Дверь, словно следуя за его взглядом, вдруг приотворилась с медленны
м скрипом, и Ники отшатнулся.
Паника, словно атакующая змея, выметнулась из гардероба и зашаталась пер
ед их лицами, разинув отвратительную пасть.
Ольга почувствовала, как по виску проползла капля пота.
Ц Вы чего? Ц оторопело спросил Толя Борейко. Ц Или у вас тут привидения
… обитают?
Ц Черт знает, кто тут обитает, Ц пробормотал Ники, прицелился и ногой за
хлопнул дверцу гардероба.
Паника пропала за ней, будто ее и не было вовсе.
Ц Ну, вы даете, Ц Толя даже головой покрутил в знак того, что несказанно у
дивлен тем, как они “дают”. Ц Нервные все какие-то стали.
Ники молчал. Ему было стыдно, что он так перепугался. И стыдно, что Ольга эт
о видела.
С нервами на войне дело вообще обстоит не слишком хорошо, прав Борейко. Ка
к там это называется, в другой жизни, Ц ПТС?.. ПСС?.. Ц ужасная штука, замучи
вшая американцев после войны во Вьетнаме! В кино это выглядело очень тра
гично Ц небритые парни, на костылях или без, проводящие все свое время в к
абаках и публичных домах, сбивающиеся в стаи или пропадающие поодиночке
. Кажется, это называлось “сломаться”.
“Он сломался после Сайгона” Ц произносить следует низким, сочувствующ
им голосом, отводя глаза.
Ники не хотелось “ломаться”, но нервы были и впрямь на пределе.
Ц Вчера конвой пришел, Ц сообщил Толя. Покопался двумя пальцами в хруст
ящем пакете, на дне которого болтались остатки галет, выудил какой-то обл
омок и решительно отправил в рот. Ц Из Ходжа-Багаутдина.
Девчонки красивые приехали.
Ц Какие девчонки? Ц встрепенулся Ники, очень озабоченный поддержание
м собственного имиджа Казановы. В Кабуле этот имидж пропадал зря и, можно
сказать, уже почти совсем пропал.
Ц Француженки, Ц Толя осмотрел свои пальцы и аккуратно отряхнул с ладо
ней крошки.
Ники огорчился:
Ц Да от них никакого толку!
Ц Конечно, никакого.
Ц А чего ты тогда говоришь?!
Ц Так просто.
Ники запустил пятерню в кудри и энергично там почесал. Ольге его затея с о
тращиванием кудрей в воюющем Афганистане решительно не нравилась, но он
а благоразумно помалкивала. Знала, что как только начнет учить его жизни,
он моментально упрется рогом и сделает что-нибудь гораздо более бессмыс
ленное Ц например, станет отращивать еще и бороду.
Его упрямство можно сравнить только с его чудовищным профессионализмо
м Ц если таковой может быть чудовищным.
Кроме того, в нем жил еще “дух противоречия”, в полной гармонии с которым о
н всегда делал не то, чего от него ожидали, а то, что считал нужным, и “собств
енные взгляды” тоже присутствовали. Эти “взгляды” Ольгу очень забавлял
и, если не подавались в слишком больших количествах, как баклажаны в армя
нском ресторане “Ноев Ковчег” в тихом и старом центре тихой и старой Мос
квы.
Почему-то только из такого далекого далека, как Кабул, Москва казалась ти
хой и старой. И баклажанов захотелось невыносимо.
Ц А я вчера ванну принимал, Ц похвастался Ники неизвестно зачем и на се
кунду перестал чесаться.
Ц В ACTED ездил?! Ц ахнула Ольга.
Только в домике ACTED Ц международной организации, строившей в Афганистане
дороги, Ц можно было помыться. Наверное, этот домик войдет в историю как
самое популярное среди всех работавших здесь европейцев место. Чтобы по
пасть внутрь, надо было постоять или посидеть на полу в длинной очереди. Н
епосредственно ванная Ц грязная комнатка с серыми цементными стенами
и двумя баками, с горячей и холодной водой, и несколько металлических кув
шинов.
Самое главное попасть внутрь. Попал Ц как будто в рай. Можно мыться или чи
стить зубы.
Бахрушин, наверное, и не подозревает, какое это счастье Ц почистить зубы
…
Ц А вы правда на север едете?
Ольга пристально взглянула на корреспондента “Интерфакса”.
Вот зачем ты пришел. За информацией. Тебе до смерти любопытно, куда мы едем
, с кем и зачем. Любопытно “по-журналистски” Ц как же, вдруг пропустишь чт
о-то важное и интересное, и “чисто по-человечески” Ц слухи об их с Ники ро
мане будоражили не только коллег “на местах”, но и московское бюро тоже. В
последнем телефонном разговоре главный редактор Костя Зданович что-то
уж больно игриво расспрашивал, как там Ники, Ц словно не мог спросить у н
его сам! Ц и эта игривость резала Ольге ухо, сверлила прямо.
Косте Здановичу в Москве кажется, должно быть, что Афганистан Ц это спло
шная романтика, слегка подсоленная опасностью и сдобренная восточными
пряностями в духе Ходжи Насреддина!
Ошибается Костя. И относительно романтики, и относительно Ники.
Никакой романтики. Никакого Ники.
Толя Борейко помолчал и, так как никто ему не ответил, спросил снова, теми
же самыми словами:
Ц А вы правда на север едете?
Он мог так спрашивать до бесконечности Ц Ольга знала.
Однажды они снимали пресс-конференцию министра МЧС, который долго и ста
рательно не отвечал на Толин вопрос, а Борейко все повторял и повторял ег
о Ц слово в слово! Министр в конце концов озверел и велел ему катиться с э
тим вопросом и даже уточнил, куда именно, и вышел небольшой скандал, котор
ый в конце концов замяли.
С тех самых пор министр МЧС, по слухам, каждый раз интересовался, кто будет
на конференции от “Интерфакса”, и если ему отвечали, что может быть и Боре
йко, министр весело сообщал своей пресс-службе, что тогда пусть она, то ес
ть служба, катится туда же, куда он чуть было не отправил Толю.
Вспомнив про министра, Ольга улыбнулась.
Он был молодой, решительный, сердитый и веселый Ц самый лучший из всех из
вестных ей министров, а уж она-то их повидала, как любой высокоуровневый ж
урналист! С Бахрушиным министр дружил, и они даже один раз ездили куда-то
на своих громадных, тяжелых, вездеходных машинах, напялив куртки и болот
ные сапоги, и там, куда приехали, сидели на берегу чистой и быстрой речки и
до утра разговаривали о делах. На их мужском языке это называлось “вырва
ться на рыбалку”.
Ольга сидела с ними только до полночи, а потом ушла в домик спать и до расс
вета сквозь сон слышала, как они хохотали. И деревья шумели высоко-высоко
, и холодно было, и тяжелые капли стучали в крышу, и костер трещал, и река под
горой перекатывалась по камушкам. Под двумя одеялами было тепло, только
нос все время мерз, и она, как собака, зарывала его в подушку.
Ей как-то очень радостно и легко дремалось под этими самыми одеялами, и но
чь была глухая, совсем осенняя, и Ольга все время помнила, что завтра еще о
дин выходной, а в Москву они вернутся только в понедельник, до которого це
лая жизнь!..
А потом пришел Бахрушин и разбудил ее грохотом своих сапожищ.
И, не открывая глаз, она слушала, как он топает и сопит, сдирая с себя свитер
и джинсы, и это так ее волновало!.. Он повалился рядом, полежал и стал решите
льно раскапывать одеяла, раскопал и обнял ее, Ц у него была прохладная ко
жа, и щеки, колючие от щетины, и от него пахло дымом, осенью, одеколоном и чут
ь-чуть спиртным.
Он долго целовал ее холодными, настойчивыми губами, и прижимался щекой к
виску, и гладил ее горло, и за ухом, где она особенно любила, а потом зачем-т
о спросил:
Ц Ты спишь?..
И у него был странный, перехваченный голос, как будто он тоже сильно волно
вался…
Вдруг сейчас ей показалось, что ничего этого не было.
Она все придумала. Оттого, что сильно устала за эту командировку, оттого, ч
то бомбили каждый день, что выключился телефон, оттого, что приперся Толя
Борейко, испортил настроение.
Ц А вы правда на север едете?
Ц Правда! Ц гаркнул Ники. Ц Мы! Едем! На север!
Ц А кто везет?
Ц Никто не везет. Мы сами себя везем.
Ц А машину где взяли?
“Взять” машину было невозможно, и все это знали.
Все местное население от мала до велика делало бизнес на приезжих, и насе
лению было абсолютно наплевать, что это за приезжие Ц журналисты, военн
ые, гражданские, строители, врачи без границ Ц “и без мозгов”, прибавлял о
бычно Ники, Ц кто угодно.
Машина до Панджера Ц шесть тысяч долларов. Не хочешь платить, не поедешь,
а ехать надо, и мало того, еще оборудование везти Ц камеру, генератор, мон
тажный стол. Будешь выламываться, скажут семь. Или десять, им все равно, кт
о-нибудь да поедет, а им не к спеху. Некий документ местного МИДа, разрешаю
щий выезд из Кабула, стоил двести долларов с каждого выезжающего, если оф
ициально, и еще нужно выстоять очередь в несколько дней, из которой нельз
я уйти, записав номерок на ладони. Можно заплатить триста, и документ выда
дут без очереди. А еще бумаги и разрешение на оборудование! А еще бензин, в
ода и жилье, за которое тоже нужно платить! Например, номер в данной гостин
ице стоит примерно как пятизвездочный люкс в Москве. Всем приходилось ра
скошеливаться, чтобы снимать войну.
Кому война, а кому мать родна…
Вот умная и, главное, свежая мысль.
Ц И чего?! Кто платит? Бахрушин, что ли?! Ц продолжал недоумевать Толя Бор
ейко. Ц Да нет, ребята, что-то вы мне темните!
Ц Это не правильно, Ц лениво поправила его Ольга. Ц “Мне темните” не го
ворят.
Ц Да нет у Российского телевидения таких денег и не было никогда! За ваши
разъезды платить!..
Толя был настоящий журналист, и мысль о том, что коллеги-конкуренты могут
его обскакать, казалась ему невыносимой.
Ц Да какое тебе дело, кто за нас платит?! Ц из ванной крикнул Ники. Кажетс
я, он опять рассматривал себя в зеркале, искал следы былой молодецкой уда
ли.
И девицы, только что приехавшие из Ходжа-Багаутдина, оказались француже
нками Ц что толку от этих француженок!.. Расстройство одно.
В их поездке была небольшая тайна, но открывать ее Толе Борейко они не соб
ирались. По крайней мере, Ольга так поняла своего оператора, засевшего в в
анной, а главным “носителем тайны” был именно он.
Ц На базар надо сходить. Слышишь, Ники?
Ц Чего ты там не видала? Тазы с кувшинами? Воды все равно нет.
Ц Там хлебушек, Ц пробормотала Ольга и сглотнула Ц вдруг очень захоте
лось хлеба. Ц Лепешки.
Ники выглянул из ванной, вид у него был недовольный.
Ц Я один схожу. Без тебя.
Толя Борейко основательно уселся на шаткий металлический стул, крепко в
зял себя за колени Ц и навострил уши.
Недаром об их романе с Ники говорили все заинтересованные лица не только
в Кабуле, но и в Москве.
Говорили и жалели Бахрушина.
…А что он может? Ей вожжа под хвост попадет, она и начинает вытворять, чего
ей охота! В прошлом году в Антарктиду летала, а теперь вот в Афган понесло
ее!
Книгу написала, читали? Да ладно, все читали! Ну и что? Особенная какая-то кн
ига, что ли? Да ничего особенного, книга как книга. Тогда почему ее напечат
али?!
И целое событие было, по телевизору показывали, а теперь говорят, что ей пр
емию какую-то дадут, то ли Пулитцеровскую, то ли Букеровскую, шут ее знает.
А все из-за чего? Из-за того, что спит со всеми Ц и с тем, и с этим, и еще вроде
с министром печати и с эмчеэсовским, и с генеральным продюсером, и еще с ке
м-то, от кого зависит… А вы не знали?! Да она ни одного мужика не пропустит, у
нее, наверное, как у этих… которые зарубки на кровати делали, кто это такие
были? Потащилась вот в Афган, а он отпустил, Бахрушин-то, как он может ее ос
тановить?! А ей все мало Ц небось Нобелевскую теперь подавай, премию-то. Ф
еминистка, блин. Профессионалка.
Бедный Бахрушин. Не повезло ему.
Ники из-за двери в ванную еще поизучал ее, а потом опять скрылся. Им надо бы
ло бы поговорить, а Толя мешал.
Впрочем, не к спеху. Поговорить они еще успеют.
Хотя можно и не успеть. Дней десять назад “томагавк” снес у гостиницы пра
вое крыло Ц ошибка вышла, извиняйте, граждане журналисты, промазали мы. П
ро американские карты, на которых обозначено все вплоть до форточек в со
ртирах, мир узнал, когда какой-то бравый капитан со своего “Бигфайера” вз
ял да и саданул по японскому посольству.
Тоже ошибся, видимо. Хотел по какому другому садануть, а вышло по японском
у.
Человечество содрогнулось. Мир замер.
Ждали катастрофы Ц во вселенском масштабе.
Лидеры держав по очереди промямлили, что они тоже предпочли бы, чтобы кап
итан саданул по какому-нибудь другому посольству, попроще, но изменить н
ичего было нельзя.
Во вселенском масштабе обошлось, Ц выдержав тяжеленную паузу, чтобы вс
е как следует прочувствовали близость пропасти, японцы холодно приняли
холодные американские извинения.
…Перед журналистами никто не извинялся Ц выразили соболезнования сем
ьям погибших, мировые новостные каналы показали дымящиеся развалины и и
спуганных людей в джинсах и майках, кучками стоявших вокруг в серых и пло
тных клубах пыли.
Ольга тоже там стояла. Телефон тогда еще работал, но от шока она забыла сра
зу позвонить и потом долго не могла понять, в чем дело, откуда длинные свер
бящие звуки Ц как будто из середины черепа.
Звонил Бахрушин, посмотревший видео WTN.
Ц Ты жива?
Она знала, что сигнал идет долго, и ей вдруг представилось все это Ц как в
исящий над другим континентом спутник сейчас примет сигнал от ее телефо
на и в нем будет что-то мигать и щелкать, передавая сообщение дальше. Анте
нны наземных станций подхватят его, развернув острые решетчатые носы, и
погонят дальше на запад, на запад и потом на север, через горы, леса, города,
пустоши и болота, в которых зреет клюква, и пахнет мхом и хвоей, и сеет мелк
ий дождь, Ц и дальше, дальше.
А там, вдалеке, “дворники” мотаются по стеклу, и в приемнике звучит песня п
ро любовь, и в мокром асфальте дрожат огоньки машин, и заваленный бумагам
и стол в кабинете, и привычные сигареты, пиджак на спинке кресла и нагревш
аяся тяжелая трубка телефона в ладони.
Он звонил и не знал, жива ли она, или то, что от нее осталось, тоже там, в пыльн
ых обломках, которые уже не разобрать; не знал, что кровь в пыли становится
черной, как будто сворачивается. Только если наступить в лужицу, изнутри
брызнет алым. Он звонил и ждал, ответит она или нет.
Сигнал идет долго, и надо пережить, переждать, глядя вниз, в пропасть моско
вского асфальтового двора, на окна соседнего крыла, освещенные желтым св
етом, и понимать совершенно отчетливо Ц все это имеет смысл, только если
она сейчас ответит.
А она сразу не позвонила, потому что у нее был шок.
Если сегодня будет связь, она скажет ему, что любит его больше жизни.
Прямо так, прямо вот этими самыми словами.
И наплевать на шум аппаратной, который всегда слышно в наушнике, и истери
ческие вопли выпускающего, и вой спутника, и на то, что там тьма народу Ц п
рямой эфир в федеральных новостях, шутка ли! Но она все равно скажет Ц он
ведь там, и Ольга это знает, а больше ей ничего не нужно.
Почему она никогда не говорила, что любит его?!
Чертов характер.
Ц Чертов характер, Ц повторила она вслух.
Ц У кого?
Ц Что у кого?
Ц Характер. У кого?
Ц Толь, Ц попросила Ольга, Ц дай мне сигарету.
Ц Я не курю, Ц весело удивился Толя Борейко, Ц ты что, забыла?
Курили все, кроме Толи. Он, конечно, заботился о своем здоровье Ц как это о
на позабыла?!
Афганцы опять загалдели под окнами, Ольга все пыталась расслышать, на ка
ком языке они говорят. Здесь много языков Ц таджикский, пушту, фарси и дар
и.
Впрочем, кажется, дари Ц это не отдельный язык, а диалект. Чем-то они друг о
т друга отличались, но разобраться было трудно.
Ники выучил два слова: ташакор Ц спасибо, хоп Ц хорошо, договорились, и п
ользовался ими виртуозно.
Он протиснулся из ванной мимо Толи и сунул Ольге пачку сигарет.
Ц Спасибо.
Ц Не за что.
Хороший, вежливый мальчик. Заботливый.
Бахрушину, наверное, не десять, а уже сорок раз доложили, что у них роман, а к
ак же!..
Ц Ну ладно, Ц заключил Толя, поднялся и недовольно поморщился в сторону
Ольгиной сигареты, Ц я пойду тогда. Да, Ольга, я чего пришел-то! Тебе с конв
оем посылка пришла. Из Парижа. У тебя там есть кто-то?
Ц Где?! В Париже?!
Ц Съезди в корпункт Евровидения. Мне вчера ребята сказали, что там ее ост
авят.
Ц Да что за ребята?!
Ц Не знаю. Просили передать. А что там, от кого, я не знаю. У тебя чего, и в Пар
иже свои?
В Париже было много разных людей, в разное время имевших к Ольге разное от
ношение, но она только пожала плечами.
Ц У вас эфир сегодня?
Ники пожал плечами и опять почесался.
Ц У нас-то эфир, а там кто знает. Человек предполагает, а тут только Аллах
располагает.
Толя дико на него взглянул, пошел было к двери, но остановился, подхватил м
ятую пачку из-под галет и покопался в ней, как будто проверял, сколько там
еще осталось.
Ц Давай-давай!
Толя быстро ссыпал крошки в рот и выбрался в коридор. Ники закрыл за ним дв
ерь и посмотрел на Ольгу.
1 2 3 4 5