А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Не болтай, – нахмурился Виттенгер. – Ты здесь на птичьих правах. Хм, репортер…
– А кто первый сказал про «величество»?
Виттенгер приблизил ко мне лицо, тихо попросил:
– Если серьезно, то обращайся ко мне «полковник» – без упоминания должности. Хорошо?
Я сказал, что так, действительно, солидней. Затем он дал указание Шишке:
– Надо вернуть вещи.
– Угу, и курицу.
– За курицу заплатим.
Подъехал официант. Мы с Виттенгером взяли, что нам положено – яичницу с беконом. Шишка, сообщив, что худеет, заказала только кофе.
– Зачем худеть? – удивился я. – Вам же не всю жизнь тесниться в бесплатном номере.
– И вовсе не из-за этого, – возразила Шишка, едва сдерживая смех. – Что с вами? – испуганно спросила она, увидев, как я нырнул под стол и стал спешно теребить шнурки.
– Обернитесь, – прошептал я из-под стола.
В дверях стоял Бенедикт в оборванной, грязной одежде и в наручниках. Лицо в кровоподтеках, на одежде несколько черных подпалин. Бенедикта сопровождали три человека: один гражданский и два охранника. Они ввели Бенедикта в зал, и гражданский громко потребовал:
– Говори, он здесь?
– Кто тут раскомандовался?! – проревел инспектор. Он, конечно же, успел заметить вошедших, но прежде, чем задать вопрос, повернулся обратно к своей тарелке, – мол, кто б там ни был, при Виттенгере командовать он не смеет.
– А вы кто такой? – спросил гражданский.
Инспектор обернулся.
– Полковник Виттенгер, Галактическая полиция.
Он встал из-за стола и ткнул в Бенедикта:
– Он мой. Вы – свободны.
Охранники вышли вперед и грудью загородили своего начальника. Заслон получился как раз на ширину Виттенгера. Шишка покопалась в рюкзачке, который она не выпуская держала в руках, и что-то передала мне под столом.
– Держи, я его снова зарядила.
Королева, по совместительству – оруженосец.
– Вообще-то это должность пажа, – прочитала она мои мысли.
Я и так уже собирался отвлечься от шнурков, но тут – тем более. Я положил ствол на колени, проверил боезапас и снял с предохранителя.
Шишка отодвинулась вместе со стулом к стене, а Виттенгеру шепнула: «Шаг вправо». Тот исполнил. Теперь я мог стрелять прямо из-под стола. Бенедикт, оказавшись позади всех, приподнял руки в тяжелых наручниках и приготовился огреть гражданского типа по затылку, благо тот был ниже Бенедикта на полголовы.
Невооруженная публика оцепенела и ждала. Никто не возмущался, но некоторые полезли под стол, чтобы не попасть под шальной импульс.
Как бы не задеть студента, раздумывал я, сжимая рукоятку.
Трудно предположить, чем бы закончились эти военные приготовления, но неожиданно к нам на помощь пришли охранники турбазы. Их было двое, но оба вооружены, так что численный перевес оказался на нашей стороне, и пришельцы были вынуждены предложить переговоры. Численный перевес сослужил нам еще одну службу – у противника не возникло желания проверить у Виттенгера документы. И так за километр видно, что перед ними настоящий полицейский. Перепутать Виттенгера можно лишь с дрессировщиком оркусодонтов. Кто видел оркусодонтов, знает, что безопаснее иметь дело с полицией.
– Я директор Центра Радиокосмических Наблюдений, доктор Рунд, – представился предводитель нападавшей стороны. – У нас есть информация, что на турбазе скрывается человек…
– Не части, – перебил его Виттенгер. – На турбазе скрывается человек двести. Часть из них сейчас завтракает. Не будем им мешать. Катя, где мы могли бы поговорить?
Катя, бледненькая и напуганная, осторожно приблизилась к нам и дрожащим голосом предложила:
– В нижней гостиной будет удобно, я думаю…
– К черту удобства! Пошли, пошли, – он замахал руками, подгоняя Рунда и его команду, как домашних прероркусов, или как гусей – кому что ближе.
На лестнице он выхватил у меня бластер, и мне пришлось срочно бежать за своим. Шишке он приказал ждать в ресторане. Только мы ушли, как она принялась настраивать антенну комлога на торт-мороженое.
В гостиной, рассевшись по мягким диванам и креслам, мы ощутили какой-то прилив миролюбия. Ночь, продолжавшаяся уже двадцать часов, исказила восприятие времени, утро казалось не утром, а продолжением вчерашнего вечера, ночной сон – краткой дремотой перед ужином.
Камин был зажжен, оранжевые языки лизали прозрачные блоки каминных стенок. Не в силах отогнать мысль, что блоки сделаны изо льда, я все ждал, что они вот-вот потекут. На каминной полке из серого мрамора стояли часы в цилиндрическом корпусе, позади них – отполированный до зеркальности металлический поднос. Наклонив голову, я увидел отражение второго циферблата. Отражение показывало то же время, что и стрелки на циферблате, обращенном ко мне.
Оружие было зачехлено и убрано. Самым вооруженным казался Бенедикт – наручники на нем были потяжелей кастета. Поэтому его посадили подальше в угол, между камином и стеной, противоположной окну. Четыре охранника – два с нашей стороны, два с стороны противника – расселись таким образом, чтобы каждый мог видеть всех остальных.
– Прежде всего, хочу попросить прощения у нашей очаровательной хозяйки, – Рунд галантно расшаркался перед Катей. – Мы погорячились.
Катя приняла извинения и забилась куда-то в угол, но не в тот, где сидел Бенедикт.
Виттенгер подхватил эстафету:
– От имени Галактической Полиции выражаю благодарность Центру эээ… Наблюдений в лице господина Рунда за помощь в захвате опасного преступника Бенедикта Эппеля, разыскиваемого за убийство Чарльза Корно, кибернетика с планеты Фаон. Теперь я должен препроводить подозреваемого Эппеля на Фаон, где он предстанет перед судом, ибо, как вы понимаете, суд обязан состояться в эээ… непосредственной близости от места преступления… Спасибо, господа, еще раз спасибо.
Оратор из Виттенгера так себе.
Они с Рундом пожали друг другу руки. От лобызаний, слава богу, воздержались.
– Полностью согласен с господином полковником, – расцвел широкой, жабьей улыбкой Рунд. – Бенедикт Эппель немедленно перейдет в ваше распоряжение, вы только прикажите ему ответить на пару вопросов…
Галантность Виттенгера имеет вполне обозримые границы. Произнесенная им вежливая фраза исчерпала запас галантности на три четверти. И пускай по слухам все доклады за Виттенгера пишет его секретарша, будущее время от настоящего он в состоянии отличить, не говоря уже о плохо замаскированном условном наклонении.
– Спрашивайте, если вам так нужно, – сухо сказал он. – Мы тоже послушаем.
Рунд обратился к Бенедикту:
– Господин Эппель, вчера, в два часа дня с минутами, на крышу энергостанции, где вы скрывались, приземлился флаер. В ваших интересах ответить нам, кто вас навещал.
Бенедикт отвернулся и с отвлеченным любопытством стал разглядывать окна. В выпуклом стекле с изрядным увеличением повторялась обстановка гостиной. Я нашел себя, затем, присмотревшись, я заметил одну из ауранских лун – красную, самую крупную. Освещенным боком она указывала в ту сторону, откуда через десять часов взойдет ауранское солнце.
– Эппель, пожалуй, вы недостаточно хорошо меня поняли. Я сказал, что в ваших интересах ответить, кто был тем человеком. Или их было несколько?
Не знаю, как Бенедикт, но Виттенгер понял смысл фразы только со второго раза. На щеках инспектора красными пятнами появился сигнал low charge , то есть терпение у него иссякло.
– Господин Рунд, я не в силах выполнить вашу давешнюю просьбу. Я не в силах приказать Бенедикту отвечать на ваши вопросы, ибо не понимаю о чем они. Что за энергостанция? Что за флаер там, как вы говорите, приземлился, и зачем вам понадобился его хозяин?
– Я пытался вам объяснить еще в ресторане, но вы меня перебили, – справедливо заметил Рунд. – Вчера, перед закатом, охраной Центра наблюдений был обнаружен неизвестный флаер. Флаер сел на крышу энергостанции, которая принадлежит Центру, находится на его территории и является закрытым объектом – закрытым для любого, у кого нет соответствующего допуска. К сожалению, мы вышли слишком поздно и не успели перехватить флаер. Зато задержали господина Эппеля, хотя далось это нам нелегко. Эппель ранил одного из охранников, и мы были вынуждены применить силу.
– Что с охранником? – поинтересовался Виттенгер.
– Обошлось. Поверхностное ранение. Так, на чем я остановился… Да, Эппеля мы взяли, собственно, вот он – сидит перед вами… Судя по его виду, он пробыл на энергостанции несколько дней. С какой целью он туда забрался, и кто его навещал, он не говорит. Но вы, собственно, сами все слышали…
– На энергостанцию он забрался, чтобы не попасть ко мне в руки, – уверенно изрек Виттенгер. – Не думаю, что он покушался на ваши радиокосмические наблюдения. Что же касается флаера… Никак не возьму в толк, почему того неизвестного пилота вы разыскиваете здесь, на турбазе. Да еще с таким шумом.
Сравнив сорокасемилетнего Рунда с жабой, я поспешил. Натянутая, искусственная улыбка мало кого красит, а Рунд принадлежал к той породе людей, которых не красит никакая улыбка. Туда же, кстати, надо отнести и Виттенгера. Сейчас Рунд был серьезен, обожженная ультрафиолетом кожа натянулась. Некрасивое, но умное лицо. Внимательный взгляд скользил по присутствующим.
– Тому есть причины, – заговорил он не обращаясь к кому-то персонально. – Радар показал, что от энергостанции флаер полетел к турбазе. Потом он исчез с экрана радара. Если бы флаер направился дальше, то он набрал бы высоту – летать ночью на малой высоте здесь равнозначно самоубийству – и радар вел бы его еще не одну сотню километров. Следовательно, флаер сел на турбазе или рядом с ней. Эй, – он обратился он к одному из своих головорезов, – узнай, как дела наверху.
Охранник, сидевший в кресле у дверей, встал, вышел в коридор, на ходу нажимая кнопки на комлоге. Через пятнадцать секунд он вернулся и доложил:
– На базе чужих флаеров нет. Все маршруты в диспетчерском компьютере – мимо нашей территории.
– Спасибо… Тем не менее, я уверен, что нужный мне человек находится на турбазе. Вероятно, мне понадобится список клиентов. – Он говорил об этом, как о чем-то обыденном, словно он командовал не только ЦРН, но и любым другим объектом в Ламонтаньи. – Полковник, раз вы обладаете официальными полномочиями, попросите уважаемую Катю предоставить нам список клиентов.
Все-таки он решил действовать через Виттенгера.
Полковник сжал кулаки и выпрямил спину. Просьба Рунда прозвучала как приказ, то есть как откровенная провокация. И полковник был готов на нее поддаться, он даже желал этого – так у него чесались руки.
Дабы избежать кровопролития, я сознался:
– Там был я.
До этого момента Рунд не обращал на меня никакого внимания. Подумаешь, какой-то мелкий полицейский чин сопровождает своего босса.
– Это ваш человек? – спросил он Виттенгера удивленно. – Вы не имели права…
– Нет, я сам по себе, – перебивая, ответил я и назвал свое имя. Одному богу известно, что ответил бы Виттенгер.
– А где твой флаер? – неожиданно подал голос охранник у дверей.
Разумеется, я его проигнорировал, но Рунд повторил вопрос.
– Где б он ни был, он конфискован, – Виттенгер поставил точку по-полицейски афористично. Он будто бы знал, что флаер фактически краденый.
– Вы летали на энергостанцию к Эппелю? – спросил Рунд.
Я подошел к директору вплотную и показал посмертный снимок Чарльза Корно.
– Нет, вот к нему.
Всем известно, что, показывая снимок, надо держать его так, чтобы видеть глаза того, кому показываешь. Это правило я нарушил, потому что Виттенгер буквально вывернул шею, желая подсмотреть, кто там на снимке.
– Кто это? – подняв глаза, с безразличием спросил Рунд.
– Удобнее с глазу на глаз.
Словно потеряв меня из виду, Рунд обратился к остальным:
– Предлагаю на время прерваться. Я оторвал вас от завтрака, вероятно вы хотели бы его, так сказать, завершить… Эппеля мы поселим в каком-нибудь из номеров, пусть Катя сама предложит, в каком номере его удобнее разместить. Мои люди будут его охранять.
– Номер должен быть соседним с моим, – потребовал Виттенгер.
– Я все устрою, – испуганно пообещала Катя.
Бенедикт не принимал ни какого участия в обсуждении его собственной судьбы. Похоже, ему было все равно. Или он планировал очередной побег.
Виттенгер устроил мне выговор:
– Вот как значит! Без меня решил обойтись! Я тебя на «Вершину Грез» взял?
– Взял, – признал я виновато.
– А ты? Почему полетел один?
– Инспектор, вы бы сказали, что это незаконное вторжение на охраняемую территорию. Вы бы и сами не полетели и мне не дали. А чем кончаются ваши официальные запросы, нам обоим известно…
– Чтоб больше никакой самодеятельности! – заревел он.
Я пообещал, хотя в душе понимал, что сдержать обещание мне не удастся.
Кате удалось уговорить одного из соседей Виттенгера перебраться в другой номер. Охранники турбазы установили камеры слежения, выведя изображение на экран в номере Виттенгера и на его же комлог. Следить, чтобы все было как надо Виттенгер поручил мне, поскольку сам он мало смыслил в подобной аппаратуре.
– И никаких с глазу на глаз, – предупредил он меня.
Рунд то куда-то исчезал, то буквально лез мне под руки, но ревнивый Виттенгер зорко следил за тем, чтобы мы не оказались наедине.
Пока шли все эти приготовления, Бенедикт оставался в нижней гостиной под присмотром двух охранников – местного и из Центра. Шишка крутилась возле него, смазывая раны и налепляя пластыри. Охранники сначала ее отгоняли, но в конце концов сдались. Если Шишке что-то надо, она этого добьется. Потом к Шишке присоединился Цанс. Профессор успокаивал любимого ученика и ругал охранников за бесчеловечность. Однако он не обладал ни Шишкиным обаянием, ни изворотливостью, поэтому был вытолкнут из гостиной без лишних церемоний.
Я замети, что бывшие научные оппоненты – Цанс и Рунд – делают вид, что впервые слышат друг о друге. Я посоветовал Цансу продолжать в том же духе и не лезть к Рунду с разговорами о темпоронах. Рунда беру на себя, сказал я ему.
С вопросом «Что случилось?» ко мне то и дело подходили постояльцы. Я всем отвечал, что поймали живого моролинга, и он теперь будет жить с нами. В мгновение ока в коридор третьего этажа набилось человек пятьдесят.
«Зачем вы его в такую тесноту суете, – возмущался народ. – На шестом этаже есть пустые люксы».
Рунд мои слова опровергал, но ему никто не верил. Толпа мешала мне работать, и я сказал, что моролинга сейчас держат в нижней гостиной. Постояльцы, давя друг друга, ринулись туда. Мне очень хотелось пойти следом и посмотреть, чем кончится дело, но шло тестирование, и я не мог отлучиться ни на минуту.
Когда я тестировал камеру напротив двери в импровизированный изолятор, на дисплее моего комлога возникли позывные авиабазы «Ламонтанья».
Я ответил. Работал только аудиорежим.
– Никаких имен. Узнали? – и говоривший для верности заржал.
– Узнал. Откуда у тебя этот номер?
– В одной большой железной штуке, которую ты от меня получил, есть маленький ящик, в котором ты малость наследил. Понятно?
– Как не понять! Гость все еще у вас?
– Свалил. Я что звоню, с тебя причитается.
– Сколько?
– Мы люди простые, в ваши игры мы не играем. Но ты бы знал сколько нервов…
Сзади подкрался Виттенгер. Я поторопил:
– Говори быстрее, сколько…
– Плюс пятьсот.
– Получишь.
– Ты классный мужик, с тобою приятно…
Я его отключил, так и не узнав, что он нашел во мне приятного (кроме денег).
– С кем говорил? – поинтересовался Виттенгер – И чего «сколько»?
– С Шишкой, ее похитили и требуют выкуп. Сторговал до пятисот.
Инспектор выругался и отошел. Потом его позвали разгонять толпу.
Возле нижней гостиной кипели страсти. Ни Катины увещевания, ни грозные окрики инспектора не возымели никакого действия. Охранники держали двери с той стороны и открывали только на условный стук.
Двери в гостиную представляли собой две рамы с матовым стеклом. Узкая – сантиметр шириной – полоска по периметру рамы была прозрачной, но только на первый взгляд. Очередной любопытный постоялец первым делом бросался к этой прозрачной полоске, смотрел в нее и убеждался, что стекло имеет внутренние грани, поэтому кроме ледяной мозаики ничего не видно.
Кто-то из туристов кинул идею, что нужно выбрать представителя и добиться, чтобы представителя пустили внутрь. В качестве представителя предложили Брубера, как человека известного и достойного. Но кто-то крикнул, что писателям верить нельзя. Толпа загудела, находя очередные доводы против кандидатуры Брубера.
«Он не отличит моролинга от моей бабушки!», – кричал чей-то внук. Брубер посочувствовал внуку, что у него такая бабушка.
«Если он выйдет живым, то там не настоящий моролинг», – высказал суждение кто-то из тех, кто читал роман. Наконец, порешили, что Брубер должен идти вместе с Цансом, обладающим большим научным авторитетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40