Их преданность Хифстаагу была столь велика, что, в то время как два воина понесли его прочь, остальные, встав плечом к плечу, обернулись навстречу дворфам, чтобы прикрыть отступление товарищей, прекрасно при этом понимая, что жить им осталось считаные мгновения.
Дзирт откатился в сторону и начал было вставать на ноги, намереваясь броситься в погоню за теми, кто уносил на своих плечах Хифстаага. Эльф почему-то не сомневался, что король варваров выживет и после последнего, казалось бы, смертельного удара, и твердо решил завершить начатое. Однако, поднявшись, он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, увидел свой пропитанный кровью плащ и понял, что силы оставляют его. Яркое полуденное солнце ударило в его привыкшие к ночной тьме глаза, и он рухнул на землю.
* * *
Три армии, до поры скрывавшиеся за стенами Брин Шандера, быстро рассеяли первую волну нападавших, а потом стремительной атакой отогнали остальных почти до середины склона. Следуя четким командам Беорга, свирепое войско перестроило свои ряды и, действуя уже более осмотрительно, начало снова приближаться к городу.
Когда до них донесся шум боя на склоне холма, Беорг решил, что Хифстааг уже покончил с теми, кто встал на его пути, и теперь спешит помочь им ворваться в город. Но затем, оглянувшись, Беорг заметил своих соплеменников, в панике уносивших ноги в направлении Прохода Ледяных Ветров. Он понял, что события развиваются совсем не так, как предполагалось на Военном совете. Беорг тотчас начал разворачивать свое войско, надеясь, соединившись с остатками отряда Гаальфдана и народом Лося, спасти как можно больше людей.
Но еще до того как его воины закончили маневр, он обнаружил, что на склон холма выходят армии Брин Шандера, Кер-Конига и Кер-Диневала, а вверх по склону холма со стороны, где должен был биться Хифстааг, карабкаются дворфы и армии трех оставшихся из Десяти Городов.
Беорг приказал своим воинам сомкнуться в круг.
– На нас взирает Темпос! – вскричал он. – Докажем, что он по праву гордится своим народом!
Без малого восемь сотен варваров стояли насмерть, убежденные в том, что бог Войны благословил их на битву. Сражаясь с бесстрашием обреченных, умирая с песней на устах, они продержались почти час, но в конце концов были смяты и рассеяны.
* * *
Когда звон мечей наконец утих, обессиленные защитники Десяти Городов занялись подсчетом потерь. Погибло более пятисот, и еще двести рыбаков были обречены умереть от смертельных ран, и все-таки это была невысокая плата, особенно если учесть, что на улицах Термалэйна и на подступах к Брин Шандеру лежало около двух тысяч бездыханных врагов.
Бренор проводил взглядом направляющуюся к воротам Брин Шандера процессию.
– Пузатый? – внезапно спросил он, узнав в одном из героев своего приятеля.
– Меня зовут Реджис, – гордо скрестив руки на груди, ответствовал хафлинг, важно восседая на носилках.
– Он достоин самого глубокого уважения, добрый дворф, – сказал один из державших носилки воинов. – Будучи тяжело раненным, выборный представитель Реджис схватился один на один и вышел победителем в бою с подлым предателем, который привел на нашу землю полчища варваров!
Не веря своим ушам, Бренор даже лишился дара речи.
– Готов поспорить, что на самом деле все обстояло еще более удивительно, – наконец пробормотал он, подмигнув своим не менее ошеломленным спутникам. – Да не буду я бородатый гном, если ошибаюсь!
* * *
Первыми к лежащему без чувств Дзирту До'Урдену приблизились Кемп и один из его адъютантов. Выборный от Таргоса ткнул эльфа носком своего обагренного кровью сапога, и тот еле слышно застонал.
– Еще дышит, – разочарованно сказал Кемп. – Как жаль, – с этими словами он еще раз, при этом гораздо сильнее, пнул раненого эльфа. Его спутник одобрительно усмехнулся и тоже занес ногу для удара.
Тут на спину Кемпа обрушился мощный кулак в кольчужной перчатке, да с такой силой, что тот, не устояв на ногах, перелетел через тело Дзирта и кубарем покатился по склону. Его адъютант успел обернуться, и в этот миг кулак Бренора, вторично описав дугу, въехал ему прямо в лицо.
– И ты получи! – прорычал разъяренный дворф, чувствуя, как под его ударом хрустнул нос того, кто посмел насмехаться над эльфом.
Кассиус, стоявший неподалеку, чуть выше по склону холма, с криком бросился к Бренору.
– Сейчас я научу тебя, как следует себя вести! – завопил он.
– Стой где стоишь, сын болотной свиньи! – угрожающе проревел Бренор. – Вы все обязаны эльфу вашими дрянными жизнями и покоем ваших домов, – прикрикнул он, обращаясь к находившимся поблизости рыбакам. – И вы еще смеете обращаться с ним как с падалью!
– Попридержи язык, дворф! – заверещал Кассиус, хватаясь за рукоять меча. Заслышав эти слова, дворфы мигом сплотили ряды вокруг своего вожака, а люди Кассиуса поспешили к своему предводителю.
И тут раздался еще один голос.
– Сам попридержи язык, Кассиус! – выкрикнул Агорвал из Термалэйна. – Обладай я его отвагой, я поступил бы с Кемпом точно так же! – Сказав так, Агорвал ткнул рукой в направлении севера. – Смотрите! – вскричал он. – Вы видите чистое небо. А если бы не эльф, мы сейчас наблюдали бы клубы дыма, поднимающиеся над Термалэйном!
Агорвал и его спутники подошли и встали плечом к плечу с дворфами, а два воина осторожно, чтобы не причинить боль, подняли Дзирта с земли.
– Можешь не опасаться за своего друга, бесстрашный дворф, – сказал выборный от Термалэйна. – В моем городе он встретит достойный прием. И никогда больше ни я, ни другие жители Термалэйна не упрекнут его за цвет кожи или за злодеяния его сородичей!
Кассиус вышел из себя.
– Немедленно уводи своих солдат с земли Брин Шандера! – закричал он, обращаясь к Агорвалу. Но в этом уже не было необходимости: воины Термалэйна, унося на плечах раненого эльфа, уже спускались с холма.
Убедившись, что эльф в надежных руках, Бренор со своими соплеменниками продолжил осмотр поля брани.
– Я тебе это еще припомню! – прокричал ему Кемп откуда-то издали, с подножия холма.
Бренор лишь презрительно сплюнул в его сторону и невозмутимо пошел дальше.
Так уж получилось, что союз Десяти Городов просуществовал лишь немногим дольше, нежели наголову разбитая армия варваров.
* * *
На склоне холма воины Десяти Городов тщательно осматривали тела поверженных варваров, снимая с трупов все, что представляло какую-то ценность, и мимоходом добивая тех несчастных, в ком еще теплилась жизнь.
И все-таки нельзя было забывать о милосердии. Увидев, как воин из Гуд Мида перевернул на спину тяжело раненного варвара и приготовился пронзить его кинжалом, Бренор подошел к нему и, узнав в несчастном юношу-знаменосца, так ловко раскроившего в бою его шлем, схватил рыбака за руку.
– Не убивай его. Он ведь еще совсем мальчишка и не мог знать, какое зло нес нам их народ.
– Бах! – вскипел тот. – Ты думаешь, эти псы пощадили бы наших детей? Да и к тому же он уже почти на том свете.
– И все-таки я прошу тебя сжалиться над ним! – сказал Бренор, забрасывая свой топор на плечо. – Сказать по правде, я даже настаиваю.
Рыбак бросил на дворфа уничтожающий взгляд, но промолчал. Он видел, как Бренор дрался на поле боя, и потому счел за лучшее не спорить. Издав глубокий вздох разочарования, он поплелся дальше искать другую жертву.
Юноша чуть шевельнулся и застонал.
– А, значит, жизнь еще не покинула тебя, – пробормотал Бренор. Опустившись на колени, он приподнял голову юноши за волосы и взглянул ему в глаза. – Слушай меня внимательно, малыш. Я только что спас твою жизнь… даже сам не знаю почему. Но не вздумай считать, что люди Десяти Городов простили тебя. Я хочу, чтобы ты увидел, сколько зла принес твой народ этой земле. Возможно, страсть к убийству у тебя в крови, и если так, пусть бы клинок рыбака прикончил тебя здесь! Но мне кажется, что это не так, и у тебя будет время подтвердить мою правоту. Ты будешь служить мне и моему народу пять лет и один день, работая на рудниках, чтобы доказать, что ты достоин остаться в живых и получить свободу. – Сказав это, Бренор заметил, что юноша вновь лишился чувств. – Ничего, когда ты придешь в себя, я повторю эти слова, – сказал он и хотел было уронить голову врага на траву, но вместо этого мягко опустил ее, чтобы не причинить юноше лишних страданий.
Свидетели этой сцены долго не могли прийти в себя, но им было невдомек, чем это вызвано. Бренор и сам, даже искренне надеясь, что со временем в этом юноше проснется чувство благодарности к людям, никак не мог предполагать, что со временем этот парень, Вульфгар, вырастет в мужчину, который в корне изменит неприглядный уклад жизни тундры.
* * *
Далеко на юге, в широком ущелье меж гигантских вершин Средиземного Хребта, Акар Кесселл томился в роскоши, которую создал ему волшебный камень Креншинибон. На днях его рабы-гоблины приволокли еще одну женщину, похищенную из каравана торговцев, чтобы он мог поразвлечься. Однако сейчас его занимало другое. В безоблачном небе со стороны Десяти Городов поднимался огромный столб дыма.
«Варвары», – догадался Кесселл. Еще когда он с чародеями из Лускана был в Истхейвене, ему довелось слышать разговоры о том, что варвары готовят очередной набег. Тогда эта новость никак не впечатлила его – какое ему дело?
Здесь, в Кришал-Тири, у него было все, о чем только можно мечтать. И он вовсе не собирался покидать свою башню-дворец.
Не собирался – до поры до времени.
Но Креншинибон никак не мог смириться с тем, что ему приходится прозябать на отрогах безлюдных гор, где вся его свита состоит из нескольких десятков тупых, забитых гоблинов. Он желал большего. Он жаждал власти.
Воспоминания Кесселла о Десяти Городах лишь еще больше разожгли голод камня, и он вновь обратил на чародея свой дар внушения.
Внезапно перед глазами Кесселла возникла заманчивая картина. Он увидел себя восседающим на богато разукрашенном троне в Брин Шандере, вокруг, подобострастно кланяясь, толпилась огромная свита. Он живо представил себе, как вытянутся лица у обитателей Небесной Башни Аркана, и в особенности у Эльделака и Дендибара, когда до них дойдут слухи о могуществе Акара Кесселла, Владыки Десяти Городов и Верховного Правителя Долины Ледяного Ветра. Может быть, хоть тогда они удостоят его мантии чародея своей жалкой гильдии?
Несмотря на то что здесь он чувствовал себя вполне довольным жизнью, идея эта тотчас овладела его воображением. Кесселл принялся обдумывать свое видение, пытаясь представить, что надо предпринять, чтобы добиться заветной цели.
Сначала Акар решил, что достаточно будет подчинить рыбаков своей воле – так же, как это удалось проделать с гоблинами. Однако вскоре понял, что это не лучший путь, ведь даже не отличающиеся особым умом и сообразительностью гоблины довольно долго сопротивлялись. И, кроме того, стоило упустить кого-нибудь из них подальше от башни, как к нему быстро возвращалась способность к самостоятельным поступкам и он быстренько уносил ноги. Нет, с людьми такой номер не пройдет.
Кесселл начал раздумывать о том, как использовать в своих целях силу, заключенную в стенах Кришал-Тири, ибо по разрушительной мощи она значительно превосходила все колдовские уловки, о которых ему доводилось слышать в бытность свою учеником в Небесной Башне. Эта сила может оказаться весьма кстати, но и ее может не хватить. Запасы энергии Креншинибона тоже были ограниченны, особенно если учесть, что камню необходимо было периодически восстанавливать растраченные силы. Кроме того, народ Десяти Городов был рассеян по всей долине, трудновато было бы удерживать их всех в сфере своего влияния, а уничтожать людей просто так не было смысла. Гоблины прекрасно справлялись со своими обязанностями, но чародей уже желал, чтобы ему поклонялись люди, те, что безжалостно глумились над ним в течение многих лет.
В конце концов чародей пришел к неизбежному заключению: ему нужна армия.
Сначала Кесселл подумал о своих гоблинах. Бесконечно преданные, готовые исполнить любое его желание, они с радостью погибнут за своего властелина (некоторые уже так и поступили). Однако их было слишком мало даже для того, чтобы не то что покорить людей трех озер, но хотя бы нагнать на них страху.
И тут его, конечно же не без участия хрустального камня, осенила великолепная мысль. «Здесь, в горах, так много пещер!» – вскричал Кесселл. И подумать только, ведь горы просто кишат не то что какими-то гоблинами и ограми: здесь полным-полно троллей и горных исполинов! Перед глазами Кесселла возникло очередное видение. Он живо представил себя во главе несметных полчищ гоблинов и троллей, бесконечным потоком изливающихся на равнину.
Вот тогда-то он повергнет людей в трепет!
Кесселл откинулся на подушки и приказал привести новую девушку. Сейчас он придумал новую игру, тоже когда-то привидевшуюся ему во сне. Ему хотелось, чтобы девушка пыталась разжалобить его слезами. Но в конце концов ей придется умереть. Когда с этим будет покончено, он еще раз поразмыслит над планом покорения Десяти Городов. Спешить некуда, времени у него достаточно. И гоблины, стоит только дать знак, живо доставят ему очередную женщину для любовных игр.
Креншинибон, похоже, тоже успокоился. Он заронил зерно в сознание Кесселла и не сомневался, что в самое ближайшее время у чародея созреет план захватнической кампании. Как и Кесселлу, спешить ему было некуда.
Хрустальный камень ждал случая вернуться к жизни в течение десяти тысяч лет, ждал ради возможности вновь обрести власть. Вполне стоило подождать и еще немного.
Глава 9
УЖЕ НЕ МАЛЬЧИК
Реджис, лениво развалившийся под стволом своего любимого дерева, глубоко зевнул. Рядом с ним торчало из земли неизменное удилище. Впрочем, крючок рыбы давным-давно очистили от наживки. Реджису редко когда удавалось что-нибудь поймать, но он очень гордился тем, что никогда не тратил больше одного червя за рыбалку.
С тех пор как он вернулся в Одинокий Лес, он бывал на озере каждый день. Зиму хафлинг провел в Брин Шандере, в обществе Кассиуса. Конечно, город на холме нельзя было сравнивать с Калимпортом, однако дворец Кассиуса, несомненно, был самым роскошным местом Долины Ледяного Ветра. Реджис считал, что поступил очень мудро, надоумив того пригласить его перезимовать в Брин Шандере.
С Мир Дуальдона налетел прохладный ветерок, и хафлинг удовлетворенно вздохнул. Хотя июнь был уже в самом разгаре, сегодня выдался, пожалуй, первый по-настоящему жаркий денек. И Реджис намеревался использовать его полностью. За весь минувший год он впервые выбрался на озеро до полудня и сейчас, раздевшись, собирался наслаждаться ласковым теплом солнечных лучей до самого заката.
Но вот с озера донесся крик. Реджис поднял голову и приоткрыл один глаз. Первое, что он к своему глубочайшему удовлетворению отметил, так это то, как увеличился за долгую зиму его собственный живот. Сейчас, лежа на спине, он едва мог видеть кончики пальцев на ногах.
По озеру, недалеко от того места, где он лежал, постоянно маневрируя, неслись четыре рыбацких баркаса – два из Термалэйна и два из Таргоса. Рыбаки, стоя у бортов, немилосердно поносили друг друга. В последние четыре с половиной года, прошедших со времени битвы у Брин Шандера, города находились в состоянии войны. И хотя в стычках в ход обычно шли бранные слова и кулаки, рыбаки частенько таранили друг друга, и много полузатопленных баркасов уже нашли свой последний приют на скалах и песчаных отмелях озера.
Реджис пожал плечами и вновь опустил голову на аккуратно сложенную жилетку, которая заменяла ему подушку. Мало что изменилось в Десяти Городах за последние годы. И все-таки, даже несмотря на размолвку между Кемпом и Агорвалом по поводу эльфа, Реджис и некоторые другие продолжали тешить себя надеждой на возможное взаимовыгодное сосуществование городов.
Но даже на берегах второго по величине озера покой и порядок царили недолго. Мир между извечными соперниками Кер-Конигом и Кер-Диневалом продолжался лишь до тех пор, пока один из кораблей Кер-Диневала не заарканил редкостную пятифутовую форель в бухте Лек Деннишир, которую Кониг уступил Диневалу в качестве компенсации за воды, утраченные в результате бурного развития Истхейвена. Потом Гуд Мид и Дуган Хол, никогда не выдвигавшие особых претензий и кичившиеся своей независимостью города Южного Озера, ни с того ни с сего вздумали требовать компенсации от Брин Шандера и Термалэйна. Их армии сильно пострадали в битве на склоне холма Шандер, хотя они могли и не ввязываться в войну. Основываясь на этом, они рассудили, что было бы неплохо, если бы два города, получившие наибольшую выгоду от военного союза, выплатили им должок. Естественно, что северные города восприняли эти доводы с праведным негодованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Дзирт откатился в сторону и начал было вставать на ноги, намереваясь броситься в погоню за теми, кто уносил на своих плечах Хифстаага. Эльф почему-то не сомневался, что король варваров выживет и после последнего, казалось бы, смертельного удара, и твердо решил завершить начатое. Однако, поднявшись, он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, увидел свой пропитанный кровью плащ и понял, что силы оставляют его. Яркое полуденное солнце ударило в его привыкшие к ночной тьме глаза, и он рухнул на землю.
* * *
Три армии, до поры скрывавшиеся за стенами Брин Шандера, быстро рассеяли первую волну нападавших, а потом стремительной атакой отогнали остальных почти до середины склона. Следуя четким командам Беорга, свирепое войско перестроило свои ряды и, действуя уже более осмотрительно, начало снова приближаться к городу.
Когда до них донесся шум боя на склоне холма, Беорг решил, что Хифстааг уже покончил с теми, кто встал на его пути, и теперь спешит помочь им ворваться в город. Но затем, оглянувшись, Беорг заметил своих соплеменников, в панике уносивших ноги в направлении Прохода Ледяных Ветров. Он понял, что события развиваются совсем не так, как предполагалось на Военном совете. Беорг тотчас начал разворачивать свое войско, надеясь, соединившись с остатками отряда Гаальфдана и народом Лося, спасти как можно больше людей.
Но еще до того как его воины закончили маневр, он обнаружил, что на склон холма выходят армии Брин Шандера, Кер-Конига и Кер-Диневала, а вверх по склону холма со стороны, где должен был биться Хифстааг, карабкаются дворфы и армии трех оставшихся из Десяти Городов.
Беорг приказал своим воинам сомкнуться в круг.
– На нас взирает Темпос! – вскричал он. – Докажем, что он по праву гордится своим народом!
Без малого восемь сотен варваров стояли насмерть, убежденные в том, что бог Войны благословил их на битву. Сражаясь с бесстрашием обреченных, умирая с песней на устах, они продержались почти час, но в конце концов были смяты и рассеяны.
* * *
Когда звон мечей наконец утих, обессиленные защитники Десяти Городов занялись подсчетом потерь. Погибло более пятисот, и еще двести рыбаков были обречены умереть от смертельных ран, и все-таки это была невысокая плата, особенно если учесть, что на улицах Термалэйна и на подступах к Брин Шандеру лежало около двух тысяч бездыханных врагов.
Бренор проводил взглядом направляющуюся к воротам Брин Шандера процессию.
– Пузатый? – внезапно спросил он, узнав в одном из героев своего приятеля.
– Меня зовут Реджис, – гордо скрестив руки на груди, ответствовал хафлинг, важно восседая на носилках.
– Он достоин самого глубокого уважения, добрый дворф, – сказал один из державших носилки воинов. – Будучи тяжело раненным, выборный представитель Реджис схватился один на один и вышел победителем в бою с подлым предателем, который привел на нашу землю полчища варваров!
Не веря своим ушам, Бренор даже лишился дара речи.
– Готов поспорить, что на самом деле все обстояло еще более удивительно, – наконец пробормотал он, подмигнув своим не менее ошеломленным спутникам. – Да не буду я бородатый гном, если ошибаюсь!
* * *
Первыми к лежащему без чувств Дзирту До'Урдену приблизились Кемп и один из его адъютантов. Выборный от Таргоса ткнул эльфа носком своего обагренного кровью сапога, и тот еле слышно застонал.
– Еще дышит, – разочарованно сказал Кемп. – Как жаль, – с этими словами он еще раз, при этом гораздо сильнее, пнул раненого эльфа. Его спутник одобрительно усмехнулся и тоже занес ногу для удара.
Тут на спину Кемпа обрушился мощный кулак в кольчужной перчатке, да с такой силой, что тот, не устояв на ногах, перелетел через тело Дзирта и кубарем покатился по склону. Его адъютант успел обернуться, и в этот миг кулак Бренора, вторично описав дугу, въехал ему прямо в лицо.
– И ты получи! – прорычал разъяренный дворф, чувствуя, как под его ударом хрустнул нос того, кто посмел насмехаться над эльфом.
Кассиус, стоявший неподалеку, чуть выше по склону холма, с криком бросился к Бренору.
– Сейчас я научу тебя, как следует себя вести! – завопил он.
– Стой где стоишь, сын болотной свиньи! – угрожающе проревел Бренор. – Вы все обязаны эльфу вашими дрянными жизнями и покоем ваших домов, – прикрикнул он, обращаясь к находившимся поблизости рыбакам. – И вы еще смеете обращаться с ним как с падалью!
– Попридержи язык, дворф! – заверещал Кассиус, хватаясь за рукоять меча. Заслышав эти слова, дворфы мигом сплотили ряды вокруг своего вожака, а люди Кассиуса поспешили к своему предводителю.
И тут раздался еще один голос.
– Сам попридержи язык, Кассиус! – выкрикнул Агорвал из Термалэйна. – Обладай я его отвагой, я поступил бы с Кемпом точно так же! – Сказав так, Агорвал ткнул рукой в направлении севера. – Смотрите! – вскричал он. – Вы видите чистое небо. А если бы не эльф, мы сейчас наблюдали бы клубы дыма, поднимающиеся над Термалэйном!
Агорвал и его спутники подошли и встали плечом к плечу с дворфами, а два воина осторожно, чтобы не причинить боль, подняли Дзирта с земли.
– Можешь не опасаться за своего друга, бесстрашный дворф, – сказал выборный от Термалэйна. – В моем городе он встретит достойный прием. И никогда больше ни я, ни другие жители Термалэйна не упрекнут его за цвет кожи или за злодеяния его сородичей!
Кассиус вышел из себя.
– Немедленно уводи своих солдат с земли Брин Шандера! – закричал он, обращаясь к Агорвалу. Но в этом уже не было необходимости: воины Термалэйна, унося на плечах раненого эльфа, уже спускались с холма.
Убедившись, что эльф в надежных руках, Бренор со своими соплеменниками продолжил осмотр поля брани.
– Я тебе это еще припомню! – прокричал ему Кемп откуда-то издали, с подножия холма.
Бренор лишь презрительно сплюнул в его сторону и невозмутимо пошел дальше.
Так уж получилось, что союз Десяти Городов просуществовал лишь немногим дольше, нежели наголову разбитая армия варваров.
* * *
На склоне холма воины Десяти Городов тщательно осматривали тела поверженных варваров, снимая с трупов все, что представляло какую-то ценность, и мимоходом добивая тех несчастных, в ком еще теплилась жизнь.
И все-таки нельзя было забывать о милосердии. Увидев, как воин из Гуд Мида перевернул на спину тяжело раненного варвара и приготовился пронзить его кинжалом, Бренор подошел к нему и, узнав в несчастном юношу-знаменосца, так ловко раскроившего в бою его шлем, схватил рыбака за руку.
– Не убивай его. Он ведь еще совсем мальчишка и не мог знать, какое зло нес нам их народ.
– Бах! – вскипел тот. – Ты думаешь, эти псы пощадили бы наших детей? Да и к тому же он уже почти на том свете.
– И все-таки я прошу тебя сжалиться над ним! – сказал Бренор, забрасывая свой топор на плечо. – Сказать по правде, я даже настаиваю.
Рыбак бросил на дворфа уничтожающий взгляд, но промолчал. Он видел, как Бренор дрался на поле боя, и потому счел за лучшее не спорить. Издав глубокий вздох разочарования, он поплелся дальше искать другую жертву.
Юноша чуть шевельнулся и застонал.
– А, значит, жизнь еще не покинула тебя, – пробормотал Бренор. Опустившись на колени, он приподнял голову юноши за волосы и взглянул ему в глаза. – Слушай меня внимательно, малыш. Я только что спас твою жизнь… даже сам не знаю почему. Но не вздумай считать, что люди Десяти Городов простили тебя. Я хочу, чтобы ты увидел, сколько зла принес твой народ этой земле. Возможно, страсть к убийству у тебя в крови, и если так, пусть бы клинок рыбака прикончил тебя здесь! Но мне кажется, что это не так, и у тебя будет время подтвердить мою правоту. Ты будешь служить мне и моему народу пять лет и один день, работая на рудниках, чтобы доказать, что ты достоин остаться в живых и получить свободу. – Сказав это, Бренор заметил, что юноша вновь лишился чувств. – Ничего, когда ты придешь в себя, я повторю эти слова, – сказал он и хотел было уронить голову врага на траву, но вместо этого мягко опустил ее, чтобы не причинить юноше лишних страданий.
Свидетели этой сцены долго не могли прийти в себя, но им было невдомек, чем это вызвано. Бренор и сам, даже искренне надеясь, что со временем в этом юноше проснется чувство благодарности к людям, никак не мог предполагать, что со временем этот парень, Вульфгар, вырастет в мужчину, который в корне изменит неприглядный уклад жизни тундры.
* * *
Далеко на юге, в широком ущелье меж гигантских вершин Средиземного Хребта, Акар Кесселл томился в роскоши, которую создал ему волшебный камень Креншинибон. На днях его рабы-гоблины приволокли еще одну женщину, похищенную из каравана торговцев, чтобы он мог поразвлечься. Однако сейчас его занимало другое. В безоблачном небе со стороны Десяти Городов поднимался огромный столб дыма.
«Варвары», – догадался Кесселл. Еще когда он с чародеями из Лускана был в Истхейвене, ему довелось слышать разговоры о том, что варвары готовят очередной набег. Тогда эта новость никак не впечатлила его – какое ему дело?
Здесь, в Кришал-Тири, у него было все, о чем только можно мечтать. И он вовсе не собирался покидать свою башню-дворец.
Не собирался – до поры до времени.
Но Креншинибон никак не мог смириться с тем, что ему приходится прозябать на отрогах безлюдных гор, где вся его свита состоит из нескольких десятков тупых, забитых гоблинов. Он желал большего. Он жаждал власти.
Воспоминания Кесселла о Десяти Городах лишь еще больше разожгли голод камня, и он вновь обратил на чародея свой дар внушения.
Внезапно перед глазами Кесселла возникла заманчивая картина. Он увидел себя восседающим на богато разукрашенном троне в Брин Шандере, вокруг, подобострастно кланяясь, толпилась огромная свита. Он живо представил себе, как вытянутся лица у обитателей Небесной Башни Аркана, и в особенности у Эльделака и Дендибара, когда до них дойдут слухи о могуществе Акара Кесселла, Владыки Десяти Городов и Верховного Правителя Долины Ледяного Ветра. Может быть, хоть тогда они удостоят его мантии чародея своей жалкой гильдии?
Несмотря на то что здесь он чувствовал себя вполне довольным жизнью, идея эта тотчас овладела его воображением. Кесселл принялся обдумывать свое видение, пытаясь представить, что надо предпринять, чтобы добиться заветной цели.
Сначала Акар решил, что достаточно будет подчинить рыбаков своей воле – так же, как это удалось проделать с гоблинами. Однако вскоре понял, что это не лучший путь, ведь даже не отличающиеся особым умом и сообразительностью гоблины довольно долго сопротивлялись. И, кроме того, стоило упустить кого-нибудь из них подальше от башни, как к нему быстро возвращалась способность к самостоятельным поступкам и он быстренько уносил ноги. Нет, с людьми такой номер не пройдет.
Кесселл начал раздумывать о том, как использовать в своих целях силу, заключенную в стенах Кришал-Тири, ибо по разрушительной мощи она значительно превосходила все колдовские уловки, о которых ему доводилось слышать в бытность свою учеником в Небесной Башне. Эта сила может оказаться весьма кстати, но и ее может не хватить. Запасы энергии Креншинибона тоже были ограниченны, особенно если учесть, что камню необходимо было периодически восстанавливать растраченные силы. Кроме того, народ Десяти Городов был рассеян по всей долине, трудновато было бы удерживать их всех в сфере своего влияния, а уничтожать людей просто так не было смысла. Гоблины прекрасно справлялись со своими обязанностями, но чародей уже желал, чтобы ему поклонялись люди, те, что безжалостно глумились над ним в течение многих лет.
В конце концов чародей пришел к неизбежному заключению: ему нужна армия.
Сначала Кесселл подумал о своих гоблинах. Бесконечно преданные, готовые исполнить любое его желание, они с радостью погибнут за своего властелина (некоторые уже так и поступили). Однако их было слишком мало даже для того, чтобы не то что покорить людей трех озер, но хотя бы нагнать на них страху.
И тут его, конечно же не без участия хрустального камня, осенила великолепная мысль. «Здесь, в горах, так много пещер!» – вскричал Кесселл. И подумать только, ведь горы просто кишат не то что какими-то гоблинами и ограми: здесь полным-полно троллей и горных исполинов! Перед глазами Кесселла возникло очередное видение. Он живо представил себя во главе несметных полчищ гоблинов и троллей, бесконечным потоком изливающихся на равнину.
Вот тогда-то он повергнет людей в трепет!
Кесселл откинулся на подушки и приказал привести новую девушку. Сейчас он придумал новую игру, тоже когда-то привидевшуюся ему во сне. Ему хотелось, чтобы девушка пыталась разжалобить его слезами. Но в конце концов ей придется умереть. Когда с этим будет покончено, он еще раз поразмыслит над планом покорения Десяти Городов. Спешить некуда, времени у него достаточно. И гоблины, стоит только дать знак, живо доставят ему очередную женщину для любовных игр.
Креншинибон, похоже, тоже успокоился. Он заронил зерно в сознание Кесселла и не сомневался, что в самое ближайшее время у чародея созреет план захватнической кампании. Как и Кесселлу, спешить ему было некуда.
Хрустальный камень ждал случая вернуться к жизни в течение десяти тысяч лет, ждал ради возможности вновь обрести власть. Вполне стоило подождать и еще немного.
Глава 9
УЖЕ НЕ МАЛЬЧИК
Реджис, лениво развалившийся под стволом своего любимого дерева, глубоко зевнул. Рядом с ним торчало из земли неизменное удилище. Впрочем, крючок рыбы давным-давно очистили от наживки. Реджису редко когда удавалось что-нибудь поймать, но он очень гордился тем, что никогда не тратил больше одного червя за рыбалку.
С тех пор как он вернулся в Одинокий Лес, он бывал на озере каждый день. Зиму хафлинг провел в Брин Шандере, в обществе Кассиуса. Конечно, город на холме нельзя было сравнивать с Калимпортом, однако дворец Кассиуса, несомненно, был самым роскошным местом Долины Ледяного Ветра. Реджис считал, что поступил очень мудро, надоумив того пригласить его перезимовать в Брин Шандере.
С Мир Дуальдона налетел прохладный ветерок, и хафлинг удовлетворенно вздохнул. Хотя июнь был уже в самом разгаре, сегодня выдался, пожалуй, первый по-настоящему жаркий денек. И Реджис намеревался использовать его полностью. За весь минувший год он впервые выбрался на озеро до полудня и сейчас, раздевшись, собирался наслаждаться ласковым теплом солнечных лучей до самого заката.
Но вот с озера донесся крик. Реджис поднял голову и приоткрыл один глаз. Первое, что он к своему глубочайшему удовлетворению отметил, так это то, как увеличился за долгую зиму его собственный живот. Сейчас, лежа на спине, он едва мог видеть кончики пальцев на ногах.
По озеру, недалеко от того места, где он лежал, постоянно маневрируя, неслись четыре рыбацких баркаса – два из Термалэйна и два из Таргоса. Рыбаки, стоя у бортов, немилосердно поносили друг друга. В последние четыре с половиной года, прошедших со времени битвы у Брин Шандера, города находились в состоянии войны. И хотя в стычках в ход обычно шли бранные слова и кулаки, рыбаки частенько таранили друг друга, и много полузатопленных баркасов уже нашли свой последний приют на скалах и песчаных отмелях озера.
Реджис пожал плечами и вновь опустил голову на аккуратно сложенную жилетку, которая заменяла ему подушку. Мало что изменилось в Десяти Городах за последние годы. И все-таки, даже несмотря на размолвку между Кемпом и Агорвалом по поводу эльфа, Реджис и некоторые другие продолжали тешить себя надеждой на возможное взаимовыгодное сосуществование городов.
Но даже на берегах второго по величине озера покой и порядок царили недолго. Мир между извечными соперниками Кер-Конигом и Кер-Диневалом продолжался лишь до тех пор, пока один из кораблей Кер-Диневала не заарканил редкостную пятифутовую форель в бухте Лек Деннишир, которую Кониг уступил Диневалу в качестве компенсации за воды, утраченные в результате бурного развития Истхейвена. Потом Гуд Мид и Дуган Хол, никогда не выдвигавшие особых претензий и кичившиеся своей независимостью города Южного Озера, ни с того ни с сего вздумали требовать компенсации от Брин Шандера и Термалэйна. Их армии сильно пострадали в битве на склоне холма Шандер, хотя они могли и не ввязываться в войну. Основываясь на этом, они рассудили, что было бы неплохо, если бы два города, получившие наибольшую выгоду от военного союза, выплатили им должок. Естественно, что северные города восприняли эти доводы с праведным негодованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36