Аспазия очень испугалась, очень испугалась, но знала, что должна скрывать это, и принудила себя присесть в реверансе, почти с отчаянием глядя на маркиза, пытаясь понять, что он за человек.
Она сама не знала, чего ждала увидеть в нем.
Ей просто внушали вновь и вновь, что она обязана угождать джентльмену, с которым проведет вечер. Она должна занимать и развлекать его. Она должна делать все, что он потребует от нее, и в обмен на это ее дядя сможет остаться в Малом Медлоке.
— Ты не должна говорить о себе, — резко сказала миссис Филдинг. — Польсти джентльмену, с которым ты будешь сидеть. Скажи ему, какой он красивый и умный, и добейся его, стань для него желанной.
Аспазия гадала, что она имеет в виду, но не имела возможности задавать вопросы.
Метод наставления, которым пользовалась миссис Филдинг, пока Аспазию наряжали к вечеру, заключался в многократном повторении, что она должна делать все, чего от нее ожидают.
Когда, по указанию миссис Филдинг, одна из служанок достала из гардероба платье, Аспазия подумала, что еще ни разу не видела такого красивого наряда.
Сшитое из белого тюля и украшенное по подолу и пледам вышитыми букетиками подснежников, оно казалось Аспазии платьем, в котором Персефона могла явиться из тьмы ада, чтобы провозгласить выход Весны.
Однако когда она рассматривала его, ей показалось, что оно неприлично глубоко декольтировано, и она попросила миссис Филдинг немного подшить его спереди, на что женщина лишь рассмеялась.
— Почему ты такая скромная? — спросила она. — У тебя красивая фигура и тебе предстоит услышать это от многих мужчин до того, как ты постареешь.
Аспазия постаралась скрыть свое возмущение. Она никогда не ждала таких слов, более того, считала, что никакая уважающая себя служанка не скажет ничего подобного.
Но миссис Филдинг, хотя и выглядела как служанка, очевидно, занимала положение распорядительницы.
Она то и дело звонила колокольчиком, вызывая служанок, которые спешили выполнить ее приказания, но чем больше она говорила, тем больше Аспазия убеждалась в ее вульгарности. Ее матушка не потерпела бы таких грубостей.
Затем Аспазию погрузили в ванну, которая ей понравилась, потому что была ароматизирована фиалками, и такими же духами натерли ее кожу и обрызгали ее волосы.
— Вы сами делаете такую воду? — спросила она. — Я знаю, что здесь в лесах много фиалок.
— Нам некогда заниматься этим, — ответила миссис Филдинг. — Мы покупаем туалетную воду на Джермин-стрит в Лондоне и платим за нее хорошие деньги.
— Вы очень добры, что даете мне пользоваться ею, — сказала Аспазия.
После купания ей показалось, что запах духов, исходивший от нее, был слишком сильным, и она надеялась, что он постепенно выветрится.
Когда она обсохла, одна из служанок принесла ей пару шелковых чулок. Аспазия воскликнула от восхищения.
Она никогда еще не носила шелковых чулок, и они тесно облегали ее ноги, крепясь выше колен белыми атласными подвязками, украшенными маленькими подснежниками.
— Как очаровательно! — воскликнула Аспазия.
Затем миссис Филдинг забрала у нее банное полотенце, и она почувствовала смущение, стоя обнаженной и оглядываясь вокруг в поисках нижней рубашки.
Но вместо этого, к ее удивлению, служанка принесла белое платье с подснежниками и подняла его над ее головой.
— Но.., я еще ничего не надела под него, — запротестовала она.
— Тебе и не нужно ничего, — сказала миссис Филдинг. — В гостиной очень жарко, и платье лучше сидит, когда ты не обременена сорочкой и нижней юбкой.
Аспазия знала, что ее матушка не позволила бы этого, но миссис Филдинг снова начала наставлять ее относительно поведения в гостиной, и прежде чем она успела сказать что-либо, платье уже застегнули на спине, и лишь посмотревшись в зеркало, она увидела, насколько глубоко оно вырезано спереди.
Она пыталась подтянуть его повыше, но оно слишком плотно сидело на ее талии.
— Пожалуйста, оставь его в покое! — одернула ее миссис Филдинг. — Оно прекрасно идет тебе.
— Но это.., неприлично!
— Чепуха!
Миссис Филдинг не слушала ее, что бы она ни говорила, и Аспазия успокаивала себя тем, что, может быть, поскольку она не очень важная персона, никто не обратит внимания на нее, за исключением, конечно, того неведомого мужчины, с которым она должна будет провести вечер.
Она пыталась представить, что же делать, если он окажется уродом и дебоширом.
Она не говорила Джерри о том, что рассказывала Марфе женщина из деревни на кухне не так давно, и хотя она не хотела подслушивать, ей было слышно, как эта женщина сказала:
— Это отвратительно, иначе не скажешь! Священник должен прекратить это, обязательно должен.
— Это не его дело, — отрезала Марфа.
— Это дело каждого, если джентльмены напиваются и ведут себя как животные, и когда к ним из Лондона привозят женщин сомнительной репутации.
— Это нас не касается, — сказала Марфа непреклонно.
— Это возмутительно и дело рук дьявола! И я всегда говорила, что те, кто не протестует против греха, зная о нем, сами являются грешниками!
— Если вы готовы протестовать, то мы — нет! — настаивала Марфа. — И чем меньше мы будем говорить об этом, миссис Бриге, тем лучше!
Аспазия тогда забыла об этом разговоре, но теперь она вспомнила слова миссис Бриге, и, хотя она очень редко видела сильно пьяных, она боялась их и не представляла, как себя с ними вести.
И теперь, присев в реверансе и глядя снизу на маркиза, она подумала, что он — самый красивый мужчина из тех, кого она когда-либо видела, даже красивее, чем Джерри. И она знала, что он — не пьяница, каков бы ни был в остальном.
Но она с отчаянием решила, что не способна заинтересовать такого неотразимого мужчину и развлечь его, как ожидает от нее миссис Филдинг.
Она увидела иронический изгиб его губ и подумала, что он уже развлечен всем происходящим, а может быть, и ее видом, и при этом его отношение ко всему было не особенно лестным.
Аспазии предложили бокал шампанского, она хотела было отказаться, но все же подумала, что, может быть, вино придаст ей смелости, и взяла бокал дрожащей рукой.
Герцогиня удалилась от них, и маркиз сказал голосом, показавшимся ей глубоким и выразительным:
— Что ж, мисс Стэнтон, поскольку это — мой первый визит сюда, вы должны рассказать мне, чего нам следует ожидать здесь.
— Я не.., знаю сама, — ответила Аспазия. — Я приехала… сюда только этим вечером.
— Значит, вы приехали сюда из Лондона, — заметил маркиз, и она решила не разубеждать его в этом.
Миссис Филдинг очень серьезно настаивала на том, чтобы она не говорила ничего о себе.
Она попробовала шампанское.
Она никогда прежде не пила вина и, по отзывам о нем, как о чем-то восхитительном, всегда представляла шампанское искрящимся напитком (каким оно и правда оказалось), сладким и ароматным, как сок.
Она не хотела ставить бокал и стояла, держа его и не отводя глаз от маркиза.
— Вы должны рассказать мне о себе, — сказал он. — Чем вы занимаетесь в Лондоне?
— Я больше.., хотела бы поговорить.., о вас, — сказала Аспазия. — Вы не скажете мне ваше.., имя?
— Конечно, — ответил маркиз, — нас очень не правильно познакомили. Я — маркиз Тэмский.
Глаза Аспазии зажглись интересом.
— Значит, у вас — великолепные лошади.
— Вы знаете о них?
— Конечно.
Она не добавила, что все, кто живет поблизости от Ныомаркета, даже в Малом Медлоке, знают о лошадях, которых там объезжают.
Джерри, когда бывал дома, собирал отчеты о скачках и читал о методах работы тренеров, готовящих лошадей, которых они знали по именам, следя за ними с энтузиазмом.
Близнецы очень дружили, и Аспазия всегда разделяла увлеченность брата лошадьми, как и другие его интересы.
Хотя Марфа и не одобряла этого, они ходили на скачки, и в последние два года она видела, как лошади маркиза приносили лучшие призы.
— Вы действительно интересуетесь скачками? — спросил маркиз. — Или находите увлекательным этот «спорт королей» только потому, что ваши поклонники делают ставки за вас?
Аспазия не поняла его.
— Я считаю, что скачки, которые выиграл ваш Победитель, были самыми захватывающими из виденных мной.
— Вы были там? — спросил удивленный маркиз.
— В какой-то момент казалось, что он не выйдет вперед, но ваш жокей так умело привстал, и когда он обогнал лидера на полкорпуса, это было самым волнующим зрелищем.
В ее голосе слышался задор, искренность которого была несомненна для маркиза, и они проговорили о его лошадях до самого ужина.
Когда гости уселись в большой столовой, где на них взирали с портретов предки герцогини, маркиз оглянулся вокруг, чтобы определить состав гостей.
Их было двадцать. Он сразу узнал многих мужчин, которых старательно избегал в Лондоне и которых не пригласил бы в свой дом ни при каких обстоятельствах.
Как и предполагал Чарли, Дагенхэм тоже был здесь, выглядя распущенным, как никогда, хотя в этом ему явно не уступали и другие мужчины среднего возраста, чья репутация была столь же сомнительна.
Кроме Дагенхэма было несколько довольно глупых расточительных бездельников, разбрасывающих свои состояния либо на карты, либо на женщин, которых сторонились боле" умные мужчины.
Возле каждого джентльмена за столом была девушка, которых, как понял маркиз, назначили для них таким же образом, как Аспазию — для него.
Он заметил, что герцогиня очень предусмотрительно выбирала партнерш для каждого из своих гостей.
Дагенхэм сидел с женщиной, которая выглядела молодой, но по ее поведению маркиз определил, что она искушена в части «экзотических» наслаждений, которые, например, оттолкнули бы его.
Другим гостям подобрали не менее изощренных созданий, тоже опытных, хотя бы в искусстве выманивания из карманов их кавалеров всех до последнего фунтов.
Маркиз точно понял, почему для него была выбрана такая молодая и свежая на вид девушка, как Аспазия.
Он не был бы одним из самых молодых командующих войсковыми подразделениями в армии Веллингтона, если бы не обладал способностью проницательно и безошибочно оценивать характеры людей, и, не претендуя на тонкое знание женской натуры, он тем не менее редко ошибался в женском характере, если давал себе труд использовать для этого свои интуицию и знание.
И поэтому, глядя на герцогиню, сидевшую во главе стола, сверкая изумрудами и походя на кобру с раздутым капюшоном, он был готов приветственно поднять бокал в знак признания ее похвальной проницательности.
Она смогла точно рассчитать своим, как он понял, острым и быстрым умом, чего пожелал бы каждый из мужчин.
Маркиз решил, что таким образом она намеревалась сохранить свою власть над ними.
Это легко получилось бы у нее, если бы она была молода и прекрасна; теперь же, когда мужчины приходили в ее дом уже не ради нее самой, она удерживала их лишь тем, что предлагала им.
И тем не менее два иностранца, сидевшие по обеим сторонам от нее, явно ухаживали за ней, одаривая ее комплиментами. Она соблазняла их своими глазами, своими чувственными губами, движениями тела и, как догадывался маркиз, соответствующими словами.
Он находил спектакль, разворачивавшийся перед ним, интригующим и занимательным.
Он понимал теперь, почему о герцогине говорили, затаив дыхание, и почему предостерегали его против контакта с нею.
«К счастью, — думал про себя маркиз, — я обладаю слишком здравым рассудком, чтобы попасться в такую ловушку».
Он был уверен, что именно с этой целью она познакомила его с Аспазией.
Маркиз передал герцогине все жалобы, и вместо того, чтобы ответить на них, она решила заловить его в свои сети, сделать себя необходимой для удовлетворения его страстей, как она, очевидно, стала необходимой для других мужчин, сидевших за столом.
В глазах маркиза сквозила саркастическая усмешка, когда он вновь обратил внимание на Аспазию.
Она действительно выглядела очень молодой, чистой и невинной девушкой, способной привлечь внимание мужчины, поскольку по виду была полной противоположностью искушенным женщинам, с которыми он проводил время в Лондоне.
Более того, он уже убедился, что она была совершенной актрисой.
Она очень хорошо разыграла робость и неуверенность при первой встрече с ним (и тот пытливый вопрос в ее глазах, как будто она боялась его как мужчины). Если бы она была на сцене, то скоро добилась бы известности.
Но он полагал, что она выбрала более древнюю и более определенную профессию, и подумал, что к концу вечера выведает все о ней и докажет, что она не так невинна, как хочет казаться, и, несомненно, не так чиста, как выглядит.
Прежде всего ее платье слишком декольтировано, и, кроме того, пламя ее волос заставляет думать, что ей не чужд пыл Венеры, хотя она до времени не проявляет его.
Повернувшись к ней, он заметил, что она с удивлением разглядывает гостей, а когда увидела герцогиню в конце стола, то быстро отвела взгляд и сказала:
— Пожалуйста, продолжим разговор о ваших лошадях.
— Мне кажется, мы уже исчерпали эту тему, — ответил маркиз. — Чем еще вы интересуетесь?
— Картинами, — ответила Аспазия. — Когда я прибыла сюда, я увидела Рубенса в комнате, в которую меня привели, и картина эта оказалась еще более прекрасной, чем я ожидала.
— Кто сказал вам, что это Рубенс? — спросил он.
— Я знала, — ответила она, — но под картиной есть надпись.
— Признайтесь, — сказал маркиз, — что вы сначала посмотрели имя художника в надписи.
— Я не настолько глупа, чтобы не узнать Рубенса, — возразила Аспазия. — Колор его красок совсем не похож на Цвета картин других художников. Пуссена узнать труднее, и мне пришлось гадать, когда я увидела его полотно в той же комнате. Лишь когда я подошла ближе, чтобы прочесть имя художника на раме, я убедилась, что не ошиблась, — Вы удивляете меня, — суховато сказал маркиз, как будто не веря ей, и Аспазия вдруг вспомнила, что должна говорить о нем.
— А у вас много картин? — спросила она.
— Очень много, — ответил он, — и некоторые из них особенно хороши.
— Хотела бы я посмотреть.
Маркиз подумал, что такого намека следовало ожидать от нее чуть позже, но лишь улыбнулся на это и сказал:
— Может быть, вам и представится такая возможность.
Аспазия понимала, что на самом деле это совершенно невозможно, но она должна была притворяться, будто верит в обратное.
— Я видела картины в музее в Кембридже, — сказала она, — и хотя их там немного, некоторые из них прекрасны.
— Разве вы были в Кембридже? — спросил маркиз. — Вы говорили мне, что никогда не были здесь прежде.
— Просто это мой первый визит в Гримстоун-хауз.
Она говорила достаточно убедительно. Он был уверен, что она играет свою роль, но не мог поймать ее на этом.
Еда за ужином была великолепной. Маркиз, сравнивая достижения своего собственного повара с кухней герцогини, даже засомневался, не одержала ли она верх в кулинарии.
Вина также были превосходными.
Чарли оказался совершенно не прав. Кларет был непревзойденным, а белое вино превосходило все, что маркиз пил в Карлтон-хауз.
Он, однако, с самого начала вечера заметил одну особенность этого ужина: ничей бокал на столе не оставался пустым ни на одно мгновение. Слуги постоянно пополняли их каждый раз, когда кто-либо из гостей делал хотя бы глоток.
Очевидно было, что гости герцогини сполна наслаждались превосходной едой и великолепными винами, предоставленными герцогиней.
Голоса становились все громче, лица — все краснее, и хотя маркиз поднимал свою руку, чтобы его бокал не наполняли каждый раз, когда он отпивал из него, слуги, очевидно, выполняли данный им приказ и игнорировали его жест.
Он заметил, однако, что Аспазия вовсе ничего не пьет.
Он видел, когда подавал ей свою руку, чтобы сопроводить ее в столовую из гостиной, что оставленный ею бокал шампанского был полон.
Теперь он заметил, что перед нею уже три бокала, но она не прикоснулась ни к одному из них.
— Вы не хотите выпить чего-нибудь? — спросил он.
— Я бы хотела, — ответила она, — но боюсь, если я попрошу воды, это покажется грубым и неуместным, — Может быть, вам хочется лимонаду?
— Я бы выпила лимонаду, но не будет ли это выглядеть странным?
Маркиз подумал, что она вновь играет свою роль, стараясь показаться простушкой, однако он повернул голову к слуге, стоявшему позади его стула:
— Принесите молодой леди лимонад!
— Я не думаю, что смогу найти лимонад, милорд.
— А вы поищите! — резко приказал маркиз.
Как будто повинуясь его властному тону, человек поспешил выполнить приказ, но Аспазия глядела на маркиза с беспокойством в глазах.
— Может быть, герцогиня будет.., недовольна.
Маркиз улыбнулся.
— Пускай!
— Мне.., нельзя.., допустить этого.
— Почему?
Аспазия взглянула вдоль стола туда, где сидела герцогиня.
— Пожалуйста.., пожалуйста.., будьте очень осторожны… если я чем-нибудь разгневаю ее.., это будет.., ужасно!
— Я не думаю, что бокал лимонада может привести к таким катастрофическим последствиям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14