А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ухитрилась отыскать несколько листочков клевера здесь, на Тор Дуане, где лошади вытоптали всю землю.
— Мы поскачем быстро, — пообещала Иом. — Может быть, к заходу солнца доберемся до Карриса.
— Вы слишком добры, миледи, — сказала Миррима и слезла с лошади. Постояла немного, разминая ноги.
Через два часа, едва они успели перекусить на постоялом дворе, гонец с юга привез известие: Ловикер из Белдинука пытался устроить засаду на Короля Земли и потерпел поражение.
От такой скверной новости И ом растерялась.
Ловикер был союзником Габорна, обещал ему своих рыцарей. Обещал сам возглавить свое войско в походе против Радж Ахтена и обеспечить продовольствием рыцарей Габорна.
Что же случилось, почему пришлось убить короля Белдинука? Союзников у Габорна становилось все меньше. Времени было два часа пополудни. Примерно в это время вчера же погиб король Орвинн, сражаясь с Темным Победителем. Сегодня Ловикер оказался предателем и был убит.
Его дочь должна теперь либо продолжать войну с Габорном, либо предложить условия сдачи. Но Габорн так торопится, что не станет дожидаться ни того, ни другого.
Ему нужно всего лишь проехать через ее земли, а не воевать с ней и не мириться.
И этот проезд может оказаться опасным. Войско Габорна растянется тонкой цепью от Тур Дуана до Карриса. Габорн мчится в Каррис всего с несколькими сотнями воинов, и те, должно быть, скачут группами не более чем по дюжине человек.
Сражаться в таком рассеянном состоянии они не смогут. И станут отличными мишенями для разгневанных белдинукцев.
Иом была почти уверена, что дочь Ловикера предпочтет войну. И начнет охоту за каждым, кого обнаружит на своей земле.
Габорн надеялся, что Ловикер приведет под его знамя сотни тысяч солдат. Но теперь, похоже, ему предстоит сразиться с ними.
Иом вздохнула, посмотрела на Мирриму, на Хосвелла и сказала жестко:
— Нам нужны дополнительные припасы для себя и для лошадей.
Добравшись до Кирскавенской стены, Миррима опешила от неожиданности. Гонец сказал только, что Габорн расстроил засаду Ловикера. Но не упомянул о том, что Король Земли разрушил стену.
Из его слов Миррима поняла также, что Ловикера нет в живых. Но когда три Всадника подъехали ближе, они обнаружили, что Ловикер лежит в сотне ярдов по ту сторону стены и охраняет его дюжина рыцарей Габорна.
Его пригвоздили к земле, воткнув в живот копье, к которому было прикреплено знамя, объявлявшее, что перед ними — цареубийца. Руки и ноги его были отрублены, и под горячим солнцем лежал лишь обрубок человека в королевском одеянии.
Но Ловикер имел столько даров жизнестойкости, что все еще был жив. При таких увечьях выжить мог только король или Неодолимый Радж Ахтена. Он лежал в луже крови, над ним вились стаи мух. Но благодаря жизнестойкости раны его уже заживали.
Миррима удивилась, видя, что он до сих пор цепляется за жизнь. Как он мог продержаться столь долго, когда любой на его месте жаждал бы поскорее умереть!
Таково было наказание для тех, кто совершил цареубийство. И Миррима только открыла рот, сообразив, что сэр Боринсон тоже был убийцей короля и Иом могла бы присудить и ему такую казнь.
В воздухе стоял запах крови, для чутья собаки — очень сильный. Миррима нашла его даже соблазнительным.
Когда они подъехали, Ловикер повернул голову и посмотрел на Иом. Со лба его стекал пот. И встретившись с Иом глазами, король Ловикер вдруг рассмеялся.
— Ну что, отродье Сильварресты, торжествуешь? — спросил он. Голос его звучал хрипло. Иом покачала головой.
— Дайте ему хотя бы попить, — приказала она одному рыцарю из охраны.
Барон отрицательно мотнул головой.
— Это только продлит его страдания, ваше величество. Да и посмотрите на него — уж он бы вам не дал ничего.
Она остановила кроткий взгляд на искалеченном теле.
— Вы хотите воды?
— Ах, она растрогалась, — проворчал Ловикер. — Не жалейте меня. Я хочу вашей жалости еще меньше, чем вашей воды.
Мирриме было трудно поверить, что можно оставаться столь жестоким и бесчувственным даже перед лицом смерти. Но ей уже случалось видеть такое презрительное выражение на лицах других. Она видела его на лицах воров, преступников, которых отлавливала стража в замке Сильварреста перед приходом Темного Победителя — эти люди скрывались от Короля Земли, дабы он не мог заглянуть в их сердца и узнать, кто они такие на самом деле.
Теперь она поняла, что у Ловикера не было выбора. Другие короли спешили к Габорну, желая стать его союзниками и спасти себя и своих подданных, а эти — Ловикер из Белдинука, Андерс из Южного Кроутена — были столь испорченными людьми, что им не оставалось ничего другого, кроме как выступить против Габорна.
Ловикер знал, что для него нет надежды.
— Я все равно сочувствую вам, — сказала ему Иом.
Ловикер по-дурацки захихикал. Из глаз его покатились слезы, оставляя дорожки на грязном лице. По-видимому, от боли и солнечного зноя он слегка повредился в рассудке.
«Какой же он злой, — думала Миррима. — Не заслуживает жалости, а Иом жалеет его. Не заслуживает воды, а Иом дала бы ему ее».
— Ваше величество, — сказал сэр Хосвелл после некоторой паузы, — позвольте, я сочтусь с ним?
Он не решился произнести столь неделикатное слово, как «убью».
Миррима думала, что Иом сейчас согласится, разрешит убить его и тем избавить от страданий.
— Нет, — неожиданно яростным голосом сказала Иом. — Он как раз на это и рассчитывает.
Она пришпорила коня и поскакала прочь от Ловикера, и Миррима облегченно вздохнула.
Глава 46
Герой по необходимости
Радж Ахтен наблюдал за опустошителями из окна западной башни владений герцога Палдана.
Он ждал. Посланный на восточный берег отряд все не возвращался, и пока не было никакой уверенности, что удастся выбраться из замка на лодках. Столь длительная задержка вызывала опасения, что весь отряд погиб.
Радж Ахтен знал, что на помощь Каррису должно подойти войско Габорна. И не без удовольствия думал о том, что, может быть, ему еще случится увидеть, как Король Земли вступит в бой с опустошителями.
В башне, кроме него, присутствовали его советник Фейкаадд, Палдан и бывшие Умы короля Ордина. Трое пламяплетов стояли перед бушующим в очаге огнем, глядя на дым и разлетающиеся искры. Они пытались, втягивая в себя жар, восстановить силы, но были до того истощены, что вряд ли смогли бы, по мнению Радж Ахтена, еще раз вступить сегодня в бой. А без них сражаться с опустошителями он не решался.
Он еще утром организовал оборону городских ворот. Однако опустошители, занятые своим строительством, до сих пор не обращали на замок внимания.
— Что они замышляют? — спросил он вслух. — Почему не атакуют?
— Возможно, не решаются на лобовую атаку, — рискнул высказаться герцог Палдан. — Копают они хорошо, так что, может быть, собираются подрыться под замок.
Опустошители явно пришли в Каррис с какой-то Целью.
Но замок, похоже, их совершенно не интересовал. Возможно, они считали, что со стороны людей опасность им не грозит. Радж Ахтену казалось даже, что они забыли про замок — ведь эти странные существа, в конце концов, руководствовались своими соображениями, совершенно недоступными человеку.
Он посмотрел на Холм костей. Горная колдунья что-то делала там на вершине, сверкая вытатуированными на панцире рунами. Словно отвечая на его взгляд, она повернула на миг голову в сторону замка, но работы не прекратила.
Видимо, чувствовала себя в полной безопасности среди своих приближенных, заполонивших равнину. Вся местность была уже испещрена зевами нор, окружена рвами и увенчана источавшей зловоние руной на Холме костей. Радж Ахтен всмотрелся в холм, обнесенный коконом из затвердевшей клейкой массы.
Черви-липучки все еще надстраивали стены кокона. Но Радж Ахтен подозревал, что приготовления колдуньи близятся к концу.
Он размышлял над тем, было ли это простым совпадением, что опустошители явились именно туда, где он рассчитывал встретиться с Габорном. Или они тоже собирались вступить в бой с Королем Земли?
Скорее всего, их замыслы не имели отношения ни к Габорну, ни к Радж Ахтену. И Радж Ахтен с его войском был попросту недостоин их внимания.
Он в беспокойстве покачал головой. Вот уже час, как его одолевали странные, тревожные предчувствия, природы которых он не мог понять.
«Мне не о чем тревожиться, — убеждал он себя. — Я — самый могущественный Властитель Рун на свете. Мои Способствующие в Индопале передают мне дары силы и жизнестойкости, ловкости и ума от многих тысяч людей. Даже удар мечом в сердце не сможет меня убить. О чем же мне беспокоиться?»
Но спокойствия он не ощущал. Совсем недавно он начал верить, что уже стал непобедимым и вот-вот станет легендарным существом, Суммой Всех Людей — столь великим Властителем Рун, что ему не нужны будут даже форсибли, чтобы принимать от Посвященных дары. Он надеялся стать Силой, подобной природным Силам Земли, Огня и Воды.
Ведь, если верить легендам, Дэйлан-Молот сумел этого добиться.
И Радж Ахтену оставалось так немного; еще десять дней назад казалось, что ничто не может ему помешать. Но тут старый король Менделлас Ордин украл его форсибли.
«Конечно, — думал Радж Ахтен, — знай опустошители, что им противостоит такой человек, как я, они бы испугались».
Он вновь посмотрел на руну, сооруженную опустошителями на Холме костей. От нее начал струиться коричневый дым, и вонь сделалась просто ужасающей.
От руны словно исходило дыхание самой смерти. Радж Ахтен почувствовал себя больным и дряхлым. При одном взгляде на нее глазные яблоки сводило судорогой, хотелось отвернуться. Сквозь дым просвечивали тусклые огоньки, похожие на болотные призраки. Казалось, вся руна вот-вот займется пламенем.
Радж Ахтен ощущал тревогу. И тревожила его эта руна.
Ее строительству опустошители уделяли слишком много внимания. Маги терпеливо рыли глубокие траншеи, возводили целый барельеф и каждый выступ ее опрыскивали своими зловонными выделениями.
Радж Ахтен имел тысячи даров чутья. Он глубоко втянул носом воздух. От руны несло гнилью, разлагающейся плотью, дымом, смертью, человеческим потом — запах включал в себя целый букет, множество оттенков, перебивающих друг друга. И ему казалось, что еще немного — и он поймет, в чем дело, догадается о значении этого запаха.
Опустошители пришли к Каррису с одной-единственной целью — соорудить эту руну.
Одно чудовище из тех, что сновали вокруг нее, поскользнулось и упало, учинив оползень. Часть руны обвалилась, к радости Радж Ахтена. Маги бросились отстраивать ее заново, укреплять и опрыскивать.
Руна находилась дразняще близко. Разрушить ее несколькими ударами молота смог бы даже ребенок.
Радж Ахтен, повинуясь внезапному импульсу, вдруг ударил кулаком в латной рукавице в оконное стекло, разбил его и замер, принюхиваясь к смеси запахов.
Чтобы лучше сосредоточиться, он закрыл глаза. И вскоре понял, что некоторые запахи воспринимаются скорее не как запахи, но как чувства. То, чем он дышал, и вызывало в нем тревогу.
Прежде он не знал, что запах способен породить чувство.
Кислый запах человеческого пота — ожидание неминуемой смерти. Вдохнув его, Радж Ахтен ощутил отчаяние приговоренного.
Дым, агония. Соленый привкус слез. Жирный запах горелой плоти, гнилостный дух пораженного болезнью пшеничного поля.
Гниение. Раздувшийся труп.
Отчаяние и ужас. Металлический запах крови, запах отходящих вод, разложения — женщина рожает мертвого ребенка. Усталость.
Душный запах старческой кожи. Глубочайшее одиночество.
И вдруг Радж Ахтен улыбнулся, невзирая на испытываемую муку. Он понял — это запах страдания, квинтэссенция всех человеческих несчастий.
— Чары, — он вздрогнул, поняв, что заговорил вслух.
— Что? — спросил герцог Палдан, хмуро глядя на него.
— Руна, — сказал Радж Ахтен. — Ее запах — это чары, проклятие для всего человечества.
Ему вдруг отчаянно захотелось стереть с лица земли и руну, и ее создателей и отмыть дочиста то место, где она находилась.
Но как это сделать? Опустошители слишком умны, чтобы дать ему подойти к ней, и их слишком много, чтобы надеяться с ними справиться. К тому же со всех сторон руну защищает кокон, лишь для работающих над ней оставлена дорожка.
Однако попытаться надо.
— Они, конечно, могут строить, — сказал Радж Ахтен, — но мы не дадим им строить спокойно. Может, я этот холм и не возьму, но веселье я им испорчу.
Глава 47
В ожидании Саффиры
Мел снег в горах Хест, лошади осторожно ступали по узкой горной тропе, ведущей вниз. Боринсон, Саффира и ее охранники спускались с крутого перевала.
В небольшой ложбине Боринсон заметил вдруг стадо заметенных снегом слонов. Почти все они уже окоченели и походили на обледеневшие валуны. Лишь двое при виде людей приподняли хоботы и затрубили.
Слоны были ручные — в медных наголовниках, с подпиленными бивнями. И так истощены, что сами уже не выбрались бы из этой ложбины. Погонщики же бросили их.
По всей вероятности, Лорд Волк пытался провести через Хест боевых слонов — но ничего не вышло. За ночь отряду Боринсона трижды приходилось обходить войска Радж Ахтена. То были обычные солдаты, сотни тысяч пехотинцев и лучников, с обозами. Боринсону и в страшном сне не приснилось бы, что можно вести поздней осенью через горы столь многочисленную армию. На такой высоте в горах для лошадей практически не было корма — вдоль узких троп лишь изредка встречались трава и низкорослый кустарник, и жажду утолить можно было только снегом. Топлива тоже не было, и людям приходилось жечь в кострах навоз вместо дров.
Расстояние, которое Боринсон проезжал на сильной лошади за час, для этих солдат означало целый день пути. Дорога, которую он одолевал за ночь, у них отняла бы не меньше недели. Лошади их были в ужасном состоянии — просто живые скелеты. Еще немного, и они застрянут в снегу, и Всадникам их останется только умереть, как умерли эти слоны.
Авантюра Радж Ахтена грозила гибелью и людям, и животным.
«Но ему все равно», — сказал себе Боринсон. Он ведь не своей жизнью рискует.
Воздух на такой высоте был разреженным. Ледяной ветер продувал насквозь. Боринсон плотнее запахнулся в плащ, поджидая отставшую Саффиру. Может, при виде мертвых слонов она осознает наконец, сколь глуп ее лорд. Это же просто бросается в глаза. По слухам, у Радж Ахтена даров ума было больше тысячи. Каждый момент своей жизни он должен был помнить до мельчайших подробностей. Но дары ума не прибавляют человеку ума как такового, они всего лишь улучшают память.
«И со своей тысячей даров, — подумал Боринсон, — он глупее моей задницы».
Услышав накануне вечером от Саффиры, что Радж Ахтен — величайший человек на свете и обязательно спасет человечество от опустошителей, Боринсон ей поверил. Но сейчас он ее не видел, и сила ее Голоса не соблазняла его.
Нет уж, умом Радж Ахтен не отличается. Только дурак мог отправить в горы столько простых солдат.
«Или дурак или безрассудный, отчаянный человек», — уточнил он для себя.
Может быть, Радж Ахтен слишком долго был Властителем Рун. И забыл, как слабы обыкновенные люди. Строй из таких солдат воин с дарами силы и метаболизма мог прорвать без труда, опрокинул бы их как огородные чучела.
Их так легко убить! Снег шел, не переставая, всю ночь и все утро. Если он не прекратится, войска застрянут в горах. Скот и лошади умрут через две недели, и люди, оставшись без топлива для костров, попросту замерзнут.
Неужели Радж Ахтен рассчитывал на теплую погоду? Ведь, зная климат Рофехавана, он должен был понимать, на какой риск идет.
«Он дурак, — думал Боринсон, — а Саффира этого не видит».
В состав государства Индопал входило ныне много королевств. Боринсон побывал только в Дейаззе и Муйатте, он не углублялся на юг, не видел бескрайних просторов Картиша и старого Индопала. А в одном только старом Индопале, еще до того, как Радж Ахтен завоевал всех своих соседей, в Индопале с его буйными джунглями и бескрайними полями проживало около ста восьмидесяти миллионов человек. Теперь же подданных у Радж Ахтена было раза в три больше. Но даже он не мог позволить себе выбросить просто так полмиллиона обученных пехотинцев и лучников.
Конечно же, он дурак. Или безумец, которого околдовала собственная красота, сила собственного Голоса.
И, как это ни ужасно, Саффира в наивности своей не замечает ни безрассудства Радж Ахтена, ни его недостатков.
Она — орудие в его руках, и если ей не удастся подчинить его своей воле, он, без сомнения, подчинит ее своей.
Боринсон ждал Саффиру несколько минут. Когда она подъехала, он постарался встать так, чтобы загородить ее своим телом от пронизывающего ветра.
— Ах, смотрите, слоны моего лорда, — сказала Саффира, остановившись, чтобы дать передохнуть лошади. Та принялась жадно хватать губами снег. — Мы должны их как-то спасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65