В компании других мужчин, такой же краснолицый, как и тогда, появился лорд Марлоу.
Илука еле слышно застонала и выскочила в сад. Она скрылась в тени деревьев и оттуда наблюдала за танцующими парами, проплывающими за окном, и слушала музыку.
"Что же делать? Что же делать?» — повторяла она. И знала: только один человек мог ответить на этот вопрос и спасти ее.
Когда герцог пошел танцевать с ее матерью, граф беседовал с кем-то и не танцевал.
"Я должна поговорить с ним!»
Среди выходивших из танцевального зала в сад она увидела лакея, несшего атласные подушки и раскладывавшего их на скамейках под деревьями.
Она подошла к нему.
— Вы знаете графа Лэвенхэма? — спросила она.
— Да, мисс, — ответил лакей. — У его светлости прекрасные лошади.
— Я думаю, вы найдете его в зале у двери. Могли бы вы отвести его в сторону и сказать, что я хочу поговорить с ним?
Лакей ухмыльнулся и наверняка подумал: граф не промах не только насчет лошадей.
— Сейчас, мисс.
Лакей вошел в дом. Илуке показалось, прошла целая вечность. Она уже испугалась, что лакей не нашел графа, но тут увидела его широкоплечий силуэт, возникший в дверном проеме, и задержала дыхание. Лакей указал направление, где она стояла.
Не спеша и всем своим видом показывая ей, что она поступила неприлично, послав за ним лакея, — он пересек газон и направился к ней.
— Илука? — произнес он ее имя, будто не сомневался, что увидит именно ее.
— Я… я должна была попросить вас выйти, — сказала она. — Мне нужна ваша помощь… очень!
Графу не было необходимости разглядывать ее лицо в свете китайских фонариков, ее состояние было понятно по голосу.
— Давайте-ка отойдем подальше от дома, и вы мне расскажете, что вас беспокоит.
Граф хорошо знал сад, и они подошли к высокой стене, окружавшей Девоншир-Хаус.
Среди лилий и кустов жасмина стояла беседка, на деревянном сиденье лежали атласные подушки.
В беседке горели фонарики, как на корабле, со свечой внутри, отчего атмосфера была очень интимной.
Илука села на скамейку, граф — рядом, как обычно немного боком.
— Итак, что вас тревожит? — спросил он.
— Лорд… Марлоу! Он только что появился… Я видела его… И так испугалась, что, он меня узнает…
Граф нахмурился и сказал, точно самому себе:
— Никак не думал, что граф может оказаться в Девоншир-Хаусе.
— Он здесь! Пожалуйста, скажите, что мне делать. Может быть, посидеть в саду, пока мама не соберется уезжать?
— Это наверняка вызовет лишние разговоры, — сказал граф, — и все подумают, что вы не одна.
— Тогда… что мне делать? — спросила Илука. — Ведь это может быть… не единственный бал, на котором я с ним столкнусь?
— Да уж; конечно, чистое невезение, что он появился сегодня вечером, — покачан головой граф.
— Ну не сегодня, так в другой раз… — в отчаянии проговорила Илука. — Может, мне лучше все рассказать маме?.. Но они с отчимом придут в ужас.
— Вы должны были понимать, что такое вполне вероятно.
— Теперь я знаю, что наделала, но тогда… Мне и в голову не приходило, что я смогу встретить где-то еще ваших гостей.
Повисло молчание. Илука подумала: значит, граф не собирается ей помогать. Она подняла на него глаза, полные слез.
— Мне так стыдно… Так стыдно за собственную глупость! Вы презираете меня… Но пожалуйста, скажите… что мне делать… Мне некого больше спросить.
Выражение лица графа, обращенного к ней, было очень мрачным.
Она решила: он презирает ее еще больше, чем раньше, и слезы потоком полились по щекам.
— Вы говорите, я презираю вас, — медленно сказал граф. — А как бы вы хотели, чтобы я относился к вам?
Илука настолько смутилась, что сказала правду:
— Я хотела бы, чтобы вы меня обожали и думали, что я… умная и что я вам… нравлюсь.
Перед последним словом пауза затянулась, и оно обрело другой смысл — любите.
Она задыхалась от слез и засуетилась в поисках платка, но Лэвенхэм обнял ее и привлек к себе:
— Ну конечно, вам нужен кто-то, кто мог бы за вами присмотреть. Илука уткнулась ему в плечо.
— Нет никого, кто мне поможет… кроме вас, — рыдала она. — Я не могла бы выйти замуж ни за одного из этих глупых молодых людей.
— А почему вы не могли бы выйти замуж за одного из них?
Он обнимал ее, она плакала, уткнувшись ему в плечо, и чувствовала себя так удобно, что отвечала начистоту:
— Я не люблю их, как могла бы…
Она осеклась, сообразив, что чуть не выдала себя.
— Что вы собирались сказать? — переспросил граф.
— Ничего… Это… не важно.
— А я думаю, важно, — ответил он. — Если вы снова мне солжете, Илука, я очень рассержусь.
— Нет, пожалуйста, не сердитесь… я не вынесу этого.
Она подняла к нему лицо, и в свете фонаря он видел ее мокрые глаза, слезы на щеках, дрожащие губы.
Он долго смотрел на нее.
А потом, когда она замолчала, всем видом умоляя не сердиться, он еще тесней прижал ее к себе и поцеловал.
Это было то, чего она так жаждала и о чем молилась после их первого сладостного поцелуя.
Ее сердце подпрыгнуло, внутри все затрепетало, и ее дрожь передалась ему, она чувствовала это.
А он прижимал ее все крепче и крепче, целовал сильнее, настойчивее, смелее. Потом она услышала музыку, она исходила из ее собственного сердца, это пела ее любовь.
Она подумала: если бы в этот миг умереть — ну и пусть, не важно, она уже на пороге рая.
И снова Илука ощутила, как возносится на вершину Вселенной, туда, где нет ничего, кроме любви.
Казалось, прошла вечность, наконец Лэвенхэм поднял голову, и Илука проговорила;
— Я люблю вас? Но как может быть поцелуй таким… прекрасным, когда вы… не любите меня?
Граф ничего не ответил, он просто поцеловал ее еще раз.
Потом посмотрел в глаза, они сияли, как звезды, а губы были красные от поцелуя, ее лицо светилось, будто внутри зажегся фонарик.
Илука смотрела на графа и он читал слова любви на ее лице.
— Не думал, что это случится сегодня.
— Я тоже, но, когда вы меня поцеловали, для меня стало все совершенно не важно. Даже лорд Марлоу!
Голос ее слегка дрожал, когда она произносила это имя.
— Но, к сожалению, он все еще представляет угрозу для вас, — ответил граф. — И как я сказал, кто-то должен быть рядом с вами. Полагаю, это должен быть я.
— Как раз этого я и хочу. Но как?
— Вы в плену своих грехов и должны быть наказаны за них.
Илука глубоко вздохнула, испугавшись его слов, и придвинулась ближе:
— Как наказана?
— Поскольку лорд Марлоу, а может, и другие мужчины, присутствовавшие на вечеринке, могут узнать вас, вам нужно исчезнуть.
Илука напряглась:
— Но как? Куда?
— Ну, если я призван помочь вам, значит, со мной.
Илука непонимающе взглянула на графа. Он, что, делает ей предложение вроде прежнего, в Лэвенхэме?..
Граф прочиталее мысли и улыбнулся:
— Да, я предлагаю вам мое покровительство, но на более постоянной основе. В качестве вашего мужа.
Илука подумала, что, наверное, она ослышалась, и, когда задала вопрос, ее голос дрожал:
— Вы просите меня… выйти за вас замуж?
— А у меня есть другой выход? — поинтересовался граф. — Я вас скомпрометировал, отведя соседнюю со мной комнату, на руках отнес в постель, когда на вас не было ничего, кроме ночной рубашки…
Илука что-то забормотала и снова зарылась лицом в его плечо.
— Мне и в голову не приходило, что такое может случиться, — прошептала она.
— Но я хотел вас и собирался сделать своей.
Илука подняла голову и удивленно посмотрела на него.
Он прижал ее к себе:
— О, моя дорогая, вы вели себя так отвратительно, что я просто в ужасе. Я просто в ужасе — что могло произойти!
— И однако, несмотря на это, вы еще готовы на мне жениться?
— Я люблю вас!
— Вы любите меня? По-настоящему, да? — воскликнула Илука.
— Обожаю.
— Невероятно… Я люблю вас так сильно, что… не верила… что вы меня сможете… также любить.
— Понадобится много времени, чтобы доказать это…
— Ну скажите мне… пожалуйста…!
— Не хотелось бы торопиться, но, поскольку у вас такая сомнительная репутация, чего я не в силах вынести — у моей жены репутация должна быть безупречной, — надо придумать что-то. Чтобы не дать, Марлоу или кому-то еще из бывших в Лэвенхэме вас узнать.
— Но как?
— Уехать, — ответил граф. — Тем более что сейчас для этого есть хороший повод.
Илука вопросительно посмотрела на него,
— Как раз сегодня министр иностранных дел попросил меня нанести очень важный дипломатический визит в несколько стран Средиземноморья. Даже в такие, как Турция и Египет. Я раздумывал, стоит ли соглашаться. Но теперь, я считаю, такое путешествие может стать для нас замечательным медовым месяцем.
Илука тихо застонала:
— Так мы можем уехать… Вы правда хотите взять меня с собой?
От сияния ее лица в беседке стало совсем светло, и совершенно другим тоном Илука спросила:
— А вы уверены, что хотите жениться на мне? Я не вынесу, если на самом деле это не так!
Граф рассмеялся:
— Я еще ни одной женщине не предлагал выйти за меня замуж. Я хочу вас и не собираюсь потерять.
Он решительно привлек ее к себе и поцеловал, совсем иначе, чем раньше.
На этот раз его губы были жаркими, страстными, требовательными. Илука почувствовала в них огонь и поняла: внутри у нее разгорается пламя.
Огонь соединился с экстазом, всегда возникавшим от его поцелуя, на этот раз он был таким сильным, что причинял физическую боль.
— Я полюбила вас после первого поцелуя, — сказала Илука. — По не могу поверить, что вы действительно любите меня.
— Я заставлю вас поверить, моя маленькая негодница. Мы должны еще выбраться из ситуации, в которую нас повергло ваше неприличное поведение.
— Я очень… очень… сожалею. Вы сможете когда-нибудь меня простить?
— Я думаю, должен. Потому что, если бы вы не появились в моем доме, вряд ли бы мы встретились. — Он помолчал и добавил: — Пет, не так, я верю, что нас свела судьба. И когда вы танцевали, я понял, что искал такую женщину всю жизнь. Когда вы запели, мне показалось, вы тянетесь ко мне, — признался граф, — и что-то внутри меня, о существовании чего я и не подозревал, откликнулось.
— Меня действительно тянуло к вам, — призналась Илука. — И танцевала я тоже только для вас. — Она помолчала и робко добавила: — И когда вы целовали меня, я чувствовала, что уношусь на снежные вершины гор, где мы сможем забыть обо всем на свете.
— Бот именно это мы и сделаем. В голосе его звучало обещание. Идука подумала, что он снова поцелует ее. Она подняла губы, но вместо этого он нежно провел губами по ее подбородку и коснулся шеи. Восторг, неведомый ей прежде, охватил ее, языки пламени обожгли грудь.
— Я люблю, — прошептала она, прерывисто дыша.
Граф смотрел на нее, в его глазах пылало пламя.
— Вы так неправдоподобно красивы. И невероятно невинны, — охрипшим голосом сказал он. — Мне многому придется научить вас.
— Чему?
— Любви, дорогая. И это будет восхитительно для меня!
— И для меня тоже!
Он прижался к ней губами,оначувствовала, что отдает ему не только сердце, но душу и тело.
Когда стало невозможно дышать, он с усилием оторвался от нее. Илука слышала, его сердце бьется так же бешено, как и ее.
— А теперь послушайте, драгоценная моя, мы должны быть разумными, Хотя единственное, чего я хочу, — целовать вас без конца, всю ночь.
— Мне бы тоже этого хотелось.
— Этим мы займемся, когда поженимся, — пообещал граф, — сейчас нам надо подумать, как обезвредить лорда Марлоу, чтобы он не навредил нам, и сделать так, чтобы у вашей матери и отчима не возникло никаких подозрений.
Илука счастливо вздохнула, положила голову ему на плечо и спросила:
— И что мы можем сделать?
— Есть ли у вас другое имя, кроме Илуки, не столь необычное и не столь незабываемое.
— При крещении меня назвали Мэри Надин Илука.
— Мне нравится Надин. Оно вам подходит. И мы должны убедить леди Армстронг, что мне нравится именно это имя, и под таким именем вы будете известны в будущем.
Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб:
— Но для меня вы навсегда останетесь Илукой. Я знаю, оно значит — дающая жизнь.
— Откуда?
— От друга, он говорит по-венгерски. И это как раз то, что вы мне дали, моя любовь. Новую жизнь. Другую, неизвестную прежде. По общество должно теперь знать вас как Надин.
— А потом?
— Я приму предложение министра иностранных дед, мы тут же поженимся, где-нибудь в деревне, только в присутствии родителей, и уедем туда, где никто не станет докучать мне, когда я буду развлекаться с очень красивой маленькой, но очень испорченной танцовщицей.
— Единственное, чего я хочу, — быть вашей женой.
— Ею вы и будете, — пообещал граф. — И никогда больше, моя соблазнительная, обожаемая Илука, не совершайте таких отвратительных поступков: не танцуйте ни для кого, кроме меня.
Илука посмотрела на него — не сердится ли он. Но глаза графа весело сверкали, он улыбался.
— Люблю, люблю вас! — кричала она. — Я буду делать все, что вы скажете, я обещаю, я буду очень, очень хорошей. Всегда!
Граф смеялся.
— Очень сомневаюсь, — ответил он. — Но в то же время, дорогая, нам так много предстоит открыть друг в друге, хотя наши сердца знают, что мы любим и любимы.
— Я хочу узнать о вас все, — добавила Илука, — и конечно, увидеть Аполло.
Граф снова засмеялся. Он прижал ее к себе, страстно поцеловал, беседка и сад уплыли куда-то, а музыка, которую они слышали, была не той, что доносилась из бального зала, это была музыка их сердец.
Он вознес ее в освещенное звездами небо, к снежным горным вершинам, прямо в рай, где царила только любовь, охватившая обоих.
И это была любовь навеки.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13