— Морщины у меня появятся не от дурного нрава, а от отчаяния, — резко отвечала леди Леона. — Я догадываюсь, о чем ты собираешься вести речь.
— Надо полагать, это нечто чертовски более весомое, чем просто догадка, — отозвался виконт. — Прошло уже четыре дня с тех пор, как ты сообщила нам, что Алтон собирается сделать тебе предложение. Вот отец в ожидании его безвылазно и сидит в библиотеке, не осмеливаясь выйти из дома из-за опасения, что маркиз его не застанет, а мама считает и пересчитывает счета от модистки, закатывая истерики, а слуги стоят с протянутыми ладонями, ожидая жалованье, которое мы давно им задолжали. Что до меня, то если ты не окрутишь его, то меня засадят в долговую тюрьму.
— Ты думаешь, я этого не знаю? — взорвалась леди Леона. — Это целиком твоя вина, что мы с Алтоном до сих пор официально не помолвлены!
— Моя вина! — в изумлении еле выговорил виконт.
— Конечно! — подтвердила леди Леона. — Если бы ты в тот вечер, когда его светлость был со мной, не вломился в холл с шумом и топаньем, как застоявшийся жеребец, он тогда же сделал бы мне предложение стать его женой. Эти слова уже были готовы сорваться с его губ, я это чувствовала, но ты нам помешал, и мне не оставалось ничего, кроме как сказать ему, чтобы он на следующий день переговорил с папа.
— Так что же помешало ему это сделать? — спросил виконт.
— На следующий день его не было в Лондоне, — ответила его сестра. — Я послала одного из слуг справиться о нем и смогла только узнать, что он отбыл в свое поместье Алтон-Парк на почтовых.
Виконт поднялся с кресла и прошелся по комнате.
— Если ты спугнула его, Леона, то мы идем ко дну, все наше распроклятое семейство.
— Перегрин, что мне делать? — с отчаянием в голосе спросила леди Леона.
— Я уверен, что у тебя хватит женских чар, чтобы заставить его сделать тебе предложение, — отвечал ее братец. — Видит Бог, весь свет только и твердит о твоей привлекательности.
— Может, в этом и дело, — негромко проговорила леди Леона. — С Юстином никогда ничего нельзя знать заранее. Его сердечные дела уже много лет служат предметом сплетен и пересудов всего Лондона. Не найдется ни одной красавицы, чье имя не связывали бы с его.
— Это верно, — признал виконт, — но в то же время все они замужние дамы. Я никогда не слышал, чтобы имя Алтона называли одновременно с именем девушки вроде тебя, Леона.
— Если говорить честно, то нельзя сказать, чтобы он за мной настоятельно ухаживал, — сказала ему сестра. — Он говорил комплименты, на людях демонстрировал свою привязанность, но я всегда чувствовала, что он делает это только для того, чтобы не отстать от друзей. Сейчас модно мною восхищаться, но Юстин всегда делал моду сам.
— Тем более ему следовало бы на тебе жениться, — резко заметил виконт. — Ты не хуже меня знаешь, что все были бы готовы к такому повороту дел, еще когда вы были детьми.
— В тот вечер я была почти уверена в победе, — тихо проговорила леди Леона. — Он поцеловал меня, и я почувствовала, что возбуждаю его. Впервые я была почти уверена, что он мой.
— Так, значит, он поцеловал тебя? — переспросил виконт. — Это его уже достаточно компрометирует, и я могу вызвать его на дуэль, если он не сделает тебе предложение.
Леди Леона только рассмеялась, но звучал этот смех отнюдь не весело.
— У тебя точно не все дома, если ты готовишься вызвать Юстина на дуэль, — издевательски сказала она. — Он же стреляет без промаха, милый братец, чего ты никогда не мог добиться при твоей разгульной жизни. Если у тебя рука будет настолько тверда, что ты сможешь удержать в ней пистолет, — уже это будет чудом.
— Хорошо, будь по-твоему, — обиделся виконт. — Я не сошел с ума, чтобы думать, что смогу одолеть это воплощение мужских добродетелей, — но ведь кому-то надо защитить твою честь.
Леди Леона встала из-за туалетного столика и подошла к камину.
— Я все дело испортила, правда? — спросила она. — Мне следовало выйти замуж два или три года назад. Ты помнишь, что в этот день рождения мне исполнится двадцать пять? Кто еще с моей внешностью засиживался так долго?
— Так почему ты не приняла предложения одного из других твоих обожателей, которые пьют за твои прекрасные глаза, пока не надерутся до того, что даже встать не могут? — непочтительно осведомился виконт.
— Потому, мой тупоголовый игрок, — ответила леди Леона, — что ни один из них не имел такого состояния и положения в обществе, какие я хочу получить. И тебе прекрасно известно, что Юстин баснословно богат, он мог бы всех нас вытащить из нашей нищеты и даже не заметить понесенных расходов. Кроме того, он мне нравится.
— Я подозреваю, что только тем, что ты не можешь его заловить, — с неожиданной проницательностью заметил виконт. — Тебе вечно нужно было достать луну с неба, Леона, и только из-за того, что она недосягаема.
— Юстин досягаем, — резко парировала та. — Я выйду за него замуж, должна выйти… Перегрин! У меня идея.
— Ну что там еще? — спросил виконт без особого энтузиазма.
— Мне это только что пришло в голову. Помнишь, ты сказал, что его поцелуй — достаточно компрометирующий факт.
— И ты меня за это высмеяла, если я не ошибаюсь.
— Да, конечно, — подтвердила леди Леона. — Вряд ли можно считать, что его компрометирует визит в дом, когда там были и папа, и мама. Они, правда, уже спали, но когда я пригласила Юстина выпить на дорогу, я уверена — он думал, что они еще не легли.
— А если он тебя не скомпрометировал, то к чему весь этот разговор?
— Только к тому, что если бы я была скомпрометирована, — медленно проговорила леди Леона, — если бы ты действительно застал меня в достаточно пикантном положении, ты был бы в полном праве защищать мою честь, требуя, чтобы маркиз Алтон сделал мне, твоей сестре, предложение по всей форме.
В глазах виконта зажглось понимание.
— Звучит интересно, — сказал он. — И что же ты предлагаешь?
Леди Леона уселась в кресло и с коварной усмешкой, искривившей ее прекрасные губы, поведала брату свой план.
В тот же день, чуть позже, леди Леона, одетая по последней моде, выехала в открытом экипаже с Гровнор-сквер, где жил ее отец, граф Арлингтон, в сторону Бонд-стрит.
Ее сопровождала камеристка матери, женщина средних лет с резкими чертами лица, респектабельность которой была безупречна. Она покорно сидела напротив леди Леоны, спиной к лошадям.
Экипаж выехал на Бонд-стрит, и леди Леона приветственно помахала рукой многочисленным знакомым, прогуливающимся на утреннем солнышке.
Выглядела леди Леона прекрасно: ее темные волосы обрамляла шляпка с высокой тульей, украшенная кроваво-красными страусовыми перьями и завязанная под остреньким подбородком лентами в тон перьям.
— Я зайду к мадам Зазет, — сказала она камеристке. Та неодобрительно фыркнула.
— Вы дважды были у этой шарлатанки на прошлой неделе, миледи. Казалось бы, можно было найти лучшее применение вашим гинеям.
— Я не позволю тебе критиковать мое поведение, Марта, — резко ответила леди Леона. — Больше того, если ты дома скажешь кому-нибудь, где я бываю, то обещаю добиться, чтобы тебя уволили, хоть ты и служишь в нашей семье почти сорок лет.
— Я не боюсь ваших угроз, миледи, — заявила Марта. — Я вижу, что вижу, и слышу, что слышу, но, на счастье вашей милости, я держу свои мысли при себе.
— Именно этого мне от тебя и надо, — выговорила ей леди Леона, сменив угрожающее выражение на своем лице ослепительной улыбкой, предназначенной для седоков проехавшей мимо кареты.
— Правда ли, — продолжала Марта с фамильярностью старой служанки дома, — что вы выходите замуж за маркиза Алтона?
Помолчав несколько секунд, леди Леона ответила:
— Да, Марта. Я намерена выйти за него.
— Тогда вам следовало бы быть осмотрительнее, сударыня. Когда дело касается знатных леди, даже у стен бывают уши. А кругом всегда есть слуги и подчиненные, которые разносят сплетни. Я ни на грош не доверяю этой хитрой гадалке.
— Мадам Зазет достаточно надежна, — сказала леди Леона. — Если бы прошел хоть малейший слушок относительно того, что она болтлива, она лишилась бы посетителей и ее делу пришел конец.
— И тем не менее эта женщина опасна, — тихо проговорила Марта.
Леди Леона насмешливо улыбнулась камеристке:
— Милая Марта, ты все время обо мне беспокоишься, да? Я помню, когда я была ребенком, ты вечно кудахтала от страха, что я упаду и ушибусь. Когда я ездила охотиться, ты всегда дрожала, что я вернусь домой с переломанными костями. Что ж, иногда твое беспокойство было не лишено оснований.
Последовала пауза, после чего леди Леона добавила:
— С того момента, как маркиз наденет мне на палец кольцо, я обещаю тебе, что буду вести себя как святая.
— Конечно, будете, сомневаться не приходится, если судить по тому, что я знаю о его светлости, — отрезала Марта. — Он рос у меня на глазах, так же, как и ваша милость: и я знаю, что он не тот человек, который стал бы терпеть всякие глупости или ваше легкомыслие.
— Я надеюсь, ты и ему скажешь то же самое, — заметила леди Леона.
Марта фьгркнула.
— Его светлость — мужчина, а вы знаете не хуже меня, миледи, что джентльмены могут позволить себе все, что им заблагорассудится. Но это недопустимо для женщины, тем более для женщины с вашим положением в обществе, ваша милость.
— Что ты каркаешь, как ворона какая-то! — капризно воскликнула леди Леона. — Ты вечно все портишь, Марта. Если бы я тебя слушалась, то сидела бы дома, не зная никаких радостей, и мне нечем было бы развлечься, кроме банальностей нескольких безмозглых ухажеров, не имеющих намерения связать себя узами брака.
— Пора вам выйти замуж, миледи, — мрачно констатировала Марта, — а при вашем поведении этого не добьешься.
Леди Леона пожала плечами.
— Ты пытаешься напугать меня, Марта. Ты всегда это делала: старалась подчинить меня при помощи страха. Ну, да я не из пугливых. Я уже обещала тебе, что если маркиз сделает решительный шаг, то все мои похождения останутся в прошлом.
— Молю Бога, чтобы это было правдой, миледи.
Леди Леона беззаботно рассмеялась.
— Ты молишься за меня. Марта? Ой, кажется, это действительно так! Одно это должно заставить меня начать новую жизнь.
— Хотелось бы мне верить в это, ваша милость, — отозвалась Марта.
— Ну, если бы кто и мог помешать мне развлекаться, так это ты, — парировала леди Леона. — Поезжай в карете к магазину Пантеон Базар и не смей возвращаться раньше, чем через час. Я не хочу, чтобы мой экипаж видели перед домом мадам Зазет.
— Мне надо купить кое-какие мелочи, миледи, — кисло проговорила камеристка.
— Ну, так отдай приказание кучеру, — сказала леди Леона, — и пусть они звучат убедительно. Ты же знаешь, что он болтун, каких мало.
Карета остановилась у магазинчика на Меддокс-стрит.
В маленьком окне были выставлены лосьоны для лица, помады для губ, фиалковая пудра и другая косметика, которой пользуются знатные дамы.
Все эти образцы имели несвежий, пыльный вид, как будто витрину давно не обновляли. Леди Леона огляделась кругом, но было очевидно, что модных леди и денди, прогуливавшихся по Бонд-стрит, этот боковой переулок не интересует; на всем его протяжении были видны только два оборвыша, копающихся в сточной канаве, да несколько респектабельных покупателей-буржуа, торопившихся по своим делам.
Леди Леона грациозно поднялась по трем ступенькам, ведущим в магазин, и скрылась внутри.
Как только дверь за ней изнутри закрылась, неприметная немолодая продавщица поспешно вскочила. Не говоря ни слова, леди Леона прошла мимо нее и, раздвинув занавески в дальнем конце помещения, очутилась в полутьме задней комнаты, убранной в виде шатра.
Стены были затянуты темно-красными занавесями, ниспадавшими с центра потолка, а на низкой кушетке за столиком сидела мадам Зазет.
В ней явно чувствовалась цыганская кровь: у нее были характерные для представителей этого племени черные волосы, выдающиеся скулы и темные глаза. На ней был совершенно фантастический наряд, который можно было бы описать как турецкий с примесью испанского и не без влияния древнеегипетского стилей.
Она была увешана дешевыми побрякушками, а в ушах ее были огромные золотые кольца, свисавшие из-под платка с красными кистями, который закрывал ее темные волосы.
При появлении леди Леоны мадам Зазет развела свои смуглые руки в преувеличенном приветственном жесте. Пальцы ее, не слишком чистые, были унизаны всевозможными перстнями и кольцами, на худых запястьях звенели браслеты.
— Вы опаздываете, миледи, — произнесла она с сильным акцентом.
— Он уже здесь?
— И с нетерпением ждет, — закудахтала мадам Зазет. — У них от вас горячка, прелесть моя. Уже больше чем полчаса он пускает слюнки и дрожит от страха: вдруг вы ему откажете.
— Довольно, — резко оборвала ее леди Леона. — Вот ваши деньги.
Она положила перед цыганкой две гинеи. Мадам Зазет подняла на нее дерзкие глаза.
— Я предупредила вас прошлый раз, миледи, что буду брать больше. Три гинеи, будьте добры.
— Три! — проговорила леди Леона. — Это слишком много, и вы это прекрасно знаете.
— Вы можете обратиться к кому-нибудь другому, миледи, — ответила цыганка, пожимая плечами.
Леди Леона досадливым движением вынула из ридикюля еще одну гинею и бросила ее на стол.
— Пожалуй, я больше не приду. Мадам Зазет захихикала.
— Все так говорят, но все возвращаются. Никто не может устроить их с такими удобствами и в такой тайне, как Зазет. Вы вернетесь, миледи, если не для него, то для кого-нибудь еще.
— Не смейте разговаривать со мной в таком тоне, — приказала леди Леона.
Она направилась к двери в дальнем конце комнаты-шатра. Только хорошее знание этого помещения позволило ей безошибочно найти этот ход. Но уже дойдя до двери, Леона вернулась.
— Раз вы столько берете, — сказала она, — можете для разнообразия по-настоящему погадать. Ответьте мне на один вопрос: я получу, что хочу?
Откинув голову, цыганка захохотала:
— Все вы, знатные дамы, одинаковы: всегда хотите получить за свои деньги что-то лишнее! — не переставая смеяться, заявила она. — Ну что же, вы ведь клиентка хорошая, я сделаю это для вас. Я уже говорила: вы получите от жизни то, что хотите — деньги, ведь вы жаждете их, так ведь? — и высокое положение. Чего еще желать такой женщине, как ваша милость?
— Вы уверены, что я получу и то, и другое? — настоятельно переспросила та.
— С вашей внешностью это совсем нетрудно, — ответила цыганка. — Но, может, ваше тело требует чего-то другого?
Опять зазвучал ее насмешливый хохот, но на этот раз леди Леона с гневом отвернулась и, выйдя через потайную дверь, с шумом захлопнула ее за собой.
Теперь она очутилась перед узенькой винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Приподняв подол платья, она быстро поднялась наверх и открыла дверь.
Когда она вошла, со стула у камина поднялся мужчина.
— Ты опоздала, — непримиримо сказал он.
— Мне очень жаль, но я ничего не могла поделать, — ответила леди Леона.
Она остановилась на пороге переполненной безделушками комнаты с розовыми занавесками и взглянула на того, кто ее дожидался.
Это был великолепный мужчина. Его почти двухметровое, широкоплечее, мускулистое тело как нельзя более выигрышно смотрелось в мундире драгуна гвардии Ее Величества.
Он был красив чуть грубоватой мужской красотой, и в нем ощущалась какая-то животная, плотская сила, которая была как вызов для любой женщины, видевшей его.
— Иди сюда, — приказал он остановившейся у дверей леди Леоне.
— Ты просишь или приказываешь? — осведомилась она с улыбкой.
— Ответ тебе известен, — грубо сказал он. — Ты заставила меня ждать.
— Но ты пришел слишком рано! — возмутилась она.
— Эта старая ведьма внизу сказала тебе, ведь так? Ну что же, я хотел видеть тебя и не сомневаюсь, что тебе не терпелось попасть сюда не меньше, чем мне.
— Ты невыносимо самоуверен, Джервис, — пожаловалась леди Леона.
— Ничуть: ведь стоит мне только поманить пальцем, и чистокровные кобылки вроде тебя так и бегут ко мне.
— Боже, как я ненавижу, когда ты так разговариваешь! Я не знаю, следует ли мне оставаться.
Он не ответил, а только взглянул на нее, как будто что-то прикидывал в уме, и выражение его глаз заставило ее броситься к нему.
— Джервис, Джервис, мы теряем время! — вскричала она. — Поцелуй меня! Ты же знаешь, как я мечтала быть с тобой!
Леона подняла к нему лицо, а он протянул руки и сжал ее плечи с такой силой, что она невольно чуть поморщилась.
— Это правда? — спросил он низким голосом.
— Ты же знаешь, что да, — ответила она, и губы ее полуоткрылись.
Он притянул ее к себе, и их уста слились. Он целовал ее грубо, властно, но через мгновение отпустил, резко проговорив:
— Сними эту проклятую шляпку и дай мне посмотреть на тебя. Ты волнуешь меня, Леона, но я тебе не доверяю. Ты встречаешься со мной здесь — тайно, вдали от всех — но не позволяешь мне приходить к вам в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22