Впрочем, гостья тут же подтвердила то самое впечатление:
— Я… понимаете… как вам сказать… в общем… в общем, вы можете не торопиться! — выпалила она вдруг.
Губы мисс Сарояи дрожали, на глаза навернулись слезы.
— Это почему же? — искренне удивился шериф. Он поднялся с кресла и искоса бросил взгляд на сифон, красовавшийся на подносе в окружении стаканов. Кайзерманну показалось, что сейчас у гостьи начнется истерика.
— Потому что… потому что… моя… моя… — Казалось, слово «супруга» застряло на губах мисс Сароян. — В общем, мисс Клейтор… и эта ее коллекция…
И тут опасения шерифа сбылись в полной мере. Гостья как-то очень быстро оказалась рядом с ним. Весьма рядом. Можно сказать, вплотную. И стала жаловаться шерифскому пиджаку, обильно орошая его слезами. Жалобы перемежались горькими всхлипываниями.
— Я не могу… Я больше просто не могу… этот ее подвал… эти ее «игрушки»… она не спрашивает!., она не спрашивает, хочу ли я… она просто берет меня за руку и ведет… и… и… Я больше не могу!.. Я просто благословляла этих воров, понимаете?.. А если вы вернете ей., ее… и всё опять…
Сбивчивая исповедь продолжалось довольно долго. И нельзя сказать, что оставила Кайзерманна равнодушным.
— А вы не задумывались, что можно решить вопрос проще? — спросил шериф. — Взять и развестись?
— Как? — Всхлипывания смолкли. Заплаканное личико мисс отлипло наконец от промокшего пиджака. Судя по всему, столь простой и действенный способ решения проблем ей действительно не приходил в голову.
— Очень просто. Любой суд штата Висконсин аннулирует вашу калифорнийскую бумажку в пять минут. По вашему заявлению, без долгих слушаний. А если озаботитесь каким-никаким адвокатом, то можете отсудить неплохие алименты — судя по всему, у Клейтор денег хватает… Слава Богу, в этой стране остались места, где нормальные люди составляют большинство.
Мисс Сароян смотрела ему в рот в самом буквальном смысле слова — так верующий фанатик смотрит на изрекающего новое откровение пророка. Смотрела сверху вниз, с весьма близкого расстояния — несмотря на прекращение рыданий, дистанция между мисс и шерифом не увеличилось.
Кайзерманн, видевший по долгу службы немало истерик, отметил странный факт. Несмотря на потоки слез, размывших косметику, личико мисс Сароян отнюдь не подурнело. Лишь помолодело.
— Как у вас все легко… — вдохнула мисс — А она просто подойдет… просто посмотрит в глаза… возьмет за руку… и… и…
Кажется, назревала вторая серия рыданий.
— Не возьмет! — отрезал шериф. — Вам достаточно написать десять строк под диктовку юриста — и закон так ударит ей по руке, что застегнуть бюстгальтер она самостоятельно не сможет очень долго! Это я вам обещаю!
От грубоватой шутки шерифа мисс Сароян просто расцвела. И — вновь прижалась к пиджаку. Ладно, хоть орошать его вроде бы больше не собиралась.
— Вы такой большой, шериф, такой сильный… Я восхищалась вами, когда вы вышвырнули отсюда мою… мою… — Она снова запнулась на непроизносимом слове. — По-моему, с ней никто и никогда так не обходился. Я так надеялась, что ее хватит удар от бешенства… Вы действительно защитите меня от моей… моей… — Мисс Сароян набрала полную грудь воздуха и выпалила: — От моей бывшей супруги}
— Слово Рудольфа Кайзерманна! — Шериф гордо распрямил плечи. Более надежной клятвы он не знал.
Мисс снова посмотрела на него сверху вниз, прижавшись еще сильнее, и шериф почувствовал…
Впрочем, то, что он почувствовал, не имеет к истории озерного монстра никакого отношения.
Трэйк-Бич, офис шерифа Кайзерманна, 27 июля 2002 года, 22:45
Спустя какое-то время мисс Сароян сказала:
— Я хотела предупредить вас, Руди… Вы знаете, что человек, с которым вы сегодня обедали, — сотрудник мистера Вайсгера? Причем весьма близкий?
— Молдер? — изумился шериф.
— Я не знаю его фамилии. Но когда я шла сюда, то увидела их. Они ехали в «кадиллаке» Вайсгера. Причем Молдер сидел за рулем, а Вайсгер, вопреки обыкновению, — рядом, на переднем сиденье. И весьма оживленно с ним беседовал. По-моему, больше никого в машине не было.
Вот оно что, подумал Кайзермапн. Молдер решил пожалеть старика… Зря, зря… С такими людьми можно делать многое, но только жалеть их смертельно опасно. Уж лучше подобрать замерзшую гремучую змею, пожалеть ее и положить отогреваться на грудь…
— Куда они ехали? — вопрос прозвучал резче, чем того хотел Кайзерманн.
Шоссе Мэдисон-Трэйк-Бич, 27 июля 2002 года, 22:17
Телефонный звонок раздался, когда Скалли оставалось полтора десятка миль до Трэйк-Бич. Она законопослушно съехала на обочину и лишь затем ответила на вызов.
— Скалли? — Молдер говорил быстро, не давая ей вставить ни слова. — Ты все сделала, возвращаешься? Когда ты приедешь, меня в гостинице не будет. Отъеду по небольшому делу. Так что не волнуйся…
— Куда, Молдер?! Зачем?!
— …Приеду — все расскажу. Так надо, Дэйна. Всё, до связи.
В трубке запиликал отбой.
Подозрения Скалли переросли в леденящий холодок уверенности. Молдер называл ее по имени исключительно редко. Причем обычно — в моменты крайнего душевного напряжения. И порой сам не замечал смену обращения…
Во что же он умудрился влипнуть?
Она попробовала немедленно перезвонить Молдеру. Его телефон оказался отключен. Скалли резко газанула с места.
Вайсгер-Холл, 27 июля 2002 года, 22:27
В барокамере Макса не было. Причем, по всему судя, достаточно давно. И в «музее» электроледоруб не обнаружился.
Оба факта лишь косвенно подтверждали версию Молдера. Но Вайсгер не стал искать иных доказательств. Сидел напротив Молдера в своем кабинете — и спрашивал, спрашивал, спрашивал…
— Я не понимаю одного. Вы сказали, что он собирался получить премию. Каким образом? Не мог же он предоставить в правление фонда Макса верхом на скутере?
— Помните белую акулу? Которая сдохла, не доехав? Вы не поинтересовались, куда девалась ее туша?
— Судьба всякой падали не входит в круг моих интересов. Зарыли или сожгли, я полагаю.
— Не думаю. Ставлю десять к одному — эта тварь лежит сейчас в морозилке, на заводе вашего брата. Целенькая и свеженькая, словно бы вчера сдохшая. Очевидно, сейчас акула размораживается. Немного погодя ей суждено всплыть — уже немного разложившейся. С глоткой, перерезанной тесаком вашего брата, разумеется. А может, со вспоротым брюхом. Или акул полагается бить в жабры? Неважно, Дональд после своего чудесного воскрешения живописует все подробности этой схватки титанов. А заодно расскажет, как потерял сознание, но чудом не выпустил загубник, а потом очнулся на дальнем берегу… Или что-то другое. Я небольшой специалист в подводных делах, но уверен — история спасения удовлетворит самого недоверчивого профессионала.
— Нет, — отрезал Вайсгер. — Никаких чудесных спасений. Утонул так утонул. И Макс утонет. Вы поняли меня, Молдер? Именно так, и упаси Господь вам поведать кому-либо еще свои бредни… Где они сейчас? На заводе?
— Возможно. Но не обязательно. У них может быть еще какое-нибудь тайное логово…
— Все равно поехали. Я хочу увидеть тварь. Как Фома неверующий — вложу персты в пасть…
— Опять одни?
— Это семейное дело.
Спорить было бесполезно. В конце концов, двое застигнутых врасплох дилетантов не так страшны, подумал Молдер. И спросил:
— А что вы сделаете с тушей? Продолжите начатое? В конце концов, не вы это затеяли, и на ваших руках крови нет…
Он ничуть не удивился бы положительному ответу.
— Возьмите падаль себе, — брезгливо сказал старик. — Набейте чучело или предоставьте в фонд — после басен купленного с потрохами французишки они проглотят акулу, как миленькие… Мне все равно. Пальцем не притронусь к этим кровавым деньгам… Не Бог весть какая сумма — семь миллионов…
Молдер мысленно поперхнулся.
Трэйк-Бич, гостиница «Олд Саймон», 27 июля 2002 года, 22:27
Она ворвалась в холл «Олд Саймона» и подскочила к стойке портье:
— Мистер Молдер… из двести первого…
Портье с явным любопытством пялился на запыхавшуюся Скалли и медлил с ответом, даже не подозревая, как ей хочется пристукнуть его на месте.
— Уехал, мисс…
— Куда?!
Портье задумался и изрек:
— Не сказал, мисс…
— Он ничего мне не передавал?
В сонных глазках портье что-то дрогнуло. В другое время Скалли могла не заметить — но сейчас она превратилась в один огромный натянутый нерв. И замечала всё.
— Нет, мисс, — солгал портье. Скалли почувствовала себя живым детектором лжи.
Трах! — маленький, но твердый кулак грохнул по стойке. По прикрывавшему ее стеклу зазмеились трещины. Стакан с ручками опрокинулся. Пачка бланков разлетелась по полу.
Портье, выпучив глаза, с ужасом наблюдал за превращением приличной женщины в строгом деловом костюме в разъяренную фурию.
— Что он мне передал?!! — прорычала Скалли голосом потерявшей детеныша тигрицы.
Рука ее скользнула за отворот пиджака. И портье понял, что у нее отнюдь не зачесалось под мышкой. Что сейчас он увидит черный зрачок пистолетного дула, а потом не увидит никогда и ничего.
Рука медленно ползла обратно — сжав рубчатую рукоять…
— Но он сказал… ни в коем случае не раньше… — Губы еще лепетали что-то, а руки уже протягивали Скалли сверток.
Она торопливо схватила его, и тут…
Тут произошло невообразимое. Трясущийся портье протянул сложенную лодочкой ладонь — на чистой воды рефлексе. На этом невообразимое не закончилось. Скалли выудила из кармана и бросила в ладонь четвертак — тоже рефлекс. Только потом разорвала упаковочную бумагу.
— Вы сумасшедшая… я звоню в полицию… — просипел портье, сообразив, что стрельба откладывается.
— Лучше сразу в ФБР, — бросила на ходу Скалли, развернув бумажник с удостоверением.
Ома взлетела на третий этаж, напрочь забыв о существовании лифта.
Портье только через несколько минут, попробовав встать и заметив, что сиденье как-то неохотно расстается с брюками, понял, что понесенный ущерб треснувшим стеклом не ограничился…
Озеро Трэйклейн, рыбзавод, 27 июля 2002 года, 23:01
Тварь лежала на составленном из нескольких столов постаменте во всей своей красе, распахнутой пастью к дверям морозилки.
Молдер угадал — электричество было отключено, двери настежь распахнуты. Морозильная камера медленно оттаивала вместе со своей кошмарной обитательницей. В свете фонарей та казалась еще отвратительней. Вайсгер подошел к акуле, сунул, как и обещал, руку в пасть… Спросил:
— Что вы там плели Кайзерманну про три… в общем, про что-то ископаемое? Вполне современный экземпляр.
— Скалли, я думаю, поспешила. Да и уверена была лишь на девяносто процентов… Дело в том, что эволюция акул застыла много миллионов лет назад. Ископаемые и нынешние почти не отличаются… Я потом все расскажу Скалли — думаю, она со мной согласится…
Молдер говорил машинально, поглядывая по сторонам и держа в руке оружие. Никаких признаков присутствия Дональда и Макса не наблюдалось. Хотя подъехали Молдер со стариком скрытно, с погашенными фарами. И попали сюда без лишнего шума, отперев и малозаметную калитку в ограде, и рефрижераторный цех прихваченным в Вайсгер-Холле комплектом ключей.
— А стоит? — спросил Вайсгер. — Все рассказывать?
Молдер ждал повторения слов про призовую сумму — и опять ошибся. Может, и не стоит, подумалось ему. Может, стоит забрать у портье кассету, стереть запись и оставить старика наедине с его семейными тайнами…
— Интересно, сколько она весит? — задумчиво спросил Вайсгер, ткнув акулу в жесткое, еще не оттаявшее брюхо.
Молдеру, честно говоря, было наплевать, сколько в мертвой хищнице футов и килограммов. Его больше интересовало местонахождение двух других хищников. Живых.
Старик словно прочитал его мысли:
— Пошли.
— Куда?
— Есть тут при заводоуправлении нечто вроде квартиры, для сильно припозднившихся менеджеров… Две спальни, кухня с электроплитой, санузел… Самое подходящее место, чтобы скрытно и с удобствами просидеть два-три дня.
Молдер кивнул. И снял пистолет с предохранителя.
Трэйк-стрит, 27 июля 2002 года, 23:17
Прослушав обе записи, Скалли пулей пронеслась через холл, не заметив сползшего под стойку портье (брюки и белье тот успел сменить). Бегом пересекла автостоянку и, только тронувшись с места, задумалась: а что дальше?
К кому обратиться?
К шерифу, ставленнику братьев Вайсгеров? Исключено. К полиции штата, наводнившей Трэйк-Бич? Она видела, как те полицейские лебезили перед Вайсгером…
Выходить на связь со Скиинером или даже с региональной штаб-квартирой ФБР — бессмысленно. Любая помощь запоздает…
Скалли медленно катила по Трэйк-стрит, с тоской осознав, что рассчитывать может лишь на свои силы…
И резко ударила по тормозам. Вышла. Вывеска на полуподвальном магазинчике гласила: «ОРУЖИЕ И СНАРЯЖЕНИЕ». И снизу, буквами поменьше: «Товары для крутых мужчин».
Продавец не удивился, увидев вместо крутого мужчины всего лишь Скалли. Судя по пустому зальчи-ку, крутые мужчины среди мирных курортников не преобладали, и дела у «ОРУЖИЯ И СНАРЯЖЕНИЯ» шли не блестяще.
— Желаете поохотиться? — приветствовал Скалли торговец. — Попугать ворон? Есть очень миленькое дамское ружьецо 410-го калибра, совсем не дорого. Или хотите что-то подарить своему другу? Найдутся штучки и посерьезнее. Или вас интересует самооборона?
Скалли быстро огляделась и ткнула пальцем в одну из витрин.
— Это. И побыстрее. Плюс четыре… нет, восемь запасных обойм. Не патроны в пачках — именно обоймы.
Продавец поскучнел.
— А, значит, дружку… — констатировал он. — Эта штучка так просто не продается. Сначала вашему другу придется заполршть кучу бумажек, а потом ФБР будет добрый месяц проверять, не случалось ли ему сидеть на соседних толчках с Бен Ладеном…
— ФБР уже все проверило. — Скалли вновь достала удостоверение.
Но продавец оказался не чета портье и от недержания мочи явно никогда не страдал.
— Ну что, тогда, думаю, вам удастся вместо месяца обернуться за пять дней, — утешил он.
— Я имею право временно изъять это оружие под расписку по подозрению в совершении им преступления, — медленно проговорила Скалли. — Такое подозрение у меня только что возникло…
— О, да-да, имеете… — не стал упрямиться продавец. — Приходите завтра с бумажкой от прокурора и изымайте на здоровье. Поправка Венцеля, пункт восьмой…
Законовед чертов… Скалли чувствовала, как медленно закипает. Хотелось стукнуть по витрине и повторить трюк с портье… Удерживал от такого желания вид торговца — бугрящиеся мышцами руки и литые кулаки. На месте законодателей Скалли требовала бы получать лицензию на обладание подобными кулаками — как на оружие самообороны повышенной мощности.
— Вы хорошо знаете законы, мистер… — процедила Скалли. И зачастила, как из пулемета: — Расстояние от этой витрины до входной двери менее десяти футов, нарушена статья двенадцать федерального закона об оружии — раз; в зале магазинов подобного типа должно находиться не менее двух продавцов одновременно — статья четырнадцать, пункт два того же закона — два; витрины у вас не из триплекса, а из обычного стекла — статья шестнадцать того же закона — три. Согласно одноименному закону штата, оружейные магазины обязаны закрываться, ставиться на сигнализацию и сдаваться под ответственность охранных служб не позднее 23:00 — четыре. Образцы оружия, согласно тому же закону, должны выставляться с отстыкованными обоймами — пять. По совокупности тянет на лишение торговой лицензии и тысяч пятьдесят штрафа. Что скажете, мистер законник?
— Я скажу, что у вас честное лицо, мисс, и я вам верю. К чему разводить бюрократию? Напишите расписку, оставьте залог — и забирайте машинку. Вернете, когда ваши подозрения рассеятся… Недели на это хватит?
— Хватит двух дней. Я не страдаю маниакальной подозрительностью. Кстати, над вашей дверью что-то написано про снаряжение?
…Через несколько минут Скалли грузила увесистый сверток в багажник.
Контора рыбзавода, 27 июля 2002 года, 23:20
Квартира при конторе действительно была. Но пустовала очень давно — судя по запустению и вековому слою пыли.
— Значит, у крысы есть где-то запасная нора, — уверенно сказал Вайсгер. — Мой братец, даже став утопленником, ночевать на холодном полу разделочного цеха не станет, не в его это привычках. Да и скутер здесь явно лишь собрали — а держали где-то поближе к Пфуллэнду. Не плавали же они к району акций через все озеро — долго и опасно.
Неожиданно старик предложил:
— Давайте выпьем, Молдер. За упокой души моего утонувшего брата.
Лунный свет падал в окно и придавал его профилю самый хищный вид. Молдер — в который раз — внутренне содрогнулся. Конечно, Дональд Вайсгер был безжалостным и хладнокровным убийцей, по…
— Выпьем, — решительно согласился он. От всей этой мерзости необходимо было как-то разрядиться.
Старик извлек из кармана плоскую флягу. Долго рылся в стенном шкафчике — и отыскал наконец два одноразовых стаканчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
— Я… понимаете… как вам сказать… в общем… в общем, вы можете не торопиться! — выпалила она вдруг.
Губы мисс Сарояи дрожали, на глаза навернулись слезы.
— Это почему же? — искренне удивился шериф. Он поднялся с кресла и искоса бросил взгляд на сифон, красовавшийся на подносе в окружении стаканов. Кайзерманну показалось, что сейчас у гостьи начнется истерика.
— Потому что… потому что… моя… моя… — Казалось, слово «супруга» застряло на губах мисс Сароян. — В общем, мисс Клейтор… и эта ее коллекция…
И тут опасения шерифа сбылись в полной мере. Гостья как-то очень быстро оказалась рядом с ним. Весьма рядом. Можно сказать, вплотную. И стала жаловаться шерифскому пиджаку, обильно орошая его слезами. Жалобы перемежались горькими всхлипываниями.
— Я не могу… Я больше просто не могу… этот ее подвал… эти ее «игрушки»… она не спрашивает!., она не спрашивает, хочу ли я… она просто берет меня за руку и ведет… и… и… Я больше не могу!.. Я просто благословляла этих воров, понимаете?.. А если вы вернете ей., ее… и всё опять…
Сбивчивая исповедь продолжалось довольно долго. И нельзя сказать, что оставила Кайзерманна равнодушным.
— А вы не задумывались, что можно решить вопрос проще? — спросил шериф. — Взять и развестись?
— Как? — Всхлипывания смолкли. Заплаканное личико мисс отлипло наконец от промокшего пиджака. Судя по всему, столь простой и действенный способ решения проблем ей действительно не приходил в голову.
— Очень просто. Любой суд штата Висконсин аннулирует вашу калифорнийскую бумажку в пять минут. По вашему заявлению, без долгих слушаний. А если озаботитесь каким-никаким адвокатом, то можете отсудить неплохие алименты — судя по всему, у Клейтор денег хватает… Слава Богу, в этой стране остались места, где нормальные люди составляют большинство.
Мисс Сароян смотрела ему в рот в самом буквальном смысле слова — так верующий фанатик смотрит на изрекающего новое откровение пророка. Смотрела сверху вниз, с весьма близкого расстояния — несмотря на прекращение рыданий, дистанция между мисс и шерифом не увеличилось.
Кайзерманн, видевший по долгу службы немало истерик, отметил странный факт. Несмотря на потоки слез, размывших косметику, личико мисс Сароян отнюдь не подурнело. Лишь помолодело.
— Как у вас все легко… — вдохнула мисс — А она просто подойдет… просто посмотрит в глаза… возьмет за руку… и… и…
Кажется, назревала вторая серия рыданий.
— Не возьмет! — отрезал шериф. — Вам достаточно написать десять строк под диктовку юриста — и закон так ударит ей по руке, что застегнуть бюстгальтер она самостоятельно не сможет очень долго! Это я вам обещаю!
От грубоватой шутки шерифа мисс Сароян просто расцвела. И — вновь прижалась к пиджаку. Ладно, хоть орошать его вроде бы больше не собиралась.
— Вы такой большой, шериф, такой сильный… Я восхищалась вами, когда вы вышвырнули отсюда мою… мою… — Она снова запнулась на непроизносимом слове. — По-моему, с ней никто и никогда так не обходился. Я так надеялась, что ее хватит удар от бешенства… Вы действительно защитите меня от моей… моей… — Мисс Сароян набрала полную грудь воздуха и выпалила: — От моей бывшей супруги}
— Слово Рудольфа Кайзерманна! — Шериф гордо распрямил плечи. Более надежной клятвы он не знал.
Мисс снова посмотрела на него сверху вниз, прижавшись еще сильнее, и шериф почувствовал…
Впрочем, то, что он почувствовал, не имеет к истории озерного монстра никакого отношения.
Трэйк-Бич, офис шерифа Кайзерманна, 27 июля 2002 года, 22:45
Спустя какое-то время мисс Сароян сказала:
— Я хотела предупредить вас, Руди… Вы знаете, что человек, с которым вы сегодня обедали, — сотрудник мистера Вайсгера? Причем весьма близкий?
— Молдер? — изумился шериф.
— Я не знаю его фамилии. Но когда я шла сюда, то увидела их. Они ехали в «кадиллаке» Вайсгера. Причем Молдер сидел за рулем, а Вайсгер, вопреки обыкновению, — рядом, на переднем сиденье. И весьма оживленно с ним беседовал. По-моему, больше никого в машине не было.
Вот оно что, подумал Кайзермапн. Молдер решил пожалеть старика… Зря, зря… С такими людьми можно делать многое, но только жалеть их смертельно опасно. Уж лучше подобрать замерзшую гремучую змею, пожалеть ее и положить отогреваться на грудь…
— Куда они ехали? — вопрос прозвучал резче, чем того хотел Кайзерманн.
Шоссе Мэдисон-Трэйк-Бич, 27 июля 2002 года, 22:17
Телефонный звонок раздался, когда Скалли оставалось полтора десятка миль до Трэйк-Бич. Она законопослушно съехала на обочину и лишь затем ответила на вызов.
— Скалли? — Молдер говорил быстро, не давая ей вставить ни слова. — Ты все сделала, возвращаешься? Когда ты приедешь, меня в гостинице не будет. Отъеду по небольшому делу. Так что не волнуйся…
— Куда, Молдер?! Зачем?!
— …Приеду — все расскажу. Так надо, Дэйна. Всё, до связи.
В трубке запиликал отбой.
Подозрения Скалли переросли в леденящий холодок уверенности. Молдер называл ее по имени исключительно редко. Причем обычно — в моменты крайнего душевного напряжения. И порой сам не замечал смену обращения…
Во что же он умудрился влипнуть?
Она попробовала немедленно перезвонить Молдеру. Его телефон оказался отключен. Скалли резко газанула с места.
Вайсгер-Холл, 27 июля 2002 года, 22:27
В барокамере Макса не было. Причем, по всему судя, достаточно давно. И в «музее» электроледоруб не обнаружился.
Оба факта лишь косвенно подтверждали версию Молдера. Но Вайсгер не стал искать иных доказательств. Сидел напротив Молдера в своем кабинете — и спрашивал, спрашивал, спрашивал…
— Я не понимаю одного. Вы сказали, что он собирался получить премию. Каким образом? Не мог же он предоставить в правление фонда Макса верхом на скутере?
— Помните белую акулу? Которая сдохла, не доехав? Вы не поинтересовались, куда девалась ее туша?
— Судьба всякой падали не входит в круг моих интересов. Зарыли или сожгли, я полагаю.
— Не думаю. Ставлю десять к одному — эта тварь лежит сейчас в морозилке, на заводе вашего брата. Целенькая и свеженькая, словно бы вчера сдохшая. Очевидно, сейчас акула размораживается. Немного погодя ей суждено всплыть — уже немного разложившейся. С глоткой, перерезанной тесаком вашего брата, разумеется. А может, со вспоротым брюхом. Или акул полагается бить в жабры? Неважно, Дональд после своего чудесного воскрешения живописует все подробности этой схватки титанов. А заодно расскажет, как потерял сознание, но чудом не выпустил загубник, а потом очнулся на дальнем берегу… Или что-то другое. Я небольшой специалист в подводных делах, но уверен — история спасения удовлетворит самого недоверчивого профессионала.
— Нет, — отрезал Вайсгер. — Никаких чудесных спасений. Утонул так утонул. И Макс утонет. Вы поняли меня, Молдер? Именно так, и упаси Господь вам поведать кому-либо еще свои бредни… Где они сейчас? На заводе?
— Возможно. Но не обязательно. У них может быть еще какое-нибудь тайное логово…
— Все равно поехали. Я хочу увидеть тварь. Как Фома неверующий — вложу персты в пасть…
— Опять одни?
— Это семейное дело.
Спорить было бесполезно. В конце концов, двое застигнутых врасплох дилетантов не так страшны, подумал Молдер. И спросил:
— А что вы сделаете с тушей? Продолжите начатое? В конце концов, не вы это затеяли, и на ваших руках крови нет…
Он ничуть не удивился бы положительному ответу.
— Возьмите падаль себе, — брезгливо сказал старик. — Набейте чучело или предоставьте в фонд — после басен купленного с потрохами французишки они проглотят акулу, как миленькие… Мне все равно. Пальцем не притронусь к этим кровавым деньгам… Не Бог весть какая сумма — семь миллионов…
Молдер мысленно поперхнулся.
Трэйк-Бич, гостиница «Олд Саймон», 27 июля 2002 года, 22:27
Она ворвалась в холл «Олд Саймона» и подскочила к стойке портье:
— Мистер Молдер… из двести первого…
Портье с явным любопытством пялился на запыхавшуюся Скалли и медлил с ответом, даже не подозревая, как ей хочется пристукнуть его на месте.
— Уехал, мисс…
— Куда?!
Портье задумался и изрек:
— Не сказал, мисс…
— Он ничего мне не передавал?
В сонных глазках портье что-то дрогнуло. В другое время Скалли могла не заметить — но сейчас она превратилась в один огромный натянутый нерв. И замечала всё.
— Нет, мисс, — солгал портье. Скалли почувствовала себя живым детектором лжи.
Трах! — маленький, но твердый кулак грохнул по стойке. По прикрывавшему ее стеклу зазмеились трещины. Стакан с ручками опрокинулся. Пачка бланков разлетелась по полу.
Портье, выпучив глаза, с ужасом наблюдал за превращением приличной женщины в строгом деловом костюме в разъяренную фурию.
— Что он мне передал?!! — прорычала Скалли голосом потерявшей детеныша тигрицы.
Рука ее скользнула за отворот пиджака. И портье понял, что у нее отнюдь не зачесалось под мышкой. Что сейчас он увидит черный зрачок пистолетного дула, а потом не увидит никогда и ничего.
Рука медленно ползла обратно — сжав рубчатую рукоять…
— Но он сказал… ни в коем случае не раньше… — Губы еще лепетали что-то, а руки уже протягивали Скалли сверток.
Она торопливо схватила его, и тут…
Тут произошло невообразимое. Трясущийся портье протянул сложенную лодочкой ладонь — на чистой воды рефлексе. На этом невообразимое не закончилось. Скалли выудила из кармана и бросила в ладонь четвертак — тоже рефлекс. Только потом разорвала упаковочную бумагу.
— Вы сумасшедшая… я звоню в полицию… — просипел портье, сообразив, что стрельба откладывается.
— Лучше сразу в ФБР, — бросила на ходу Скалли, развернув бумажник с удостоверением.
Ома взлетела на третий этаж, напрочь забыв о существовании лифта.
Портье только через несколько минут, попробовав встать и заметив, что сиденье как-то неохотно расстается с брюками, понял, что понесенный ущерб треснувшим стеклом не ограничился…
Озеро Трэйклейн, рыбзавод, 27 июля 2002 года, 23:01
Тварь лежала на составленном из нескольких столов постаменте во всей своей красе, распахнутой пастью к дверям морозилки.
Молдер угадал — электричество было отключено, двери настежь распахнуты. Морозильная камера медленно оттаивала вместе со своей кошмарной обитательницей. В свете фонарей та казалась еще отвратительней. Вайсгер подошел к акуле, сунул, как и обещал, руку в пасть… Спросил:
— Что вы там плели Кайзерманну про три… в общем, про что-то ископаемое? Вполне современный экземпляр.
— Скалли, я думаю, поспешила. Да и уверена была лишь на девяносто процентов… Дело в том, что эволюция акул застыла много миллионов лет назад. Ископаемые и нынешние почти не отличаются… Я потом все расскажу Скалли — думаю, она со мной согласится…
Молдер говорил машинально, поглядывая по сторонам и держа в руке оружие. Никаких признаков присутствия Дональда и Макса не наблюдалось. Хотя подъехали Молдер со стариком скрытно, с погашенными фарами. И попали сюда без лишнего шума, отперев и малозаметную калитку в ограде, и рефрижераторный цех прихваченным в Вайсгер-Холле комплектом ключей.
— А стоит? — спросил Вайсгер. — Все рассказывать?
Молдер ждал повторения слов про призовую сумму — и опять ошибся. Может, и не стоит, подумалось ему. Может, стоит забрать у портье кассету, стереть запись и оставить старика наедине с его семейными тайнами…
— Интересно, сколько она весит? — задумчиво спросил Вайсгер, ткнув акулу в жесткое, еще не оттаявшее брюхо.
Молдеру, честно говоря, было наплевать, сколько в мертвой хищнице футов и килограммов. Его больше интересовало местонахождение двух других хищников. Живых.
Старик словно прочитал его мысли:
— Пошли.
— Куда?
— Есть тут при заводоуправлении нечто вроде квартиры, для сильно припозднившихся менеджеров… Две спальни, кухня с электроплитой, санузел… Самое подходящее место, чтобы скрытно и с удобствами просидеть два-три дня.
Молдер кивнул. И снял пистолет с предохранителя.
Трэйк-стрит, 27 июля 2002 года, 23:17
Прослушав обе записи, Скалли пулей пронеслась через холл, не заметив сползшего под стойку портье (брюки и белье тот успел сменить). Бегом пересекла автостоянку и, только тронувшись с места, задумалась: а что дальше?
К кому обратиться?
К шерифу, ставленнику братьев Вайсгеров? Исключено. К полиции штата, наводнившей Трэйк-Бич? Она видела, как те полицейские лебезили перед Вайсгером…
Выходить на связь со Скиинером или даже с региональной штаб-квартирой ФБР — бессмысленно. Любая помощь запоздает…
Скалли медленно катила по Трэйк-стрит, с тоской осознав, что рассчитывать может лишь на свои силы…
И резко ударила по тормозам. Вышла. Вывеска на полуподвальном магазинчике гласила: «ОРУЖИЕ И СНАРЯЖЕНИЕ». И снизу, буквами поменьше: «Товары для крутых мужчин».
Продавец не удивился, увидев вместо крутого мужчины всего лишь Скалли. Судя по пустому зальчи-ку, крутые мужчины среди мирных курортников не преобладали, и дела у «ОРУЖИЯ И СНАРЯЖЕНИЯ» шли не блестяще.
— Желаете поохотиться? — приветствовал Скалли торговец. — Попугать ворон? Есть очень миленькое дамское ружьецо 410-го калибра, совсем не дорого. Или хотите что-то подарить своему другу? Найдутся штучки и посерьезнее. Или вас интересует самооборона?
Скалли быстро огляделась и ткнула пальцем в одну из витрин.
— Это. И побыстрее. Плюс четыре… нет, восемь запасных обойм. Не патроны в пачках — именно обоймы.
Продавец поскучнел.
— А, значит, дружку… — констатировал он. — Эта штучка так просто не продается. Сначала вашему другу придется заполршть кучу бумажек, а потом ФБР будет добрый месяц проверять, не случалось ли ему сидеть на соседних толчках с Бен Ладеном…
— ФБР уже все проверило. — Скалли вновь достала удостоверение.
Но продавец оказался не чета портье и от недержания мочи явно никогда не страдал.
— Ну что, тогда, думаю, вам удастся вместо месяца обернуться за пять дней, — утешил он.
— Я имею право временно изъять это оружие под расписку по подозрению в совершении им преступления, — медленно проговорила Скалли. — Такое подозрение у меня только что возникло…
— О, да-да, имеете… — не стал упрямиться продавец. — Приходите завтра с бумажкой от прокурора и изымайте на здоровье. Поправка Венцеля, пункт восьмой…
Законовед чертов… Скалли чувствовала, как медленно закипает. Хотелось стукнуть по витрине и повторить трюк с портье… Удерживал от такого желания вид торговца — бугрящиеся мышцами руки и литые кулаки. На месте законодателей Скалли требовала бы получать лицензию на обладание подобными кулаками — как на оружие самообороны повышенной мощности.
— Вы хорошо знаете законы, мистер… — процедила Скалли. И зачастила, как из пулемета: — Расстояние от этой витрины до входной двери менее десяти футов, нарушена статья двенадцать федерального закона об оружии — раз; в зале магазинов подобного типа должно находиться не менее двух продавцов одновременно — статья четырнадцать, пункт два того же закона — два; витрины у вас не из триплекса, а из обычного стекла — статья шестнадцать того же закона — три. Согласно одноименному закону штата, оружейные магазины обязаны закрываться, ставиться на сигнализацию и сдаваться под ответственность охранных служб не позднее 23:00 — четыре. Образцы оружия, согласно тому же закону, должны выставляться с отстыкованными обоймами — пять. По совокупности тянет на лишение торговой лицензии и тысяч пятьдесят штрафа. Что скажете, мистер законник?
— Я скажу, что у вас честное лицо, мисс, и я вам верю. К чему разводить бюрократию? Напишите расписку, оставьте залог — и забирайте машинку. Вернете, когда ваши подозрения рассеятся… Недели на это хватит?
— Хватит двух дней. Я не страдаю маниакальной подозрительностью. Кстати, над вашей дверью что-то написано про снаряжение?
…Через несколько минут Скалли грузила увесистый сверток в багажник.
Контора рыбзавода, 27 июля 2002 года, 23:20
Квартира при конторе действительно была. Но пустовала очень давно — судя по запустению и вековому слою пыли.
— Значит, у крысы есть где-то запасная нора, — уверенно сказал Вайсгер. — Мой братец, даже став утопленником, ночевать на холодном полу разделочного цеха не станет, не в его это привычках. Да и скутер здесь явно лишь собрали — а держали где-то поближе к Пфуллэнду. Не плавали же они к району акций через все озеро — долго и опасно.
Неожиданно старик предложил:
— Давайте выпьем, Молдер. За упокой души моего утонувшего брата.
Лунный свет падал в окно и придавал его профилю самый хищный вид. Молдер — в который раз — внутренне содрогнулся. Конечно, Дональд Вайсгер был безжалостным и хладнокровным убийцей, по…
— Выпьем, — решительно согласился он. От всей этой мерзости необходимо было как-то разрядиться.
Старик извлек из кармана плоскую флягу. Долго рылся в стенном шкафчике — и отыскал наконец два одноразовых стаканчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16