Наши многочисленные шпионы, насколько мне известно, никогда не докладывали ни о чем подобном.– Верно, – подозрительно легко согласился Тиелиг. – Однако учтите, что не так давно наши «многочисленные шпионы» были вырезаны – спаслись лишь немногие.– Но подобные изобретения невозможно скрывать так долго. Рано или поздно они обязательно станут известны всем. – вступила в разговор Тэсса.– Простите, госпожа, но как долго? – Верховный выдержал паузу, чтобы дошло до всех. – В этом-то вся суть.– Вы считаете, они додумались до всего этого вчера или позавчера? – Голос Талигхилла был угрожающе спокоен. – Гениальное прозрение, да?– Скорее Божественное откровение, Пресветлый, – вполне серьезно заявил жрец Ув-Дайгрэйса. – Не больше и не меньше.– Верится с трудом.– Тем не менее… Наш Хранитель наблюдателен, и он верно отметил, что у хуминов появился новый Бог. Пресветлый покачал головой:– Все в мире жрецы норовят объяснить с божественных позиций. Весьма удобный способ.– Здесь я с вами полностью согласен, Пресветлый – В голосе Тиелига прозвучала едва скрытая ирония. – К тому же порой – единственно верный способ. Вот как сейчас, например.– Вам известно нечто конкретное? – заинтересованно спросил правитель.– Нет, ничего конкретного – в том значении, которое вы вкладываете в эти слова, Пресветлый. Но мне – достаточно.– Не поделитесь?– Простите – нет.– Смотрите! – воскликнула Тэсса. – Они что-то волокут со стороны старого лагеря. Какие-то рамы!Тиелиг подобрался и напрягся, как леопард в засаде, заметивший приближающихся павианов. Некоторое время он молча глядел на хуминов и их приготовления, потом резко вскинулся и повернулся к Хранителю:– Немедленно закрыть ворота подземного коридора! И никого из Юго-Западной сюда не впускать!Господин Лумвэй непонимающе уставился на жреца'– Что вы сказали?– Вы слышали, что я сказал, – жестко произнес Тиелиг. – Сделайте это как можно скорее, потому что иначе все мы сегодня же вынуждены будем пролить кровь. Поторопитесь!Хранитель недоверчиво посмотрел на Талигхилла:– Что прикажете, Пресветлый?Правитель задумался на несколько секунд, потом кивнул'– Выполняйте. В крайнем случае, они смогут запереть промежуточные ворота – и тем самым спасутся. Если, разумеется, Юго-Западная падет– Сегодня же, – мрачно заверил его Тиелиг. – Сегодня же. Возможно, даже до заката./смещение – кровавый взгляд свирепого солнца/– До темноты никак не успеем, – сообщил Енг Цулан. – Что прикажешь: ждать до завтра или все же начинать?– Начинать, – велел данн. – Немедленно.Вслед за своим офицером он покинул шатер, чтобы лично посмотреть на происходящееНу что же, следовало признать: рамы изготовили на удивление быстро. Теперь туда, на растянутые сеткой веревки, покрытые сверху холстинами, укладывали смесь из сухих листьев ша-тсу и некоторых других растений. Ша-тсу было мало, сюда ушел весь остаток. Но должно сработать.Охтанг вопросительно посмотрел на небо: то ли ждал от Берегущего подтверждения, что идея Собеседника принесет успех, то ли просто проверял, не собирается ли дождь. Дождь оставался единственной помехой, которую невозможно предотвратить.Туч не было. Правда, край неба уже стал сереть – словно обугливающийся листок, в центр которого упала шальная искра; темнело, расплываясь к верхушкам скал ущелья и к Коронованному. Небесный купол оставался безоблачным. Данн предпочитал расценивать это как хороший знак.Рядом, чуть в стороне от рам, стояли одетые в легкие кожаные доспехи воины. У каждого было по большому, но облегченному щиту, которыми им предстояло закрываться от стрел противника. Кстати, Охтанг не сомневался, что после случившегося с Юго-Восточной в Юго-Западной станут применять не только обычные стрелы и болты – скорее всего, польется масло. Ему казалось, он даже чувствует в воздухе характерный раскаленный запах (хотя, разумеется, запах не бывает раскаленным, а масло, даже нагревай его сейчас в башне, вряд ли пахло бы здесь, внизу).Раскладывать листья закончили с наступлением сумерек. Для этого пришлось освещать территорию факелами. По приказу Брэда их установили в подставках-треногах на большом расстоянии от рам. Меньше всего он хотел бы, чтобы какая-нибудь искра раньше времени угодила на ша-тсу.Наконец данну доложили, что все готово и можно начинать. Он подтвердил: можно, – и люди зашевелились, разбиваясь на группки и подходя к рамам.В это время на его плечо опустилась чья-то рука – необычайно тяжелая, словно вырезанная из камня.– Данн, появился твой человек.– Что? – Он повернулся и, не скрывая раздражения, посмотрел на Собеседника. – Какой мой человек?– Думаю, будет лучше, если ты взглянешь на него сам. Он утверждает, что знает нечто очень важное. ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ – И?! – раздраженно спросил господин Шальган, – Что же дальше?Мугид развел руками:– Завтра, все завтра. Сегодня, к сожалению, слишком поздно. Вам пора кушать и отдыхать, господа.– Минуточку. – Это встал со своего места Данкэн. – Минуточку, господин повествователь. Мне кажется, пора кое-что прояснить.Все повернули головы в его сторону, а я с отстраненным интересом подумал: ну-ка, ну-ка, неужели он наконец решил сыграть в открытую?Понятно, когда на тебе – ответственность за жизни многих десятков людей, поневоле начинаешь проще относиться к проблемам такого рода.– Я хотел бы раз и навсегда выяснить, что вы делаете для того, чтобы мы могли отсюда выбраться, – резко и холодно заявил журналист. – Будьте так добры ответить на сей раз без увиливаний.Мугид вздохнул и посмотрел на Данкэна, как смотрит отец на ребенка, требующего немедленно и правдиво рассказать, откуда берутся дети.– Разумеется, без увиливаний, – заверил он. – Делаю все возможное. Но к моему огорчению, связаться с конторой спасателей я не могу – сломался передатчик.Генерал возмущенно фыркнул, господин Валхирр привстал, собираясь протестовать. Мугид покачал головой:– Дайте же мне договорить, уважаемые! Да, я не могу связаться со спасателями. Но я сделал это позавчера и уверен – они в самом скором времени должны прибыть. Так что причин для беспокойства…Он продолжал говорить, но я уже не слушал. Я видел: повествователь лжет. Но – зачем?!И вдруг я понял: ловушка! Нужно уходить. Немедленно. Это затишье – перед грозой, и молнии этой грозы – я был уверен – уже нацелены в меня. Стоило вспомнить о тех, кто был здесь до меня…Бежать. Но – как? Что-то ворочалось на задворках сознания, что-то такое, позабытое мною впопыхах, а теперь очень важное и нужное. Что? Что?!Мысли не желали подчиняться, сворачивая в одном направлении: поесть. Оно и понятно, ведь сегодня днем я вместо того, чтобы пообедать…– Повторяю! – властно и убедительно произнес повествователь. – Причин для беспокойства нет. Никаких. Абсолютно.Он взглянул на журналиста, и Данкэн, сохраняя на лице каменную бесстрастность потерпевшего поражение, отступил.– Если вопросов на сегодня больше не осталось, извольте – прошу всех ужинать. Мы вышли из комнатки.– Что с тобой? – Это, разумеется, была… Здесь я запнулся – никак не мог вспомнить, как же зовут девушку. Проклятие!– Ничего, Тэсса. Все в порядке. – Ну вот, вспом…О демоны!!! Опять!Я схватился за голову и закусил губу, чтобы не закричать. Мне стало невыносимо страшно и захотелось оказаться как можно дальше от этой гостиницы, от этих людей, от этой войны, от необходимости принимать решение, обрекая тем самым на смерть своих солдат, подальше от всего… от всего…– Что с тобой? – повторила она. – Кажется, тебе стоит лечь и как следует отдохнуть.– Д-да, – запинаясь, выговорил я. – Конечно, ты права. Но сначала я все-таки схожу поем.Остальные, к счастью, торопились в Большой зал и поэтому не были свидетелями нашего диалога. В противном случае, думаю, мне вполне могла грозить смирительная рубашка (если таковая имелась в медарсенале «Последней башни»).За столом я старался вести себя как можно нейтральнее, почти не говорил и смотрел преимущественно в собственную тарелку. Никто, кажется, так ничего и не заподозрил.Но это уже не имело значения. Я знал, что болен, и знал, что не могу довериться здесь ни единому человеку. Потому что в этом случае они меня наверняка поместили бы в гостиничный лазарет, а мой багаж подвергся бы осмотру. Даже Карна (а тем паче – Данкэн) не стали бы укрывать меня, если б заподозрили во мне душевнобольного. Следовательно, я должен был действовать в одиночку, и действовать быстро (проявляя свойственную большинству психов находчивость и осторожность).Но нужно успокоиться. И поразмыслить над тем, что же мне делать. Понятно – бежать! Но как?Закончив ужинать, я отправился к себе с твердым намерением не засыпать прежде, чем что-нибудь придумаю.И вот тут-то обнаружил на столе оставленный еще утром сверток.Ах да! книга «академика». Ну что же, поглядим.Я развернул и оторопело уставился на уже знакомый мне заплесневелый фолиант.Ха! И еще три раза – ха! Похоже, до слуг ту кучу мусора, что я нашвырял, когда выбирался… – интересно откуда? – в общем, ту кучу мусора до слуг обследовал еще кое-кто. И мне кажется, я знаю – кто.Но если честно, я был полностью на стороне господина Чрагэна. Уже одно то, что он стал причиной беспокойства нашего невозмутимого повествователя, делало «академика» в моих пристрастных глазах героем.Потом я сообразил, что недавно переведенный листок – отсюда же, из этой книжки, – увязал с этим беспокойство о пропаже со стороны Мугида и заинтересовался. Что же особенное в нем, в этом фолианте?Раскрыл и стал переводить.… Позднее, ближе к рассвету, я наконец понял, что же такое важное позабыл. Закрыл книгу, блокнот с переводом и уснул спокойным сном… сумасшедшего, который отыскал черный ход из своего персонального дурдома. Конечно, мне не хватало еще ключа, но я был уверен, что отыщу подобную малость. Обязательно отыщу. ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ Я спал мало, но, проснувшись, чувствовал себя бодрым. Сегодня был особенный день, и это витало в воздухе, как сладкая пыльца во время весеннего цветения.Не дожидаясь, пока заявится слуга, я поднялся и направился в Большой зал. Предварительно, разумеется, ненадежнее спрятав книгу вместе с блокнотом.Постепенно собрались и остальные Господин Чрагэн, мой загадочный заказчик перевода, как и в прошлый раз, старался не показывать, что нас связывают общие дела. Я, впрочем, не сердился. У каждого свои причуды, а эта, помимо прочего, имела под собой определенные основания. Думаю, если бы Мугид узнал о том, что книга все это время находилась у «академика»… и что я ее переводил… Одним словом, я и сам не горел желанием дать знать всему миру, что имею отношение к Мугидовой пропаже.По уже заведенному порядку после завтрака все мы спустились в повествовательную комнатку. По дороге Карна сделала попытку справиться о моем здоровье, но я ответил туманно, хотя и хотел бы сказать ей совершенно другие слова. Тем не менее мой план требовал иного, и я вынужден был следовать задуманному, чтобы все прошло как нужно.Данкэн в очередной раз – не надоедает же человеку! – стал требовать от Мугида «конкретики», но на него шикнул генерал, мол, давайте-ка лучше узнаем, что же случилось дальше.Повествователь оглядел свою аудиторию, спокойно кивнул и сказал, что, пожалуй, начнет. ПОВЕСТВОВАНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ Пожалуй, стоит начать, – подумал Обхад, наблюдая, как на небе проклевываются дыры звезд. – Не держать же их здесь до ночи.Ятру бесстрастно сидели у костра и молчали, глядя на пламя. Обделенный был рядом с ними и, кажется, совершенно не беспокоился о своей участи. Джулах по-прежнему спал в шалаше.Но Ха-Кынг до сих пор не пришел. Это было странно. Начинать без него Обхаду не хотелось, да он и не знал, если честно, – с чего.Разумеется, вождь не обязан являться по первому же зову… а все-таки.В это время за спиной кто-то пошевелился, нарочито громко, словно проявляя уважение к Обхаду, не способному услышать приближение ятру– Я пришел, – сказал Ха-Кынг, ступая в освещенный пламенем костра круг. – Мне уже все известно.Тысячник поднялся и сурово (по возможности) посмотрел на горца.– Твои люди позволили этому, – кивок в сторону Обделенного, – невозбранно ходить здесь– Позволили. – Ха-Кынга обвинения Обхада не смутили. – Это моя ошибка. Однако на нем – печать Богов.– Боюсь, что это – подделка. Шпион хуминов. И до тех пор, пока он не подвергнется проверке, он останется под подозрением.– Но как ты можешь проверить? Он ведь Обделенный. Однако у тысячника было вдосталь времени, чтобы подумать над этим вопросом.– Заберите его в свой поселок. И не спускайте глаз до тех пор, пока война не закончится. Ха-Кынг покачал головой:– Это невозможно. Обделенный не должен жить с людьми, иначе печать Богов ляжет на весь поселок.Показалось или человек у костра на самом деле иронически взглянул на тысячника?– В таком случае он будет жить с нами, на Коронованном, – непреклонно заявил Обхад. – И пускай несколько твоих людей постоянно наблюдают за утесом, чтобы этот Обделенный, часом, не обделил нас своим присутствием.– Да, – просто кивнул Ха-Кынг. – Так будет.– Благодарю. – Тысячник присел к костру и пристально досмотрел в глаза своему пленнику. Ну-ка, что ты сделаешь теперь?Горцы поднялись и по знаку своего предводителя исчезли, в сумерках. Последним ушел Ха-Кынг, прощально кивнув задумчивому Обхаду.Тысячник некоторое время посидел, размышляя над непонятными обычаями. Потом подошел к краю утеса и взглянул «На дно ущелья. Еще раньше Обхад заметил приготовления хуминов у Юго-Западной, но все же как-то не верилось, что те собираются сегодня же взять штурмом вторую башню. И тем не менее что-то они там делали… А уж колокола звонили сегодня пуще обычного.Обхад вернулся к костру, присел. Обделенный хранил молчание, как скряга – свое золото. Глядел в раскаленные уголья, ворошил их посохом.Позади в шалаше зевнул, поднимаясь, Джулах.В молчуне, сидящем напротив Обхада, наметилась неуловимая перемена. Он не поменял ни положения тела, ни выражения лица, но – внутри словно напрягся.– У нас – гость, – не оборачиваясь, бросил тысячник.– Вижу, – спокойно сказал жрец. – Кто такой?– Местный умалишенный. Хотя я подозреваю, что на самом деле – искусный артист.– Все может быть. Разговаривает?– Горцы сказали – нет.– Что в ущелье?– Юго-Восточная пала. Юго-Западную, кажется, собираются сегодня штурмовать. Безрассудство.– Как знать… – Джулах все это время стоял за спиной Обхада и вдруг быстрым рассчитанным движением ударил его по затылку. – Как знать, – сказал он уже совсем другим тоном. – Как знать.Обделенный медленно поднялся с земли и блеснул в сумраке белками глаз:– Что теперь?Не отвечая, Джулах присел и сжал запястье тысячника – проверял пульс.– Жив, – проговорил почти довольно.– Добить его, – предложил Обделенный. Джулах покачал головой:– Ни в коем случае. Он в большей степени пригодится нам живым. Сейчас…Он сбегал в шалаш, принес оттуда свой дорожный мешок и достал из него небольшой пузырек. Откупорил и влил жидкость в рот Обхаду– Но он же не проглотит…Джулах только отмахнулся.– Собирайся, – приказал он, вкладывая пузырек обратно в мешок. – Нужно торопиться – покамест не поставили дозоры, как обещал Ха-Кынг. Все выведал? Получится уйти?Обделенный уверенно кивнул.– Тогда – в путь, – велел Джулах.Они скользнули во тьму по тропке, спускаясь к подножию Коронованного, оставив на поляне догорающий костер и безжизненного Обхада./смещение – неожиданный удар по голове, в глазах зажигаются огни/Голова страшно болела, раскалывалась от колокольного звона, но Талигхилл не уходил. Он должен быть здесь и сейчас.Тощий звонарь с вислой губой, разделенной пополам старым шрамом, отдал ему свои затычки и время от времени, когда выдавалась пауза в разговоре, уважительно поглядывал на правителя. Выдерживать такой гул было непросто.Все остальные – и Тэсса, и Хранитель, и Тиелиг – удалились, что, честно говоря, принесло Талигхиллу только облегчение. От внимательных глаз все того же жреца вряд ли укрылось бы состояние, в котором находился сейчас Пресветлый, – смесь растерянности, досады, неуверенности и еще демоны ведают чего. Война неожиданно для Талигхилла вплотную приблизила свое оскалившееся лицо и смеялась, глядя в его расширенные зрачки. Уже стемнело, но он различал в свете горящих огней мельтешение фигурок в окнах и проемах бывших балконов Юго-Западной. Фигурки, сцепившись друг с другом, валились вниз и летели неоперившимися птенцами грифов, чтобы тяжело упасть на дно ущелья, так и не расправив крылья. Иногда начинало казаться, что колокола звонят лишь затем, чтобы заглушить крики людей, которые внезапно, в одночасье, сошли с ума. Тиелиг утверждал: дело в какой-то там травке, горение ее вызывает у вдохнувших необычный прилив сил. Но какая, по сути, разница? Главное – результат. В течение суток пали две башни, две из четырех, считавшихся ранее непобедимыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56