Прямо не верилось, что такие могут быть на самом деле…Прежде всего, все четверо были примерно одного роста с Юркой. А Юрке – двенадцать лет. Выходит, перед ним стояли мальчишки. Разве такие могут быть космонавтами?Хотя… хотя, возможно, кто-то специально отобрал низкорослых людей, чтобы побольше поместить в космический корабль.Но, во-вторых, все четверо были в комбинезонах и, главное, в шлемах. А шлемы эти не только казались слишком легкими, несерьезными, но были еще и тщательно закрыты.Зачем космонавтам, гуляющим по росной траве, закрывать шлемы? Они по всем правилам должны открыть их, хотя бы затем, чтобы надышаться замечательным утренним воздухом, приправленным земляничным духом.Наконец, комбинезоны четверых космонавтов тоже были несерьезны.Бойцов видел по телевизору всех космонавтов, и все они были в настоящих, вызывающих уважение комбинезонах – солидных, просторных, со всяческими застежками и раструбами, как у мушкетеров. А на этих были надеты легонькие, прозрачные, слегка поблескивающие чехлы. Как те полиэтиленовые мешочки, которые покупает мать, чтобы хранить в них хлеб и овощи. Ведь такие комбинезоны можно разодрать о любой сучок или гвоздь. Нет, в таком мешочке в космос не полетишь…Но сразу же подумалось, что вот у японцев, кажется, есть отличные пластмассы, а сами они – народ, говорят, не очень рослый, но умный. Может, это и есть японцы? Может быть, они тоже построили космический корабль, запустили его, а Юрий о нем ничего не знал, потому что уже за день до ухода из дому не слушал радио и принципиально не смотрел газет – чтобы отец не ругал за то, что он берет его вещи.И Юрка пожалел, что он не знает ни одного японского слова, кроме «самурай». Да еще непонятную приставку к каждому названию японских пароходов и шхун – «мару».И он сказал то, что первое пришло в голову:– Здравствуйте.Космонавты переглянулись, но промолчали.«Понятно. По-русски они не кумекают».– Гуд монин… – не совсем уверенно проговорил Юрка: английское приветствие он слышал только в кино.Космонавты опять промолчали и опять переглянулись.«Ясно, английский тоже не для них. Тогда какой же?»– Гутен морген! – совсем уверенно сказал Юрка – в школе он изучал немецкий.Но космонавты даже не переглянулись, и Бойцов растерялся.Он взглянул на Шарика, и собака словно поняла его. Она помахала хвостом, приоткрыла пасть так, что казалось, будто она улыбается, и тихонько, почтительно тявкнула.Четверо космонавтов переглянулись и, кажется, улыбнулись.Юрку это обидело – здороваются с ними по-человечески, а они, оказывается, понимают только собачий язык. Тогда он гордо насупился и поклонился так, как это делал д'Артаньян – выставив вперед ногу и помахав перед собой рукой. Как это ни удивительно, а космонавты тоже поклонились, но руками перед собой не помахали. Они сложили руки ладошками и прижали их к сердцу.«Ты смотри! Не то цейлонцы, не то индусы – те тоже руку к сердцу прикладывают. Что ж с ними делать? Ведь ихнего языка я и подавно не знаю».Космонавты уже не казались ему слишком подозрительными, и, главное, им явно не тре бовалась помощь. Теперь Юрку разбирало любопытство, и он думал только о том, как бы завязать с ними знакомство и побывать на корабле. Поэтому он присмотрелся к ним попристальной, чтобы понять, какой подход к ним требуется.Но вся беда заключалась в том, что солнце светило все ярче и как раз из-за спин космо навтов, насквозь пронизывая их несерьезные комбинезоны и шлемы, и слепило Юрия. Поэтому рассмотреть их лица Юрий не мог.Как в таком случае должен был поступить настоящий мужчина? Если не удается завоевать победу сразу, прямым ударом, он должен найти обходный путь, придумать какую-нибудь хитрость.Юрий сделал несколько шагов в сторону и поклонился еще раз. Солнце как бы переместилось. Тогда Юрий продвинулся еще несколько! шагов в сторону, поклонился и так, в поклоне, сделал еще несколько шагов. В эту минуту он был похож на токующего глухаря, который, распустив крылья, кружится на полянке вокруг противников.Как это ни странно, но космонавты тоже поклонились и в поклоне прошли несколько шагов. Юрий мельком подумал, что они смеются над ним, Но решил не обращать на это внимания – ведь он делал свое дело.Шарик тоже не мог понять, что делается на этой земляничной полянке. И когда космонавты в поклоне приблизились к нему, он поджал хвост и, недоверчиво оглядываясь, отошел в сторонку, сел и, подняв одно ухо и опустив второе, с интересом смотрел на словно танцующих людей. Такого он в своей собачьей жизни еще не видел.Когда космонавты выпрямились и остановились, а восходящее солнце ударило им прямо в лица, Юрий немного растерялся и от удивления даже кашлянул. Оказывается, все четыре космонавта были голубыми. Представляете, руки, ноги, нос, уши – всё-всё голубое!Конечно, не такое голубое, как, например, чернила для «вечной» ручки, нет, их голубизна напоминала небо в ясный летний полдень, когда оно словно перекалено, точно выцвело. В нем есть и знойное белесое марево, и золотистость солнечного света, и некая розова-тость. Но все равно небо голубое. Вот такими были и космонавты.Юрий отлично понимал, что они здоровые, сильные ребята: на бицепсах и на ногах у них выделялись крепкие мускулы. Но все они были голубые.Голубые – и все! Ничего поделать с этим было уже невозможно.И Юрий Бойцов перестал удивляться: удивляйся не удивляйся, а если люди голубые – значит, так и должно быть. Есть люди белые, есть черные, желтоватые и красноватые. А эти голубые. Ну и что из этого? Обидеться и не разговаривать с ними? Ерунда же!Голубые – значит, голубые. Настоящий мужчина не будет придавать значения цвету кожи. Главное, какие они люди – стоящие или не стоящие. Свои, сознательные, передовые или, может, фашисты какие-нибудь? Вот в чем вопрос. Глава третьяПохищение Но вопрос не выяснялся, потому что космонавты упрямо молчали. Вернее, они наверняка переговаривались между собой; Юрий отлично видел, как шевелились у них губы, как они переглядывались, но ни одного звука ни Шарик, ни Юрий не слышали. Наверное, потому, что голубые люди были в особых шлемах, сквозь которые не проходили звуки.Под прозрачными комбинезонами у космонавтов были самые обыкновенные трусы со множеством карманчиков и карманов и что-то вроде безрукавок, но тоже с карманчиками. И цвет их одежды был как будто бы и обыкновенный, земной, но оттенки цветов казались невиданными – то слишком яркими, режущими глаз, то, наоборот, блеклыми, словно вылинявшими на свету космических просторов.А в остальном у них все было на месте, как у обычных людей. У кого нос курносый, у кого прямой. У кого глаза серые, а у кого черные, как переспевшие вишни. А у одного были большие уши. Почти такие же, как и у Юрки. Наверное, поэтому он смотрел на Бойцова особенно ласково.Пока Юрий придумывал, как начать разговор с космонавтами, они стали медленно пятиться к открытой двери.Только тут Юрий понял, почему космонавты тоже кружились в поклоне, как токующие глухари. Они, оказывается, просто пробирались к входу в корабль! Когда Юрий и Шарик стояли перед дверью, голубые люди боялись, что их не пустят. Вот они и переманили обыкновенных земных жителей на другое место, чтобы никто не помешал им вернуться на корабль.Выходило, что космонавты не просто негостеприимны и невоспитанны, но еще и трусливы.Бойцов мог простить все, но только не трусость. Он пронизывающе посмотрел на каждого голубого человека по очереди и, выставив вперед правую руку, засунул левую в карман. Потом постучал мокрым ботинком по беззащитной землянике, презрительно усмехнулся и сказал Шарику:– И это называется голубые люди! Смотреть противно…Он вынул руку из кармана и медленно, слегка покачивая плечами, пошел к реке. Шарик поплелся за ним, оглянулся и покачал лохматой головой, как будто хотел сказать: «Четверо на одного… Космонавты называется».Пока Бойцов брел к реке, он, конечно, не видел, как спорили голубые люди и как тот, у кого были самые большие, как у Юрки, уши, сердито махнул рукой на остальных, сорвался с места и бросился к реке.Он обогнал Юрия, нырнул в кусты и вышел оттуда с самодельным луком в руках, стрелами и двумя удочками. Придерживая все это богатство левой рукой, космонавт протянул правую Юрию. Губы голубого человека все время шевелились, а глаза сверкали: наверное, он что-то доказывал, но звуки словно растворялись в прозрачном шлеме.Странно и непривычно было смотреть на красные губы на голубом лице. Но они как-то успокоили Юрку, и он глядел на космонавта уже не с таким презрением, как прежде, и наконец тоже протянул ему руку. Космонавт пожал ее, потом обнял Юрку за плечи и повернул.Теперь возле двери стоял только один черноглазый голубой человек и улыбался. Юрка тоже невольно улыбнулся и, все так же раскачиваясь, словно нехотя приблизился к нему.Черноглазый космонавт жестом предложил ему сесть на траву. Юрка взглянул на голубого человека с большими ушами. Тот тем же жестом, но робко и как бы даже извиняясь за товарищей, тоже попросил его присесть.Ну, когда люди просят по-хорошему – почему не пойти им навстречу?Бойцов сел на траву, и двое оставшихся космонавтов пошли к двери. Но на пороге черноглазый остановился и показал рукой на лук и удочки. Наверное, они спорили о чем-то, потому что второй повернулся и, подойдя к Юрию, сел рядом. Черноглазый указательным пальцем постучал по шлему, и Юрка удивился – оказывается, и они знают этот жест: у тебя, дескать, в голове что – торичеллиева пустота? Вакуум? Космическое пространство?Они еще о чем-то беззвучно спорили, и наконец голубой человек с большими ушами сдался. Он положил на колени Юрия свои удочки и самодельный лук со стрелами, а сам пошел в корабль.К Юре подошел Шарик, потоптался и лег, исподлобья посматривая на корабль. Делать было нечего, и потому Юрка стал выбирать растущую у самых ног землянику. Космонавты не появлялись, а земляники возле ног уже не осталось, и он отодвинулся дальше.Земляника попалась крупная и душистая. Юрка неторопливо ел ягоды и думал о том, что космонавты ему попались совершенно непонятные. Как будто они не настоящие, серьезные люди, а дети, играющие в космонавтов. Зачем, например, им деревянный самодельный лук? Ну, удочки еще туда-сюда, даже взрослые ловят рыбу. Но лук, лук?!Хотя… хотя в одном журнале он видел соревнование стрелков из лука.Шарик испуганно тявкнул. Юрий оглянулся и увидел, что в гладкой, таинственно мерцающей обшивке космического корабля образуется отверстие. Обшивка не вспучивалась, не рвалась, не втягивалась внутрь – просто в ней появлялось отверстие. Оно росло и ширилось, и в нем явственно проступало прозрачное, голубоватое, поблескивающее на солнце пятно.Юрий хотел бросить в рот только что собранную жменю ягод, но в это время дверь корабля открылась, а в отверстии над ним голубое пятно вдруг замахало руками – их звали внутрь корабля. От неожиданности Юрка почему-то вспотел и растерялся. Он посмотрел на Шарика, сунул ягоды в карман и поднялся на ноги. Из образевавшегося в обшивке окна его манили уже два голубых человека.И тогда Юрий вошел в корабль. За ним, опасливо принюхиваясь, вошел и Шарик.Едва они сделали несколько шагов по притягивающему ступни полу, как внутренняя стена корабля распахнулась и чьи-то сильные, но мягкие руки подхватили Юрку и Шарика и втащили в тесную, темную каморку. Сразу запахло тем удивительным, что однажды уже смутило Юрку, – не то духами, не то паром. Он сочился со всех сторон, шипел и поддувал в штанины. Чьи-то мягкие, очень осторожные, но сильные и в то же время не по-живому ловкие руки переворачивали, терли и мяли.От неожиданности он не сопротивлялся, молча перенося все передряги. По правде говоря, он просто не успел бы сопротивляться или кричать. Все происходило так быстро, его так переворачивало и крутило, что он просто не успевал собраться с мыслями и сообразить, в каком положении он находится – вверх ногами или на. боку, в воздухе или на полу.«Как в невесомости», – успел подумать только однажды Юрка.Зато Шарик боролся за себя отчаянно. Он вырывался, норовил кого-то укусить, то лязгал зубами, то пронзительно визжал, а разозлившись, начинал истошно лаять. Но ему ничто не помогало. Он, так же как и Юрка, кувыркался в воздухе, и чьи-то ловкие руки мяли его, расчесывали, чем-то опрыскивали, вытирали и опять опрыскивали.В кабине медленно разливался зеленоватый свет, облака не то пара, не то духов быстро исчезали.Дышать стало легче, но воздух все еще отдавал чем-то машинным и химическим. Даже запах жареного лука почти исчез.Шарик вскочил на ноги, подпрыгнул, как на пружинах, обежал всю кабину и, не разыскав ни малейшей щелочки, а не то что двери, так жалобно посмотрел на Юрия, словно хотел сказать: «Вот попали так попали! Что же теперь с нами сделают? Может, эти голубые люди настоящие собакоеды… или людоеды?»Нельзя сказать, чтобы Юрию не приходили подобные мысли, но он сумел отогнать их.Мужчина должен быть мужчиной и не терять бодрость духа ни при каких обстоятельствах.Юрий нагнулся, потрепал Шарика по мягкой, шелковистой шерсти, вздохнул и сам начал обследовать стены кабины. Стены были по-живому теплые, светящиеся, но без единого шва, без единой царапинки. Как литые.Как они сюда попали и как они отсюда выберутся, предположить было просто невозможно. Глава четвертаяЗет, Миро, Тэн и Квач Тишина была такая совершенная и полная, что Юрий слышал, как скрипят гвозди в подсыхающих ботинках, как шуршит то поднимающаяся дыбом, то опадающая шерсть на Шарике.И все-таки даже в этой тишине он не услышал, как разомкнулись стены каморки и перед ним открылась большая, ярко освещенная комната.И снова неожиданность не позволила ни Юрию, ни Шарику заметить, куда и как уплыли стены. Только что они стояли литыми и неприступными, без единой царапины и вдруг исчезли.Посреди комнаты стояли четыре голубых космонавта, уже без комбинезонов и шлемов, и улыбались.Юрию улыбаться не хотелось. После того, что с ним сделали, впору было не улыбаться, а драться. Но он был в плену, и перед ним стояло четверо. А настоящий мужчина прежде всего должен соразмерять свои силы и не лезть на рожон. Но и унижаться настоящий мужчина не станет, даже перед превосходящими силами. Вот почему Юрий гордо выпрямился, опять отставил ногу и засунул левую руку в карман.Однако космонавты не собирались нападать или издеваться. Тот, у которого были большие уши, первым подбежал к Юрию и протянул руку.Юрий чуть поколебался, но пожал ее. Тогда голубой космонавт явственно на самом обыкновенном человеческом языке произнес:– Зет!– Чего-чего? – не понял Юрий. Космонавт похлопал себя по груди и повторил:– Зет!Выходило, что он как бы официально знакомится и называет свое имя.Не Отвечать было неприлично, и Юрий похлопал себя по груди и ответил:– Юрка! Юра. Понимаешь? Их бин Юра.Космонавт уперся в него пальцем и переспросил:– Ихбинюра?– Нет, – смутился Юрий. – Просто – Юра. Без «их бин». Юра – и все.Космонавт долго смотрел на Юру почему-то грустными серыми глазами, потом вдруг обрадовался и, несколько раз ткнув его в грудь, закричал, оборачиваясь к своим товарищами.– Юра! Юрка! Юра!И трое космонавтов тоже стали улыбаться и дружно повторять:– Юра! Юрка!Зет нагнулся и, широко улыбаясь, протянул руку Шарику. Шарик смущенно покрутил обрубком хвоста, посмотрел на Юрия, точно спрашивая у него разрешения на знакомство. Юрий серьезно сказал:– Подай лапку.Шарик сел, разинул пасть так, словно и он умел приветливо улыбаться, застенчиво и кокетливо склонил набок ушастую голову и подал лапу. Юрий представил его:– Шарик.– О! Шарик! – сразу понял его Зет и с чувством потряс лапу.Потом к ним по очереди подходили три других космонавта, пожимали руку и лапу и представлялись.Голубой человек с курносым носом и зеленоватыми глазами назвался так:– Тэн.Второй, круглолицый, с толстыми губами и особенно голубыми щеками, долго тряс Юрки-ну руку, вздохнул и сказал:– Миро.А третий, черноглазый, строгий и суровый, представился как отрезал:– Квач.И при этом еще посмотрел на товарищей, как будто они должны были ощутить все величие этого имени. Но они почему-то ничего не заметили и только улыбались и топтались вокруг Юрки и Шарика.Квач посмотрел на них, сдвинул густые брови и сказал несколько слов космонавтам. Они согласно закивали и бросились к стенам. А Квач отошел к той стене, на которой в рамке из блестящего металла поблескивали разноцветные кнопки.Пока Зет, Миро и Тэн смотрели на перемигивающиеся огоньки в стенах, Квач нажимал на кнопки.Все было как будто очень просто – ведь если есть космический корабль, то на нем обязательно должны быть кнопки, разноцветные огоньки контрольных ламп, приборов и тумблеров – крохотных переключателей. Без этого никакой космический – хоть настоящий, хоть фантастический – корабль, конечно, существовать не мог.
1 2 3 4