— А пока я сообщу ей, что вы замечательно ухаживаете за ним, чтобы она не волновалась.
— Ей вовсе и не нужно волноваться, — заверила крестьянка.
— Как вас зовут? — спросила Дарсия.
— Миссис Коснетт, мэм. А за садом-то, чтоб в порядке был, муж мой ухаживает, на неделе по два раза приходит, правда-правда по два раза.
Дарсия оставила немного денег и для мистера Коснетта. Потом она попросила показать ей другие комнаты. Они оказались так же хорошо и аккуратно обставлены, как и гостиная. Дарсия подумала, что такая щедрость была вполне в духе ее отца. Ему мало было просто предоставить старой гувернантке крышу над головой, нет, он обставил ее дом в таком стиле и с такой роскошью, которые вряд ли кто в ее положении мог ждать от бывшего хозяина даже в самых радужных мечтах. Ковры великолепной работы выдержали испытание временем, шторы до сих пор выглядели свежими и почти не полиняли, стулья, комоды, столы, дедушкины часы, тикающие в холле, — все было такого качества, что ими не стыдно было бы обставить любой лондонский или парижский дом.
— Я вижу здесь весьма неплохие вещи, — проговорила Дарсия, когда они опять спустились в прихожую. — Как хорошо, что у мисс Грейтон были вы, миссис Коснетт. Все в великолепном состоянии, ничего не сломано.
— Я часто говорю себе, что все дело в ответственности, — важно изрекла миссис Коснетт и неожиданно хлопнула себя по лбу: — Чуть не забыла! Тут есть кое-что, что надо бы показать вам, мисс. Хорошо бы вы рассказали об этом мисс Дарсии.
— Что же это?
Миссис Коснетт повела ее в сад, где стоял добротный сарай. Черепичная крыша была в хорошем состоянии, дверь, как входная дверь в доме, недавно покрашена.
Дарсия терялась в догадках, что может оказаться внутри, а когда миссис Коснетт открыла замок, едва не вскрикнула от изумления.
— Это везли в Роули-Парк три года назад, но что-то случилось по дороге, в деревне, и мисс Грейтон принесла это сюда для сохранности. Она мне тогда еще сказала: «Здесь все будет в сохранности. А когда понадобится хозяевам, они пришлют кого-нибудь и заберут». Но они так никого и не прислали, с тех пор все так и лежит здесь!
Дарсия с удивлением рассматривала то, что лежало перед ней. Это были деревянные панели для обшивки стен — ламбри, которые ее отец купил в Париже. Когда перестраивали один из дворцов, когда-то принадлежавших кардиналу Ришелье, отец приобрел эти панели, покрытые искусной резьбой, и отправил в Англию.
— Что вы собираетесь с ними делать, папа? — спросила его Дарсия.
— Их продавали совсем дешево, и к тому же кардинал Ришелье всегда вызывал у меня восхищение.
— Да, но зачем вам резные панели во французском стиле в английском доме? — настаивала Дарсия.
Отец пожал плечами.
— Когда-нибудь пригодятся, — ответил он, и дочь еще долго подшучивала над его скопидомством.
Сейчас, глядя на них, Дарсия решила, что они гораздо красивее, чем она представляла по памяти. Ей пришла в голову мысль, что сама судьба помогает ей странным и почти сверхъестественным образом. Вот перед ее глазами лежат панели, которые любой человек, занятый строительством дома, не прочь был бы приобрести. Тем более что они не только очень красивы, но и имеют определенную историческую ценность.
Похоже, что какие-то могущественные силы решили содействовать ей в той игре, которую она тайно затеяла. И Дарсия не собиралась отвергать столь высокое покровительство.
Присмотревшись внимательнее, она увидела, что почти все панели были длинными, во всю высоту стен. Глаза ее загорелись, когда она увидела одну более короткую ламбри, видимо, предназначенную для того, чтобы закрывать пространство над дверным проемом.
— Миссис Коснетт, мне кажется, я видела в саду вашего мужа. Не мог бы он оказать мне любезность и перенести эту панель в карету? Если она для него слишком тяжелая, мой лакей поможет ему.
— Уверена, муж все для вас сделает, мэм, — ответила миссис Коснетт и поспешила звать мистера Коснетта.
Глава 3
Лошадям тяжело было преодолеть крутой подъем грунтовой дороги, и карета двигалась еле-еле, но наконец в просвете между деревьями показался дом, который она искала.
Дарсия предполагала, что здание будет большим и роскошным, поскольку его строил граф, но ее ожидания не оправдались. Граф был высокого роста, и что-то в его облике напоминало щеголей времен короля Георга, которые смотрели с портретов, украшавших стены галерей Роули-хауса. Поэтому она вообразила, что и вкусы его соответствуют этой эпохе. Дарсия мысленно рисовала себе дворец в стиле палладио, в котором доминировало величественное центральное здание с фронтонным портиком на фасаде, к нему по обе стороны примыкали менее высокие крылья; когда строительство будет закончено, предполагала она, на крыше установят многочисленные статуи и урны, силуэты которых будут вырисовываться на фоне неба.
То, что она увидела в действительности, не было ни грандиозным, ни монументальным. У нее перехватило дыхание, когда она увидела перед собой дом, с первого взгляда показавшийся ей до странности знакомым. Потом она поняла, что именно таким ей виделся в детских снах дворец прекрасного принца.
Трудно было поверить, что его мог построить англичанин. Дарсия даже засомневалась, туда ли она попала. Но увидев груды досок и камней, рабочих, снующих вокруг, незавершенное строительство, она поняла, что это и есть цель ее путешествия.
С юных лет отец приучил Дарсию разбираться в архитектурных стилях и понимать красоту любого здания, будь то венецианские piazzas, римские palacias или французские chateaux. Сам лорд Роули обладал изысканным вкусом и никогда не считал, как большинство англичан, что только английское достойно внимания. Дарсии запомнилось, что особенное впечатление на него произвели старинные замки Вале и Турин.
И теперь, подъехав еще ближе, она легко узнала в недостроенном здании черты этих замков, а изящные башенки, как бы тянущие его к небесам, были просто скопированы с башен замка герцога Ноэль Мантенон.
Карета остановилась. Лакей, спрыгнув с козел, открыл дверцу и сказал:
— Кучер говорит, дальше не проехать, мадемуазель, там все перекопано.
— Тогда ждите меня здесь, — велела Дарсия.
Она вышла из кареты и, пройдя вперед, убедилась, что через канавы, прорытые для укладки дренажных труб, никакая карета, конечно же, проехать не может.
У парадной двери она на минуту остановилась, изумленно разглядывая дом. Ее поразили не только башни, но и необычная для Англии форма крыши, увенчанная лесом высоких кровель, шпилей, каминных труб причудливой формы, позаимствованной, как показалось Дарсии, у замков Блуа и Шамбор. Она с улыбкой подумала, что граф, по всей видимости, стремился использовать в своем доме все лучшее, что увидел во Франции.
Заинтригованная и взволнованная, она поднялась по ступенькам. Дверь была открыта, и Дарсия вошла в дом.
Она очутилась в овальном холле. Пол был покрыт цветными мраморными плитами, уложенными замысловатым узором. Судя по всему, их недавно закончили класть.
Дарсия повернула налево и, пройдя по галерее, выходящей окнами на фасад дома, оказалась у небольшой квадратной комнаты. В центре ее стоял простой деревянный стол. На столе были разложены чертежи, а над ними склонился человек.
Он стоял к Дарсии боком, по атлетической грации фигуры и тонкому изящному профилю она узнала графа.
Должно быть, он почувствовал чье-то присутствие, потому что, не отрывая взгляда от чертежей, спросил:
— Что вы думаете об этой комнате? В плане у вас ничего не отмечено.
«Значит, он еще не знает, как отделать комнату, — подумала Дарсия. — Это судьба… Или удача, никогда не изменявшая отцу в его делах, сопутствует и мне тоже?»
Могла ли она представить себе, выезжая из Лондона, что обнаружит панели самого Ришелье в Летти-Грин и они окажутся столь подходящими для дома, который возводит граф?
Не дождавшись ответа, граф поднял голову, и увидел ее.
Не скрывая удивления, он произнес:
— Простите, я думал, что это мой архитектор. Дарсия медленно подошла к нему. Собираясь в эту поездку, она специально не
стала надевать ни одно из новых роскошных и ярких платьев, купленных в Париже. Несмотря на протесты и негодование горничной, она настояла, чтобы ей приготовили какое-нибудь из тех простеньких муслиновых платьев, которые она носила еще в пансионе. В нем она выглядела очаровательно, может быть, потому, что его простота подчеркивала ее собственную привлекательность.
— Пожалуйста, извините меня… милорд, — произнесла она тихим, нерешительным голосом. — Но я привезла с собой… то, что я думаю, может заинтересовать вас.
Граф удивленно поднял брови, потом сказал:
— В данный момент меня интересует лишь то, что имеет отношение к моему дому.
— Я так и думала, — кивнула Дарсия. — То, что я хотела бы вам предложить… мне кажется, можно использовать для оформления той комнаты, где мы сейчас находимся.
Ей показалось, что во взгляде графа мелькнул скептицизм, словно ему уже до смерти надоели толпы докучливых торговцев, предлагающих купить то одно, то другое.
— Разумеется, — торопливо добавила Дарсия, выбрав единственно верный, по ее мнению, подходящий тон, — возможно, у вас уже есть… вы приобрели декоративные панели для отделки стен.
— Панели? — переспросил граф. — Вы имеете в виду французские ламбри?
— Милорд, я могу вам предложить резные панели, которые некогда украшали дворец Ришелье в Париже.
Граф пристально посмотрел на нее и недоверчиво спросил:
— — Неужели это возможно? — Неожиданная улыбка преобразила его лицо. — Наверное, я сплю, а вы мне снитесь. Ведь я больше недели терзаюсь раздумьями, что же мне делать с этой комнатой, а теперь я точно знаю, что здесь должны быть панели, и причем непременно французские.
— Я захватила с собой небольшую панель в качестве образца. Она в карете, милорд.
Граф направился к двери, ведущей в соседнюю комнату, и Дарсия услышала, как он кому-то сказал:
— Надо забрать резную панель из кареты у дома и принести ее сюда.
Послышался гулкий звук шагов по незастеленному полу, и граф вернулся.
— Мне следовало бы предложить вам сесть, но, как видите, у нас пока прискорбная нехватка стульев.
— Можно взглянуть на ваши чертежи? — попросила Дарсия. — Позвольте заметить, что у вас самый красивый дом из тех, что я когда-нибудь видела за пределами Франции.
— А вы бывали во Франции?
— Да. На меня произвели огромное впечатление замки Вале и Турин.
— Тогда вы обнаружите здесь кое-какие их черты.
— Я уже обнаружила, — кивнула Дарсия.
— Эти замки показались мне настолько прекрасными, что еще тогда я подумал: если когда-нибудь буду строить собственный дом, в нем обязательно найдет отражение все, что волновало и воодушевляло меня в них.
Он коротко рассмеялся.
— Все вокруг твердили мне, что я совершаю ошибку, но ваши слова подтверждают мою правоту.
— Ну конечно же, вы правы! — с воодушевлением подтвердила Дарсия. — В наше время люди редко осмеливаются делать то, что нравится им, а не подчиняться общему мнению.
Граф явно был польщен тем, что она сказала, но глаза его были по-прежнему прикованы к чертежам, лежащим на столе. Один из них воспроизводил внешний вид дома, и, как заметила Дарсия, он в точности воплощался в жизнь. Чертеж внутренней планировки дома был испещрен многочисленными пометками, касающимися расстановки мебели, предполагаемого цвета стен и прочего в таком же духе.
Она нашла на чертеже комнату, где они сейчас находились. Она обозначалась как «комната для завтрака», а галерея, по которой она шла сюда, называлась «восточной галереей».
— Когда вы вошли, я как раз пытался определить, в какой цвет красить стены и какие картины лучше бы здесь повесить, — сказал граф и провел ладонью по плану. — Но эта комната слишком мала, чтобы вешать в ней какие-нибудь картины, а мне не хотелось бы оставлять стены голыми. И тут как раз появились вы!
— Уверена, — сказала Дарсия, — что резных деревянных панелей будет вполне достаточно, а над камином я посоветовала бы повесить большое зеркало.
Она помолчала, потом добавила:
— В нем отражалась бы хрустальная люстра, висящая на цепях в центре комнаты.
Граф изумленно уставился на нее:
— Неужели я не ослышался? Кажется, вы не только пришли из моих снов, но еще, как сказочная фея, способны угадывать мысли.
Пока он говорил, послышались шаги идущих по восточной галерее рабочих. Через минуту они внесли в комнату резную панель, за которой их посылали. Не дожидаясь указаний, они поставили ее к стене напротив окна, и граф впился жадным взглядом в золотистую бронзу старинного дуба с вырезанными искусной рукой мастера прошлого века изящными ангелочками.
Рабочие вышли. Граф, не отрываясь, разглядывал панель, словно боялся, что она исчезнет на его глазах. Наконец он спросил:
— И у вас есть панели на всю комнату?
— Да.
— Нет смысла говорить, что они великолепны! Не могу представить ничего, что так соответствовало бы стилю моего дома.
Он осторожно коснулся тончайшей резьбы и сказал:
— Не сочтите меня невежливым, но я до сих пор не узнал, как вас зовут, и не спросил, почему вы приехали именно ко мне.
Прежде чем Дарсия успела ответить, он добавил:
— Совершенно очевидно, что каким-то магическим образом вы почувствовали, что я в вас нуждаюсь, но я уверен, что и у фей есть имена.
— Мое имя — Дарсия. Граф поднял брови:
— И все?
— Все, что сейчас имеет значение.
Граф озадаченно перевел взгляд с нее на стоявшую у стены панель.
— Видимо, панель, которую вы показали мне, связана с чем-то ужасным. Но даже если она украдена, доставлена контрабандным путем или приобретена каким-то другим незаконным способом, я все равно не смогу от нее отказаться.
Дарсия рассмеялась. Звонкие переливы ее смеха в пустой комнате, напоминали радостное щебетание птиц в весеннем лесу.
— Ни то ни другое, милорд. Просто я заехала к вам без сопровождения, к тому же никто из моих близких не знает о том, что я здесь.
— Я очень вам благодарен, — сказал граф. — И клянусь сохранить вашу тайну.
— Благодарю вас.
— И все же скажите, эти панели… они действительно принадлежат вам? И вы вправе продать их мне?
— Вы можете в этом не сомневаться.
— Ну тогда нам остается только договориться о цене.
Дарсия развела руками.
— А во сколько их оценили бы вы?
— Скажу честно, они стоят гораздо больше, чем я могу себе позволить за них заплатить.
— Не сочтете ли вы назойливостью с моей стороны, если я попрошу показать мне ваш великолепный дом. Он такой необычный, и у меня, кажется появились интересные идеи по его оформлению.
— Ничто не доставит мне большего удовольствия! — ответил граф.
Он собрал чертежи и, держа их под мышкой, прошел к двери в противоположной стене. За ней оказалось помещение, предназначенное, судя по всему, для зимнего сада, пройдя через который, они попали в просторный зал.
— Здесь будет столовая, — объяснил граф. — Интересно, как бы вы оформили ее?
Дарсия огляделась. Каминная полка была покрыта изящной резьбой. Три окна выходили в сад.
Граф ждал ответа, а Дарсия чувствовала, что он был прав, говоря, будто она каким-то таинственным образом может читать его мысли. Казалось, ей не надо было что-то придумывать, она словно заранее знала, что ему может понравиться, как бы проникнув в его сокровенные думы.
— Ну и как? — поинтересовался он через некоторое время.
— У вас есть какие-нибудь гобелены? Вместо ответа он резко спросил:
— Кто-нибудь говорил вам о том, чем я располагаю?
Дарсия отрицательно покачала головой:
— Если откровенно, я не имею ни малейшего представления о том, чем вы владеете и владеете ли вообще чем-нибудь.
— Тогда что вам обо мне известно?
— Только то, что пожар уничтожил ваше родовое поместье и вы решили построить себе новый дом поближе к Лондону.
— Тогда я скажу вам, что среди сокровищ, спасенных из Керкхэмптон-хаус, были гобелены Бюве, созданные по рисункам Франсуа Буше.
— Никто не говорил мне об этом, — сказала Дарсия твердо, — но после ваших слов мне стало ясно, почему вы спланировали эту комнату именно так: конечно же, гобелены будут смотреться здесь изумительно. А в дополнение к ним вам понадобится обюссонский ковер.
— Вы просто пугаете меня, — отрывисто бросил граф и пошел дальше.
Следующая комната, расположенная, как поняла Дарсия, сразу же за овальным холлом, через который она вошла в дом, была задумана как гостиная. В ней уже был расписан потолок, а карниз покрыт массивным листовым золотом.
Она огляделась, отметив, что и здесь тщательно соблюдены все пропорции. Тем временем граф обратился к ней:
— Мне уже страшно спрашивать вас, но все же какой цвет предпочли бы вы для этих стен?
— Возможно, вас удивит мой выбор, но я полагаю, что хорошим фоном для картин была бы розовая шелковистая парча. Ведь эту комнату трудно представить себе без картин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
— Ей вовсе и не нужно волноваться, — заверила крестьянка.
— Как вас зовут? — спросила Дарсия.
— Миссис Коснетт, мэм. А за садом-то, чтоб в порядке был, муж мой ухаживает, на неделе по два раза приходит, правда-правда по два раза.
Дарсия оставила немного денег и для мистера Коснетта. Потом она попросила показать ей другие комнаты. Они оказались так же хорошо и аккуратно обставлены, как и гостиная. Дарсия подумала, что такая щедрость была вполне в духе ее отца. Ему мало было просто предоставить старой гувернантке крышу над головой, нет, он обставил ее дом в таком стиле и с такой роскошью, которые вряд ли кто в ее положении мог ждать от бывшего хозяина даже в самых радужных мечтах. Ковры великолепной работы выдержали испытание временем, шторы до сих пор выглядели свежими и почти не полиняли, стулья, комоды, столы, дедушкины часы, тикающие в холле, — все было такого качества, что ими не стыдно было бы обставить любой лондонский или парижский дом.
— Я вижу здесь весьма неплохие вещи, — проговорила Дарсия, когда они опять спустились в прихожую. — Как хорошо, что у мисс Грейтон были вы, миссис Коснетт. Все в великолепном состоянии, ничего не сломано.
— Я часто говорю себе, что все дело в ответственности, — важно изрекла миссис Коснетт и неожиданно хлопнула себя по лбу: — Чуть не забыла! Тут есть кое-что, что надо бы показать вам, мисс. Хорошо бы вы рассказали об этом мисс Дарсии.
— Что же это?
Миссис Коснетт повела ее в сад, где стоял добротный сарай. Черепичная крыша была в хорошем состоянии, дверь, как входная дверь в доме, недавно покрашена.
Дарсия терялась в догадках, что может оказаться внутри, а когда миссис Коснетт открыла замок, едва не вскрикнула от изумления.
— Это везли в Роули-Парк три года назад, но что-то случилось по дороге, в деревне, и мисс Грейтон принесла это сюда для сохранности. Она мне тогда еще сказала: «Здесь все будет в сохранности. А когда понадобится хозяевам, они пришлют кого-нибудь и заберут». Но они так никого и не прислали, с тех пор все так и лежит здесь!
Дарсия с удивлением рассматривала то, что лежало перед ней. Это были деревянные панели для обшивки стен — ламбри, которые ее отец купил в Париже. Когда перестраивали один из дворцов, когда-то принадлежавших кардиналу Ришелье, отец приобрел эти панели, покрытые искусной резьбой, и отправил в Англию.
— Что вы собираетесь с ними делать, папа? — спросила его Дарсия.
— Их продавали совсем дешево, и к тому же кардинал Ришелье всегда вызывал у меня восхищение.
— Да, но зачем вам резные панели во французском стиле в английском доме? — настаивала Дарсия.
Отец пожал плечами.
— Когда-нибудь пригодятся, — ответил он, и дочь еще долго подшучивала над его скопидомством.
Сейчас, глядя на них, Дарсия решила, что они гораздо красивее, чем она представляла по памяти. Ей пришла в голову мысль, что сама судьба помогает ей странным и почти сверхъестественным образом. Вот перед ее глазами лежат панели, которые любой человек, занятый строительством дома, не прочь был бы приобрести. Тем более что они не только очень красивы, но и имеют определенную историческую ценность.
Похоже, что какие-то могущественные силы решили содействовать ей в той игре, которую она тайно затеяла. И Дарсия не собиралась отвергать столь высокое покровительство.
Присмотревшись внимательнее, она увидела, что почти все панели были длинными, во всю высоту стен. Глаза ее загорелись, когда она увидела одну более короткую ламбри, видимо, предназначенную для того, чтобы закрывать пространство над дверным проемом.
— Миссис Коснетт, мне кажется, я видела в саду вашего мужа. Не мог бы он оказать мне любезность и перенести эту панель в карету? Если она для него слишком тяжелая, мой лакей поможет ему.
— Уверена, муж все для вас сделает, мэм, — ответила миссис Коснетт и поспешила звать мистера Коснетта.
Глава 3
Лошадям тяжело было преодолеть крутой подъем грунтовой дороги, и карета двигалась еле-еле, но наконец в просвете между деревьями показался дом, который она искала.
Дарсия предполагала, что здание будет большим и роскошным, поскольку его строил граф, но ее ожидания не оправдались. Граф был высокого роста, и что-то в его облике напоминало щеголей времен короля Георга, которые смотрели с портретов, украшавших стены галерей Роули-хауса. Поэтому она вообразила, что и вкусы его соответствуют этой эпохе. Дарсия мысленно рисовала себе дворец в стиле палладио, в котором доминировало величественное центральное здание с фронтонным портиком на фасаде, к нему по обе стороны примыкали менее высокие крылья; когда строительство будет закончено, предполагала она, на крыше установят многочисленные статуи и урны, силуэты которых будут вырисовываться на фоне неба.
То, что она увидела в действительности, не было ни грандиозным, ни монументальным. У нее перехватило дыхание, когда она увидела перед собой дом, с первого взгляда показавшийся ей до странности знакомым. Потом она поняла, что именно таким ей виделся в детских снах дворец прекрасного принца.
Трудно было поверить, что его мог построить англичанин. Дарсия даже засомневалась, туда ли она попала. Но увидев груды досок и камней, рабочих, снующих вокруг, незавершенное строительство, она поняла, что это и есть цель ее путешествия.
С юных лет отец приучил Дарсию разбираться в архитектурных стилях и понимать красоту любого здания, будь то венецианские piazzas, римские palacias или французские chateaux. Сам лорд Роули обладал изысканным вкусом и никогда не считал, как большинство англичан, что только английское достойно внимания. Дарсии запомнилось, что особенное впечатление на него произвели старинные замки Вале и Турин.
И теперь, подъехав еще ближе, она легко узнала в недостроенном здании черты этих замков, а изящные башенки, как бы тянущие его к небесам, были просто скопированы с башен замка герцога Ноэль Мантенон.
Карета остановилась. Лакей, спрыгнув с козел, открыл дверцу и сказал:
— Кучер говорит, дальше не проехать, мадемуазель, там все перекопано.
— Тогда ждите меня здесь, — велела Дарсия.
Она вышла из кареты и, пройдя вперед, убедилась, что через канавы, прорытые для укладки дренажных труб, никакая карета, конечно же, проехать не может.
У парадной двери она на минуту остановилась, изумленно разглядывая дом. Ее поразили не только башни, но и необычная для Англии форма крыши, увенчанная лесом высоких кровель, шпилей, каминных труб причудливой формы, позаимствованной, как показалось Дарсии, у замков Блуа и Шамбор. Она с улыбкой подумала, что граф, по всей видимости, стремился использовать в своем доме все лучшее, что увидел во Франции.
Заинтригованная и взволнованная, она поднялась по ступенькам. Дверь была открыта, и Дарсия вошла в дом.
Она очутилась в овальном холле. Пол был покрыт цветными мраморными плитами, уложенными замысловатым узором. Судя по всему, их недавно закончили класть.
Дарсия повернула налево и, пройдя по галерее, выходящей окнами на фасад дома, оказалась у небольшой квадратной комнаты. В центре ее стоял простой деревянный стол. На столе были разложены чертежи, а над ними склонился человек.
Он стоял к Дарсии боком, по атлетической грации фигуры и тонкому изящному профилю она узнала графа.
Должно быть, он почувствовал чье-то присутствие, потому что, не отрывая взгляда от чертежей, спросил:
— Что вы думаете об этой комнате? В плане у вас ничего не отмечено.
«Значит, он еще не знает, как отделать комнату, — подумала Дарсия. — Это судьба… Или удача, никогда не изменявшая отцу в его делах, сопутствует и мне тоже?»
Могла ли она представить себе, выезжая из Лондона, что обнаружит панели самого Ришелье в Летти-Грин и они окажутся столь подходящими для дома, который возводит граф?
Не дождавшись ответа, граф поднял голову, и увидел ее.
Не скрывая удивления, он произнес:
— Простите, я думал, что это мой архитектор. Дарсия медленно подошла к нему. Собираясь в эту поездку, она специально не
стала надевать ни одно из новых роскошных и ярких платьев, купленных в Париже. Несмотря на протесты и негодование горничной, она настояла, чтобы ей приготовили какое-нибудь из тех простеньких муслиновых платьев, которые она носила еще в пансионе. В нем она выглядела очаровательно, может быть, потому, что его простота подчеркивала ее собственную привлекательность.
— Пожалуйста, извините меня… милорд, — произнесла она тихим, нерешительным голосом. — Но я привезла с собой… то, что я думаю, может заинтересовать вас.
Граф удивленно поднял брови, потом сказал:
— В данный момент меня интересует лишь то, что имеет отношение к моему дому.
— Я так и думала, — кивнула Дарсия. — То, что я хотела бы вам предложить… мне кажется, можно использовать для оформления той комнаты, где мы сейчас находимся.
Ей показалось, что во взгляде графа мелькнул скептицизм, словно ему уже до смерти надоели толпы докучливых торговцев, предлагающих купить то одно, то другое.
— Разумеется, — торопливо добавила Дарсия, выбрав единственно верный, по ее мнению, подходящий тон, — возможно, у вас уже есть… вы приобрели декоративные панели для отделки стен.
— Панели? — переспросил граф. — Вы имеете в виду французские ламбри?
— Милорд, я могу вам предложить резные панели, которые некогда украшали дворец Ришелье в Париже.
Граф пристально посмотрел на нее и недоверчиво спросил:
— — Неужели это возможно? — Неожиданная улыбка преобразила его лицо. — Наверное, я сплю, а вы мне снитесь. Ведь я больше недели терзаюсь раздумьями, что же мне делать с этой комнатой, а теперь я точно знаю, что здесь должны быть панели, и причем непременно французские.
— Я захватила с собой небольшую панель в качестве образца. Она в карете, милорд.
Граф направился к двери, ведущей в соседнюю комнату, и Дарсия услышала, как он кому-то сказал:
— Надо забрать резную панель из кареты у дома и принести ее сюда.
Послышался гулкий звук шагов по незастеленному полу, и граф вернулся.
— Мне следовало бы предложить вам сесть, но, как видите, у нас пока прискорбная нехватка стульев.
— Можно взглянуть на ваши чертежи? — попросила Дарсия. — Позвольте заметить, что у вас самый красивый дом из тех, что я когда-нибудь видела за пределами Франции.
— А вы бывали во Франции?
— Да. На меня произвели огромное впечатление замки Вале и Турин.
— Тогда вы обнаружите здесь кое-какие их черты.
— Я уже обнаружила, — кивнула Дарсия.
— Эти замки показались мне настолько прекрасными, что еще тогда я подумал: если когда-нибудь буду строить собственный дом, в нем обязательно найдет отражение все, что волновало и воодушевляло меня в них.
Он коротко рассмеялся.
— Все вокруг твердили мне, что я совершаю ошибку, но ваши слова подтверждают мою правоту.
— Ну конечно же, вы правы! — с воодушевлением подтвердила Дарсия. — В наше время люди редко осмеливаются делать то, что нравится им, а не подчиняться общему мнению.
Граф явно был польщен тем, что она сказала, но глаза его были по-прежнему прикованы к чертежам, лежащим на столе. Один из них воспроизводил внешний вид дома, и, как заметила Дарсия, он в точности воплощался в жизнь. Чертеж внутренней планировки дома был испещрен многочисленными пометками, касающимися расстановки мебели, предполагаемого цвета стен и прочего в таком же духе.
Она нашла на чертеже комнату, где они сейчас находились. Она обозначалась как «комната для завтрака», а галерея, по которой она шла сюда, называлась «восточной галереей».
— Когда вы вошли, я как раз пытался определить, в какой цвет красить стены и какие картины лучше бы здесь повесить, — сказал граф и провел ладонью по плану. — Но эта комната слишком мала, чтобы вешать в ней какие-нибудь картины, а мне не хотелось бы оставлять стены голыми. И тут как раз появились вы!
— Уверена, — сказала Дарсия, — что резных деревянных панелей будет вполне достаточно, а над камином я посоветовала бы повесить большое зеркало.
Она помолчала, потом добавила:
— В нем отражалась бы хрустальная люстра, висящая на цепях в центре комнаты.
Граф изумленно уставился на нее:
— Неужели я не ослышался? Кажется, вы не только пришли из моих снов, но еще, как сказочная фея, способны угадывать мысли.
Пока он говорил, послышались шаги идущих по восточной галерее рабочих. Через минуту они внесли в комнату резную панель, за которой их посылали. Не дожидаясь указаний, они поставили ее к стене напротив окна, и граф впился жадным взглядом в золотистую бронзу старинного дуба с вырезанными искусной рукой мастера прошлого века изящными ангелочками.
Рабочие вышли. Граф, не отрываясь, разглядывал панель, словно боялся, что она исчезнет на его глазах. Наконец он спросил:
— И у вас есть панели на всю комнату?
— Да.
— Нет смысла говорить, что они великолепны! Не могу представить ничего, что так соответствовало бы стилю моего дома.
Он осторожно коснулся тончайшей резьбы и сказал:
— Не сочтите меня невежливым, но я до сих пор не узнал, как вас зовут, и не спросил, почему вы приехали именно ко мне.
Прежде чем Дарсия успела ответить, он добавил:
— Совершенно очевидно, что каким-то магическим образом вы почувствовали, что я в вас нуждаюсь, но я уверен, что и у фей есть имена.
— Мое имя — Дарсия. Граф поднял брови:
— И все?
— Все, что сейчас имеет значение.
Граф озадаченно перевел взгляд с нее на стоявшую у стены панель.
— Видимо, панель, которую вы показали мне, связана с чем-то ужасным. Но даже если она украдена, доставлена контрабандным путем или приобретена каким-то другим незаконным способом, я все равно не смогу от нее отказаться.
Дарсия рассмеялась. Звонкие переливы ее смеха в пустой комнате, напоминали радостное щебетание птиц в весеннем лесу.
— Ни то ни другое, милорд. Просто я заехала к вам без сопровождения, к тому же никто из моих близких не знает о том, что я здесь.
— Я очень вам благодарен, — сказал граф. — И клянусь сохранить вашу тайну.
— Благодарю вас.
— И все же скажите, эти панели… они действительно принадлежат вам? И вы вправе продать их мне?
— Вы можете в этом не сомневаться.
— Ну тогда нам остается только договориться о цене.
Дарсия развела руками.
— А во сколько их оценили бы вы?
— Скажу честно, они стоят гораздо больше, чем я могу себе позволить за них заплатить.
— Не сочтете ли вы назойливостью с моей стороны, если я попрошу показать мне ваш великолепный дом. Он такой необычный, и у меня, кажется появились интересные идеи по его оформлению.
— Ничто не доставит мне большего удовольствия! — ответил граф.
Он собрал чертежи и, держа их под мышкой, прошел к двери в противоположной стене. За ней оказалось помещение, предназначенное, судя по всему, для зимнего сада, пройдя через который, они попали в просторный зал.
— Здесь будет столовая, — объяснил граф. — Интересно, как бы вы оформили ее?
Дарсия огляделась. Каминная полка была покрыта изящной резьбой. Три окна выходили в сад.
Граф ждал ответа, а Дарсия чувствовала, что он был прав, говоря, будто она каким-то таинственным образом может читать его мысли. Казалось, ей не надо было что-то придумывать, она словно заранее знала, что ему может понравиться, как бы проникнув в его сокровенные думы.
— Ну и как? — поинтересовался он через некоторое время.
— У вас есть какие-нибудь гобелены? Вместо ответа он резко спросил:
— Кто-нибудь говорил вам о том, чем я располагаю?
Дарсия отрицательно покачала головой:
— Если откровенно, я не имею ни малейшего представления о том, чем вы владеете и владеете ли вообще чем-нибудь.
— Тогда что вам обо мне известно?
— Только то, что пожар уничтожил ваше родовое поместье и вы решили построить себе новый дом поближе к Лондону.
— Тогда я скажу вам, что среди сокровищ, спасенных из Керкхэмптон-хаус, были гобелены Бюве, созданные по рисункам Франсуа Буше.
— Никто не говорил мне об этом, — сказала Дарсия твердо, — но после ваших слов мне стало ясно, почему вы спланировали эту комнату именно так: конечно же, гобелены будут смотреться здесь изумительно. А в дополнение к ним вам понадобится обюссонский ковер.
— Вы просто пугаете меня, — отрывисто бросил граф и пошел дальше.
Следующая комната, расположенная, как поняла Дарсия, сразу же за овальным холлом, через который она вошла в дом, была задумана как гостиная. В ней уже был расписан потолок, а карниз покрыт массивным листовым золотом.
Она огляделась, отметив, что и здесь тщательно соблюдены все пропорции. Тем временем граф обратился к ней:
— Мне уже страшно спрашивать вас, но все же какой цвет предпочли бы вы для этих стен?
— Возможно, вас удивит мой выбор, но я полагаю, что хорошим фоном для картин была бы розовая шелковистая парча. Ведь эту комнату трудно представить себе без картин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14