза после стремительного и победоносного ухода Анны, разводя руками, — вот так… Я вам говорила: женщины вообще непредсказуемы, а русские тем более….
— И что это было? — вопросил Эрвин, потирая щеки.
— Насколько я понимаю… — пощечины, — ответила Лиза.
— А за что? — недоумевал иностранец.
— За предложение выйти замуж в столь фривольной форме, да еще и за деньги, — терпеливо объясняла Елизавета Петрова, которая находилась в легком шоке и удивлялась тому, что этот австриец не устроил скандала и не покинул ее фирму. По всей видимости, он тоже пребывал в шоке.
— Кто это была? — спросил Эрвин, с удивлением рассматривая на своей рубашке кровь, капающую из разбитого носа.
— Это хорошая женщина, — засуетилась Лиза, вынимая из ящика пачку одноразовых платков и бросаясь к Ламару на выручку.
— Я не сомневаюсь… что она хорошая, только несколько воинственная, вы не находите?
— Самую малость, — Лиза усадила его обратно в кресло и зажала нос платком, — просто наши женщины не привыкли к такому обращению… это она от радости! — нашлась Лиза.
— Я достаточно часто бывал в России и раньше такой реакции со стороны русских женщин не замечал, — возразил Эрвин.
— Странности славянской души… — неопределенно ответила Лиза, все еще перекрывая ему кислород. — С такими женщинами вам не приходилось встречаться, они не крутятся около богатых мужчин, а сами зарабатывают себе на жизнь.
— Кто она? — повторил свой вопрос Эрвин.
— Анна?
— Ее зовут Анна?
— Да… Анна Михайловна Юмашева.
— Ваш сотрудник? — шмыгал носом Эрвин.
— Что вы, конечно, нет!! — Лиза замахала руками, чуть не свернув ему нос. — Она приходящий работник. Я бы ее обязательно уволила, она просто несносна!
— Переводчик? Я правильно понял?
— У нас Анна работает по договору. А так, кто она? Я не знаю… Хороший переводчик… не подводила меня… до сего момента…
— Она замужем? — Эрвин решил, что нашел верное объяснение реакции Ани.
— Смею разочаровать вас, насколько мне известно, нет.
— Мужененавистница! — понял иностранец.
«Все-таки какого высокого он о себе мнения: если ему отказали, значит, это или лесбиянка, или ненормальная. Несмотря ни что, Нюра — молодец!» — решила про себя Лиза и приторно улыбнулась:
— Аня не является предводителем феминисток.
— Я тронут, — Эрвин отнял салфетки от носа и посмотрел на часы, — надеюсь, вы сделаете более удачный выбор, чем я сам.
Лиза несказанно обрадовалась, сообразив, что контракт с ее агентством не расторгнут.
Глава 3
— Можно вас пригласить? — раздался прямо над ее ухом развязный мужской голос.
Анна повернула голову и ответила вежливым отказом. Она находилась в одном из ночных клубов Москвы. Располагался он в престижном районе столицы и занимал два этажа и огромный подвал в крыле высотного дома. Чувствовалось, что хозяева клуба не поскупились на его отделку. Весь пол в ресторанно-танцевальной зоне был выполнен из особо прочного прозрачного пластика с ненавязчивой разноцветной подсветкой. Столики для посетителей напоминали маленькие инопланетные тарелки, стаей прилетевшие на Землю и скучковавшиеся в одном месте. Стулья были крутящиеся, ярко-красные, с удобными кожаными спинками, только у барной стойки они были на длинных ножках, а у столиков — на коротких.
1 2 3 4