жестяной поднос, на нем фарфоровую емкость в виде пузатой «бомбочки» и чуть поодаль бутылочку с газировкой.
- Внимание, музыка, - вновь ожил громкоговоритель.
Я, ощущая легкий испуг, быстро схватила бутылочку. Как правило, пластиковая тара закрыта просто насмерть, у меня не хватит сил, чтобы свернуть пробку. Ну неужели Алиса не могла сама налить воду в чашку!
Но голубая крышка неожиданно легко поддалась, обрадовавшись, я плеснула воду в фарфоровую «бомбочку» и услышала раздраженное:
- Горничная! Жанна, блин, ты где? Жанна!!!
Вцепившись в холодный поднос, я шагнула на сцену, свет софитов ударил в лицо, зрительный зал напряженно молчал, и на первый взгляд казалось, что там, в темноте, никого нет, но я очень хорошо знала: за яркой полоской прожекторов находятся люди, все они сейчас уставились на меня.
Еле-еле передвигая ставшие каменно-тяжелыми и отчего-то негнущимися ноги, я пошла к креслу, в котором восседала фигура, облаченная в синий атлас, с маской на лице. Разглядеть внешность баронессы было совершенно невозможно, я обратила внимание на ее волосы, ярко-рыжие, прямые, красиво блестевшие в электрическом свете.
Так, теперь реверанс. Чашка поехала по подносу, с огромным усилием я сумела удержать ее и протянула поднос баронессе.
- Туда, Амалия, туда, - послышался капризный голосок.
Потом красивый пальчик, украшенный огромным перстнем, ткнул в сторону крохотного столика. Я осторожно уместила на нем реквизит и, сделав еще раз реверанс, пошла назад, чувствуя, как тонкое платье противно прилипло к потной спине. Зрители, очевидно, потеряли к горничной всякий интерес, потому что баронесса принялась восклицать с фальшивым пафосом:
- Вода! Вот единственное, чего можно от них дождаться! Стакан, нет, чашка! Боже, как смешно! Пить или не пить? Возьму - унижусь, пренебрегу - измучаюсь от жажды!
Оставив баронессу решать почти гамлетовские вопросы, я нырнула в кулису и, не замеченная никем, добежала до гримерки. Следовало признать: затея удалась на все сто процентов, расчет Жанны оправдался полностью.
Радуясь удаче, я некоторое время посидела в кресле, унимая дрожь в теле, торопиться было некуда, до конца второго акта много времени, потом повесила платье в шкаф, поставила на место туфли, положила маску. Все это я проделывала под непрерывный бубнеж громкоговорителя.
- Любовница, на выход. Алиса, приготовь полотенце. Дайте музыку! Где Соня? Отчего.., а.., а.., а!
Резкий вопль ударил по ушам, я вздрогнула.
- Занавес, занавес, занавес, - метался крик.
Я стала быстро всовывать ноги в сапоги, но, как назло, не застегивалась «молния». Проклиная некстати заевшую железку, я дергала ее туда-сюда, но без всякого результата.
Дверь гримерки распахнулась.
- Жанна, - завопил какой-то мужик, - живо к Батурину!
Я замерла и мигом оценила ситуацию. Стою спиной ко входу в весьма пикантной позе, вошедшему видно, простите, конечно, за подробность, одну обтянутую джинсами попу. Каким образом он догадался, что в комнате находится Жанна? Да по шевелюре!
Мелко вьющаяся копна искусственных волос сейчас свисает до полу.
- Жанка, слышишь!
Я покивала головой.
- Живо к директору.
- М-м-м!
- Быстрей!
- М-м-м.
- Он бесится!
- М-м-м.
- Хорош мычать, беги давай!
- Ща, - просипела я, - ща, кха, кха, кха, кажется, я простудилась, голос-то как изменился от ангины.
- Поторопись, - велел дядька и исчез.
Я выпрямилась, черт с ними, с сапогами. Что делать, а? Идти к директору? Он мигом заметит подмену. Ледяная рука сжала желудок. Ну с какой стати я согласилась на идиотское приключение? Чуяло ведь сердце, беда приключится.
Дверь заскрипела и начала тихо открываться.
Я сдернула с головы парик, сунула его в шкаф и села на обшарпанную табуретку.
- Жанна, - взвыл лысый мужик, входя в гримерку, - ну сколько можно… Ой, а где Кулакова?
- Сама ее жду, - максимально спокойно ответила я.
- Только что же была здесь!
- Верно, - подхватила я, - она велела мне: «Посиди, Лампа» - и исчезла, фр-р-р, и нету! Костюм швырнула и деру!
- А вы кто? - начал хмуриться дядька.
- Я?
- Ну не я же! Что вы делаете в гримерной?
- Так Жанну жду!
- Зачем?
- Почему я должна перед вами отчитываться? - нагло схамила я, ожидая, что лысый обозлится и заорет: «Убирайтесь отсюда немедленно».
Вот тогда я получу право с гордо поднятой головой покинуть помещение, но он поступил по-иному, на его лице появилась самая приветливая из всех возможных улыбок.
- А потому, душечка, - пропел он, - что вы видите Юлия Батурина, и все происходящее за кулисами является моей головной болью. Живо отвечайте, чем вы тут занимаетесь?
Я опять вспотела и завела:
- Понимаете, Юрий…
- Юлий, - перебил меня Батурин, - Юлий, как Цезарь. Очень не люблю, когда коверкают мое имя.
- Простите, я не хотела вас обидеть.
- Ничего, продолжайте. Вы кто?
- Евлампия Романова, для близких просто Лампа.
В театр меня пригласила Жанна, мы дружим.
- У этой обезьяны есть подруги? - скривился Юлий.
- Ну…
- С чего бы это Кулаковой всех в гримерку тащить?
- Я не все.
- Уже понял! Цель вашего визита?
- Я хотела устроиться на работу, - ляпнула я.
- Вы актриса?
- Нет, нет, Жанна говорила, что тут есть вакансия…
- Гримера?
- Верно!
- Значит, вы гример?
- Да, да.
- А с волосами справитесь?
- Обожаю создавать прически, - лихо солгала я.
- Образование какое?
- Высшее.
- А именно?
- Консерватория по классу арфы.
Брови Юлия поползли вверх.
- Консерватория? - удивленно повторил он.
- Ну да, потом я освоила еще мастерство гримера, - принялась изворачиваться я, больше всего мечтая исчезнуть из крохотной комнатки. Юлий крякнул, а я почему-то добавила:
- Давно замужем, имею двух взрослых сыновей и дочь, владею компьютером, умею при помощи словаря читать и переводить английский текст, в тюрьме не сидела, СПИДом не болею.
Батурин закашлялся, потом вдруг ласково сказал:
- В принципе вы нам можете подойти, если имеете постоянную московскую прописку, но сейчас нужно найти Жанну, говорите, она внезапно ушла?
- Да, да, - затараторила я, изо всех сил пытаясь внушить Юлию, что Кулакова лично принимала участие в спектакле, - прибежала сюда, мигом переоделась и унеслась. Видно, очень торопилась! Вы не сомневайтесь, она замечательно сегодня подавала чашку с водой баронессе.
Выпалив последнюю фразу, я замерла, сейчас Юлий справедливо заметит: «Однако странно, она пригласила вас якобы на работу и смылась. И зачем вы ее ждете, если она ушла?»
Но Батурин почесал подбородок и сердито промолвил:
- Ее все на сцене видели, полный зал и наши, очень глупо убегать, ведь все равно поймают.
Я разинула рот, но тут в гримерку влетела девица, страшная, словно голодная смерть. Тощее тельце было втиснуто в красную кожаную мини-юбчонку, которая заканчивалась почти сразу там же, где начиналась, мосластые, жилистые ножки украшали высокие черные кожаные сапоги-ботфорты с не правдоподобно узкими мысами, сверху на небесном создании была ядовито-лиловая кофточка-стрейч, из рукавов которой торчали руки, более всего напоминавшие лапы больного воробья, копна иссиня-черных, слишком ярких, чтобы быть натуральными, волос водопадом лилась с макушки до плеч.
- Ой, ой, ой, - безостановочно верещала девица, - ой, ой…
- Софья Сергеевна, - сердито оборвал ее Юлий, - немедленно успокойтесь, говорите внятно, без визга и истерик.
- Юлий, - фистулой завизжала Софья и быстрым жестом отвела за уши волосы, почти полностью до этого прикрывавшие ее лицо.
Я вздрогнула, у слишком худой девушки оказалось лицо хорошо пожившей тетки лет пятидесяти. Щеки, глаза, лоб, губы покрывал толстый слой макияжа, но из-под тонального крема и килограмма пудры проступали морщины вкупе с пигментными пятнами.
- Юлий! Она умерла, - на едином дыхании выпалила Софья. - Ой, ой, ой, ай! Я так ее любила! О-о-о!
Немедленно найди Жанну!
- Ты уверена? - деловито осведомился Батурин, спокойно глядя на колотящуюся в истерике Софью.
Та тряхнула головой и почти нормально ответила:
- Да.
- Кто сказал?
- Врач.
- Но она дышала, когда ее уносили.
- А сейчас скончалась, доктор говорит, похоже, ее отравили, а яд…
- Сам знаю, - отмахнулся Юлий, - я думал, она ей какой-то гадости подсыпала, просто чтобы напакостить. Но отрава! Эй, перекройте выход и никого без моего распоряжения на улицу не выпускать, слышишь? А все баба Лена! Вот дура старая, глухарь, а не вахтер! Всех уволю!
Резко повернувшись на пятках, Юлий выскочил в коридор.
- Что случилось? - налетела я на Софью.
Та совершенно спокойно плюхнулась на диван, вытащила из крохотной сумочки пачку ароматизированных сигарилл, закурила и равнодушно спросила:
- Ты кто?
- Э.., новый гример.
- Вместо Ксюши?
- Наверное, да.
- Будем знакомы, - кокетливо прищурилась тетка, - Софья Сергеевна Щепкина. Да, да, родственница того самого, слышала небось?
Я кивнула. Михаил Семенович Щепкин, великий русский актер, основоположник реализма в русском сценическом искусстве, вроде умер в 1863 году, в консерватории у нас был факультатив по истории театра, отсюда и знания.
- Можешь звать меня Соня, - разрешила Щепкина, - мы почти одногодки, и я совсем не чванлива, в театрах важен любой винтик, даже такой, как гример. О, театр! Только беззаветно любящий искусство человек способен пожертвовать всем ради мгновений…
- Так что случилось? - весьма нетактично перебила я ее.
- Тина умерла.
- Кто? - отшатнулась я.
- Актриса Бурская, игравшая роль баронессы, - без всякого трепета пояснила Софья, - Валентина ее имечко, но оно Вальке простонародным казалось, велела звать себя Тиной. Все выделывалась, пальцы гнула. Да уж!
- Но почему она скончалась? Пожилая была? Инфаркт?
Софья захихикала.
- Уж не девочка, но о своем возрасте молчала. Боже, она не понимала, что смешна! Мне вот тридцать два, и я смело говорю об этом.
Я покосилась на дряблую шею молодки и, тактично промолчав, задала следующий вопрос:
- Так от чего умерла Бурская?
Софья попыталась было округлить глаза и вздернуть брови, но лоб, обколотый ботоксом, не хотел двигаться, и очи прелестницы просто вылезли из орбит.
- Ее отравила Жанна! Вот маленькая дрянь! Хотя лично я не поддерживала Валентину!
- Жанна? - заорала я. - Не может быть!
- Ты ее знаешь? - склонила набок раскрашенную мордочку Щепкина.
- Да, и абсолютно уверена, она здесь ни при чем!
Софья вытащила новую сигариллу.
- Ха! Все видели. Эта бесталанная мадам приволокла чашку воды.
- На сцену?
- Да, роль у нее такая, поднос носить, - ехидно сказала Софья, - ну очень сложная, философская, напряженная работа, нужно воды подать и уматывать.
А Тина сначала произносит небольшой монолог, потом отпивает из чашки…
Я, оцепенев, слушала болтающую Софью. Голос ее, резкий, визгливый, вонзался в мозг раскаленным железом. Через пару минут ситуация стала мне понятна. Бурская, выпив воды, должна была встать, подойти к шкафу, открыть дверцу, откуда вываливалась любовница ее мужа, ну и так далее.
Но сегодня все пошло наперекосяк, Тина одним глотком осушила чашку, сморщилась, будто уксус глотнула, начала говорить, икнула и лишилась чувств. Зрители решили, что так положено по роли, и сидели тихо, но помреж живо понял: дело неладно, и велел дать занавес. Бурскую унесли за кулисы, людям в зале сообщили о внезапной болезни исполнительницы главной роли и вызвали «Скорую», но, пока та ехала, Валентина умерла. Актеры сначала подумали, что у Бурской инфаркт, но прибывший врач мигом заявил:
- Это очень похоже на отравление, надо сообщить в милицию.
- Жанка ее на тот свет отправила, - подвела итог Щепкина.
- Почему вы подозреваете Кулакову? - прохрипела я.
- А кто еще? - удивилась Софья. - Водичку она принесла и повод имела! Да уж, красотища! Никому Павлик не достанется! Одна на кладбище, вторая в тюрьме. Какой накал страстей, Шекспир отдыхает!
В гримерку вошел толстый парень.
- Где Жанна? - спросил он. - Ее все ищут!
- Сбежала красавица, - взвизгнула Софья, - послушай, Алик…
Воспользовавшись тем, что Щепкина переключила свое внимание на другого человека, я выскользнула в коридор, добежала до вахтерши и увидела Юлия, допрашивавшего бабку.
- Значит, как она приходила, ты видела?
- Точно, - закивала баба Лена, - приволоклася вовремя, волосьями занавесилась и летит.
- А выходила ли она, ты не помнишь?
- Ну…
- Да или нет?
- Э.., э.., э.
- Безобразие, - обозлился Батурин, - чем только на посту занимаешься! Газеты все читаешь!
- Мимо меня и муха не пролетит, - обиженно прогудела бабка, - в туалет я отлучилась, живот схватило, а все потому, что после огурцов молочка попила.
- Сделай милость, - взревел Юлий, - не рассказывай тут о своих кишечных проблемах!
- Вы же спрашиваете!
- Но не о твоем поносе, вопрос звучал: «Уходила ли Кулакова?»
- Вот ща я точно вспомнила, - всплеснула руками бабка, - она дико торопилась, пронеслася молнией, один запах остался, духи у нее шибко вонючие, спасу нет, тошнить начинает, как до носа доберутся!
- Ты куда? - рявкнул Юлий.
Последний вопрос относился ко мне.
- Домой, - пролепетала я, - похоже, вам сейчас не до нового гримера.
- Прибегай завтра к четырем часам, - деловито сказал Батурин, - не опаздывай, ты мне подходишь, люблю не пафосных.
Я кивнула и вылетела на улицу.
Глава 5
В нашей квартире стояла полнейшая тишина, в прихожей не горел свет. Я щелкнула выключателем, разделась и пошла в гостиную. Создавшееся положение, мягко говоря, не радовало. Конечно, я очень даже ловко выручила Жанну, заменила ее во время спектакля, но теперь актрису считают убийцей, нечего сказать, хороша ситуация. И как поступить несчастной девице? Сказать честно: я не принимала участия в спектакле, заболела и послала вместо себя другую бабу? Ох, боюсь, главный режиссер, услышав такое оправдание, мгновенно выгонит Жанну вон, навряд ли господину Арнольскому понравится поступок Кулаковой. А еще он вполне может заявить ей:
- Раз с твоей ролью способна справиться первая встречная, то ступай на биржу труда, лучше я приглашу в коллектив студентку на подобные выходы. Ученице можно особо и не платить, за «спасибо» прыгать будет.
Может, мне следовало честно признаться в подмене? Дождаться милиции и сказать оперативникам правду? А я лишь усугубила ситуацию, рассказав о том, сколь спешно Жанна удрала из театра. Слабым оправданием моего поведения служит то, что я не знала о смерти Бурской и хотела убедить Юлия Батурина в присутствии Кулаковой на службе. Да уж, затея удалась на все сто процентов. Никто теперь не сомневается, что именно Жанна отравила Тину, торжественно, драматично, абсолютно по-актерски лишила Бурскую жизни на глазах у зрительного зала. Отчего никому в голову не пришло простое рассуждение: с какой стати Жанне убивать при доброй сотне свидетелей? Что, нельзя было обстряпать дело по-тихому, в гримерке?
Впрочем, похоже, у Кулаковой имелся веский повод расправиться с Тиной. Юная старушка Софья трещала о некоем Павлике, который теперь никому не достанется…
Потерев ладонями виски, я распахнула дверь гостиной и крикнула в темноту:
- Жанна, вставай.
Сейчас расскажу Кулаковой о происшествии, и мы вместе отправимся в милицию.
- Жанна, просыпайся!
Из мрака не донеслось ни звука. Я постояла пару мгновений на пороге, потом щелкнула выключателем.
Конечно, не следует будить больную Жанну, ей и так сегодня досталось, одна история с красным зайцем любого уложила бы в кровать, но альтернативы-то нет!
Яркий свет многорожковой люстры осветил гостиную. Я прислонилась к косяку: никого. В комнате царил идеальный порядок, плед на диване был аккуратно сложен, подушечки взбиты, в раскрытую форточку дул ледяной ветер, от Жанны не осталось даже запаха духов.
Решив, что она мирно пьет чай на кухне, я кинулась туда и снова обнаружила безлюдное пространство, никаких следов Кулаковой не было и в помине.
Растерянно выкрикивая на все лады: «Жанна, Жанночка, Жанна…» - я заглянула в ванную, туалет, спальни детей и Кати.
Но Кулакова испарилась без следа, на вешалке не было ее одежды, в галошнице тосковали лишь мои зимние сапожки.
Плохо понимая, как поступить, я вернулась на кухню, машинально поставила чайник на газ и услышала стук входной двери, потом голоса Юли, Сережки, Лизы и Кирюши. Члены семьи явились домой вместе, небось столкнулись у подъезда.
- Лампа, - завопил Кирюша, - я есть хочу! Чего у нас на ужин?
- Надеюсь, макароны с мясом, - вступила Лизавета.
- Тебе только мучное и есть, - заржал мальчик.
- Сам дурак! - обиделась Лиза.
- Чего обзываешься?
- Ты первый начал.
- А ну цыц, - прогремел Сережка.
- Ой, ты наступил на мою сумку, - возмутилась Юля.
- Не фиг ее на пол бросать, - парировал ее муж.
- Так у нас макароны? - влетела на кухню Лиза.
- Мне лучше салат, - заявила входящая следом Юля, - без заправки.
- Мяса хочу, мяса, котлет! - завел Кирюшка.
- И супу! Борща, - подхватил Сережка.
Я вынула пачку пельменей.
- Через пять минут сварятся.
- Фу, гадость!
- Не хочу тесто с жилами!
- Ваще отстой!
1 2 3 4 5 6