На землю пала ночь. Доносившийся с полей сладкий аромат сухих трав смешивался с запахами ольховой коры и опавших листьев. В холмах ворковали дикие голуби.
Биннесман и Аверан уселись на траву. На черной равнине россыпью бриллиантов горели лагерные костры, а на Манганской скале мерцали призрачные синие огоньки.
КНИГА ВТОРАЯ
ДЕНЬ МАГОВ
Месяц Листопада
(День третий)
ГЛАВА 39
АСГАРОТ
Нашмир — только тень Единого Истинного Мира.
Ты — лишь воспоминание о Светлых.
Отрывок из «Саги о Сотворении»
Эрин и Селинор весь день ехали без происшествий. Из-за того что пришлось объезжать Белдинук, они едва ползли, ибо даже сильным лошадям нелегко преодолевать крутые тропы и каменистые русла рек. К ночи южная граница Белдинука осталась позади, а впереди раскинулись равнины Флидса. Но прибавить ходу им не удалось, поскольку уже стемнело, сгустились тучи и близилась гроза.
Они остановились в придорожном постоялом дворе и впервые за день как следует поели — им подали блюдо тушеных с розмарином скворцов и ржаной хлеб. В придачу они получили лук и пастернак, вареные в масле с медом.
После обеда они отправились в постель и заключили друг друга в объятия. Селинор крепко прижимал к себе Эрин, и это ее удивляло. Ей еще не приходилось спать в мужских объятьях. И хотя это было приятно, но спокойно уснуть она не могла. И все думала, сколько же ночей должны проспать вместе мужчина и женщина, чтобы привыкнуть к такому неудобству.
Селинору не давало уснуть беспокойство, и Эрин тоже.
— Уже завтра, — прошептал он.
Эрин поняла, что он имеет в виду. Завтра ближе к вечеру они уже будут в Южном Кроутене. Встретятся с его отцом и попытаются понять, как далеко зашло безумие.
— Обещай, что не будешь действовать сгоряча, — попросил Селинор. — Мой отец всегда был хорошим человеком. И в детстве очень меня любил. Если он сошел с ума, позволь мне самому с ним разобраться.
Она знала, о чем идет речь. Селинор рассказывал, что его дед сошел с ума и его держали взаперти, пока он не умер от старости. Это было, вполне возможно, родовое проклятие. И Селинор обещал отцу, что буде с тем случится подобное, он поступит с ним так же, как поступили с дедом. Да уж, Селинору не позавидуешь.
— Ладно, — уступила она. — Только будь осторожен. У некоторых людей безумие заметно по глазам. А у некоторых — нет. Твой отец опасен.
Селинор кивнул. Отец его строил заговоры против Короля Земли и обрел уже поддержку со стороны некоторых лордов. Андерс утверждал, что Габорн не пришел на помощь своему отцу и позволил ему погибнуть ради того, чтобы взойти на трон.
— Для нас он не опасен, — сказал Селинор. — Он просто… не в себе. Я с ним поговорю.
— Следи за тем, что будешь говорить, — сказала Эрин. — Твой отец умный и коварный человек.
Селинор как будто задумался на мгновение, потом усмехнулся.
— Он счел бы твои слова комплиментом. Почему ты думаешь, что он коварный?
— Я поразмыслила над твоим рассказом. Твой отец заявил тебе, будто я сестра Габорна…
— Это же простое умозаключение, — сказал Селинор. — По обычаю сестер-всадниц, твоя мать должна была выбрать отца для своего ребенка из знатного рода. Внешность твоя такова, что тебя можно счесть сестрой Габорна. И родилась ты через девять месяцев после того, как отряд старого короля Ордина проезжал через Флидс на охоту…
— Я знаю, кто мой отец, — сказала Эрин. Хотя признаваться ей было страшно. Правда казалась ничем не лучше выдумки. — Я видела родословную. Моя мать выбрала мужчину из дома Ордина, но не Менделласа. Лучшим она сочла герцога Палдана.
— Вот как… значит, ты ему не сестра, а кузина! — сказал Селинор. — Тот же род, только без титула.
Он сразу понял всю сложность ее положения. Палдан был дядей Габорна. Эрин, как единственное дитя Палдана, была по мистаррийским законам его наследницей. И хотя сестрой Габорну она не приходилась, это ничего не меняло.
Селинор надолго замолчал. Эрин знала, о чем он думает. По законам ее народа они были теперь женаты. Селинор, принц Южного Кроутена, породнился таким образом с Домом Ордина. И если Габорн умрет, трон Мистаррии может перейти к Селинору.
Оставалось только гадать, насколько заманчива для него такая перспектива.
Наконец он тихо сказал:
— Ты не должна никому говорить об этом, особенно моему отцу.
Эрин и не собиралась. Только думала, о чем еще Андерс знает или просто догадывается.
Она пыталась заснуть, но мысли не давали покоя. Вспомнился дневной сон, огромная сова из преисподней, которая ее вызвала.
Сны часто являются всего лишь обрывками дневных впечатлений и воспоминаний. Но был ли этот сон таковым? Он казался таким реальным. И никакими воспоминаниями было не объяснить некоторые его детали. Сова назвала ее «воином Сумеречного Мира». Эрин знала, что преисподнюю порой называют «Единым Истинным Миром», но никогда не слышала, чтобы ее собственный мир называли «сумеречным». И нигде она не видела и не воображала никогда местности, которая ей снилась.
Долгое время она лежала, боясь заснуть, но все-таки дремота ее одолела…
Пробудилась Эрин в обители совы. Уже наступило утро, и солнечные лучи заглядывали под крону дуба. Даже в норе можно было кое-что разглядеть. Сова так и сидела в вышине на своем насесте. Внизу под насестом лежала груда костей: беличьих, кроличьих, оленьих. И кинжал Эрин был там, торчал из черепа какого-то похожего на жабу существа.
Глаза у совы были закрыты, дышала она тихо. Эрин теперь яснее различала запахи — жирных перьев совы, крови и старых костей.
Нора уходила глубоко в землю. Ниши в стенах наводили на мысль, что вырыта она была человеческими руками, хотя люди сюда явно давно не заглядывали. На живых корнях дерева были вырезаны загадочные символы, совершенно незнакомые Эрин руны.
— Ты вернулась. Благодарю тебя за то, что ты пришла в час нашей нужды, — прошептала сова. Эрин подняла голову. Сова дышала все так же тихо. Она говорила не на языке людей, но слова ее почему-то были понятны Эрин — и слова, и сопровождавшие их чувства. Девушка ощутила глубокую благодарность этого существа.
— Это не я пришла, — с трудом выговорила Эрин. — Это ты меня привела. И благодарности я не заслуживаю.
— Ты не хотела приходить? — спросила сова. — Ты же ответила на зов. Разве это не твой кинжал?
Эрин заморгала, огляделась вокруг, не зная, куда деваться.
— Я хотела прийти потому, что сама искала помощи.
— Вот как, в вашем мире неспокойно? Сову это как будто позабавило.
— Это мягко сказано, — ответила Эрин. Сова переступила по корню, пристально уставилась на нее.
— Наш мир возлагает на тебя свои надежды.
— Ваш мир?
— Возможно, оба наших мира. К вам идет Асгарот.
Имя «Асгарот» ударило Эрин словно обухом. Она, казалось, слышала сову не ушами, но сердцем. И смысл ее слов запечатлевался в самой глубине существа девушки. Асгарот… это был Темный Победитель, который напал на замок Сильварреста. Лорд невероятной силы. Его имя вселяло страх и в сердца Светлых, и в сердца Победителей.
— Асгарот! — повторила Эрин. — Но он умер.
— Умер? — переспросила сова. — Как бы ни был могуч воин, но даже Клинком Ярости он не сможет убить локуса.
Эрин внезапно вскинулась со сна, села в постели. Селинор зашевелился рядом, попытался ее обнять. Но у нее бешено колотилось сердце. Нельзя отдыхать, нельзя спать. Усни она — и снова проснется в преисподней.
Голова Эрин гудела, так поразило девушку услышанное. Такое присниться не может. Слово, произнесенное совой, было незнакомым. Ни на одном языке Рофехавана никакое существо не носило названия «локус».
Но смысл его она понять успела. Локус — так звалось существо, которое вселялось в разум низкого душой человека или в разум зверя. Вселялось оно как паразит, но вскоре начинало управлять своим хозяином.
Асгарот — великий правитель локусов, зло, существующее с незапамятных времен. Не Темный Победитель. А куда более страшное создание, могущественный служитель тьмы. Тысячи тысяч Сумеречных Миров он уже помог уничтожить в войне, которая длилась и будет длиться вечно.
ГЛАВА 40
СИЛА ВЕТРА
Существа, которых люди называют «ферринами», зовут себя другим именем, известным лишь мудрецам. Они делятся на три вида. Лесные феррины крупнее прочих и не такие злые. Они водятся в холмах и почти во всех лесах Рофехавана. Водяные феррины имеют более темную шерсть, предпочитают сырые места и отлично плавают. Пустынные феррины — низкорослые, песочного цвета и как будто неплохо приспособлены к выживанию в столь суровых условиях.
Ни один из видов не переносит снега. Уже в пятидесяти милях к северу от замка Сильварреста я ферринов почти не встречал.
Многие рукописи свидетельствуют, что их привез из-за моря Кэррол некий Йакор Смелый с целью избавить свое государство от крыс и чумы, которую они разносят. В южных краях феррины действительно справляются с этой задачей, но даже те, кому они приносят пользу, их весьма недолюбливают, ибо хотя феррины и не разносят болезней, едят они гораздо больше, чем грызуны, за которыми они охотятся.
Отрывок из «Бестиария» Бипнесмана, раздел «Млекопитающие Мира».
Король Андерс сидел за пиршественным столом, когда в замке его раздались вдруг предсмертные вопли людей.
Они влетели в главную башню, пронеслись вниз по лестнице. Ветер донес их до Большого зала, затем закружил в очаге и в дымоходе.
Для уха любого из присутствовавших звучали они, как обычное завывание ветра. Но Андерс ждал их весь день.
На мгновение огонь в очаге ярко вспыхнул.
Жена Андерса почувствовала сквозняк и сказала:
— Ой!
Андерс надеялся услышать крик женщины. Но в ветре звучало лишь пять голосов, и все они были мужскими.
Андерс встрепенулся и предложил еще по кубку вина своим припозднившимся гостям — герцогу Стоте из Лоннока и принцу Граненсену из Эйремота.
Принц в это время разглагольствовал. Это был высокий, крепкий юноша с мягкими темными волосами и женственными манерами.
— Терпеть не могу путешествовать на корабле, — говорил он. — Когда плавал в последний раз, так на галере было полно крыс. А они, как вы знаете, разносят заразу. Поэтому я путешествую сушей. На постоялом дворе их хотя бы феррины отлавливают.
— Я думал, в Эйремоте слишком холодно и для крыс, и для ферринов, — пошутил герцог Стоте.
— Милорд, — прошипела в ухо Андерсу жена, которую смутил такой поворот беседы за пиршественным столом.
Он только улыбнулся. Разговор вскоре наверняка зайдет на куда более мрачные темы, нежели крысы.
— Выпьем, — сказал король Андерс, — за друзей из дальних стран.
Гости равнодушно улыбнулись, выпили. За столом остались только свои, можно было говорить о чем угодно и молчать, когда вздумается. Андерс извинился и между переменой блюд поднялся в башню.
Там он встал и уставился на юг. Иом была далеко. И отсюда он мало что мог сделать.
Нападение не удалось. Хозяину он не угодил. Может быть…
Он думал о крысах. О больших, черных как уголь крысах, что живут в норах под домами. О жирных крысах на пристани, питающихся рыбьими головами. О гладких лесных крысах, что лазают по деревьям. О крысах, которые разносят чуму и заразу.
Мысль эта его увлекла. Людей, настолько поддающихся его чарам, чтобы они пошли за него воевать, было немного. Троих он уже использовал. Однако война не всегда ведется при помощи вооруженных людей.
Но послать крыс? Призвать чуму на весь народ — стариков, немощных, женщин и детей?
В каком-то уголке его разума человек, которым Андерс был когда-то, прокричал: «Это чудовищно!»
Андерс считал себя твердым человеком. В конце концов, он был королем. Он приказал казнить разбойника, когда ему было всего двенадцать лет. Он сражался в бою и убивал людей.
Он без размышления послал воинов убить Иом.
Но убить такое количество невинных сразу? Холодный ветер взъерошил волосы возле его уха и прошептал: «Мне это понравится».
— Нет! — громко сказал Андерс, изо всех сил тряся головой.
Порыв ветра ударил его в спину так, что у него перехватило дыхание. Голова закружилась, как у пьяного.
Он вдруг понял, что грубые камни мостовой под его башней — совсем рядом, невероятно близко, и задрожал от страха. Вцепился в зубцы парапета, когда ветер снова толкнул его в спину. Так мало надо, чтобы упасть…
«Порадуй меня», — прошептал ему в ухо голос.
На мгновение Андерс ощутил отчаяние. Он стремился служить ветру, надеясь, что в ответ тот будет служить ему. До сих пор как будто так и было. Но сейчас он понял, что ветер может в любой момент обратиться против него. Он раб ветра — или исполнит приказание или будет сброшен вниз.
Ветер бил его, трепал верхние одежды и тунику. Пронизывал до самого сердца.
Андерс выпрямился и впустил в себя холод ветра.
— Придите, мои воины, — прошептал он. — Придите.
Весь день ветер дул с юга. Но в этот момент чародей на флюгере самой высокой башни повернулся и указал на запад.
Ветер завыл с новой яростью.
И вскоре Андерс услышал необычные звуки — топоток крошечных лапок, тихий писк. Он посмотрел вниз, на укрытые сумраком улицы и увидел темные тени, несущиеся по булыжникам мостовой.
Откуда-то с лаем выскочил терьер и схватил одного зверька. Сломал ему спину, и зверек завизжал от боли.
Из всех подземелий города продолжали выбегать крысы. Они выскакивали из сточных труб, из сараев и складов. Прыгали с деревьев и выползали из-под прогнивших полов. Серыми стаями мчались по крышам домов и темной волной выплескивались за крепостные ворота.
То там, то тут слышался время от времени визг женщин, обнаружившие под ногами бегущую крысу.
Об этом долго будут судачить, подумал Андерс, о ночном таинственном исходе крыс. Но они нужны ему, эти грязные маленькие зверьки, разносчики болезней.
Под покровом тьмы они выбегали из города, спеша на восток вслед за ветром.
Андерс тихо прошептал в сторону юга:
— Иом, ступай домой. Ты нужна своему государству. Только он умолк, как на башню поднялась его жена.
— Ты собираешься всю ночь тут простоять? У нас гости, если помнишь.
И король Андерс улыбнулся.
ГЛАВА 41
ОТЕЦ ФАРИОН
Фарион — это Королева Снов. Она награждает хороших детей, уводя их по ночам с собой в королевство прекрасных сновидений, и наказывает озорников, посылая их темными тропами в царство ночных кошмаров.
Чтобы снискать ее благоволение, ребенок, который вел себя плохо, может оставить возле своей кроватки какие-нибудь сладости или фрукты,
Эшовенский миф
В холодных небесах над Манганской скалой мерцали звезды. Час назад закатилось солнце, а опустошители так и сидели, насылая чары, на этой груде камней.
Из замка Феллсприбыли телеги с продовольствием, и воины Габорна славно поужинали. Многие уже крепко спали, завернувшись в походные одеяла, отдыхая впервые за последние несколько дней.
Все было как будто спокойно, но Габорн, хмурясь, все сидел у костра. Какая-то опасность подкрадывалась к охранявшим лагерь часовым.
Барон Кирка, стоявший на посту, вдруг окликнул его:
— Милорд, Скалбейн говорит, вам надо пойти глянуть, что там происходит.
Габорн сразу насторожился. Не зря он чувствовал опасность. Он встал и, сопровождаемый своимХроно, последовал за бароном Киркой. При свете звезд светлые волосы барона блестели как шелк. На широкой спине этого здоровяка вполне можно было прокатиться, как на лошади.
Вокруг Манганской скалы, разложенные через каждые двести ярдов, горели сторожевые костры. В холодным ночном воздухе звуки разносились неестественно далеко. Габорн так явственно слышал дребезжащее дыхание опустошителей, словно те подобрались совсем близко. Над Манганской скалой по-прежнему клубился дымок, и мерцали вокруг Руны Опустошения синие огоньки.
При свете звезд Габорн видел на равнине светлые мундиры часовых, отблески огня на их шлемах и оружии.
Он подошел к Скалбейну. Верховный Маршал стоял рядом со своим оседланным конем, держа поводья в одной руке, копье в другой. Он пристально вматривался в поле. Рядом стоял и смотрел туда же маршал Чондлер. От подножия Манганской скалы их отделяло около мили.
Чондлер тихо сказал:
— Вы или самый храбрый человек из всех, кого я знаю, или все-таки дурак.
— Он не дурак, — пробасил Кирка. — Уж я-то знаю. Скалбейн дружески хлопнул барона по спине. Габорн спросил:
— Что у вас случилось?
— Опустошительница, милорд, — сказал Скалбейн. — Огромное чудище, вон за теми камнями. Я хочу ее убить.
Габорн проследил за его взглядом. Полускрытая от них тремя валунами, в поле бродила огненная колдунья. Ее покрытое рунами тело слабо светилось в темноте. Она подволакивала, словно была ранена, задние ноги и время от времени начинала кружить на одном месте. Находилась она примерно на полпути к Манганской скале.
— Откуда она тут взялась? — спросил Габорн.
— Мы видели, как она спускалась со скалы, — сказал Чондлер. — В сотне ярдов от земли сорвалась и упала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Биннесман и Аверан уселись на траву. На черной равнине россыпью бриллиантов горели лагерные костры, а на Манганской скале мерцали призрачные синие огоньки.
КНИГА ВТОРАЯ
ДЕНЬ МАГОВ
Месяц Листопада
(День третий)
ГЛАВА 39
АСГАРОТ
Нашмир — только тень Единого Истинного Мира.
Ты — лишь воспоминание о Светлых.
Отрывок из «Саги о Сотворении»
Эрин и Селинор весь день ехали без происшествий. Из-за того что пришлось объезжать Белдинук, они едва ползли, ибо даже сильным лошадям нелегко преодолевать крутые тропы и каменистые русла рек. К ночи южная граница Белдинука осталась позади, а впереди раскинулись равнины Флидса. Но прибавить ходу им не удалось, поскольку уже стемнело, сгустились тучи и близилась гроза.
Они остановились в придорожном постоялом дворе и впервые за день как следует поели — им подали блюдо тушеных с розмарином скворцов и ржаной хлеб. В придачу они получили лук и пастернак, вареные в масле с медом.
После обеда они отправились в постель и заключили друг друга в объятия. Селинор крепко прижимал к себе Эрин, и это ее удивляло. Ей еще не приходилось спать в мужских объятьях. И хотя это было приятно, но спокойно уснуть она не могла. И все думала, сколько же ночей должны проспать вместе мужчина и женщина, чтобы привыкнуть к такому неудобству.
Селинору не давало уснуть беспокойство, и Эрин тоже.
— Уже завтра, — прошептал он.
Эрин поняла, что он имеет в виду. Завтра ближе к вечеру они уже будут в Южном Кроутене. Встретятся с его отцом и попытаются понять, как далеко зашло безумие.
— Обещай, что не будешь действовать сгоряча, — попросил Селинор. — Мой отец всегда был хорошим человеком. И в детстве очень меня любил. Если он сошел с ума, позволь мне самому с ним разобраться.
Она знала, о чем идет речь. Селинор рассказывал, что его дед сошел с ума и его держали взаперти, пока он не умер от старости. Это было, вполне возможно, родовое проклятие. И Селинор обещал отцу, что буде с тем случится подобное, он поступит с ним так же, как поступили с дедом. Да уж, Селинору не позавидуешь.
— Ладно, — уступила она. — Только будь осторожен. У некоторых людей безумие заметно по глазам. А у некоторых — нет. Твой отец опасен.
Селинор кивнул. Отец его строил заговоры против Короля Земли и обрел уже поддержку со стороны некоторых лордов. Андерс утверждал, что Габорн не пришел на помощь своему отцу и позволил ему погибнуть ради того, чтобы взойти на трон.
— Для нас он не опасен, — сказал Селинор. — Он просто… не в себе. Я с ним поговорю.
— Следи за тем, что будешь говорить, — сказала Эрин. — Твой отец умный и коварный человек.
Селинор как будто задумался на мгновение, потом усмехнулся.
— Он счел бы твои слова комплиментом. Почему ты думаешь, что он коварный?
— Я поразмыслила над твоим рассказом. Твой отец заявил тебе, будто я сестра Габорна…
— Это же простое умозаключение, — сказал Селинор. — По обычаю сестер-всадниц, твоя мать должна была выбрать отца для своего ребенка из знатного рода. Внешность твоя такова, что тебя можно счесть сестрой Габорна. И родилась ты через девять месяцев после того, как отряд старого короля Ордина проезжал через Флидс на охоту…
— Я знаю, кто мой отец, — сказала Эрин. Хотя признаваться ей было страшно. Правда казалась ничем не лучше выдумки. — Я видела родословную. Моя мать выбрала мужчину из дома Ордина, но не Менделласа. Лучшим она сочла герцога Палдана.
— Вот как… значит, ты ему не сестра, а кузина! — сказал Селинор. — Тот же род, только без титула.
Он сразу понял всю сложность ее положения. Палдан был дядей Габорна. Эрин, как единственное дитя Палдана, была по мистаррийским законам его наследницей. И хотя сестрой Габорну она не приходилась, это ничего не меняло.
Селинор надолго замолчал. Эрин знала, о чем он думает. По законам ее народа они были теперь женаты. Селинор, принц Южного Кроутена, породнился таким образом с Домом Ордина. И если Габорн умрет, трон Мистаррии может перейти к Селинору.
Оставалось только гадать, насколько заманчива для него такая перспектива.
Наконец он тихо сказал:
— Ты не должна никому говорить об этом, особенно моему отцу.
Эрин и не собиралась. Только думала, о чем еще Андерс знает или просто догадывается.
Она пыталась заснуть, но мысли не давали покоя. Вспомнился дневной сон, огромная сова из преисподней, которая ее вызвала.
Сны часто являются всего лишь обрывками дневных впечатлений и воспоминаний. Но был ли этот сон таковым? Он казался таким реальным. И никакими воспоминаниями было не объяснить некоторые его детали. Сова назвала ее «воином Сумеречного Мира». Эрин знала, что преисподнюю порой называют «Единым Истинным Миром», но никогда не слышала, чтобы ее собственный мир называли «сумеречным». И нигде она не видела и не воображала никогда местности, которая ей снилась.
Долгое время она лежала, боясь заснуть, но все-таки дремота ее одолела…
Пробудилась Эрин в обители совы. Уже наступило утро, и солнечные лучи заглядывали под крону дуба. Даже в норе можно было кое-что разглядеть. Сова так и сидела в вышине на своем насесте. Внизу под насестом лежала груда костей: беличьих, кроличьих, оленьих. И кинжал Эрин был там, торчал из черепа какого-то похожего на жабу существа.
Глаза у совы были закрыты, дышала она тихо. Эрин теперь яснее различала запахи — жирных перьев совы, крови и старых костей.
Нора уходила глубоко в землю. Ниши в стенах наводили на мысль, что вырыта она была человеческими руками, хотя люди сюда явно давно не заглядывали. На живых корнях дерева были вырезаны загадочные символы, совершенно незнакомые Эрин руны.
— Ты вернулась. Благодарю тебя за то, что ты пришла в час нашей нужды, — прошептала сова. Эрин подняла голову. Сова дышала все так же тихо. Она говорила не на языке людей, но слова ее почему-то были понятны Эрин — и слова, и сопровождавшие их чувства. Девушка ощутила глубокую благодарность этого существа.
— Это не я пришла, — с трудом выговорила Эрин. — Это ты меня привела. И благодарности я не заслуживаю.
— Ты не хотела приходить? — спросила сова. — Ты же ответила на зов. Разве это не твой кинжал?
Эрин заморгала, огляделась вокруг, не зная, куда деваться.
— Я хотела прийти потому, что сама искала помощи.
— Вот как, в вашем мире неспокойно? Сову это как будто позабавило.
— Это мягко сказано, — ответила Эрин. Сова переступила по корню, пристально уставилась на нее.
— Наш мир возлагает на тебя свои надежды.
— Ваш мир?
— Возможно, оба наших мира. К вам идет Асгарот.
Имя «Асгарот» ударило Эрин словно обухом. Она, казалось, слышала сову не ушами, но сердцем. И смысл ее слов запечатлевался в самой глубине существа девушки. Асгарот… это был Темный Победитель, который напал на замок Сильварреста. Лорд невероятной силы. Его имя вселяло страх и в сердца Светлых, и в сердца Победителей.
— Асгарот! — повторила Эрин. — Но он умер.
— Умер? — переспросила сова. — Как бы ни был могуч воин, но даже Клинком Ярости он не сможет убить локуса.
Эрин внезапно вскинулась со сна, села в постели. Селинор зашевелился рядом, попытался ее обнять. Но у нее бешено колотилось сердце. Нельзя отдыхать, нельзя спать. Усни она — и снова проснется в преисподней.
Голова Эрин гудела, так поразило девушку услышанное. Такое присниться не может. Слово, произнесенное совой, было незнакомым. Ни на одном языке Рофехавана никакое существо не носило названия «локус».
Но смысл его она понять успела. Локус — так звалось существо, которое вселялось в разум низкого душой человека или в разум зверя. Вселялось оно как паразит, но вскоре начинало управлять своим хозяином.
Асгарот — великий правитель локусов, зло, существующее с незапамятных времен. Не Темный Победитель. А куда более страшное создание, могущественный служитель тьмы. Тысячи тысяч Сумеречных Миров он уже помог уничтожить в войне, которая длилась и будет длиться вечно.
ГЛАВА 40
СИЛА ВЕТРА
Существа, которых люди называют «ферринами», зовут себя другим именем, известным лишь мудрецам. Они делятся на три вида. Лесные феррины крупнее прочих и не такие злые. Они водятся в холмах и почти во всех лесах Рофехавана. Водяные феррины имеют более темную шерсть, предпочитают сырые места и отлично плавают. Пустынные феррины — низкорослые, песочного цвета и как будто неплохо приспособлены к выживанию в столь суровых условиях.
Ни один из видов не переносит снега. Уже в пятидесяти милях к северу от замка Сильварреста я ферринов почти не встречал.
Многие рукописи свидетельствуют, что их привез из-за моря Кэррол некий Йакор Смелый с целью избавить свое государство от крыс и чумы, которую они разносят. В южных краях феррины действительно справляются с этой задачей, но даже те, кому они приносят пользу, их весьма недолюбливают, ибо хотя феррины и не разносят болезней, едят они гораздо больше, чем грызуны, за которыми они охотятся.
Отрывок из «Бестиария» Бипнесмана, раздел «Млекопитающие Мира».
Король Андерс сидел за пиршественным столом, когда в замке его раздались вдруг предсмертные вопли людей.
Они влетели в главную башню, пронеслись вниз по лестнице. Ветер донес их до Большого зала, затем закружил в очаге и в дымоходе.
Для уха любого из присутствовавших звучали они, как обычное завывание ветра. Но Андерс ждал их весь день.
На мгновение огонь в очаге ярко вспыхнул.
Жена Андерса почувствовала сквозняк и сказала:
— Ой!
Андерс надеялся услышать крик женщины. Но в ветре звучало лишь пять голосов, и все они были мужскими.
Андерс встрепенулся и предложил еще по кубку вина своим припозднившимся гостям — герцогу Стоте из Лоннока и принцу Граненсену из Эйремота.
Принц в это время разглагольствовал. Это был высокий, крепкий юноша с мягкими темными волосами и женственными манерами.
— Терпеть не могу путешествовать на корабле, — говорил он. — Когда плавал в последний раз, так на галере было полно крыс. А они, как вы знаете, разносят заразу. Поэтому я путешествую сушей. На постоялом дворе их хотя бы феррины отлавливают.
— Я думал, в Эйремоте слишком холодно и для крыс, и для ферринов, — пошутил герцог Стоте.
— Милорд, — прошипела в ухо Андерсу жена, которую смутил такой поворот беседы за пиршественным столом.
Он только улыбнулся. Разговор вскоре наверняка зайдет на куда более мрачные темы, нежели крысы.
— Выпьем, — сказал король Андерс, — за друзей из дальних стран.
Гости равнодушно улыбнулись, выпили. За столом остались только свои, можно было говорить о чем угодно и молчать, когда вздумается. Андерс извинился и между переменой блюд поднялся в башню.
Там он встал и уставился на юг. Иом была далеко. И отсюда он мало что мог сделать.
Нападение не удалось. Хозяину он не угодил. Может быть…
Он думал о крысах. О больших, черных как уголь крысах, что живут в норах под домами. О жирных крысах на пристани, питающихся рыбьими головами. О гладких лесных крысах, что лазают по деревьям. О крысах, которые разносят чуму и заразу.
Мысль эта его увлекла. Людей, настолько поддающихся его чарам, чтобы они пошли за него воевать, было немного. Троих он уже использовал. Однако война не всегда ведется при помощи вооруженных людей.
Но послать крыс? Призвать чуму на весь народ — стариков, немощных, женщин и детей?
В каком-то уголке его разума человек, которым Андерс был когда-то, прокричал: «Это чудовищно!»
Андерс считал себя твердым человеком. В конце концов, он был королем. Он приказал казнить разбойника, когда ему было всего двенадцать лет. Он сражался в бою и убивал людей.
Он без размышления послал воинов убить Иом.
Но убить такое количество невинных сразу? Холодный ветер взъерошил волосы возле его уха и прошептал: «Мне это понравится».
— Нет! — громко сказал Андерс, изо всех сил тряся головой.
Порыв ветра ударил его в спину так, что у него перехватило дыхание. Голова закружилась, как у пьяного.
Он вдруг понял, что грубые камни мостовой под его башней — совсем рядом, невероятно близко, и задрожал от страха. Вцепился в зубцы парапета, когда ветер снова толкнул его в спину. Так мало надо, чтобы упасть…
«Порадуй меня», — прошептал ему в ухо голос.
На мгновение Андерс ощутил отчаяние. Он стремился служить ветру, надеясь, что в ответ тот будет служить ему. До сих пор как будто так и было. Но сейчас он понял, что ветер может в любой момент обратиться против него. Он раб ветра — или исполнит приказание или будет сброшен вниз.
Ветер бил его, трепал верхние одежды и тунику. Пронизывал до самого сердца.
Андерс выпрямился и впустил в себя холод ветра.
— Придите, мои воины, — прошептал он. — Придите.
Весь день ветер дул с юга. Но в этот момент чародей на флюгере самой высокой башни повернулся и указал на запад.
Ветер завыл с новой яростью.
И вскоре Андерс услышал необычные звуки — топоток крошечных лапок, тихий писк. Он посмотрел вниз, на укрытые сумраком улицы и увидел темные тени, несущиеся по булыжникам мостовой.
Откуда-то с лаем выскочил терьер и схватил одного зверька. Сломал ему спину, и зверек завизжал от боли.
Из всех подземелий города продолжали выбегать крысы. Они выскакивали из сточных труб, из сараев и складов. Прыгали с деревьев и выползали из-под прогнивших полов. Серыми стаями мчались по крышам домов и темной волной выплескивались за крепостные ворота.
То там, то тут слышался время от времени визг женщин, обнаружившие под ногами бегущую крысу.
Об этом долго будут судачить, подумал Андерс, о ночном таинственном исходе крыс. Но они нужны ему, эти грязные маленькие зверьки, разносчики болезней.
Под покровом тьмы они выбегали из города, спеша на восток вслед за ветром.
Андерс тихо прошептал в сторону юга:
— Иом, ступай домой. Ты нужна своему государству. Только он умолк, как на башню поднялась его жена.
— Ты собираешься всю ночь тут простоять? У нас гости, если помнишь.
И король Андерс улыбнулся.
ГЛАВА 41
ОТЕЦ ФАРИОН
Фарион — это Королева Снов. Она награждает хороших детей, уводя их по ночам с собой в королевство прекрасных сновидений, и наказывает озорников, посылая их темными тропами в царство ночных кошмаров.
Чтобы снискать ее благоволение, ребенок, который вел себя плохо, может оставить возле своей кроватки какие-нибудь сладости или фрукты,
Эшовенский миф
В холодных небесах над Манганской скалой мерцали звезды. Час назад закатилось солнце, а опустошители так и сидели, насылая чары, на этой груде камней.
Из замка Феллсприбыли телеги с продовольствием, и воины Габорна славно поужинали. Многие уже крепко спали, завернувшись в походные одеяла, отдыхая впервые за последние несколько дней.
Все было как будто спокойно, но Габорн, хмурясь, все сидел у костра. Какая-то опасность подкрадывалась к охранявшим лагерь часовым.
Барон Кирка, стоявший на посту, вдруг окликнул его:
— Милорд, Скалбейн говорит, вам надо пойти глянуть, что там происходит.
Габорн сразу насторожился. Не зря он чувствовал опасность. Он встал и, сопровождаемый своимХроно, последовал за бароном Киркой. При свете звезд светлые волосы барона блестели как шелк. На широкой спине этого здоровяка вполне можно было прокатиться, как на лошади.
Вокруг Манганской скалы, разложенные через каждые двести ярдов, горели сторожевые костры. В холодным ночном воздухе звуки разносились неестественно далеко. Габорн так явственно слышал дребезжащее дыхание опустошителей, словно те подобрались совсем близко. Над Манганской скалой по-прежнему клубился дымок, и мерцали вокруг Руны Опустошения синие огоньки.
При свете звезд Габорн видел на равнине светлые мундиры часовых, отблески огня на их шлемах и оружии.
Он подошел к Скалбейну. Верховный Маршал стоял рядом со своим оседланным конем, держа поводья в одной руке, копье в другой. Он пристально вматривался в поле. Рядом стоял и смотрел туда же маршал Чондлер. От подножия Манганской скалы их отделяло около мили.
Чондлер тихо сказал:
— Вы или самый храбрый человек из всех, кого я знаю, или все-таки дурак.
— Он не дурак, — пробасил Кирка. — Уж я-то знаю. Скалбейн дружески хлопнул барона по спине. Габорн спросил:
— Что у вас случилось?
— Опустошительница, милорд, — сказал Скалбейн. — Огромное чудище, вон за теми камнями. Я хочу ее убить.
Габорн проследил за его взглядом. Полускрытая от них тремя валунами, в поле бродила огненная колдунья. Ее покрытое рунами тело слабо светилось в темноте. Она подволакивала, словно была ранена, задние ноги и время от времени начинала кружить на одном месте. Находилась она примерно на полпути к Манганской скале.
— Откуда она тут взялась? — спросил Габорн.
— Мы видели, как она спускалась со скалы, — сказал Чондлер. — В сотне ярдов от земли сорвалась и упала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48