Но хмурые тетки в форменной одежде только мотали головами, наконец одна, понизив голос, сказала:
- И не пытайся, никто не посадит.
- Да почему? Ведь не Христа ради прошусь! У меня есть деньги.
- Ревизоры у нас, - вздохнула проводница, - шерстят почем зря. В другой поезд толкнись, утром.
Я снова пошла к кассе. Сонная девушка потыкала пальцем в кнопки и сообщила:
- Есть только одно место, поезд Прага - Москва, спальный вагон, купе люкс, двухместное, дорого. Берете?
А что оставалось делать? Не сидеть же на вокзале до морковкиного заговенья? Тихо радуясь, что Томочка заставила меня на всякий случай взять с собой большую сумму денег, я выгребла купюры из кошелька и стала счастливой обладательницей билета.
Не успела я войти в купе, как лежащая на нижней полке девушка удивленно спросила:
- Что вам надо?
Слегка удивившись ее хамству, я спокойно ответила:
- Извините за беспокойство, мое место двенадцатое.
- Не может быть!
- Почему? Вот билет. Я ваша соседка до Москвы.
- Это невозможно, убирайтесь.
- С какой стати? Я купила билет и имею ровно столько прав на это купе, как и вы!
Высказавшись, я решила сесть на свою полку и тут только увидела на ней, в самом углу, маленького ребенка, лет трех, не больше, сидевшего в обнимку с куклой.
- Это безобразие! - рявкнула девица и вылетела в коридор.
Мы с девочкой остались одни. Испугавшись, что она сейчас начнет плакать, я улыбнулась.
- Меня зовут тетя Виола, а тебя?
- Маша, - четко, совершенно по-взрослому ответила девочка, - Маша Попова.
Короткий халатик задрался выше талии, и я увидела на внутренней стороне бедра девчушки крупное родимое пятно странной формы.
- Сколько же тебе лет?
Она подумала, потом сказала:
- Четыре года.
- И куда же ты едешь?
- В Москву, к бабушке.
- Ты в Праге живешь? - продолжала я расспросы, но тут в купе ворвалась девица вместе с двумя проводниками, мужчиной и бабой. Началось разбирательство.
Изучив билеты, проводник спросил:
- Виола Ленинидовна Тараканова кто?
Я помахала рукой.
- Следовательно, вы Елизавета Семеновна Марченко с дочерью Марией Поповой?
- Ну и дальше что? - разъярилась девица. - Я купила все купе и не хочу, чтобы нам мешали.
Проводник покачал головой:
- Нет, у вас одно место, второе детское, на ту же полку.
- Не может быть! Я же всю дорогу ехала без соседей!
Мужчина в фуражке развел руками:
- Случается такое, а в Вязьме продали на полку билетик. Гражданочка Тараканова, располагайтесь.
- Я этого так не оставлю, - прошипела девица, - Машка, слезай!
- Не надо, - я попыталась наладить контакт с фурией, - я не собираюсь ложиться спать, девочка совершенно мне не мешает, пусть себе сидит.
Но Елизавета молча перетащила несопротивляющегося ребенка на свое место.
- Спать пора, - коротко приказала она.
- Не хочу, - неожиданно закапризничала Маша, - не хочу без сказки.
Черные, бездонные глаза ребенка наполнились слезами, вьющиеся темные волосы рассыпались по плечам. Смуглая девочка походила на цыганочку и была очень хорошенькой.
- Ложись, - не дрогнула мать.
- Дядю Рому позови, он мне сказку расскажет.
- Потом. Вот приедем к бабушке, тогда дядя Рома и почитает тебе книжку.
- Сейчас!!! Хочу сейчас!
- Дядя Рома спит в соседнем купе, завтра его увидишь, - попыталась унять истерику Елизавета.
- Правда? - всхлипывала Маша. - Дядя Рома тоже едет? А моя бабушка хорошая?
- Конечно!
- Почему дядя Рома не с нами?
- Ему билета не хватило, видишь, там тетя сидит!
- У-у-у, противная! - заныла Маша.
Елизавета порылась в сумочке, достала голубенькую таблеточку, разломила ее и дала дочери:
- На!
Девочка безропотно съела лекарство и, мгновенно успокоившись, легла.
Я тоже вытянулась на полке и повернулась лицом к стене. Неожиданно меня сморил сон. Вагон мерно покачивался, в купе работал кондиционер, время было позднее.
***
Чья-то легкая рука тронула меня за плечо. Я подскочила и ударилась головой о сетку, в которой лежало полотенце.
- Испугала вас? - улыбнулась проводница. - Поднимайтесь потихонечку, скоро Москва. Разбудите свою соседку.
- Может, сами ее толкнете? - зевнула я. - Мне, честно говоря, не очень хочется с ней связываться.
Проводница тяжело вздохнула, повернулась и сурово сказала:
- Гражданочка, поднимайтесь, поезд приближается к Москве.
Противная Елизавета, очевидно, крепко спала и поэтому не слышала призыва проводницы. Голову Елизавета прикрыла одеялом, девочки на полке не было. Очевидно, когда я заснула, мать отвела ребенка к некоему Роману, который ехал в соседнем купе, небось хотела спокойно выспаться. Вон как крепко дрыхнет! Впрочем, часы показывали шесть утра, большинство людей в это время привыкли мирно сопеть в подушку.
- Эй, - повысила голос хозяйка вагона, - просыпайтесь!
Но молодая женщина не реагировала.
- Вы ее потрясите, - мстительно предложила я.
- Такая скандальная, - задумчиво протянула проводница, - вон бригадира поезда потребовала.
А с какой стати? Чего хотела? Билет у вас есть, в чем проблема? Эй, гражданочка! Поднимайся!
Я встала, протиснулась мимо проводницы, вышла в коридор, сбегала в туалет, умылась, попыталась пригладить торчащие дыбом волосы и побрела назад.
Я редко выезжаю из Москвы, а в таком вагоне вообще очутилась впервые. Он был явно не российского производства. Коридоры тут оказались уже, чем в наших поездах, купе меньше, зато туалет совершенно замечательный, вакуумный, как в самолете, и хирургически чистый. Мое место находилось посередине вагона, и проводница до того, как подняла меня, должна была разбудить уже половину пассажиров, но за закрытыми дверьми стояла могильная тишина, и в коридоре никого не было с полотенцем на плече. Вагон мирно спал, люди оттягивали минуту пробуждения. Я спокойно шла мимо окон, и тут вдруг раздался надрывистый крик:
- Ой, мамочка, господи, спасите!..
Я ринулась было вперед, но тут из моего купе вылетела растрепанная проводница и, воя, словно сирена, понеслась в противоположную от меня сторону.
Я тяжело вздохнула и остановилась перед приоткрытой дверью. Наверное, скандальная Елизавета Семеновна ударила проводницу или сказала ей редкостную гадость.
До прибытия поезда в Москву оставалось примерно двадцать пять минут. Надо бы выпить чаю.
В конце концов я заплатила бешеные деньги за проезд и имею полное право на сервис. А чаю очень хочется, крепкого с лимоном.
Я заглянула в купе. Елизавета мирно лежала, повернувшись лицом к стенке, похоже, она и не собиралась вставать. Я вошла. Ну куда подевалась проводница? Не успела я об этом подумать, как на пороге возникла группа людей, одетых в форменную одежду: двое мужчин и женщина. Увидев проводницу, я обрадовалась и спросила:
- Можно стакан чая? С лимоном?
Она уставилась на меня и заморгала, а один из мужиков вдруг поинтересовался:
- Вы соседка?
- Чья?
- Вот этой.
- В каком смысле?
Дядька потоптался на месте.
- Вместе ехали?
- Нет, я в Вязьме села, она уже тут была и оказалась очень недовольна моим появлением. Простите, но, кажется, я имею право на чай?
- Люся, - сердито приказал дядька, - отведи эту в служебку и напои!
И тут я по-настоящему возмутилась:
- Еще чего! С какой стати мне пить чай в вашем отсеке? Я купила билет на законных основаниях…
- Девушка, - прервал меня мрачно молчавший до сих пор парень, - вам дадут замечательный чай, а может, хотите кофе? Не тот, что пассажирам предлагают, а наш, Люся сделает, да, Люсенька?
Баба оторопело кивнула и попыталась ответить, но из ее рта вырвался звук, напоминающий кваканье молодой лягушки, подзывающей самца.
- У Люси и сливочки есть к кофейку, вкусные очень, жирные, и булочки с маком. Вы идите в служебку, - продолжал соблазнять меня парень.
А что? Выпить кофе совсем неплохо, тем более после почти бессонной ночи. Я решила было пройти вперед, но тут увидела, что на лице более старшего мужчины мелькнуло странное выражение, смесь облегчения с испугом, и моментально остановилась.
Минуточку, с какой это стати сюда заявились трое проводников, один из которых бригадир поезда?
Я узнала его, он несколько часов назад пытался усовестить скандальную Елизавету. И почему меня столь упорно приглашают на территорию, которая не предназначена для пассажиров? Отчего вдруг решили угостить «своим» кофе, а не растворимой бурдой? Рассчитывают на чаевые? Но я не похожа на «новую русскую».
Внезапно я почувствовала страх. А вдруг это бандиты? Переоделись в форму и теперь заманивают меня в укромное место…
- Никуда не пойду, - сурово заявила я, ринулась в купе и села на свою полку, - хоть убейте. Вернее, убивать меня нельзя. Вас тут же поймают! Имейте в виду, мой муж, Олег Куприн, является майором милиции. Он сейчас стоит на перроне, с цветами, ждет жену, я ему звонила и сообщила номер вагона и место. Представляете, что он предпримет, обнаружив мое отсутствие?
Сами понимаете, что я наврала с три короба.
Олег никогда не станет маячить на перроне с букетом, ему и в голову не придет купить розы. Даже не знаю, что должно произойти, чтобы он кинулся за цветами. Естественно, никаких телеграмм я не отправляла…
- Ваш муж служит в милиции? - заинтересовался вдруг бригадир.
- Да, он занимается особо важными преступлениями, убийствами например.
Неожиданно проводница опять завопила, как трехлетний ребенок, у которого отняли конфету, а потом побежала по коридору.
- Ну раз у вас супруг милиционер, - вздохнул парень, - тогда.., в общем.., ваша соседка умерла.
Пройдите в служебное купе. Вам придется задержаться после прибытия поезда, так как вы являетесь свидетелем.
- Ч-чего? - прозаикалась я.
- Всего, - ответил юноша.
- Но она просто спала! Как - умерла? Вы шутите? Ну-ка, потрясите ее за плечо!
- Пройдите к проводнику, - устало сказал бригадир.
Боже, какой ужас! Умерла?! О нет. Бедная женщина, такая молодая, дочка совсем крошка! А муж?
Он знает? Вроде он едет в соседнем купе. Как его зовут… Роман!
- Пойдемте, - потянул меня бригадир.
Я послушно двинулась за ним.
- Зонтик забыли, - заботливо напомнил молодой человек.
- Это не мой, - прошептала я.
- А кофточка голубенькая ваша?
- Да, - обалдело выдавила я.
- А белая сумочка и книга «Смерть в водовороте»?
- Да.
- Браслетик серебряный, часики?
- Да.
- Сейчас все в сумочку засуну, - засуетился молодой проводник, - и принесу, вы пока с Ильей Сергеевичем, с нашим бригадиром, ступайте.
Плохо понимая, что к чему, я добрела до служебного купе, где мне налили стакан замечательного, не растворимого кофе, наплескали туда сливок и дали булочку с маком.
- Вы ешьте, - улыбнулся бригадир.
- Отчего она умерла? - прошептала я, глядя на булку.
- Ну.., кто ж так скажет, - вздохнул Илья Сергеевич, - может, сердце больное.., пейте кофеек, он вкусный.
Тут поезд дернулся и остановился. В купе заглянул молодой проводник и поставил на полку мою сумку.
- Не волнуйтесь, - сказал он, - там все внутри, и кофточка, и книга.
- Спасибо.
- Милиция уже тут, долго не задержитесь, - подхватил Илья Сергеевич, - хотите, пойду вашего мужа позову, он с коллегами живо разберется.
Я быстро засунула в рот булку и сделала вид, что поглощена едой, но бригадир все понял. Усмехнувшись, он ушел.
Милиция не заставила себя ждать. Слегка заспанный сержант повел меня куда-то в глубь вокзала, путь наш лежал по длинным, изгибающимся коридорам, и на пятом повороте я перестала запоминать дорогу.
Затем пришлось сидеть у обшарпанной двери, тихо закипая от злости. Когда я дошла почти до изнеможения, ерзая на жестком деревянном сиденье, появился кабанообразный капитан, лысый, потный, в мятой рубашке и таких же брюках.
- Входите, - мрачно предложил он, впуская меня в кабинет, больше похожий на клетку для хомячка, чем на служебное помещение.
Хотя это я зря. Ни один уважающий себя хомяк не станет проживать в пеналообразном помещении со стенами, выкрашенными темно-синей краской, и окнами, покрытыми слоем грязи толщиной более сантиметра, который имеет обыкновение отваливаться без помощи уборщицы.
Глава 3
Узнав мои паспортные данные, капитан сурово сдвинул густые брови и спросил:
- Чегой-то вы, Виола Леонидовна, всех своим мужем майором пугаете?
- Я?
- Вы.
- И не думала даже. Просто сказала проводникам, что Олег служит в милиции.
- Зачем - Ну.., просто так.
- Нехорошо, Виола Леонидовна. Вам супруг тут не поможет. У него свое ведомство, у нас наше.
И потом, закон для всех один. Думаете, жене майора все можно? Нет уж! Правов у ей столько же, сколько и у моей жены!
Я снова разозлилась:
- Во-первых, вы не правильно произносите мое отчество. Не Леонидовна, а Ленинидовна. Во-вторых, давайте сразу уточним: кто я - свидетель или задержанная? Во втором случае я имею право на один телефонный звонок и в отсутствие адвоката не скажу более ни слова.
- Вот те мишкин мед! - неожиданно крякнул капитан. - Умные все стали, прямо страсть! Адвокат, муж-майор… Да никто вас не виноватит. На вопросы ответьте - и свободны! Чего тянете?
- Так вы пока ничего и не спрашивали.
- Ехали вместе с Елизаветой Семеновной Марченко?
- Только от Вязьмы, я там села.
- И чего она рассказывала?
- Да ничего.
- Молчала?
- Нет, ругалась с проводниками. Хотела ехать одна с дочерью в купе, а тут я появилась.
- Понятненько. Значит, вы совсем незнакомы?
- Нет.
- А вот врать не надо! - вдруг громко воскликнул капитан.
- Вы о чем?
- О том, что вы отлично знали гражданку Марченко!
- Вовсе нет. Мы никогда не встречались.
- Вообще?
- Конечно.
- Не виделись ни разу?
- Да, представьте себе! В Москве проживает несколько миллионов человек, со всеми познакомиться просто невозможно!
- Не умничайте, - нахмурился капитан.
- С чего вы взяли, будто мы с несчастной женщиной были знакомы?
Капитан шумно вздохнул, потом спросил:
- Вы проживали в свое время на Горской улице?
- Да, еще до замужества. Жила с младенчества, потом переехала.
- Интересно, - сказал капитан, - чем же ваш майор занимается, если новую квартиру приобрел?
Вот я взяток не беру, потому и сижу в общаге уж который год, и не вылезти мне из ей, а у некоторых майоров цельные апартаменты. Небось три комнаты…
- Больше, - злобно ответила я.
Между прочим, это чистая правда. Мы живем вместе с Тамарой, Семеном, Кристиной и Никиткой. Жилплощадь приобреталась в основном Семеном, который в то время находился на гребне удачи.
Его бизнес, пара газет и журнал, достиг расцвета и начал приносить стабильный доход. Мы же с Олегом вложили средства, полученные от продажи наших квартир. До женитьбы и он, и я имели скромные норки. У Олега была однокомнатная, находившаяся на первый взгляд в удобном месте, в двух шагах от метро «Баррикадная». Но окна дома выходили прямо на зоопарк, и спать в этом здании никто не мог. Звери просыпаются рано, около пяти утра, большинство из них начинает требовать завтрак, оглашая округу недовольным ревом. Вы не поверите, если я расскажу, какие звуки способны издавать умилительные макаки, очаровательные мишки и интеллигентные пингвины. Кровь стыла в жилах, поэтому Олегу приходилось по большей части держать окна плотно закрытыми.
У меня же была «хрущоба», отчего-то именовавшаяся двухкомнатной. Лично я совершенно не понимаю, с какой стати крохотную нишу площадью в семь метров следует считать жилой. Но тем не менее по бумагам получалось, что Виола Тараканова имеет аж две комнаты. Жили мы вместе с Томочкой вполне спокойно, пока в нашей судьбе не произошли кардинальные изменения. Но я об этом уже рассказывала и повторяться не хочу <История жизни Виолы Таракановой описана в книге Дарьи Донцовой «Черт из табакерки».>. Скажу только, что в результате всех пертурбаций нам достались две квартиры на одной лестничной клетке. И у нас теперь куча жилых помещений. Но об этом капитану знать не надо, пусть умрет от зависти.
- Офигеть можно, - покраснел кабан.
Потом спохватился и рявкнул:
- Жили на Горской? Не вздумайте скрывать!
- Зачем мне утаивать сей факт? - изумилась я. - Да и штамп старой прописки в паспорте стоит, вы же его видите!
- Глупо запираться, - согласился капитан, - и эта на Горской живет.
- Кто?
- Елизавета Семеновна Марченко. Во, глядите.
И показал мне бордовую книжечку, раскрытую на нужной страничке. Я машинально кинула взгляд на строчки, сделанные четким, почти каллиграфическим почерком: «Горская улица, дом 4, кв. 83».
- Ну и что? - удивилась я.
- Как это? Вы жили в двух шагах друг от друга и не встречались?
- Ну, если вы обратили внимание, мой адрес - дом семьдесят девять. Горская улица длинная. Действительно, странное совпадение. Только Елизавета проживала почти на проспекте имени Остапова, а я в противоположной стороне, возле рынка.
- Все равно небось встречались.
Я посмотрела в толстое, глупое лицо капитана, «украшенное» мелкими мышиными глазками. Ну не идиот ли он?
- По вашей логике получается, что все жители Ленинского проспекта, который тянется от Октябрьской площади до Московской кольцевой дороги, должны быть знакомы друг с другом?
1 2 3 4 5