“Какие еще зеркала в школе?! Что вы хотите там рассматривать?! Вы приходите
сюда за знаниями, а вовсе не за тем, чтобы любоваться на себя в зеркало! Или
вы собираетесь перед ним красоту наводить?! Так здесь школа, а не салон кра
соты!”
“А почему тогда в учительской зеркало есть?! Ч кричал комсорг Вовка Сидо
рин. Ч Почему учителям можно красоту наводить, а нам нет?!” Потапов помал
кивал. Его зеркала в вестибюле не слишком интересовали. Он читал Хемингу
эя и весь был в той войне, в тех страданиях, смертях и любви.
Ч Господи, Ч пробормотала рядом Тамара Селезнева, бывшая Борина, бывша
я Уварова, Ч Митя Потапов… это… ты?
Ч Я, Ч согласился Потапов, которому надоел этот разговор, Ч а ты не виде
ла никого из… наших?
Он не слишком понимал, что имеет в виду под словом “наши” Ч одноклассник
ов, наверное, Ч но ему хотелось поскорее отойти от Тамары Бориной-Уваров
ой-Селезневой Ч а просто так бросить ее ему было почему-то неловко.
Ч Разрешите ваше пальто, Дмитрий Юрьевич, Ч сказал из-за его плеча охра
нник, которого эта тетка развлекала, и он решил поддать пару.
Ч А? Ч переспросил Потапов и оглянулся. Ч А, да, конечно…
Он непочтительно выбрался из черного кашемира и кое-как сунул его Саше в
руки.
Ч Все наши здесь, Ч пробормотала Тамара и неожиданно залилась краской,
Ч мы вас никак не ждали, Дмитрий Юрьевич… Нам сказали, что вы не сможете б
ыть на нашем вечере, и мы вас не ждали…
Мы даже не подготовились… Как же это вы… приехали?
Ч Взял и приехал, Ч ответил он довольно грубо.
Почему-то ему не понравилось, что Тамара стала называть его на “вы”. Он не
на банкете в “Балчуге” и не на приеме в английском посольстве. Он же ясно о
бъяснил ей, что сидел за ней на литературе, и Кузя списывал у нее, а сам Пота
пов у Сурковой. Интересно, Суркова стала такой же дурой, как эта?
Впрочем, наверное, и эта самая Тамара тоже не дура. Просто на нее такое впе
чатление производит нынешнее потаповское положение. Оно на всех произв
одит одинаковое впечатление.
Ч Маргарита Степанна, Александр Андреич! Ч вдруг заголосила рядом с ни
м Тамара. Ч К нам приехал Дмитрий Юрьевич! К нам приехал Дмитрий Юрьевич
Потапов!
“К нам приехал, к нам приехал Сергей Сергеич дорогой!” Ч уныло вспомнил П
отапов фразу из величальной песни.
Хотел простых человеческих радостей, Сергей Сергеич, дорогой? На воспоми
нания тебя потянуло? “Школьные годы чудесные! С книжками, с чем-то там, с пе
снями”? Вот получи! Что теперь морду воротить! Поздно.
Лучше бы с крыльца развернулся и уехал. Ей-богу.
Со всех сторон к ним теперь лезли любопытные, и издалека приближался бес
сменный завуч Александр Андреич, и откуда-то должна была вынырнуть Марг
арита Степанна, да еще о Калерии Яковлевне он позабыл, а она наверняка тож
е была где-то поблизости.
Ч Сюда, сюда, Ч хлопотала оказавшаяся к нему ближе всех Тамара, Ч прохо
дите, Дмитрий Юрьевич, пропустите нас, пожалуйста! А с кем это вы? Ах, это ваш
а охрана! Проходите, проходите! Видите, как много у нас сегодня народу, все
откликнулись на призыв нашего комитета, а мы еще сомневались, стоило ли з
атевать все это! А ваша супруга не приедет? Нет?
Она стрекотала теперь, как из пулемета, и оглядывалась на толпу, теснившу
ю их, и глаза у нее были дикие и восторженные.
Последний раз, поклялся себе Потапов, последний раз поддался всяким бред
овым ностальгическим идеям. Первый и последний. Лучше бы к родителям съе
здил. Или на Российское телевидение. Давно бы надо, а он все тянет, все не зн
ает, что именно станет там говорить, идиот!
Охранник, довольный таким неожиданным и сокрушительным успехом шефа, по
сапывал у плеча, и Потапов был совершенно уверен, что он думает, будто шеф
все эти китайские церемонии затеял специально Ч для того чтобы выгляде
ть высокопоставленным и знаменитым, но простым и скромным. Конечно, проф
ессионал в охраннике настойчиво шептал, что из толпы лучше бы выбраться
поскорее, тем более площадка не подготавливалась и не разрабатывалась, и
он ничего не знает Ч ни где двери и окна, ни как попасть на лестницу или к ч
ерному ходу, но Саша не особенно слушал свой внутренний профессиональны
й голос.
Вряд ли кто-то из бывших учеников этой районной московской школы сейчас
бросится на шефа с ножом или стволом. Тем более шеф вовсе и не собирался сю
да ехать. Да и не нужен он никому, по правде говоря…
Охранник не знал, что человек с пистолетом, надежно уложенным под луковы
ми перьями, уже пришел на заранее выбранное место и основательно пригото
вился к работе.


* * *

Маруся сидела очень неудобно Ч в середине актового зала, за чьей-то могу
чей спиной. Ей совсем ничего не было видно, кроме коричневого пиджачного
плеча Мити Потапова, который в самом начале вечера был с такой помпой пом
ещен в президиум, что Марусе стало смешно. Слева и справа от него примости
лось высшее школьное начальство, а где-то в середине вечера подгребло ещ
е и районное, очевидно, оповещенное школьным о том, что у них на вечере при
сутствует Дмитрий Потапов. Как его там?.. Иванович? Юрьевич? Районное начал
ьство было встречено вконец потерявшейся от обилия высшей власти дирек
трисой с подобострастными поклонами и приседаниями. Седенькие, кое-как
завитые волосы у нее на макушке мелко дрожали. Марусе было ее жалко.
Бедная, бедная… Как пить дать, сделается у нее вечером гипертонический к
риз, и будет она принимать валокордин и капотен и жаловаться своему глух
ому мужу, что на нее в один вечер навалилось все сразу Ч выпускники, район
е, федеральный министр Ч “сам Потапов”! Ч префект, супрефект, и прочая, и
прочая, и прочая, как писалось раньше в царских манифестах.
Кроме суеты вокруг министра, из-за которой никто из выступавших не мог и д
вух слов толково связать, Марусю очень занимал вопрос присутствия Димоч
ки Лазаренко.
Зря она изображала перед Алиной наплевательское лихое равнодушие.
Да, да, прошло много лет. Да, их больше ничего не связывает. Да и тогда, навер
ное, их тоже почти ничего не связывало, кроме Димочкиного непонятного же
лания заиметь Марусю в качестве боевого трофея и ее обморочной в него вл
юбленности.
Все правильно.
Только все равно она потащилась на этот вечер, чтобы посмотреть на него. П
росто посмотреть. Вспомнить мужчину, с которым когда-то ей было так… необ
ыкновенно. Нет, наверное, не самого мужчину Ч что там его вспом
инать! Ч а то состояние души, которое она пережила с ним и больше не переж
ивала никогда.
О, это было потрясающее, раз и навсегда изменившее всю ее жизнь и переверн
увшее душу состояние. Господи, сколько всего намешано было в том, что в кни
жках и фильмах называлось затасканным словом “любовь”. До Димочки Марус
я тоже с легкостью произносила это слово, не придавая никакого значения
его смыслу. То есть, как и во все на свете, она вкладывала в это слово вполне
обычный житейский смысл и не знала, не ведала, глупая, самоуверенная девч
онка, в каком огне ей предстоит сгореть!
Поэтому Маруся вертелась в середине своего ряда, закрытая чьей-то могуч
ей спиной, пытаясь определить, приехал Димочка или не приехал, так что, в к
онце концов, какая-то бывшая выпускница, сидевшая слева, больно ткнула ее
локтем в бок.
Ч Спокойно нельзя посидеть? Ч прошипела она. Ч Слушать невозможно!
Слушать было, собственно, и нечего, но Маруся покорно притихла.
Слово предоставили Дмитрию Потапову, который оказался все-таки Юрьевич
ем, а не Ивановичем. Он быстро произнес какую-то довольно дружелюбную и св
язную ахинею, удивив Марусю, считавшую, что все как один государственные
деятели его уровня косноязычны от природы. Однако Потапов со своей корот
кой речью справился просто блестяще. В нужных местах зал похохотал, пото
м грустно и сентиментально притих, а потом, как положено, разразился “бур
ными и продолжительными”.
Маруся тоже похлопала.
Молодец Потапов. В люди выбился, говорит хорошо, выглядит приятно. Брюхо н
е отрастил, волосы не все растерял, научился носить костюмы и галстуки, ох
ранника за плечом совершенно не замечает, как будто его там и нет, и на рит
уальные танцы вокруг себя начальников рангом пониже, кажется, не слишком
обращает внимание.
Хорошо бы с ним поговорить, все-таки много лет подряд он списывал у нее ли
тературу, а она у него Ч алгебру и английский. Английский Потапову давал
ся так легко, как никому из их класса, а Марусе в самых кошмарных снах до си
х пор снились эти проклятые времена “паст перфект” и “герундий”.
Впрочем, что зря мечтать. Вряд ли ей дадут с ним поговорить. Как только кон
чится действо и начнется застолье, кто-нибудь из местного начальства по
д ручку утащит его в “отдельный кабинет”, или он сам удалится в “Мерседес
”, который Маруся видела у школьного крыльца, со скучающим, несколько уто
мленным, но вполне благожелательным видом, как и положено начальнику его
уровня, посетившему такое ничтожное мероприятие, чтобы отдать дань милы
м детским воспоминаниям.
А жаль. Маруся могла бы попроситься к нему на работу.
Ей вдруг стало так неловко, что она покраснела и оглянулась на сердитую с
оседку слева Ч не услыхала ли она как-нибудь крамольных Марусиных мысл
ей.
Что это пришло ей в голову! Наверное, не только директрисе, но и ей, Марусе, п
ридется на ночь тяпнуть чего-нибудь успокоительного! Что за ерунда! К Пот
апову теперь нельзя даже просто подойти, не говоря уж о том, чтобы просить
об одолжении! Случайно получилось так, что когда-то они были знакомы, и те
перь она вполне может похвастаться в компании, что лично знает “самого П
отапова”, но “сам Потапов” нынче вряд ли захочет даже плюнуть в ее сторон
у!..
И все-таки жаль. Вдруг это был бы ее шанс?
Маруся Суркова всегда старалась использовать все возможности до конца.
Ради Федора и его спокойной жизни она готова была не только кинуться в но
ги ставшему совсем чужим и взрослым бывшему однокласснику Потапову, она
могла бы землю копать. Или бревна таскать. Да все что угодно.
А на работе у Маруси все было… не слишком хорошо, и это напрямую угрожало б
лагополучию Федора и ее собственному. Вспомнив об этом, она внезапно пер
естала слышать и видеть, и ей стало все равно, приехал Димочка Лазаренко и
ли нет.
Она не может потерять работу. Они не выживут, если она потеряет работу. Даж
е двух месяцев без работы она не протянет.
А начальник, между прочим, с каждым днем становился все холоднее и холодн
ее, и как-то странно морщился в ее присутствии, и что-то все отворачивался,
и распоряжения отдавал напряженным высоким голосом, что Ч Маруся знала
Ч являлось признаком высшей степени недовольства.
Она очень старалась. Она работала быстро и безупречно. Она выполняла его
указания еще до того, как он договаривал их до конца. Она не обращала внима
ния на его хамство, раздражительность и перепады настроения. Она изо все
х сил пыталась облегчить и организовать его работу как-нибудь так, чтобы
эта работа хоть как-то делалась, поскольку он сам, личность высокого твор
ческого полета, считал, что работать вовсе не должен, что он исключительн
о хорош уж тем, что просто существует на свете Ч в этой должности, в этом к
абинете, среди богатой мебели, в окружении евроотремонтированных стен, и
зящных настольных безделушек, которые ему привозили со всего мира, среди
люстр, искусственных и живых цветов, глухих дорогих ковров Ч всего этог
о нового блеска, появившегося так недавно и моментально вытеснившего из
высоких кабинетов былую начальственную канцелярщину.
Маруся работала не за страх, а за совесть, не позволяя себе ни лишнего слов
а, ни необдуманного жеста, и была совершенно уверена, что еще немного Ч ме
сяц, два, Ч и он ее уволит.
Жаль, что не придется поговорить с Потаповым. Терять ей все равно нечего, а
он много лет списывал у нее литературу. Впрочем, она тоже много лет списыв
ала у него английский.
Маруся усмехнулась, возвращаясь обратно Ч из тревожных, нервных и лихор
адочных дум о работе в школьный актовый зал, где уже заканчивалась торже
ственная часть, и от сгустившейся парфюмерной духоты начинала побалива
ть голова, где в задних рядах уже умеренно шумели подуставшие от речей бы
вшие ученики, мечтая поскорее приступить к банкету, а седенькие завитки
на макушке у директрисы тряслись все заметнее и заметнее.
Может, он и не приехал. Может, его не нашли, когда обзванивали выпускников
восемьдесят пятого года. Или он не захотел приехать. Или не смог. Напрасно
она мучилась бессонницей, и выслушивала Алинины колкости, и не проверила
сегодня английский у Федора, потратив все время на изобретение какой-то
необыкновенной прически. Он не приехал. Ну и черт с ним.
Пробежали хлипкие аплодисменты. Директриса все еще что-то говорила в ми
крофон, а по всему залу уже вставали с мест, хлопали по карманам в поисках
сигарет, махали друг другу, и префект Ч а может, супрефект Ч в президиуме
уже крепко взял под руку Потапова, намереваясь вести его в “отдельный ка
бинет”. Маруся тяжело вздохнула и поднялась с места, ругая себя за то, что
потащилась на этот вечер, и только время потеряла, и теперь чувствует себ
я так, как будто ей публично надавали по щекам. Соседка слева, стремясь пос
корее выбраться из ряда цепляющих за колготки школьных стульев, уже вовс
ю на нее наседала, Маруся повернулась, чтобы идти, и нос к носу столкнулась
с Димочкой Лазаренко.


* * *

Всю торжественную часть он просидел за Маней Сурковой. Маня понятия не и
мела, что он сидит прямо за ее спиной и слышит каждый ее вздох и видит кажд
ое ее движение, и это его забавляло.
Когда-то он с ней спал, и она даже доставляла ему удовольствие. Такая была
… свеженькая, глупенькая, неиспорченная совсем, как героиня фильма про д
еревню семидесятых. Дура, конечно, но тогда ему не было никакого дела до ее
умственных способностей. Его привлекала ее свежесть, “подлинность”, как
он назвал бы это сейчас. Тогда, десять лет назад, это слово еще не было в так
ом ходу.
Как все изменилось за эти десять лет!
Из ученика художественного училища Димочка превратился в процветающег
о художника. Издательства наперебой заказывают ему иллюстрации, и гонор
ары вовсе не так уж скудны, и собственная мастерская уже не кажется преде
лом мечтаний, и на тусовках восторженные барышни от искусства провожают
его горящими взглядами, и он принимает эти взгляды как должное, потому чт
о знает Ч он хорош, молод, довольно известен, и со временем станет еще изв
естнее, его картины покупают уже сейчас, и тот самый небольшой заказ от мэ
рии он выполнил просто блестяще, и совсем недавно его показали в крошечн
ой программке на Третьем канале, посвященной столичной светской жизни. П
рограммка была кем надо замечена, оценена, взята на учет, как и заказ от мэ
рии, и многое другое.
Успехи были налицо.
Правда, его немножко смущало, что тот самый заказ он получил через отца, на
выставку в Манеж две его картины определил дядя Вася, друг семьи, бывший г
лавный архитектор столицы, а программку на Третьем канале делала продви
нутая дочь другого старинного отцовского приятеля, редактора какого-то
литературного журнала.
Отец тоже был художником.
Вернее, это Димочка был художником тоже. Всю жизнь его отец зан
имал начальственные посты в Союзе художников и в разнообразных комитет
ах, подкомитетах, комиссиях, подкомиссиях и президиумах Ч кажется, “под
президиумов” все же никогда не существовало. Отец был “широко известен в
узких кругах”, и Димочка некоторым образом шел не то что по проторенной, а
, можно сказать, по хорошо асфальтированной дорожке, оборудованной фонар
ями и автозаправочными станциями.
Это его смущало, да.
Лучше бы, конечно, все сделать самому. Лучше бы, конечно, он был “самородок
” из глухой провинции, пришедший перевернуть мир, заставить планету иску
сства сойти с орбиты и начать вращаться в каком-то совсем другом направл
ении, чтобы штурмом взять столичных снобов, зажравшихся и давно оторвавш
ихся от истинных ценностей, но…
Но получилось так, что он сам и был этим столичным снобом.
Ну и что? Ему не пришлось никому ничего доказывать, и работать до кровавых
мозолей тоже не пришлось, и голодать в нетопленых съемных развалюхах, эк
ономя деньги на дорогие краски и холсты. Все это чрезвычайно романтично,
конечно, но Димочка вполне понимал, что лучше так, как есть.
Пусть он не просто художник, а художник тоже. И нет никакой прин
ципиальной разницы, откуда выплыл тот самый заказ от мэрии, са
мое главное, что он был.
1 2 3 4 5 6