Здесь выложена электронная книга Гопники автора по имени Козлов Владимир Владимирович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Козлов Владимир Владимирович - Гопники.
Размер архива с книгой Гопники равняется 266.06 KB
Гопники - Козлов Владимир Владимирович => скачать бесплатную электронную книгу
Владимир Козлов
Гопники
Каникулы
Ура! Каникулы! Три месяца! Вчера был последний день учебы, но это даже и не учеба была. Просто приходили два плешивых дядьки и толстая тетка отбирать учеников в школу для дураков на следующий год. Спрашивали таблицу умножения, шестью восемь шестьдесят четыре (или нет?), чем отличается бык от трактора и что тяжелее – килограмм хлеба или килограмм сахара. Но кого выбрали, они не сказали, скажут потом. А пока можно играть в футбол и в деньги, и докуривать бычки, и швырять камнями в поезда, чтобы разбить стекло, и отлавливать и вешать черных котов, и много много много всего остального.
***
Завтра встану поздно поздно, и выйду на балкон, и гляну вверх на синее синее небо, и плюну вниз на лысину соседа снизу, который делает зарядку на своем балконе, и он закричит: что это, блядь, дождь, что ли, или нет? А я побегу в туалет ссать, пожру на кухне – и на улицу, чтобы успеть залезть за яблоками в сад к Уроду, пока он не вернулся с базара. Яблоки еще зеленые и невкусные, но зато рвать их в Уродовом саду – кайф, а самый кайф – это видеть его морду потом, когда он понял, что яблок нету: все оборвали. А потом – на карьер купаться, хоть там вода и рыже буро малиновая из за химкомбината и клейзавода, на котором делают из костей удобрения, и там есть еще крысы по полметра ростом, и их можно бить палками, но сейчас как то лень. Какие еще крысы? Не до крыс тут. Жалко, что баб на карьере почти нет, а те, кто есть, купаться не ходят – ссыкухи. Расстелили одеяла и лежат кверху жопами. И сколько ты к ним ни подходи – типа девочки, пойдемте покупаемся, – сделают колхозные рожи: мы не купаемся и нам и здесь хорошо, типа такие примерные и целки. Но меня вы наебете, когда я срать сяду. Я про вас все уже знаю, кто с кем, и когда, и куда. А после карьера пойду домой жрать, пока еще никого нет, а то начнут мне морали читать, что надо дома по вечерам сидеть, а не шляться где попало, и что это у тебя за компания, и такие друзья ни к чему хорошему тебя не приведут, и сидел бы ты лучше дома и книжки читал – вон сколько в списке литературы на лето, а ты?
Я? Что я? Я ничего, лучше бы вы мне поменьше мозги ебали, а то я вообще тогда домой жрать не пойду, украду что нибудь в магазине. Главное – не попасться продавщицам, а то отпиздят швабрами и сдадут ментам, а менты – вообще все козлы и шакалы, ну про них и говорить нечего.
А вечером – через забор и на дискотеку, где все свои и никто не будет доколупываться, что, типа, хули вы приперлись, малые. Нас свои пацаны еще в том году обещали пустить на групповуху к Наташке, но потом сами не пошли, передумали, а может, нас не захотели брать – типа, малые еще, рано. А мы ничего не малые и задирали бабам юбки после дискотеки много раз и щупали их, но бабы могут оказаться не одни, а с пацанами, и тогда надо уебывать, а то их пацаны, особо если бухие, так отработают, что потом неделю будет не до дискотек, даже дрочить и то не захочется. А все из за баб, сук поганых. Дискотека кончится, но домой идти еще рано – еще только двенадцать, – и значит, можно еще полазить по парку, поискать, где целуются и ебутся, и вспугнуть и камнями закидать, но не дай бог нарваться на пацанов, которые одни и без баб и потому сидят грустные и бухают.
А перед сном забежим еще раз в сад к Уроду – сказать спокойной ночи. Он сад сторожит, ходит по нему с ружьем, и мы крикнем ему: спокойной ночи, Сергей Степаныч, не засни, а то сад тебе спалим, а он закричит – уходите отсюда, мерзавцы, я шутить не буду.
И все, теперь – домой, спать. А завтра – все то же самое.
Братишка
Они долго ругались, потом она выбежала из комнаты, схватила с вешалки пальто, торопливо сунула ноги в сапоги и выскочила за дверь. Я пошел в прихожую, надел куртку и ботинки. Игорь выглянул из за дверей:
– Ты куда?
– Погулять.
Она сидела на лавочке у подъезда и плакала. Был солнечный весенний день. В небе двигались облака и растворялись самолетные следы.
– Ты чего? – спросил я.
От слез ее лицо покраснело, и по нему растеклась тушь для ресниц.
– Он сказал, что меня бросает.
Меня удивило, что она может из за него так плакать, и я пообещал себе, что из за меня девушки никогда не будут плакать. Я подошел ближе, и она прижалась щекой к моему животу. Когда она отстранилась, на куртке осталось мокрое пятно с подтеком туши.
***
Наша семья жила в двухкомнатной хрущевке, и своя комната была только у Игоря. Вернее, это была не совсем его комната: мы называли ее «зал», но он спал в ней и почти все время там сидел. А мы – я, папа и мама – спали во второй комнате, «спальне», и там же стоял мой письменный стол.
По вечерам мы иногда все вместе смотрели телевизор в зале, но чаще всего там сидел Игорь, запершись на задвижку – один или со своими друзьями. Папа приходил с работы поздно, почти всегда пьяный, и тут же ложился. Мама сначала готовила на кухне ужин, потом тоже ложилась, только с книгой. Она не любила телевизор.
Девушки приходили к Игорю только днем, когда родителей не было. Они тогда запирались и включали музыку на всю громкость. За весь девятый класс к нему приходили пять или шесть девушек – в разное время, конечно. Некоторые здоровались со мной, проходя через спальню – проходную комнату, в которой я сидел за столом и делал уроки.
В тот год я учился в четвертом классе и был отличником – как и Игорь до девятого класса.
Девушку, которую он «бросил», звали Наташа. Тогда это было модное имя. В моем классе тоже были Наташи – целых четыре. Однажды она вышла из зала, сходила в туалет и в ванную, потом подошла ко мне. Я решал уравнение по алгебре со многими неизвестными. У меня тогда в первый раз были четверки из за того, что такие уравнения не получались.
– Что ты решаешь?
– Уравнение.
– Помочь?
– Ну помоги.
Она засмеялась:
– Я пошутила. Я все это давно забыла.
– Не знала, не знала, а потом и забыла, – Игорь вышел из зала. На щеке у него было смазанное пятно губной помады. Он обнял Наташу за талию и повел в комнату.
– Чао, братишка, – сказала она.
***
К Игорю пришли друзья – Антон и Вова. Они раньше учились с ним в одном классе, а после восьмого поступили в техникум. Родителей дома еще не было. Игорь пошел на кухню и принес оттуда хлеба и варенья. Часа через полтора Вова вышел из комнаты, сходил в туалет, потом позвал меня.
Я заглянул в комнату. На большом столе – его вытаскивали на середину комнаты в дни семейных праздников, а в обычные дни за ним сидел Игорь и делал вид, что занимается, – стояла пустая бутылка из под вина, а во второй оставалось немного на дне. Окно было открыто, и Игорь с Антоном курили, высунувшись из него.
– Выпить хочешь? – спросил Вова и налил мне в чей то стакан из бутылки.
– Не обижай моего малого, – сказал Игорь.
– Никто его не обижает.
– Малый, он тебя обижает? – спросил Игорь.
– Нет, – ответил я.
– Так отойди от него. Пусть идет в свою комнату.
– А если он здесь хочет посидеть? Ты что, купил эту комнату?
– Ладно, пусть сидит.
Я присел на краешек дивана. На радиоле «Радиотехника» играла музыка, что то нерусское. Вова разлил вино по стаканам – получилось совсем по чуть чуть, и они выпили. Я пожалел, что Игорь вмешался и мне не дали вина. Я хотел попробовать.
***
Недавно я видел Наташу, когда приезжал к родителям. Она превратилась в толстую тетку безразмерного возраста и работала продавщицей в гастрономе, куда я ходил за пивом. Тогда, пятнадцать лет назад, она казалась мне модной и красивой.
***
Однажды Наташа пришла к Игорю, и они закрылись в зале на защелку. Я принес из кухни маленькое зеркало, в которое папа смотрелся, бреясь по утрам, и пытался так навести его на узенькую – сантиметра два – щель между дверью и полом, чтобы увидеть, чем они занимаются. У меня ничего не получилось.
Потом, когда они вышли из комнаты часа через полтора, оделись и ушли куда то вместе, я зашел в зал и стал искать следы того, что они здесь делали. Я догадывался, что они «ебались».
Я ничего интересного не нашел, только скомканный носовой платок под диваном, вымазанный чем то, похожим на сопли, но с другим запахом. Я подержал его в руках, понюхал, потом бросил назад под диван.
Вечером Игорь пришел пьяный, вернее, его привели домой приятели, и его потом долго тошнило.
Игорь погиб в конце девятого класса, в мае. Они с приятелями пили вино на берегу речки, потом он пошел купаться и утонул.
Я должен положительно влиять на этого придурка. «Классная» совсем одурела со своим коммунизмом. Для нее главное – «сила коллектива». Даже учителя над ней смеются, и завуч нам сама сказала по секрету, что ее последний год держат в школе. Пришли новые времена, в стране перестройка, и таким, как она, пора на пенсию.
Можно, конечно, пересесть, но она мстительная, будет потом лажать и поведение занизит, да и сам Быра начнет лезть – что это ты не захотел со мной сидеть, контрольную дать списать по жадился?
До сих пор у меня с ним все нормально было: он никогда не приколупывался. Мы даже почти не разговаривали за полгода, что он у нас в классе. Он тихий такой двоечник, хотя на самом деле хулиган еще тот: за район драться ездит, в детской комнате на учете стоит.
– Ну что, – говорит он, – меня специально к тебе посадили, чтоб ты мне помогал, Дохлый. Так что давай, не жмись.
Я смотрю на него: волосы жирные, немытые, перхоть блестит, лицо все в шрамах от царапин. Отвратительный урод.
Я даю ему списать домашнюю по алгебре, а сам смотрю в учебник, типа повторяю. Он не разбирает моего почерка и каждую минуту переспрашивает: а это что за цифра, Дохлый? Швабра собирает тетради, он еще не все дописал, но я перед носом у Швабры захлопываю свою тетрадь и сдаю. Он недовольно глядит на меня и тоже сует ей свою тетрадь.
На следующий день Швабра раздает тетради. Мне «пять», ему – «единица» и приписка: «Если уж списывать, то хотя бы полностью».
– Откуда она знает? – психует Быра.
– Ты же перед носом у нее писал.
– Она слепая, ничего не видит.
– Ну, увидела же.
– Это все ты.
Он бьет меня под партой кулаком в живот, несильно, но больно.
– Ты что?
– Ничего.
На следующем уроке, географии, никаких домашних нет. Учитель – полный дебил. Не знаю, где его нашли, в какой психбольнице, когда Иваныч попал по пьяни под машину и ему оторвало ногу. Новый учитель все сидит за своим столом, смотрит в окно и рассказывает нам, как служил в молодости в Германии и как там было хорошо. Никто его не слушает, каждый занимается своим делом.
Мы с Бырой – на последней парте, и нам все равно ни черта не слышно из того, что он говорит: все болтают между собой или играют на бумаге в футбол или морской бой.
– Ты не обижайся, что я тебе ебнул на алгебре. Но ты, наверное, мне что то не то списать дал.
– Нет, все то.
– А почему тогда «кол»?
– Она видела, что ты списал.
– Ничего она не видела, она слепая.
– В футбол будешь? – спрашивает Быра.
– Нет, не хочу.
Мы вчера уже играли, и он все время мухлевал – неправильно отсчитывал клеточки для себя – больше, чем надо, а когда я говорил, что неправильно, делал вид, что не слышит. Ненавижу, когда мухлюют.
– Если будешь мне помогать, списывать давать, будешь мой друг, – говорит Быра. – Ты можешь быть нормальным пацаном, а что отличник – это все херня. Выпьем вместе, и с блядями познакомлю. Школа – говно, и учителя – козлы. Главное – будь своим пацаном, и все будет нормально.
Дома мама говорит:
– Ты заранее предубежденно к нему относишься. Может быть, он хороший мальчик, хоть и хулиган. Ты ведь его не знаешь совсем. А он без отца рос, в трудной семье. Попробуй сблизиться с ним, найти точки соприкосновения. Можешь домой его пригласить.
С Бырой у нас одна точка соприкосновения – секс. Он знает про это гораздо больше меня и говорит, что у него уже было.
– Много раз, с седьмого класса. А ты еще ни разу, я знаю. Но в классе почти все пацаны еще «мальчики», кроме меня и Кузнецова. Так что, не ссы.
– Нет бабы, которая не дает, есть пацан, который не умеет попросить, – объясняет мне Быра на уроке русского.
– А если целка?
– А что целка? Что, она всю жизнь целкой будет? Раньше, позже – не важно. Она тебе сегодня скажет – я не буду, потому что целка, а завтра другой хорошо попросит, и все – она больше не целка. – Быра хохочет.
– А ты когда нибудь целку… это самое?
– Да. Один раз.
– И как?
– Обыкновенно, только море крови.
– А сколько ей лет было?
– Пятнадцать. Или четырнадцать. Не помню.
– Всего то?
– А хули ты думал? Думаешь, у нас в классе все еще целки?
– Откуда я знаю?
– А я тебе скажу. Колдунова уже не целка и Хмельницкая.
– Откуда ты знаешь?
– Пацан один сказал. Он сам их…
– Кто?
– Не скажу.
– А ты?
– Что я?
– Ну, ты бы хотел Колдунову там или Хмельницкую?
– Ты что, дурной? В своем классе? А если привяжется потом?
Пишем контрольную по геометрии. Я уже сделал свой вариант и сейчас решаю три задания из пяти для Быры.
– Мне «пять» не надо или «четыре». Все равно не поверит, сука. Но ты мне смотри: чтоб три задания – правильно. Мне надо, чтоб «тройка» железно была.
На следующий день все как надо: мне – «пять», Быре – «три».
– Молодец, Дохлый. Будешь нормальный пацан – научу тебя, как бабу «раскрутить». Баб вокруг море. Знакомишься, хуе мое – в кино там, мороженое, ну, само собой. Потом проводить до мой, зайти в подъезд – позажиматься, пососаться. И узнать, когда никого нет дома. Лучше, конечно, если сама в гости позовет, чтоб не набиваться. Ну, а потом само собой.
В классе мне никто не нравится, кроме Егоркиной. Она тоже отличница, но меня «не переваривает». Я уже несколько раз видел, как она разговаривает с Бырой. Какие у них могут быть общие интересы, блин? Перед историей она подходит к нашей парте:
– Ну что, как насчет этого?
– Никак. Ничего не получится.
– Жалко.
– Ну и что, что жалко?
– Ну ничего. Я думала, ты поможешь.
– Ладно, иди, мне надо еще историю почитать.
Она поворачивается, и он, сунув руку ей под платье, щипает ее за жопу.
– Аи. Ты что, дурной?
Она краснеет. Ей стыдно, потому что я все видел. Я размахиваюсь и бью Быру в нос. Он удивленно смотрит на меня. Остальные, кто видел, тоже. В класс входит «историца». Из Быриной ноздри вытекает струйка крови. Он встает и выходит из класса.
– Тебе пиздец, Дохлый, – шепчет Змей – «шестерка» Быры – и хихикает. – Все, считай себя коммунистом.
Быра возвращается минут через пять. Кровь смыта, но плохо: пятно под носом осталось. Он на меня не смотрит. Вырывает из тетрадки лист, рисует на нем могилу с надписью «Дохлый 1971 1987» и сует мне. Неправильно. Я 72 го года, а не 71 го. Это он 71 го, потому что сидел два года в первом классе.
Что делать? Отпроситься с урока, типа в туалет, и побежать домой? Нельзя. Все подумают, что соссал. Да и не поможет все равно: завтра опять идти в школу. Вот, блядь, влип.
От страха хочется срать. Я поднимаю руку: можно выйти? «Историца» кивает. Все смотрят на меня, кроме Быры. Он рисует в тетради каких то автогонщиков. Он на всех уроках рисует автогонщиков или солдат. В туалете никого. Все унитазы уже забиты говном, и я выбираю тот, который почище. Потом долго мою руки холодной водой – горячей нет, – и они почти что синеют.
– Можно сесть?
«Историца» кивает. Все снова смотрят на меня.
Звенит звонок. Все встают, но «историца» остается сидеть. У нее, наверное, следующий урок в этом классе. Значит, не сейчас. А когда? Выхожу из класса. Подбегает Змей.
– Быра ждет тебя за школой, на заднем крыльце, где забитая дверь. Если не придешь, будет хуже.
Он хихикает.
Кладу портфель на подоконник и спускаюсь на первый этаж. Выхожу на улицу. С крыши капает, и светит солнце. Но холодно: еще ведь только конец февраля. За углом, кроме Быры, стоят человек семь пацанов, Егоркина и еще две «бабы» из нашего класса. Быра снимает пиджак и отдает Змею. Подходит ко мне. Бьет в челюсть. В голове что то встряхивается, и я падаю. Он ждет. Я притворяюсь, что не могу встать. Из разбитой губы на рубашку течет кровь.
– Кровь за кровь, – говорит Быра. – Мы в расчете.
Все уходят. Я встаю. Голова сначала кружится, потом перестает. Забираю портфель, потом одеваюсь в гардеробе и иду домой. Черт с ней, с геометрией. Дома мама спрашивает, что случилось.
– Подрался. Из за девушки.
– Молодец. Правильно. Девушка – один из не многих достойных поводов для драки.
На следующий день иду в школу в поганейшем настроении. Мне стыдно. Но в классе никто не вспоминает про вчерашнее. С Бырой не сажусь, сажусь за пустую парту. На перемене иду к «классной».
Гопники - Козлов Владимир Владимирович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Гопники автора Козлов Владимир Владимирович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Гопники у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Гопники своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Козлов Владимир Владимирович - Гопники.
Если после завершения чтения книги Гопники вы захотите почитать и другие книги Козлов Владимир Владимирович, тогда зайдите на страницу писателя Козлов Владимир Владимирович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Гопники, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Козлов Владимир Владимирович, написавшего книгу Гопники, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Гопники; Козлов Владимир Владимирович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн