Заодно проверили Китти Севен, но она, очевидно, успела избавиться от нападающего раньше, чем тот приступил к сверлению.
Теперь никто из колонистов не выходил ночью на улицу без головного убора и оружия; люди предпочитали проводить вечер дома или оставались там, где их застигли сумерки. Все исследовательские команды были предупреждены об опасности.
В принципе, если быть начеку, эту тварь убить несложно. Ночную тьму пронизывали вереницы огней по всему периметру – в обоих поселках. Карательные взводы патрулировали окрестности в дневное время.
О’Хара сказала, что это реактивная ксенофобия, и посоветовала умерить пыл. Если разобраться, эти твари никого не убили, хотя возможность у них была – скорее всего, даже уйма возможностей. Перед тем как истреблять, следовало поймать парочку и понаблюдать, как они ведут себя в лабораторных условиях.
Глава 2
Охота
В возрасте 57. 31 (23 Галилея 431).
Рэл разрешил мне пропагандировать идею изучения плавучих пауков (или мозгоедов, как некоторые их называют), если я наберу добровольцев, чтобы ее реализовать – то есть построить клетку и поймать этих тварей.
В добровольцах недостатка не было. Не я одна, к счастью, испытываю неловкость от развязанной кампании истребления доминантной формы жизни в регионе. Чарли подписала одиннадцать человек из Инженерии, а я еще четырнадцать из Политики. За четыре дня мы построили клетку – фактически купол, сплетенный из толстого камыша, при этом каждое звено оплели более тонкой камышинкой, а все вместе покрыли твердым пластиком. Вентилятор гнал охлажденный воздух через отверстие в потолке; две камеры с оптикой ночного видения должны были зафиксировать поведение пленников.
Теперь проблема в том, чтобы найти пленников. В первый день истребительной кампании карательные взводы убили тридцать четыре штуки, с помощью зондов-роботов выслеживая их на гелийных прудах. На второй день убили девять пауков; на третий – двух. Может, это вообще редкое животное. Но, по-моему, они просто умеют общаться и достаточно сообразительны, чтобы смыться подальше. В джунглях Земли приматы поступили бы точно так же. Да что приматы – даже птицы.
Через три дня Рэл даст нам самый быстроходный катер, так что мы сможем попытать счастья в ста километрах к северу от поселка. Зонды показывают большое скопление этих существ на севере. Тем временем мы тренируемся, накидывая сеть на футбольный мяч. Получается ловко.
В возрасте 57. 32 (27 Галилея 431).
Вышло даже подозрительно легко. Два паука мирно нежились в гелийном пруду всего в пяти километрах от поселка. Они как-то просочились мимо патрулей, но не заметили, как мы подползаем. Мы сумели накинуть сеть на обоих за один заход; они не пытались сопротивляться. Даже не спустили балласт из щупалец, чтобы улететь, что было бы естественно. Может, они заметили сеть и сообразили, что обычная тактика в этот раз не сработает.
Клетка была установлена в чистом поле далеко от Лейксайда. Весь пол мы устлали водорослями и залили водой. Мы стянули поливочный шланг на козлиной ферме и залили углубление в полу водой до уровня земли. Дэн, не испытывавший особого энтузиазма относительно нашего проекта, все же помог нам приладить трубку с клапаном на контейнер с гелием, так что мы могли по желанию пускать пузырьки газа через «пруд».
Мы запустили тварей в клетку и сняли с них сеть, а потом быстро удрали. Оба по очереди проделали одну и ту же процедуру: спустили по небольшой порции балласта – воды, так чтобы медленно подняться к куполу, неторопливо облетели клетку и выпустили достаточную порцию гелия, чтобы плавно опуститься на пол Потом оба распластались на поверхности воды, и через час оба стали сине-зелеными, переключив свои усилия на фотосинтез. Это выглядело со стороны недвусмысленно: раз уж некуда пойти, поужинаем дома чем придется.
Такую трансформацию мы наблюдали впервые, но пока мы встречали летучих пауков только на гелийных прудах, где они готовы были взлететь в любую секунду при приближении опасности. Возможно, все процессы в этих организмах замедлялись, когда они впитывали солнечный свет, извлекая из него энергию.
Возможно, это их обычное состояние? Тогда это гораздо более простые организмы, чем мы вообразили. Вполне понятно, что мы не смогли рассмотреть их с орбиты; если такая тварь разляжется в траве, ее не увидишь и с трех шагов.
Замеры показали, что фотосинтез идет на полную катушку; к закату в клетке с пауками кислорода скопилось больше, чем где бы то ни было на Эпсилоне.
Катя Пайс осталась охранять клетку с пауками; ей было поручено примерно один раз в час пускать пузырьки гелия и наблюдать, как они реагируют на свет.
У меня нехорошее предчувствие. Слишком легко мы заполучили этих тварей.
Глава 3
Выпускной экзамен
Прайм
Довольно сложно последовательно излагать события этой ночи и сопутствующие предчувствия О’Хара. Мы раз за разом перебирали эти события вместе – О’Хара была в состоянии глубокого гипноза, а я – в параллели с машинным интеллектом, более мощным, глубоким и быстрым, чем мой.
Даже если б я непосредственно передавала эту историю другой машине, вышло бы нечто вроде серии схем – схем не в техническом смысле, а в смысле образов, изображений. Просуммировав все образы, машина узнала бы то, что я знаю.
Но когда рассказываешь эту историю человеку… Дело не в том, что слова бессильны. На самом деле слово само по себе несет определенное количество информации в силу множественности заложенных в нем значений, их радиационной и отражающей силы; если я говорю человеку «жар» – просто «жар», вне всякого контекста, – это короткое слово вызывает поток ассоциаций: гнев, жажда, страсть, боль, слабость и так далее, вводит слово в контекст личного опыта, в личную идиолексику (для меня слово «жар», то есть «тепло», использованное вне контекста, означает вид энергии, передаваемой из областей более высокой температуры в области более низкой). Дело не в бессилии слов – скорее в ущербности структур, в которые мы, как машины, так и люди, выстраиваем эти слова. Структур, ограниченных свойствами человеческого мышления.
Потому что в этом случае был задействован другой механизм.
Позвольте мне изложить события той ночи и утра как бы со слов О’Хара; на самом деле мой рассказ – это проекция миллионов слов и триллионов ассоциирующихся соматических представлений.
Среди ночи меня разбудил храп Дэна. Я немного полежала, взвешивая очевидные удобства мягкой, теплой постели и очевидное неудобство давления в мочевом пузыре. Поразмыслив, я все же решила встать и накинула халат, ежась под свежим бризом, налетевшим с озера. Шапка и нож остались висеть на крючке – коридор к туалету недавно покрыли крышей.
Эта тварь ждала под потолочной балкой около туалета. Она позволила мне войти и облегчиться, а на обратном пути укрыла меня мембраной.
Затылок пронзила острая боль, как будто ткнули булавкой; я попыталась крикнуть, но не смогла даже вдохнуть – мембрана плотно прилегала к моим губам и ноздрям.
Тварь «заговорила» со мной: Не вздумай кричать. Сейчас ты сможешь дышать, только молчи. Приказ был ясным и недвусмысленным, хотя высказали его Не на английском языке. И вообще – не словами. Я кивнула, и на уровне моих губ в мембране появилось отверстие. Я жадно вдохнула – раз, другой; убедившись, что я не собираюсь кричать, тварь медленно ослабила свою хватку.
Перенеси меня в подъемник. В оболочке появилось второе отверстие на уровне моих глаз. Я пошла по направлению к подъемнику с таким спокойствием, словно на мне маскарадный костюм, а не душитель-паук. Эта тварь каким-то образом проникла в мой мозг, но почему-то это меня не беспокоило. Не могу судить: то ли паук каким-то образом контролировал химические процессы в моем мозгу, не допуская нежелательного взрыва паники; то ли между нами установилось взаимное доверие; или же я находилась в состоянии шока и готова была выполнять любые приказы, от кого бы они ни исходили?
Все это походило на ВР. Но происходило наяву. Это было.
Я опустила подъемник и осторожно вылезла на землю.
Теперь вон в ту дыру.
Это никак не могло происходить наяву. Между дорогой и нашим домом возник… вход в древнюю подземку где-нибудь в Атланте, выстроенный в стиле «постмодерн»: хорошо освещенный, простой, без украшений пандус под удобным пятнадцатиградусным уклоном. Правда, металлический, не бетонный. Он тянулся примерно метров двадцать, потом сворачивал направо. Я шла вперед со странным чувством, будто проход сразу же за моей спиной закрывается.
Тщательно подбирая слова (мысленно), я спросила:
– Куда ты меня ведешь?
Ответа не было, но я почувствовала мысленный посыл – немного терпения.
Мы прошли через какую-то невидимую стену, словно ворох мыльных пузырей, и внезапно очутились в арктическом поясе. Мои босые ноги жгло; я вся покрылась гусиной кожей. Мгновением позже мне снова стало тепло.
Тварь соскользнула с меня с хлюпающим неприличным звуком, стянув заодно и халат, вывернувшийся наизнанку. Появившись передо мной, паук швырнул мне отсыревший халат, успевший здорово обмерзнуть, пока я его надевала.
Тебе удобно?
Я мысленно сказала «да» и огляделась. Эпсилон повис низко над горизонтом, красный шарик, казавшийся несоразмерно большим; небо было сине-фиолетовым, безоблачным, с тремя тусклыми звездами. Ледяные пики фантастических очертаний, похожие на древние каменные скребки, вонзались остриями в небо. Бешено свистел ветер и стучал по льду гранулами твердеющего снега. Пахло чем-то металлическим.
Позади я различила развалины какого-то дома. Изъеденная ржавчиной машина стояла рядом; торчал пятиметровый шест с вертушкой, бешено вращавшейся, покряхтывая, пощелкивая на ветру. На двери домика виднелась полустершаяся надпись:
«ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ США
МЕТЕОРОЛОГИЧЕСКИЙ МОНИТОР № 3
МОРЯ УЭДЦЕЛЛА
ПОЖАЛУЙСТА, СООБЩАЙТЕ О ПОЛОМКАХ
Л. АМЕРИКА
3924477 КОЛЛЕКТ»
– Это Земля? – спросила я.
Да. Я сознательно выбираю такое место на Земле, где ты никогда не была. Чтобы ты не подумала, что это проекция твоей памяти. И немноголюдное, чтобы никого не смутить нашим неожиданным появлением.
– Вы можете путешествовать на Землю? В любое место на Земле?
На многие планеты. Шагни вперед.
Я сделала шаг и снова через завесу мыльных пузырей ступила на металлический пандус подземки, потом еще шаг – в тепло и темноту. В безмолвную тьму. Запахло так, словно мы в лесу. Я спросила:
– Мы еще на Земле или нет?
Нет, мы вернулись домой. Сейчас мы неподалеку от твоего дома. Сядь.
Я пошарила ладонью по упругому мху – ничего не поползло – и осторожно села, чувствуя себя беспомощной, несчастной.
– Это телепатия?
О таком явлении мне ничего не известно. Мы соединены физически.
Я потрогала затылок и нащупала шелковую ниточку.
Не трогай. Ты можешь причинить себе вред.
Я спросила:
– Что происходит? Вы хотите убить меня?
Пока нет.
На меня налетел вихрь перепутанных обрывков фраз, мыслей – непостижимых, пугающих.
Извини. Нас слушают многие. Я прослежу, чтобы никто не вмешивался.
– Они относятся ко мне недружественно.
Тебя это убивает ? Ты – представитель чужаков, вторгшихся на планету. Нам надоели ваши выходки, нам не нравится нравственная запутанность проблемы, которую вы перед нами поставили.
Я сказала, что мы не стали бы истреблять его народ – народ? – знай мы, что это разумные существа.
Возможно, вам не следовало знать об этом. Таким было наше решение; после первого контакта мы решили, что некоторым придется умереть, чтобы сохранить тайну. Дело не в этом. Проблема в том, можем ли мы позволить вам существовать.
Масштабы этого «вам» потрясли меня. Я спросила, неужели они собираются убить нас всех?
Всех на этой планете, и на космическом корабле, и на Земле, и на орбите Земли, всех и каждого, и каждую клеточку хранящегося генетического материала.
– Это геноцид. Зачем убивать людей на Земле?
Геноцид или дезинфекция – все зависит от точки зрения. Если мы их не уничтожим, они когда-нибудь снова появятся здесь.
Я была рада услышать, что население орбиты Земли уцелело, и сказала, что мы давно считаем их погибшими.
На орбите Земли больше народу, чем на самой Земле или здесь. Но что с ними будет – это решим мы, вместе с тобой.
– Вы выбрали меня специально, или это просто случай?.
Мы допросили троих. Все указали на тебя, ты лучше всех подходишь для наших целей.
– Почему?
Это невозможно объяснить на доступном для человеческих существ уровне. Скажем, ты была во многих местах, знаешь многих людей, совершила много поступков – в сравнении с другими; следовательно, ты располагаешь большим набором данных. Тебе свойственна надежность, честность – в сочетании с самовлюбленностью… Это облегчает наш с тобой контакт.
Кроме того, я чувствую, что перенесенный тобою шок при нашем первом контакте не побудит тебя покончить с собой, как было с одним из наших объектов и как вполне может случиться со вторым. Хотя тебе наверняка неприятно чувствовать, что я нахожусь внутри тебя.
Я сказала, что это исключительно неприятно. Наверное, в такой же степени, как и внедряться в чужой мозг.
Невыразимо неприятно. Такое ощущение люди могли бы назвать сакральным проникновением. Специфическое выражение привлекло мое внимание. Ты сама никогда не используешь эти слова?
Я объяснила, что совсем не религиозна по натуре; что считаю богов мужским изобретением, а не женским, и что никогда мне не удавалось осознать трансцендентность.
Сейчас я покажу тебе кое-что божественное. Вставай, иди за мной.
Я встала и шагнула в слепящий свет. Оранжевый, с искорками желтого и красного. Казалось, мы парим, сила тяжести не ощущалась.
Ты видишь тепло, а не свет. Мы – в середине твоей планеты, Земли. Будь это желательно или необходимо, можно было бы открыть отсюда выход на поверхность Через несколько часов планета была бы мертва.
Я спросила:
– Что может заставить вас так поступить?
Ты. Хотя лично мне этого совсем не хочется. Внезапно мы снова оказались во влажной тьме леса. Любой из нас может это сделать, если ты нас к тому вынудишь.
– Я не желаю брать на себя такую ответственность!
Нам нужна сильная личность. Ты можешь предложить другую кандидатуру?
Я немного поразмыслила.
– Нет, я подхожу не хуже других. Если предстоит испытание – у меня есть для этого некоторый опыт.
Первое, что требуется от тебя: запрети им убивать нас. Это совсем несложно. У тебя один день…
Шелковая волосинка выскользнула из моей головы, влажно мазнув по виску. Существо исчезло; вдруг появилось снова с моим халатом и швырнуло его к моим ногам. Ткань халата от холода стала жесткой, как картон, она поцарапала мне пальцы.
Мне пришлось подождать, пока халат оттает. Яркая вспышка в трех-четырех километрах от леса осветила Хиллтоп; весьма благодарна, но я не собираюсь продираться через лес в темноте. Рассвет через час или около того, а пока мне есть над чем поразмыслить… Нужно обуздать некоторые чувства, вызванные этим приключением… Я потрогала ледяную материю, чтобы убедиться, что мне это не привиделось.
Когда халат оттаял и начало светать, я оделась, не обращая внимания на сырую материю, главным образом чтобы защитить кожу от колючих веток и шипов. Как только стали различимы отдельные деревья в темной чаще, я с трудом двинулась на желтый свет. Это оказался Хиллтоп, но я обогнула его и направилась к себе домой. По дороге я сорвала с себя сырой халат и швырнула в озеро. Долой вражескую слизь; картинный жест.
После тридцати четырех нормальных и двух укороченных лет совместной жизни я достаточно хорошо изучила Дэна, чтобы не кинуться немедленно тормошить его. Сначала я вскипятила воду, приготовила кофе и поставила чашку на столик около постели. Ожидая, пока запах кофе проложит путь в его подсознание, я терпеливо прихлебывала свою порцию.
Дэн что-то пробормотал, приподнялся на локте, протер глаза.
– Черт возьми, такая рань… Который час?
– Значительно более поздний, чем тебе кажется, дорогуша, – рассмеялась я. – Я прямиком с важного заседания…
Рэл Деннисон был в ярости. Он не решился отрицать, что я подверглась «нападению» одной из тварей – по крайней мере, не вслух, – хотя и поинтересовался, почему я не поплатилась клоком волос, как остальные. Доктор Бишоп тщательно осмотрел мой скальп с помощью лупы и не обнаружил никаких отверстий; впрочем, это еще ни о чем не говорило, точный ответ можно было дать только после обследования на томографе, имевшемся на корабле. Доктор напомнил, что по расписанию я должна следующим рейсом отправиться на орбиту. Тогда по возвращении я смогу предъявить доказательства «встречи на высшем уровне», состоявшейся этой ночью.
– Будет поздно… Я никуда ни за что не полечу, пока мы не изменим политику в отношении коренного населения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Теперь никто из колонистов не выходил ночью на улицу без головного убора и оружия; люди предпочитали проводить вечер дома или оставались там, где их застигли сумерки. Все исследовательские команды были предупреждены об опасности.
В принципе, если быть начеку, эту тварь убить несложно. Ночную тьму пронизывали вереницы огней по всему периметру – в обоих поселках. Карательные взводы патрулировали окрестности в дневное время.
О’Хара сказала, что это реактивная ксенофобия, и посоветовала умерить пыл. Если разобраться, эти твари никого не убили, хотя возможность у них была – скорее всего, даже уйма возможностей. Перед тем как истреблять, следовало поймать парочку и понаблюдать, как они ведут себя в лабораторных условиях.
Глава 2
Охота
В возрасте 57. 31 (23 Галилея 431).
Рэл разрешил мне пропагандировать идею изучения плавучих пауков (или мозгоедов, как некоторые их называют), если я наберу добровольцев, чтобы ее реализовать – то есть построить клетку и поймать этих тварей.
В добровольцах недостатка не было. Не я одна, к счастью, испытываю неловкость от развязанной кампании истребления доминантной формы жизни в регионе. Чарли подписала одиннадцать человек из Инженерии, а я еще четырнадцать из Политики. За четыре дня мы построили клетку – фактически купол, сплетенный из толстого камыша, при этом каждое звено оплели более тонкой камышинкой, а все вместе покрыли твердым пластиком. Вентилятор гнал охлажденный воздух через отверстие в потолке; две камеры с оптикой ночного видения должны были зафиксировать поведение пленников.
Теперь проблема в том, чтобы найти пленников. В первый день истребительной кампании карательные взводы убили тридцать четыре штуки, с помощью зондов-роботов выслеживая их на гелийных прудах. На второй день убили девять пауков; на третий – двух. Может, это вообще редкое животное. Но, по-моему, они просто умеют общаться и достаточно сообразительны, чтобы смыться подальше. В джунглях Земли приматы поступили бы точно так же. Да что приматы – даже птицы.
Через три дня Рэл даст нам самый быстроходный катер, так что мы сможем попытать счастья в ста километрах к северу от поселка. Зонды показывают большое скопление этих существ на севере. Тем временем мы тренируемся, накидывая сеть на футбольный мяч. Получается ловко.
В возрасте 57. 32 (27 Галилея 431).
Вышло даже подозрительно легко. Два паука мирно нежились в гелийном пруду всего в пяти километрах от поселка. Они как-то просочились мимо патрулей, но не заметили, как мы подползаем. Мы сумели накинуть сеть на обоих за один заход; они не пытались сопротивляться. Даже не спустили балласт из щупалец, чтобы улететь, что было бы естественно. Может, они заметили сеть и сообразили, что обычная тактика в этот раз не сработает.
Клетка была установлена в чистом поле далеко от Лейксайда. Весь пол мы устлали водорослями и залили водой. Мы стянули поливочный шланг на козлиной ферме и залили углубление в полу водой до уровня земли. Дэн, не испытывавший особого энтузиазма относительно нашего проекта, все же помог нам приладить трубку с клапаном на контейнер с гелием, так что мы могли по желанию пускать пузырьки газа через «пруд».
Мы запустили тварей в клетку и сняли с них сеть, а потом быстро удрали. Оба по очереди проделали одну и ту же процедуру: спустили по небольшой порции балласта – воды, так чтобы медленно подняться к куполу, неторопливо облетели клетку и выпустили достаточную порцию гелия, чтобы плавно опуститься на пол Потом оба распластались на поверхности воды, и через час оба стали сине-зелеными, переключив свои усилия на фотосинтез. Это выглядело со стороны недвусмысленно: раз уж некуда пойти, поужинаем дома чем придется.
Такую трансформацию мы наблюдали впервые, но пока мы встречали летучих пауков только на гелийных прудах, где они готовы были взлететь в любую секунду при приближении опасности. Возможно, все процессы в этих организмах замедлялись, когда они впитывали солнечный свет, извлекая из него энергию.
Возможно, это их обычное состояние? Тогда это гораздо более простые организмы, чем мы вообразили. Вполне понятно, что мы не смогли рассмотреть их с орбиты; если такая тварь разляжется в траве, ее не увидишь и с трех шагов.
Замеры показали, что фотосинтез идет на полную катушку; к закату в клетке с пауками кислорода скопилось больше, чем где бы то ни было на Эпсилоне.
Катя Пайс осталась охранять клетку с пауками; ей было поручено примерно один раз в час пускать пузырьки гелия и наблюдать, как они реагируют на свет.
У меня нехорошее предчувствие. Слишком легко мы заполучили этих тварей.
Глава 3
Выпускной экзамен
Прайм
Довольно сложно последовательно излагать события этой ночи и сопутствующие предчувствия О’Хара. Мы раз за разом перебирали эти события вместе – О’Хара была в состоянии глубокого гипноза, а я – в параллели с машинным интеллектом, более мощным, глубоким и быстрым, чем мой.
Даже если б я непосредственно передавала эту историю другой машине, вышло бы нечто вроде серии схем – схем не в техническом смысле, а в смысле образов, изображений. Просуммировав все образы, машина узнала бы то, что я знаю.
Но когда рассказываешь эту историю человеку… Дело не в том, что слова бессильны. На самом деле слово само по себе несет определенное количество информации в силу множественности заложенных в нем значений, их радиационной и отражающей силы; если я говорю человеку «жар» – просто «жар», вне всякого контекста, – это короткое слово вызывает поток ассоциаций: гнев, жажда, страсть, боль, слабость и так далее, вводит слово в контекст личного опыта, в личную идиолексику (для меня слово «жар», то есть «тепло», использованное вне контекста, означает вид энергии, передаваемой из областей более высокой температуры в области более низкой). Дело не в бессилии слов – скорее в ущербности структур, в которые мы, как машины, так и люди, выстраиваем эти слова. Структур, ограниченных свойствами человеческого мышления.
Потому что в этом случае был задействован другой механизм.
Позвольте мне изложить события той ночи и утра как бы со слов О’Хара; на самом деле мой рассказ – это проекция миллионов слов и триллионов ассоциирующихся соматических представлений.
Среди ночи меня разбудил храп Дэна. Я немного полежала, взвешивая очевидные удобства мягкой, теплой постели и очевидное неудобство давления в мочевом пузыре. Поразмыслив, я все же решила встать и накинула халат, ежась под свежим бризом, налетевшим с озера. Шапка и нож остались висеть на крючке – коридор к туалету недавно покрыли крышей.
Эта тварь ждала под потолочной балкой около туалета. Она позволила мне войти и облегчиться, а на обратном пути укрыла меня мембраной.
Затылок пронзила острая боль, как будто ткнули булавкой; я попыталась крикнуть, но не смогла даже вдохнуть – мембрана плотно прилегала к моим губам и ноздрям.
Тварь «заговорила» со мной: Не вздумай кричать. Сейчас ты сможешь дышать, только молчи. Приказ был ясным и недвусмысленным, хотя высказали его Не на английском языке. И вообще – не словами. Я кивнула, и на уровне моих губ в мембране появилось отверстие. Я жадно вдохнула – раз, другой; убедившись, что я не собираюсь кричать, тварь медленно ослабила свою хватку.
Перенеси меня в подъемник. В оболочке появилось второе отверстие на уровне моих глаз. Я пошла по направлению к подъемнику с таким спокойствием, словно на мне маскарадный костюм, а не душитель-паук. Эта тварь каким-то образом проникла в мой мозг, но почему-то это меня не беспокоило. Не могу судить: то ли паук каким-то образом контролировал химические процессы в моем мозгу, не допуская нежелательного взрыва паники; то ли между нами установилось взаимное доверие; или же я находилась в состоянии шока и готова была выполнять любые приказы, от кого бы они ни исходили?
Все это походило на ВР. Но происходило наяву. Это было.
Я опустила подъемник и осторожно вылезла на землю.
Теперь вон в ту дыру.
Это никак не могло происходить наяву. Между дорогой и нашим домом возник… вход в древнюю подземку где-нибудь в Атланте, выстроенный в стиле «постмодерн»: хорошо освещенный, простой, без украшений пандус под удобным пятнадцатиградусным уклоном. Правда, металлический, не бетонный. Он тянулся примерно метров двадцать, потом сворачивал направо. Я шла вперед со странным чувством, будто проход сразу же за моей спиной закрывается.
Тщательно подбирая слова (мысленно), я спросила:
– Куда ты меня ведешь?
Ответа не было, но я почувствовала мысленный посыл – немного терпения.
Мы прошли через какую-то невидимую стену, словно ворох мыльных пузырей, и внезапно очутились в арктическом поясе. Мои босые ноги жгло; я вся покрылась гусиной кожей. Мгновением позже мне снова стало тепло.
Тварь соскользнула с меня с хлюпающим неприличным звуком, стянув заодно и халат, вывернувшийся наизнанку. Появившись передо мной, паук швырнул мне отсыревший халат, успевший здорово обмерзнуть, пока я его надевала.
Тебе удобно?
Я мысленно сказала «да» и огляделась. Эпсилон повис низко над горизонтом, красный шарик, казавшийся несоразмерно большим; небо было сине-фиолетовым, безоблачным, с тремя тусклыми звездами. Ледяные пики фантастических очертаний, похожие на древние каменные скребки, вонзались остриями в небо. Бешено свистел ветер и стучал по льду гранулами твердеющего снега. Пахло чем-то металлическим.
Позади я различила развалины какого-то дома. Изъеденная ржавчиной машина стояла рядом; торчал пятиметровый шест с вертушкой, бешено вращавшейся, покряхтывая, пощелкивая на ветру. На двери домика виднелась полустершаяся надпись:
«ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ США
МЕТЕОРОЛОГИЧЕСКИЙ МОНИТОР № 3
МОРЯ УЭДЦЕЛЛА
ПОЖАЛУЙСТА, СООБЩАЙТЕ О ПОЛОМКАХ
Л. АМЕРИКА
3924477 КОЛЛЕКТ»
– Это Земля? – спросила я.
Да. Я сознательно выбираю такое место на Земле, где ты никогда не была. Чтобы ты не подумала, что это проекция твоей памяти. И немноголюдное, чтобы никого не смутить нашим неожиданным появлением.
– Вы можете путешествовать на Землю? В любое место на Земле?
На многие планеты. Шагни вперед.
Я сделала шаг и снова через завесу мыльных пузырей ступила на металлический пандус подземки, потом еще шаг – в тепло и темноту. В безмолвную тьму. Запахло так, словно мы в лесу. Я спросила:
– Мы еще на Земле или нет?
Нет, мы вернулись домой. Сейчас мы неподалеку от твоего дома. Сядь.
Я пошарила ладонью по упругому мху – ничего не поползло – и осторожно села, чувствуя себя беспомощной, несчастной.
– Это телепатия?
О таком явлении мне ничего не известно. Мы соединены физически.
Я потрогала затылок и нащупала шелковую ниточку.
Не трогай. Ты можешь причинить себе вред.
Я спросила:
– Что происходит? Вы хотите убить меня?
Пока нет.
На меня налетел вихрь перепутанных обрывков фраз, мыслей – непостижимых, пугающих.
Извини. Нас слушают многие. Я прослежу, чтобы никто не вмешивался.
– Они относятся ко мне недружественно.
Тебя это убивает ? Ты – представитель чужаков, вторгшихся на планету. Нам надоели ваши выходки, нам не нравится нравственная запутанность проблемы, которую вы перед нами поставили.
Я сказала, что мы не стали бы истреблять его народ – народ? – знай мы, что это разумные существа.
Возможно, вам не следовало знать об этом. Таким было наше решение; после первого контакта мы решили, что некоторым придется умереть, чтобы сохранить тайну. Дело не в этом. Проблема в том, можем ли мы позволить вам существовать.
Масштабы этого «вам» потрясли меня. Я спросила, неужели они собираются убить нас всех?
Всех на этой планете, и на космическом корабле, и на Земле, и на орбите Земли, всех и каждого, и каждую клеточку хранящегося генетического материала.
– Это геноцид. Зачем убивать людей на Земле?
Геноцид или дезинфекция – все зависит от точки зрения. Если мы их не уничтожим, они когда-нибудь снова появятся здесь.
Я была рада услышать, что население орбиты Земли уцелело, и сказала, что мы давно считаем их погибшими.
На орбите Земли больше народу, чем на самой Земле или здесь. Но что с ними будет – это решим мы, вместе с тобой.
– Вы выбрали меня специально, или это просто случай?.
Мы допросили троих. Все указали на тебя, ты лучше всех подходишь для наших целей.
– Почему?
Это невозможно объяснить на доступном для человеческих существ уровне. Скажем, ты была во многих местах, знаешь многих людей, совершила много поступков – в сравнении с другими; следовательно, ты располагаешь большим набором данных. Тебе свойственна надежность, честность – в сочетании с самовлюбленностью… Это облегчает наш с тобой контакт.
Кроме того, я чувствую, что перенесенный тобою шок при нашем первом контакте не побудит тебя покончить с собой, как было с одним из наших объектов и как вполне может случиться со вторым. Хотя тебе наверняка неприятно чувствовать, что я нахожусь внутри тебя.
Я сказала, что это исключительно неприятно. Наверное, в такой же степени, как и внедряться в чужой мозг.
Невыразимо неприятно. Такое ощущение люди могли бы назвать сакральным проникновением. Специфическое выражение привлекло мое внимание. Ты сама никогда не используешь эти слова?
Я объяснила, что совсем не религиозна по натуре; что считаю богов мужским изобретением, а не женским, и что никогда мне не удавалось осознать трансцендентность.
Сейчас я покажу тебе кое-что божественное. Вставай, иди за мной.
Я встала и шагнула в слепящий свет. Оранжевый, с искорками желтого и красного. Казалось, мы парим, сила тяжести не ощущалась.
Ты видишь тепло, а не свет. Мы – в середине твоей планеты, Земли. Будь это желательно или необходимо, можно было бы открыть отсюда выход на поверхность Через несколько часов планета была бы мертва.
Я спросила:
– Что может заставить вас так поступить?
Ты. Хотя лично мне этого совсем не хочется. Внезапно мы снова оказались во влажной тьме леса. Любой из нас может это сделать, если ты нас к тому вынудишь.
– Я не желаю брать на себя такую ответственность!
Нам нужна сильная личность. Ты можешь предложить другую кандидатуру?
Я немного поразмыслила.
– Нет, я подхожу не хуже других. Если предстоит испытание – у меня есть для этого некоторый опыт.
Первое, что требуется от тебя: запрети им убивать нас. Это совсем несложно. У тебя один день…
Шелковая волосинка выскользнула из моей головы, влажно мазнув по виску. Существо исчезло; вдруг появилось снова с моим халатом и швырнуло его к моим ногам. Ткань халата от холода стала жесткой, как картон, она поцарапала мне пальцы.
Мне пришлось подождать, пока халат оттает. Яркая вспышка в трех-четырех километрах от леса осветила Хиллтоп; весьма благодарна, но я не собираюсь продираться через лес в темноте. Рассвет через час или около того, а пока мне есть над чем поразмыслить… Нужно обуздать некоторые чувства, вызванные этим приключением… Я потрогала ледяную материю, чтобы убедиться, что мне это не привиделось.
Когда халат оттаял и начало светать, я оделась, не обращая внимания на сырую материю, главным образом чтобы защитить кожу от колючих веток и шипов. Как только стали различимы отдельные деревья в темной чаще, я с трудом двинулась на желтый свет. Это оказался Хиллтоп, но я обогнула его и направилась к себе домой. По дороге я сорвала с себя сырой халат и швырнула в озеро. Долой вражескую слизь; картинный жест.
После тридцати четырех нормальных и двух укороченных лет совместной жизни я достаточно хорошо изучила Дэна, чтобы не кинуться немедленно тормошить его. Сначала я вскипятила воду, приготовила кофе и поставила чашку на столик около постели. Ожидая, пока запах кофе проложит путь в его подсознание, я терпеливо прихлебывала свою порцию.
Дэн что-то пробормотал, приподнялся на локте, протер глаза.
– Черт возьми, такая рань… Который час?
– Значительно более поздний, чем тебе кажется, дорогуша, – рассмеялась я. – Я прямиком с важного заседания…
Рэл Деннисон был в ярости. Он не решился отрицать, что я подверглась «нападению» одной из тварей – по крайней мере, не вслух, – хотя и поинтересовался, почему я не поплатилась клоком волос, как остальные. Доктор Бишоп тщательно осмотрел мой скальп с помощью лупы и не обнаружил никаких отверстий; впрочем, это еще ни о чем не говорило, точный ответ можно было дать только после обследования на томографе, имевшемся на корабле. Доктор напомнил, что по расписанию я должна следующим рейсом отправиться на орбиту. Тогда по возвращении я смогу предъявить доказательства «встречи на высшем уровне», состоявшейся этой ночью.
– Будет поздно… Я никуда ни за что не полечу, пока мы не изменим политику в отношении коренного населения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33