- Все, потом пришли менты.
- Но такое невозможно! Ты ехала через всю Москву, на метро…
- Вроде я сидела в машине, - напряглась Лика, - а может, и нет. Был автомобиль, и вроде меня тошнило, голос слышала, чужой, наверное, шофера.
- И что он говорил?
Лика нахмурилась:
- Бу-бу-бу... сердился.
- Отчего?
Подруга напряглась:
- Сейчас... постараюсь вспомнить... вертится в голове... а! «Сейчас она тут наблюет, открой дверцу, салон измажет, вот сука». Или примерно так.
- Значит, ты взяла такси, в котором сидели еще пассажиры?! - удивилась я. - Шофер же с кем-то разговаривал.
- Небось со мной, не помню, сплошной туман.
- Интересно, - пробормотала я, - дед видел машину?
- Какой?
- Ну тот, с биноклем!
- Старик Козлодоев, - хмыкнула Лика.
- Это его фамилия? - улыбнулась я.
- Да не помню, как звали дедушку, - отмахнулась Лика, - суд еле выдержала, тоже туман, но уже в меньшей степени, хоть говорить смогла. Не веришь, я в СИЗО все время спала: утром, днем, ночью. Повезли на суд: язык во рту еле-еле ворочается, как будто в киселе плыву, звуки еле к ушам пробиваются, где уж тут фамилию дедка упомнить. Старик Козлодоев - это из песни Гребенщикова, помнишь? «По крыше сползает старик Козлодоев…» Или Козлодуев, в общем, козел.
- Козел-то козел, - вздохнула я, - а на зону тебя своими показаниями отправил, все припомнил, даже повязку на ноге.
- Знаешь, - буркнула Лика, я ведь потом, уже тут, в бараке, когда окончательно в себя пришла, долго думала. Много странного, однако, в этой истории.
- Что, например?
- Ну хотя бы с повязкой. Зачем мне щиколотку заматывать?
- Может, поранилась.
- А вот и нет, - воскликнула Лика, - ни болячки нет, ни шрама.
В моей голове медленно заворочались мысли.
- Ты уверена?
- Ну конечно, - кивнула она, - нога как нога, потом сарафан этот…
- Ас ним что?
- Непонятное дело, - запоздало удивилась Лика. - Очень я удивилась, совсем уж дикая вещь. Ты мне не поверишь!
- Говори.
- Сама знаешь, я очень люблю этот сарафан, он мне так идет!
Я улыбнулась. На мой взгляд, вещь отвратительная: мешок на лямках самой аляповатой расцветки.
- Но в тот день, приехав от вас, я надела розовый льняной костюм, - пояснила Лика, - и отправилась на свидание к Евгению в нем.
А вечером, когда очнулась в кровати, была в этом сарафанчике. Ерунда какая-то!
- Ты же ничего не помнишь!
- Ну вдруг в голове что-то всплывает. Нет, я абсолютно уверена: приехала из Ложкина и специально надела розовый костюм: Евгению нравились спокойные тона. Точно! До метро в нем шла, еще расстроилась, что юбку по дороге испачкала… Это помню.
- А с какого момента все забыла и куда подевался костюм?
- Юбка с жакетом в шкафу висели, - вздохнула Лика, - а с какого момента - не помню…
Хрен его знает!
- Евгения ты видела?
- Не-а.
- Ну-ка, описывай все свои действия, шаг за шагом!
Лика нахмурилась:
- Так. Скандал в гостинице, он ушел, я заснула, перебила там все на фиг и задрыхла, истерика у меня случилась, да и кто бы удержался…
- Давай не оценивать события, а просто выстраивать их.
- Ага, проснулась и поехала к вам, в Ложкино. Хряпнула коньяка, заснула. Потом очнулась, выпила кофе, тут Евгений позвонил: «Давай встретимся, в семь часов, на набережной».
- Странное место.
- Почему? Он там гулять любил, тихо, народу нет.
- Дальше.
- Домой помчалась переодеваться и сейчас абсолютно уверена, что надела розовый костюм. Понимаешь, подумала, что Евгений решил извиниться за вчерашнее. Честно говоря, я считала, что ему водка по мозгам дала, он много выпил на свадьбе, вот я и расфуфырилась в ожидании примирения.
- Немного странно, что он не заехал за тобой, а позвал на набережную.
- Ну... может, и так, - согласилась Лика.
- Ладно, идем вперед.
- А некуда! Это все.
- Как?
- Так. Добралась до метро «Спортивная», вышла на площадь, там толпища, захотела воды купить, взяла бутылочку, и дальше провал.
- Ты воду пила?
- Да, сделала пару глотков.
- Значит, амнезия наступила не после убийства, а до него?
- Выходит, так, - растерянно ответила Лика. - Последнее, что помню: зубов у нее нет!
- У кого? - окончательно растерялась я.
- У продавщицы, - протянула Лика, едва из метро вышла, девочка подбегает, знаешь, такая, с лотком на шее, и орет: «Берите кока-колу, сегодня бесплатно». Прямо в руки мне бутылочку сунула, сама пробку отвернула…
А, точно! Костюм на мне был, розовый!
Лика вскочила и в ажиотаже забегала по комнатушке, натыкаясь на стены.
- Вот! Теперь абсолютно точно все вспомнила. Когда эта девица мне коку сунула, из горлышка выскочила пена и на юбку попала! Я еще расстроилась - пятно останется! Вот дура беззубая!
- Кто?
- Господи, Дашка, как с тобой тяжело, памяти никакой, - воскликнула Лика, - двух зубов у продавщицы не было, передних, верхних. Я еще подумала, надо же, молодая девчонка, студентка, а словно Баба-яга, ну неужели трудно рот в порядок привести, противно ведь!
- Дальше! - в нетерпении воскликнула я.
- Все, провал полный, словно одеяло накинули, - расстроенно забубнила Лика, - вот странность.
- Ты газировку пила?
- Да.
Пару секунд мы смотрели друг на друга, потом Лика тихо спросила:
- Ты полагаешь, там было что-то? Типа снотворного?
- Очень похоже на то. Почему не рассказала следователю об этой ситуации?
- Объясняла уже, как в тумане была, ничего не соображала, словно заводная игрушка, та тоже ходить умеет, а соображать нет, - огрызнулась Лика. - Ну и ну!
- Знаешь что, - я решительно встала со стула, - ты об этом никому не рассказывай, не нравится мне эта история и никогда не нравилась. Поверить трудно, что ты могла утопить Евгения.
- Мне самой дико! - прижала руки к груди Лика.
- Зачем тогда призналась?
- Не знаю! Не помню! Ну плохо соображала. Меня спрашивают, голова сама кивает.
Оставалось лишь удивляться, каким образом Лику посчитали вменяемой. Хотя наши специалисты по этой части не вызывают у меня никакого доверия. В годы советской власти именно сотрудники НИИ имени Сербского признали по указанию коммунистических властей многих диссидентов сумасшедшими и отправили их в психиатрические клиники, где несчастных старательно «лечили» инъекциями и таблетками.
В результате этих манипуляций кое-кто из бедняг и впрямь лишился разума. Самое интересное, что многие из этих «врачей» до сих пор трудятся в вышеназванном учреждении и даже считают себя доками в своем деле.
- Ты сиди спокойно, - продолжила я.
- У меня есть альтернатива? - хмыкнула Лика.
- Не дури, не пиши никому писем, не рассылай жалобы.
- Ага! - взвилась Лика. - Спасибо тебе, конечно, что приехала и заставила меня вспомнить, как обстояло дело, но я не собираюсь мотать тут срок. Меня опоили, я никого не убивала. Одно не пойму, зачем поменяли платье?
Прямо сейчас пойду писать заявление!
Я покачала головой:
- Не глупи. Если дело обстоит именно так, как кажется тебе и мне, то не дам за твою жизнь и рваного доллара.
- Это почему?
- Потому, что некая личность, задумавшая и спланировавшая преступление, сейчас абсолютно спокойна. Она или он уверены, что ты ничего не помнишь, если начнется шум, пересмотр дела, пойдут круги по воде… Тебя обязательно убьют.
- И мне теперь сидеть тут десять лет! - взвилась Лика.
- Нет, давай я потихоньку разведую что к чему, попробую отыскать эту студентку, торговавшую колой. Ну-ка, опиши ее еще раз.
Лика насупилась:
- Худая, не стройная, а тощая, если понимаешь, что я имею в виду, на шее лоток висел, красный, на нем бутылочки теснились… Ты чего, не видела таких? Вечно у метро толкутся.
- Приметы у нее какие?
- Зубов нет.
- Все? Волосы, глаза, рост…
- Вроде черненькая, - призадумалась Лика, - а может, рыженькая, глаза вообще не помню, рост… Ой, не знаю. Я ведь ее не разглядывала, вот что двух передних кусалок нет - отметила, а остальное, как у всех. Нет, гиблое дело, не найти девчонку.
- Спокойствие, главное - спокойствие, - пробормотала я, - по улицам не бегают штатные сотрудники компании.
- Вот видишь, - подытожила Лика, - совсем кирдык! Куковать мне тут до морковкина заговения.
- Крутые фирмы нанимают для работы на улице, как правило, студентов, - принялась я размышлять вслух, - с ними удобно, готовы целый день прыгать на морозе или париться от жары за крохотное вознаграждение, потом молодые люди приветливы, товар всовывают с улыбкой, им не противно с лотком мотаться, даже весело.
- Ну и что? - перебила меня Лика. - Может, все оно и так, как ты говоришь, только мы же не знаем, в каком вузе учится беззубенькая.
- Вот, - подскочила я, - об этом и речь.
Во всякой фирме имеется бухгалтерия, а там, на полочке, лежат документики с подписью тех, кто получил денежки. Дело-то простое. Сначала выясню, кто работал 17 июля у метро «Спортивная», ну из какого вуза были ребятки, а потом съезжу, порасспрашиваю их. Навряд ли там все девочки без зубов.
Внезапно Лика вцепилась в мое плечо:
- Дашка, вытащи меня отсюда! Умоляю.
- Очень постараюсь, только ты сиди тихо-тихо, а если кто пристанет с вопросами, отвечай по схеме: ничего не помню, не знаю, была в состоянии шока.
Лика судорожно заплакала:
- За что? Никому в жизни я не сделала зла.
До сих пор у меня не имелось врагов.
Я погладила ее по голове.
- Ладно, успокойся, все будет хорошо.
Лика открыла было рот, но тут на пороге появился конвойный, кашлянул, глянул в мою сторону и заявил:
- Свидание закончено.
Лика покорно шагнула в коридор.
- Не волнуйся, - крикнула я, - буду приезжать каждый месяц, привозить еду и книги!
Ликуська обернулась, но ничего не сказала, ее глаза начали медленно наполняться слезами.
- Давай двигай, - велел парень в форме.
Лика молча повиновалась. Я подошла к зарешеченному окну и увидела, как она, сгорбившись и опустив голову, бредет по узкой, заасфальтированной дорожке, проложенной между рядами колючей проволоки.
Под увиденной картиной следовало поместить подпись: «Отчаяние».
В моей душе заколыхался гнев. Обязательно найду режиссера-постановщика и добьюсь того, что мерзавец так же поковыляет в барак.
* * *
Вернувшись домой, я увидела в прихожей два огромных, похожих на танки, ботинка.
- Только не говори, что у нас опять гости! - налетела я на Ирку, меланхолично чистящую обувь Аркашки.
Домработница отложила щетку. К слову сказать, Кеша - любимец нашей прислуги. Катерина, собираясь готовить обед, непременно выяснит у сына, что бы их высочество хотели откушать. Есть блюда, которые страстно люблю я, допустим, молочное желе, но попробовать лакомство мне удается лишь тогда, когда Аркашка отбывает в командировку, потому что сын терпеть не может молочные продукты, и Катерина не покупает сливки, кефир, ряженку… Зато куриное мясо присутствует у нас в рационе во всех видах, вместе с гадкими стручками зеленой фасоли, которую наш адвокат способен харчить килограммами. Ирка с особой тщательностью убирает кабинет хозяина. Но, оказавшись в моей комнате, домработница, вытерев пыль на столе, ничтоже сумняшеся сваливает назад все кулем, вперемешку. И я потом, чертыхаясь сквозь зубы, пытаюсь найти нужные бумаги.
Сколько раз просила ее быть поаккуратнее - без толку. Зато документы, находящиеся в кабинете у адвоката, оказываются нетронутыми, а пыль протертой. При этом, учтите, что я дарю Ирке подарки, а Кеша постоянно над ней посмеивается.
- И чего на меня сердится! - Уперла Ирка руки в боки. - Не ко мне же едут!
- Так кто-то приехал? - в ужасе воскликнула я.
- Это вы у Дегтярева спросите, - не дрогнула домработница, - он привел.
Вне себя от злости, я рванула дверь столовой и увидела домашних, сидевших вокруг длинного стола. С раскрытыми ртами - все слушали Аркадия.
- Вот представьте, - сверкая глазами, вещал Кеша, - на скамье подсудимых некий Ковров. Причем, прошу отметить, за плечами у моего подзащитного куча ходок, он вор со стажем.
Я тихонько села на свое место. Так, судя по страшно довольному лицу сына, он выиграл дело и теперь хочет сорвать аплодисменты еще и от членов семьи. Ладно, пусть похвастается, потом разберусь, что это за огромный дядька самого отвратительного вида восседает около Александра Михайловича.
- Ну процесс идет, - вещал Кеша, - все ясно как на ладони. Этот Ковров после очередного освобождения следовал в славный город Владимир. По дороге высадился в Москве, доехал до магазина «Детский мир», где попытался спереть спортивные штаны российского производства, вещь страхолюдную и покупателей не интересующую. Его поймали в тот момент, когда рука со штанами оказалась над прилавком.
Есть свидетельница, которая верещала: «Видела-видела, рука с брюками на прилавке лежала!»
Кеша обвел всех присутствующих взглядом.
- А судья у нас - Ковалева Анна Филимоновна!
- Да уж, - покачал головой Дегтярев, не человек - автомат.
- Я бы сказал - крокодил, - усмехнулся Кеша. - Значит, я весь процесс из себя кретина корчу. Сижу улыбаюсь, глаза выпучил, во время речи прокурора головой качаю. Одним словом, редкостный придурок.
- А зачем ты кретина изображал? - влезла Маня.
Кеша довольно засмеялся:
- Вот, правильный вопрос! А специально, чтобы Анна Филимоновна расслабилась и подумала: «Адвокат дурак, от такого подлянки не жди».
- И она так решила? - не успокаивалась Машка.
- Наверное, - хихикнул Кеша. - Я очень убедительно играл. Потом наступает мой черед, я встаю и заявляю: «Подзащитный, вы признаете себя виновным?»
- За такой вопрос адвокату следует оторвать голову! - оторопел Дегтярев.
- Ага, - радостно кивнул Кеша, - а за тот, который я задал следующим, еще и ноги в придачу.
- И что ты спросил? - заинтересовалась я.
- Может, дадите рассказать, как было дело? - гордо ответил Аркадий.
Александр Михайлович поперхнулся и закашлялся, Кеша стукнул полковника по спине и продолжил:
- И тут Ковров начинает: приехал в Москву, пошел в магазин, спер штаны, вышел на улицу и увидел плакат «Все лучшее детям». Внезапно в закоренелом уголовнике проснулась совесть. «Ковров, - сказал он сам себе, - ты, падаль, у малолеток воровать начал». И пошел ворюга назад, чтобы положить спортивные брюки на место. Начал выкладывать штаны на прилавок, и тут его схватили за руку.
- И чего Анна Филимоновна? - протянул Дегтярев.
Кеша в полном восторге схватил бутылку минеральной воды.
- Как заорет: «Перерыв!» Только ничего не вышло, дело-то вывернулось, свидетельские показания теперь обеляют моего Коврова. Да, продавщица видела его и схватила за руку, но только не в момент кражи, а в секунду решительного и окончательного раскаяния!
- И чем дело закончилось?
- отложила вилку Маня.
- Мой Ковров получил условный срок, гордо ответил Кешка. - Не поверите, он рыдал!
Совершенно не ожидал такого финала, хотя я ему говорил: слушайся меня - будет все в шоколаде. Но самое главное! Анна Филимоновна, уже после процесса, столкнулась со мной в коридоре и сказала…
- Молодец, Кеша! - перебила его Маня. Она тебя похвалила.
Сын и Дегтярев засмеялись.
- Да уж Ковалева может похвалить, - снова закашлялся Дегтярев.
- Она мне заявила, - торжественно произнес Аркадий, - «Воронцов, вы прощелыга, жаль не попались мне лет тридцать тому назад, когда наш советский суд был судом, а не цирковой ареной, где выступают подобные вам клоуны».
- Считай, она тебе медаль выдала, - натужно кашлял Александр Михайлович.
Кеша раздулся от гордости.
- Вы уверены, что она его похвалила? - с сомнением спросила Машка. - Похоже, наоборот, отругала.
- Так это и есть похвала, - пояснил Дегтярев, - начни Анна Филимоновна адвоката комплиментами осыпать, тогда все.
И он снова принялся кашлять. Кеша снова похлопал полковника по спине.
- Выпей воды, - велела Зайка.
- И не разговаривай с набитым ртом, сначала прожуй пищу, - посоветовала Маруська.
Дегтярев вытер выступившие слезы салфеткой:
- Простудился, видно. Температуры нет, а кашель бьет.
- Надо «Колдрекс» принять! - воскликнула Зайка.
- Фу, - скривилась Машка, - таблица Менделеева в одном стакане, вот уж гадость! Мусик, что ты мне давала? Такие простые большие белые таблетки, наши, отечественные.
- Наши производители жулики, - вступила Зайка, - они людей на своих предприятиях заставляют работать по двадцать часов, а платят им медные гроши.
- Но их лекарства дешевле импортных, - заявила Маня.
Полковник начал опять грохотать.
- Дай ему «Колдрекс», - повернулась ко мне Зайка, - банановый самый вкусный.
- Меня стошнит, - ухитрился сообщить между приступами кашля Дегтярев, - все, что угодно, только не с ароматом банана.
- Принеси ту белую таблетку, - попросила Маня.
- Нельзя поддерживать наших! - взвилась Зайка. - Это непорядочно, мы должны решительно осудить олигархов.
Маня покраснела.
- Ага, а сама вчера смотрела по телику сериал «Заколдованная душа»!
- Ну и что? - изумилась Зайка.
- Да всем известно, что деньги на его съемку дал Березовский, - торжествующе заявила Маруська, - а Березовский вообще всю Россию разворовал!
- Послушайте, - прервал их Аркадий, - давайте прикроем этот стихийно возникший в нашем доме филиал Государственной думы и дадим бедному Дегтяреву лекарство, а то он сейчас желудок выкашляет.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Уха из золотой рыбки'


1 2 3 4 5