Очень советую вам подобное поведение, оно безотказно действует в кабинетах у чиновников всех мастей. Начнете скандалить и требовать того, что положено вам по закону, - не получите ничего, а примените стратегическую хитрость - добьетесь своего.
Одна моя подруга, многодетная мать, родившая пять мальчиков и шесть девочек, имеет множество льгот. К сожалению, все они остаются лишь на бумаге. Маня одно время бегала по кабинетам, размахивая шашкой над головой с воплем: «Мне положено - дайте». Но дамы в английских костюмах, сидевшие за красивыми офисными столами, футболили Маньку. Они не брали взяток, да и какие деньги можно потребовать с бедной бабы? Нет, ее просто заставляли заполнять кипы бланков и говорили: «Приходите в среду». Потом в четверг, в пятницу… Теперь Манечка применяет иную тактику. Опустив глазки, она вползает в кабинет и заводит песню:
- Мне так неудобно отвлекать вас от решения важных государственных проблем ерундой, но только вы способны мне помочь. Знаю, что люди нещадно эксплуатируют ваше доброе сердце, но остальные вокруг взяточники и хамы, а вы честный человек, никогда не сказавший никому грубого слова.
После такого заявления чиновница или чиновник мигом подписывает все бумаги, а Маняща, кланяясь до пола, задом выходит в коридор.
Вот я сейчас вспомнила ее советы и добилась успеха. Клерк довольно долго рылся в папках и наконец сообщил:
- Боярская Любовь Кирилловна выехала по адресу: улица Академика Боренко, дом шесть, квартира семьдесят девять.
В полном восторге от собственной предприимчивости, я вышла на улицу и пошла к метро. Я знаю, что улица Академика Боренко находится на Юго-Западе столицы. Когда я преподавала немецкий язык, в том районе жило много моих учеников: Юля Охрипко, Дима Мельник, Олег Савостин.
Кстати, с Димой Мельником постоянно происходили дикие истории, связанные с тем, что парень совершенно не хотел учить иностранные языки. Вообще говоря, он тяготел к математике, мечтал досконально овладеть компьютером, но папа, директор крупного завода, категорично заявил:
- Я ни одним языком не владею, мне это страшно мешает, поэтому ты изучишь английский и немецкий.
Некоторые родители обладают потрясающей логикой. Отсутствие знаний иностранных языков мешало папе, а бороться с не правильными глаголами и пролезать сквозь колючие дебри грамматики должен был несчастный Дима. Папенька хотел изжить таким образом свои комплексы.
Бедный парень мучился ужасно, ни немецкий, который преподавала ему я, ни английский, который пыталась вбить ему Юдифь Соломоновна, не лезли бедняге в голову. Потом отец отправил юношу в Лондон на месяц, так сказать, для полировки знаний.
Честно говоря, Димин английский находился в таком состоянии, что шлифовать было совсем нечего, но ведь не заявлять же об этом суровому папе? Тридцать дней несчастный Дима Мельник бродил по Лондону в полной тоске, вокруг говорили только по-английски, мясо ему давали с вареньем, в ванной вместо нормального смесителя из стены торчали два крана, и приходилось, заткнув раковину пробкой, полоскаться в грязной воде…
Нет, в Великобритании Диме решительно не понравилось, и он испытал бурный приступ радости, собираясь на посадку в самолет, который должен был доставить его в Москву.
В аэропорту Диме в голову пришла славная идея: следует обмотать сумку скотчем, чтобы никто не влез в нее и не спер купленные подарки.
Парень огляделся по сторонам, увидел служащего, подошел к нему и сказал:
- Скотч. Ай вонт скотч.
Мужчина в форме улыбнулся и привел Диму в.., ресторан. А вы куда бы отправили парня, который на плохом английском твердил фразу: «Я хочу скотч».
Между прочим, на языке Шекспира «скотч» означает виски.
Увидав барную стойку, Мельник возмутился и потребовал:
- Ай вонт скотч!
Бармен мигом вытащил бутылку «Белой лошади».
- Ноу, - покачал головой Дима, - скотч. Бармен решил, что парню не подходит сорт, и достал более дорогой «Блэклэбел».
- Ноу, - завопил Мельник, теряя самообладание. Знания языка катастрофически не хватало для полноценного диалога, но Дима все же решил объяснить ситуацию:
- Ай рашен! Ай вонт…
Бармен радостно закивал, он понял, что турист из России. Дима расслабился, и тут перед ним возникла бутылка водки «Смирнофф», а парень с той стороны стойки с идиотской улыбкой сказал:
- Йес! Рашен скотч!
Чтобы Диме было более понятно, бармен заговорил на искаженном английском. И потом, все же знают, что русские пьют лишь водку, а про виски, коньяк, шампанское и хорошее вино никогда не слышали. Несчастный Мельник заскрипел зубами, поднял сумку, потряс ею перед барменом и заявил:
- Ай рашен, ай вонт скотч! Тут бармен засмеялся:
- Bay! Йес!
Дима обрадовался, его поняли!
Через секунду около него появилась хорошенькая официантка и потянула за рукав:
- Камин, сэр!
Мельник пошел за девушкой, все больше радуясь: его уводят из ресторана, значит, он хоть как-то может объясниться с англичанами. На всякий случай он потряс сумкой перед носом у провожатой и сообщил:
- Скотч! Ай вонт скотч! Ай рашен.
- Йес, йес, - закивала девица, уволакивая Диму в зал беспошлинной торговли, - скотч! Йес, скотч!
Через пять минут девчонка втащила Мельника в отдел, торгующий спиртным, и ткнула пальцем в пятилитровую бутыль виски. И бармен, и она решили, что парень хочет прихватить домой, в Россию, спиртное.
Дима затопал ногами и стал требовать:
- Скотч, скотч, скотч!
Продавцы начали притаскивать разнообразные бутылки. У Мельника чуть не случился приступ истерики, но тут около него оказалась симпатичная девчушка лет пятнадцати с красным рюкзачком за спиной.
- Что тебе надо? - на чистейшем русском языке поинтересовалась она.
- Скотч, - чуть не зарыдал Дима, - сумку обмотать. Где его тут можно купить? Ну англичане тупорылые, ни фига не понимают. Ясно же говорю - скотч! Так нет, волокут выпивку!
- Это не англичане такие, а ты кретин, - скривилась девочка, - скотч здесь называется «tape». Иди на оформление багажа, бесплатно сумки замотают.
Улица Академика Боренко - извилистая, узкая - бежала в горку, а нужный мне дом, новый блочный красавец, стоял на самом верху. Здание выглядело внушительно, жильцы, похоже, были озабочены собственной безопасностью, потому что двор окружали высокий глухой забор и крепко-накрепко запертые ворота с калиткой. Я поискала домофон, но никаких кнопочек на железной панели не нашлось. Внезапно калитка открылась, и появилась женщина с коляской, я обрадовалась и шмыгнула внутрь.
Нужная дверь была железной, прикрытой дорогой деревянной панелью. Недолго думая, я ткнула пальцем в звонок.
- Кто там? - спросил нежный голосок.
- Любовь Кирилловну можно?
Загремел замок, и появилась девушка лет шестнадцати в крохотных шортиках и обтягивающей маечке.
- Вы кто? - тихо вымолвила она.
- Мне нужна Любовь Кирилловна. Юное создание попятилось.
- Она умерла!
У меня тревожно сжалось сердце.
- Как? Давно?
- Ну, примерно два месяца назад, сорок дней недавно отмечали.
- Что с ней приключилось? - не успокаивалась я. Девочка начала кашлять. У нее явно был сильный бронхит. Наконец, слегка отдышавшись, она ответила:
- У тети Любы была сильная астма.
- Кто там, Алина? - раздался голос из глубины квартиры.
- К Любовь Кирилловне пришли, - попыталась крикнуть в ответ девочка и снова зашлась в кашле.
Ее лицо побледнело, на лбу выступили капли пота, и несчастной пришлось уцепиться за косяк, чтобы не упасть.
- Ну и скрутило вас, - покачала я головой. Алина, еле-еле отдышавшись, сказала:
- Прямо беда, простудилась и никак в себя не приду.
- Надо к врачу сходить.
- Да была уже. Сказали, какая-то аллергия, сделала пробы, но ничего не выяснили.
- С кем ты разговариваешь, Алина? - спросили довольно полная женщина, выплывая в коридор. - Опять на сквозняке стоишь! Разве можно с твоим кашлем. Немедленно уходи. Вам кого?
Последняя фраза явно относилась ко мне. Я приветливо улыбнулась:
- Извините, я ищу Любовь Кирилловну.
- Моя дочь умерла.
- Бога ради, простите.
- А в чем, собственно говоря, дело? - удивилась дама. - Мы с вами знакомы?
Понимая, что попала в идиотскую ситуацию, я решила объяснить, в чем дело.
- Понимаете, я была в магазине…
- Так вы Вика Виноградова, - прервала меня женщина, - как я сразу не догадалась! Любаша о вас много рассказывала! Входите, входите, уже приехали? Я - Мария Григорьевна.
- Откуда? - машинально спросила я, шагая за хозяйкой. Мария Григорьевна удивилась:
- Из Лондона. Любаша говорила, вы туда в январе на практику уехали.
- Ах да, конечно… - замямлила я, думая, как выбраться из идиотской ситуации. - Вот.., вернулась.., пришла… Мария Григорьевна судорожно вздохнула:
- Кто бы мог подумать! Элементарная простуда - и смерть. По щекам пожилой дамы потекли слезы. Мне стало неудобно, но момент сообщить свое настоящее имя и цель визита был упущен. И к тому же меня успели ввести в элегантно обставленную комнату и усадить на кожаный темно-коричневый диван со словами:
- Викочка, вам чай или кофе?
Пока Мария Григорьевна хлопотала, я оглядывала комнату. Одна стена завешана фотографиями. Внимание привлек один снимок. Молодая девушка сидит, прислонившись к толстой березе, за ее спиной стоит кряжистый мужчина в мешковатом костюме. А Мария Григорьевна-то в молодости была красавицей!
Потом перед моим носом оказались хрупкая чашечка из прозрачного фарфора с дымящейся ароматной жидкостью и коробочка шоколадных конфет. Мария Григорьевна справилась с рыданиями и продолжила:
- Это был настоящий шок! У всех просто паралич наступил. Конечно, мы понимали, что Любаша больна. Вы когда уехали, Викочка, не припомню, Любаша-то рассказывала о вашей удаче, так радовалась, говорила: «Мамочка, Викуле страшно повезло! Стажировка в Лондоне!» Но я, честно говоря, считала, что вы получили заслуженное вознаграждение. Ведь не бросили аспирантуру, защитились, стали кандидатом. А Любаша, сами знаете, при ее таланте, свободном владении языком, испугалась нищеты, бросила науку, открыла этот чертов магазин. Господи, ведь стыдно сказать, чему посвятила жизнь! Моя дочь! Боярская! И такое…
- Сейчас многие занимаются торговлей, - я дипломатично поддержала разговор.
Мария Григорьевна тяжело вздохнула.
- Ценю вашу деликатность, Викочка, но сами знаете, что за товар был представлен на прилавках. Я, кстати, ни разу не была в торговой точке. Впрочем, Любаша, зная мое отношение к ее занятиям, и не приглашала меня. Но иногда она приносила каталоги, и я страшно боялась, что Алиночка случайно сунет туда нос. Если бы я увидела нечто подобное в ее возрасте, думаю, испытала бы невероятный шок.
Честно говоря, мне стало интересно, чем же таким торговала Любовь Кирилловна?
- Но Любочка, видя мое недовольство, - продолжала Мария Григорьевна, - только смеялась. А потом очень жестко заявила мне: «Мама, у меня на руках ты, пожилая пенсионерка, и Алина. Можешь сколько угодно морщить нос и оттопыривать мизинцы, но вы хотите есть, одеваться и отдыхать в Турции». Любочка могла иногда так сказануть… Вот я и замолчала… Господи, ну кто бы мог подумать!
- А что с ней стряслось? - решила я задать вопрос.
- Разве она вам не писала? - удивилась Мария Григорьевна. - Любочка ведь частенько сидела в Интернете, идиотская забава - разговаривать с незнакомыми людьми посредством строчек на экране! Более того, она заразила этим и Алиночку! Впрочем, после смерти Любаши девочка стала практически неуправляемой! Хамит, грубит, не слушается. Что ни скажу, слышу в ответ: отстань, я взрослая! Подростковый возраст! Я так поняла, что Любаша посылала вам письма по почте, то есть по этой штуке со странным названием.., э… Емеля вроде…
- Е-майл, - поправила я.
- Точно, - исправилась дама. - Именно так Любаня и говорила: «Отправила Викуле е-майл». Неужели она вам не сообщила о болячке?
На меня неожиданно снизошло вдохновение, и я стала самозабвенно врать:
- Понимаете, в Лондоне я жила на частной квартире, там у хозяев имелся компьютер, они вроде разрешили мне им пользоваться, а потом передумали. Но, что самое неприятное, их сын-подросток удалял всю мою корреспонденцию. Письма приходили, а он их уничтожал!
Вымолвив последнюю фразу, я поняла, что сказала глупость. Если знала, что послания уничтожаются, то почему не позвонила Любе? И коли мы общались в Интернете через какой-то чат, почему она не сообщила мне о себе никаких подробностей? Еще есть Интернет-салоны, отчего не пошла туда?
Но Мария Григорьевна не заметила нестыковок.
- Надо же, - покачала она головой, - мне всегда не нравились англичане, сухие, расчетливые… Значит, вы не в курсе событий последнего года?
- Нет.
Мария Григорьевна вновь стала бороться с подступающими рыданиями.
- Я столько пережила! А информация может уместиться в пару фраз! В январе Любаня записалась в фитнес-клуб, ей все казалось, что она толстеет. Глупая фобия! Сначала изводила себя диетами, потом решила еще и спортом заняться! Ну, тренажеры ей не понравились, стала в баню ходить. Попарилась от души, нырнула в ледяной бассейн и, естественно, простудилась. Нет бы спокойно вылечиться! Так на беду, Инга Горская, вы ведь знаете Ингу? С Любой вместе работает…
На всякий случай я кивнула.
- Так вот, Инга позвала Любу к себе на день рождения, и дочь познакомилась там с какой-то сумасшедшей, которая сказала, что лечиться таблетками и микстурами нельзя, это засоряет организм. Нужно обливаться ледяной водой из ведра, стоя босиком на земле, голодать полностью два раза в неделю, естественно, не употреблять спиртное и не курить.
Глава 3
Я молча слушала Марию Григорьевну. Когда-то в нашем подъезде жила странная женщина - Ольга Алексеевна. Когда я увидела, как она выходит ледяным январским днем на улицу босиком, в купальнике, с ведром воды, то первый позыв был позвонить в «Скорую психиатрическую помощь». Впрочем, то же желание испытывали и остальные жильцы, наблюдая, как новая соседка ничтоже сумняшеся опрокидывает на себя содержимое пластмассовой емкости. Потом мы привыкли к «водным процедурам» и поняли, что с Ольгой Алексеевной бесполезно здороваться, когда та стоит, задрав лицо к небу, и что-то про себя бормочет. Следующий взрыв эмоций случился у обитателей пятиэтажки, когда баба принялась закалять своих детей: мальчика и девочку, худеньких до синевы и явно очень болезненных. Главная подъездная сплетница Алевтина Рогачева принеслась к нам с Тамарочкой на кухню и зачастила:
- Вы только прикиньте, она этих детишек не только морозит, но и голодом мучает, они по понедельникам, средам и пятницам ваще ничего не едят!
Мы возмутились и плотной группой отправились к Ольге Алексеевне. Она приняла нас в гостиной, убранство которой не посчитал бы уютным даже монах-схимник. Стол, два стула и жесткая софа без покрывала или пледа. Несмотря на вьюжный февраль, окно в гостиной распахнуто настежь, и я, одетая в толстый свитер, шерстяные носки и теплый спортивный костюм, мигом затряслась в ознобе. Хозяйка же спокойно стояла в летнем сарафане, без тапочек, на ее голые руки, ноги и шею было страшно смотреть. Дети были облачены в застиранные футболочки и купальные шортики, они тоже ходили по не застеленному ковром паркету босиком.
- Таких, как вы, надо лишать родительских прав! - в гневе закричала Алевтина, размахивая перед носом у Ольги кулаками.
Я попятилась. Вечно Алевтина все портит своей грубостью. Следовало спокойно побеседовать с соседкой, а не орать на нее, топая ногами. Сейчас хозяйка выгонит нас вон и будет совершенно права. Но Ольга неожиданно спокойно улыбнулась и ответила:
- Не судите, да не судимы будете. Зачем говорить в злобе о том, чего не знаете? Садитесь, я расскажу вам о матери.
Мы уместились на бугристой софе. Ольга повернулась лицом к фотографии довольно молодой женщины, висящей на стене, единственному украшению скудно обставленной комнаты.
- Это моя мать.
- Такая молодая? - удивилась Алевтина. - Она же твоих лет.
- Это наша общая мать, - монотонно принялась объяснять Ольга.
Пока тек ее неспешный рассказ, я наблюдала, как тихие дети молча возились с пустыми упаковками из-под чая, кофе и обуви. Очевидно, помятые коробки, принесенные с помойки, заменяли им игрушки.
Любое, самое хорошее дело превратится в полный кошмар, если к нему приложит руки фанатик. Таинственная мать, о которой с почтительным придыханием рассказывала Ольга, не советовала своим адептам ничего плохого. Закаляйтесь, принимайте холодные водные процедуры. Не обжирайтесь, устраивайте день голодания в неделю, не ешьте жирного, копченого, сладкого, не курите, не пейте. Ей-богу, все подобные советы мог со спокойной совестью дать любой районный терапевт, никакого вреда организму они не принесут.
«Мать» заботилась и о душе своих «овец». Утром, прежде чем заняться трудовой деятельностью, следовало стать босиком на землю и попросить у неба удачи.
1 2 3 4 5
Одна моя подруга, многодетная мать, родившая пять мальчиков и шесть девочек, имеет множество льгот. К сожалению, все они остаются лишь на бумаге. Маня одно время бегала по кабинетам, размахивая шашкой над головой с воплем: «Мне положено - дайте». Но дамы в английских костюмах, сидевшие за красивыми офисными столами, футболили Маньку. Они не брали взяток, да и какие деньги можно потребовать с бедной бабы? Нет, ее просто заставляли заполнять кипы бланков и говорили: «Приходите в среду». Потом в четверг, в пятницу… Теперь Манечка применяет иную тактику. Опустив глазки, она вползает в кабинет и заводит песню:
- Мне так неудобно отвлекать вас от решения важных государственных проблем ерундой, но только вы способны мне помочь. Знаю, что люди нещадно эксплуатируют ваше доброе сердце, но остальные вокруг взяточники и хамы, а вы честный человек, никогда не сказавший никому грубого слова.
После такого заявления чиновница или чиновник мигом подписывает все бумаги, а Маняща, кланяясь до пола, задом выходит в коридор.
Вот я сейчас вспомнила ее советы и добилась успеха. Клерк довольно долго рылся в папках и наконец сообщил:
- Боярская Любовь Кирилловна выехала по адресу: улица Академика Боренко, дом шесть, квартира семьдесят девять.
В полном восторге от собственной предприимчивости, я вышла на улицу и пошла к метро. Я знаю, что улица Академика Боренко находится на Юго-Западе столицы. Когда я преподавала немецкий язык, в том районе жило много моих учеников: Юля Охрипко, Дима Мельник, Олег Савостин.
Кстати, с Димой Мельником постоянно происходили дикие истории, связанные с тем, что парень совершенно не хотел учить иностранные языки. Вообще говоря, он тяготел к математике, мечтал досконально овладеть компьютером, но папа, директор крупного завода, категорично заявил:
- Я ни одним языком не владею, мне это страшно мешает, поэтому ты изучишь английский и немецкий.
Некоторые родители обладают потрясающей логикой. Отсутствие знаний иностранных языков мешало папе, а бороться с не правильными глаголами и пролезать сквозь колючие дебри грамматики должен был несчастный Дима. Папенька хотел изжить таким образом свои комплексы.
Бедный парень мучился ужасно, ни немецкий, который преподавала ему я, ни английский, который пыталась вбить ему Юдифь Соломоновна, не лезли бедняге в голову. Потом отец отправил юношу в Лондон на месяц, так сказать, для полировки знаний.
Честно говоря, Димин английский находился в таком состоянии, что шлифовать было совсем нечего, но ведь не заявлять же об этом суровому папе? Тридцать дней несчастный Дима Мельник бродил по Лондону в полной тоске, вокруг говорили только по-английски, мясо ему давали с вареньем, в ванной вместо нормального смесителя из стены торчали два крана, и приходилось, заткнув раковину пробкой, полоскаться в грязной воде…
Нет, в Великобритании Диме решительно не понравилось, и он испытал бурный приступ радости, собираясь на посадку в самолет, который должен был доставить его в Москву.
В аэропорту Диме в голову пришла славная идея: следует обмотать сумку скотчем, чтобы никто не влез в нее и не спер купленные подарки.
Парень огляделся по сторонам, увидел служащего, подошел к нему и сказал:
- Скотч. Ай вонт скотч.
Мужчина в форме улыбнулся и привел Диму в.., ресторан. А вы куда бы отправили парня, который на плохом английском твердил фразу: «Я хочу скотч».
Между прочим, на языке Шекспира «скотч» означает виски.
Увидав барную стойку, Мельник возмутился и потребовал:
- Ай вонт скотч!
Бармен мигом вытащил бутылку «Белой лошади».
- Ноу, - покачал головой Дима, - скотч. Бармен решил, что парню не подходит сорт, и достал более дорогой «Блэклэбел».
- Ноу, - завопил Мельник, теряя самообладание. Знания языка катастрофически не хватало для полноценного диалога, но Дима все же решил объяснить ситуацию:
- Ай рашен! Ай вонт…
Бармен радостно закивал, он понял, что турист из России. Дима расслабился, и тут перед ним возникла бутылка водки «Смирнофф», а парень с той стороны стойки с идиотской улыбкой сказал:
- Йес! Рашен скотч!
Чтобы Диме было более понятно, бармен заговорил на искаженном английском. И потом, все же знают, что русские пьют лишь водку, а про виски, коньяк, шампанское и хорошее вино никогда не слышали. Несчастный Мельник заскрипел зубами, поднял сумку, потряс ею перед барменом и заявил:
- Ай рашен, ай вонт скотч! Тут бармен засмеялся:
- Bay! Йес!
Дима обрадовался, его поняли!
Через секунду около него появилась хорошенькая официантка и потянула за рукав:
- Камин, сэр!
Мельник пошел за девушкой, все больше радуясь: его уводят из ресторана, значит, он хоть как-то может объясниться с англичанами. На всякий случай он потряс сумкой перед носом у провожатой и сообщил:
- Скотч! Ай вонт скотч! Ай рашен.
- Йес, йес, - закивала девица, уволакивая Диму в зал беспошлинной торговли, - скотч! Йес, скотч!
Через пять минут девчонка втащила Мельника в отдел, торгующий спиртным, и ткнула пальцем в пятилитровую бутыль виски. И бармен, и она решили, что парень хочет прихватить домой, в Россию, спиртное.
Дима затопал ногами и стал требовать:
- Скотч, скотч, скотч!
Продавцы начали притаскивать разнообразные бутылки. У Мельника чуть не случился приступ истерики, но тут около него оказалась симпатичная девчушка лет пятнадцати с красным рюкзачком за спиной.
- Что тебе надо? - на чистейшем русском языке поинтересовалась она.
- Скотч, - чуть не зарыдал Дима, - сумку обмотать. Где его тут можно купить? Ну англичане тупорылые, ни фига не понимают. Ясно же говорю - скотч! Так нет, волокут выпивку!
- Это не англичане такие, а ты кретин, - скривилась девочка, - скотч здесь называется «tape». Иди на оформление багажа, бесплатно сумки замотают.
Улица Академика Боренко - извилистая, узкая - бежала в горку, а нужный мне дом, новый блочный красавец, стоял на самом верху. Здание выглядело внушительно, жильцы, похоже, были озабочены собственной безопасностью, потому что двор окружали высокий глухой забор и крепко-накрепко запертые ворота с калиткой. Я поискала домофон, но никаких кнопочек на железной панели не нашлось. Внезапно калитка открылась, и появилась женщина с коляской, я обрадовалась и шмыгнула внутрь.
Нужная дверь была железной, прикрытой дорогой деревянной панелью. Недолго думая, я ткнула пальцем в звонок.
- Кто там? - спросил нежный голосок.
- Любовь Кирилловну можно?
Загремел замок, и появилась девушка лет шестнадцати в крохотных шортиках и обтягивающей маечке.
- Вы кто? - тихо вымолвила она.
- Мне нужна Любовь Кирилловна. Юное создание попятилось.
- Она умерла!
У меня тревожно сжалось сердце.
- Как? Давно?
- Ну, примерно два месяца назад, сорок дней недавно отмечали.
- Что с ней приключилось? - не успокаивалась я. Девочка начала кашлять. У нее явно был сильный бронхит. Наконец, слегка отдышавшись, она ответила:
- У тети Любы была сильная астма.
- Кто там, Алина? - раздался голос из глубины квартиры.
- К Любовь Кирилловне пришли, - попыталась крикнуть в ответ девочка и снова зашлась в кашле.
Ее лицо побледнело, на лбу выступили капли пота, и несчастной пришлось уцепиться за косяк, чтобы не упасть.
- Ну и скрутило вас, - покачала я головой. Алина, еле-еле отдышавшись, сказала:
- Прямо беда, простудилась и никак в себя не приду.
- Надо к врачу сходить.
- Да была уже. Сказали, какая-то аллергия, сделала пробы, но ничего не выяснили.
- С кем ты разговариваешь, Алина? - спросили довольно полная женщина, выплывая в коридор. - Опять на сквозняке стоишь! Разве можно с твоим кашлем. Немедленно уходи. Вам кого?
Последняя фраза явно относилась ко мне. Я приветливо улыбнулась:
- Извините, я ищу Любовь Кирилловну.
- Моя дочь умерла.
- Бога ради, простите.
- А в чем, собственно говоря, дело? - удивилась дама. - Мы с вами знакомы?
Понимая, что попала в идиотскую ситуацию, я решила объяснить, в чем дело.
- Понимаете, я была в магазине…
- Так вы Вика Виноградова, - прервала меня женщина, - как я сразу не догадалась! Любаша о вас много рассказывала! Входите, входите, уже приехали? Я - Мария Григорьевна.
- Откуда? - машинально спросила я, шагая за хозяйкой. Мария Григорьевна удивилась:
- Из Лондона. Любаша говорила, вы туда в январе на практику уехали.
- Ах да, конечно… - замямлила я, думая, как выбраться из идиотской ситуации. - Вот.., вернулась.., пришла… Мария Григорьевна судорожно вздохнула:
- Кто бы мог подумать! Элементарная простуда - и смерть. По щекам пожилой дамы потекли слезы. Мне стало неудобно, но момент сообщить свое настоящее имя и цель визита был упущен. И к тому же меня успели ввести в элегантно обставленную комнату и усадить на кожаный темно-коричневый диван со словами:
- Викочка, вам чай или кофе?
Пока Мария Григорьевна хлопотала, я оглядывала комнату. Одна стена завешана фотографиями. Внимание привлек один снимок. Молодая девушка сидит, прислонившись к толстой березе, за ее спиной стоит кряжистый мужчина в мешковатом костюме. А Мария Григорьевна-то в молодости была красавицей!
Потом перед моим носом оказались хрупкая чашечка из прозрачного фарфора с дымящейся ароматной жидкостью и коробочка шоколадных конфет. Мария Григорьевна справилась с рыданиями и продолжила:
- Это был настоящий шок! У всех просто паралич наступил. Конечно, мы понимали, что Любаша больна. Вы когда уехали, Викочка, не припомню, Любаша-то рассказывала о вашей удаче, так радовалась, говорила: «Мамочка, Викуле страшно повезло! Стажировка в Лондоне!» Но я, честно говоря, считала, что вы получили заслуженное вознаграждение. Ведь не бросили аспирантуру, защитились, стали кандидатом. А Любаша, сами знаете, при ее таланте, свободном владении языком, испугалась нищеты, бросила науку, открыла этот чертов магазин. Господи, ведь стыдно сказать, чему посвятила жизнь! Моя дочь! Боярская! И такое…
- Сейчас многие занимаются торговлей, - я дипломатично поддержала разговор.
Мария Григорьевна тяжело вздохнула.
- Ценю вашу деликатность, Викочка, но сами знаете, что за товар был представлен на прилавках. Я, кстати, ни разу не была в торговой точке. Впрочем, Любаша, зная мое отношение к ее занятиям, и не приглашала меня. Но иногда она приносила каталоги, и я страшно боялась, что Алиночка случайно сунет туда нос. Если бы я увидела нечто подобное в ее возрасте, думаю, испытала бы невероятный шок.
Честно говоря, мне стало интересно, чем же таким торговала Любовь Кирилловна?
- Но Любочка, видя мое недовольство, - продолжала Мария Григорьевна, - только смеялась. А потом очень жестко заявила мне: «Мама, у меня на руках ты, пожилая пенсионерка, и Алина. Можешь сколько угодно морщить нос и оттопыривать мизинцы, но вы хотите есть, одеваться и отдыхать в Турции». Любочка могла иногда так сказануть… Вот я и замолчала… Господи, ну кто бы мог подумать!
- А что с ней стряслось? - решила я задать вопрос.
- Разве она вам не писала? - удивилась Мария Григорьевна. - Любочка ведь частенько сидела в Интернете, идиотская забава - разговаривать с незнакомыми людьми посредством строчек на экране! Более того, она заразила этим и Алиночку! Впрочем, после смерти Любаши девочка стала практически неуправляемой! Хамит, грубит, не слушается. Что ни скажу, слышу в ответ: отстань, я взрослая! Подростковый возраст! Я так поняла, что Любаша посылала вам письма по почте, то есть по этой штуке со странным названием.., э… Емеля вроде…
- Е-майл, - поправила я.
- Точно, - исправилась дама. - Именно так Любаня и говорила: «Отправила Викуле е-майл». Неужели она вам не сообщила о болячке?
На меня неожиданно снизошло вдохновение, и я стала самозабвенно врать:
- Понимаете, в Лондоне я жила на частной квартире, там у хозяев имелся компьютер, они вроде разрешили мне им пользоваться, а потом передумали. Но, что самое неприятное, их сын-подросток удалял всю мою корреспонденцию. Письма приходили, а он их уничтожал!
Вымолвив последнюю фразу, я поняла, что сказала глупость. Если знала, что послания уничтожаются, то почему не позвонила Любе? И коли мы общались в Интернете через какой-то чат, почему она не сообщила мне о себе никаких подробностей? Еще есть Интернет-салоны, отчего не пошла туда?
Но Мария Григорьевна не заметила нестыковок.
- Надо же, - покачала она головой, - мне всегда не нравились англичане, сухие, расчетливые… Значит, вы не в курсе событий последнего года?
- Нет.
Мария Григорьевна вновь стала бороться с подступающими рыданиями.
- Я столько пережила! А информация может уместиться в пару фраз! В январе Любаня записалась в фитнес-клуб, ей все казалось, что она толстеет. Глупая фобия! Сначала изводила себя диетами, потом решила еще и спортом заняться! Ну, тренажеры ей не понравились, стала в баню ходить. Попарилась от души, нырнула в ледяной бассейн и, естественно, простудилась. Нет бы спокойно вылечиться! Так на беду, Инга Горская, вы ведь знаете Ингу? С Любой вместе работает…
На всякий случай я кивнула.
- Так вот, Инга позвала Любу к себе на день рождения, и дочь познакомилась там с какой-то сумасшедшей, которая сказала, что лечиться таблетками и микстурами нельзя, это засоряет организм. Нужно обливаться ледяной водой из ведра, стоя босиком на земле, голодать полностью два раза в неделю, естественно, не употреблять спиртное и не курить.
Глава 3
Я молча слушала Марию Григорьевну. Когда-то в нашем подъезде жила странная женщина - Ольга Алексеевна. Когда я увидела, как она выходит ледяным январским днем на улицу босиком, в купальнике, с ведром воды, то первый позыв был позвонить в «Скорую психиатрическую помощь». Впрочем, то же желание испытывали и остальные жильцы, наблюдая, как новая соседка ничтоже сумняшеся опрокидывает на себя содержимое пластмассовой емкости. Потом мы привыкли к «водным процедурам» и поняли, что с Ольгой Алексеевной бесполезно здороваться, когда та стоит, задрав лицо к небу, и что-то про себя бормочет. Следующий взрыв эмоций случился у обитателей пятиэтажки, когда баба принялась закалять своих детей: мальчика и девочку, худеньких до синевы и явно очень болезненных. Главная подъездная сплетница Алевтина Рогачева принеслась к нам с Тамарочкой на кухню и зачастила:
- Вы только прикиньте, она этих детишек не только морозит, но и голодом мучает, они по понедельникам, средам и пятницам ваще ничего не едят!
Мы возмутились и плотной группой отправились к Ольге Алексеевне. Она приняла нас в гостиной, убранство которой не посчитал бы уютным даже монах-схимник. Стол, два стула и жесткая софа без покрывала или пледа. Несмотря на вьюжный февраль, окно в гостиной распахнуто настежь, и я, одетая в толстый свитер, шерстяные носки и теплый спортивный костюм, мигом затряслась в ознобе. Хозяйка же спокойно стояла в летнем сарафане, без тапочек, на ее голые руки, ноги и шею было страшно смотреть. Дети были облачены в застиранные футболочки и купальные шортики, они тоже ходили по не застеленному ковром паркету босиком.
- Таких, как вы, надо лишать родительских прав! - в гневе закричала Алевтина, размахивая перед носом у Ольги кулаками.
Я попятилась. Вечно Алевтина все портит своей грубостью. Следовало спокойно побеседовать с соседкой, а не орать на нее, топая ногами. Сейчас хозяйка выгонит нас вон и будет совершенно права. Но Ольга неожиданно спокойно улыбнулась и ответила:
- Не судите, да не судимы будете. Зачем говорить в злобе о том, чего не знаете? Садитесь, я расскажу вам о матери.
Мы уместились на бугристой софе. Ольга повернулась лицом к фотографии довольно молодой женщины, висящей на стене, единственному украшению скудно обставленной комнаты.
- Это моя мать.
- Такая молодая? - удивилась Алевтина. - Она же твоих лет.
- Это наша общая мать, - монотонно принялась объяснять Ольга.
Пока тек ее неспешный рассказ, я наблюдала, как тихие дети молча возились с пустыми упаковками из-под чая, кофе и обуви. Очевидно, помятые коробки, принесенные с помойки, заменяли им игрушки.
Любое, самое хорошее дело превратится в полный кошмар, если к нему приложит руки фанатик. Таинственная мать, о которой с почтительным придыханием рассказывала Ольга, не советовала своим адептам ничего плохого. Закаляйтесь, принимайте холодные водные процедуры. Не обжирайтесь, устраивайте день голодания в неделю, не ешьте жирного, копченого, сладкого, не курите, не пейте. Ей-богу, все подобные советы мог со спокойной совестью дать любой районный терапевт, никакого вреда организму они не принесут.
«Мать» заботилась и о душе своих «овец». Утром, прежде чем заняться трудовой деятельностью, следовало стать босиком на землю и попросить у неба удачи.
1 2 3 4 5