Дорога теперь петляла постоянно, обходя невидимые в густой чаще
препятствия, обзор сократился метров до ста, а потому Олег, заметив за
очередным поворотом медленно покачивающиеся телеги, еле успел
придержать гнедую, чтобы не налететь на обоз на всем скаку.
Путников оказалось немного: пять телег, по два человека на каждой.
На третьей тряслись две пухлые румяные девицы лет шестнадцати, в белых
платках, красных сарафанах и накинутых сверху овчинных душегрейках.
Остальные были ничем не примечательные с виду мужики самого разного
возраста - от безусого юноши до седобородого старика, что на задней
телеге даже голову не мог повернуть и выкручивался на стук копыт всем
телом. В войлочных шапках с длинными наушами, подозрительно
напоминающих подшлемники, в полотняных рубахах и темных, заправленных
в сапоги, шароварах, кто в душегрейках, а кто без - они походили на
обычных пахарей, что отвозили собранный недавно урожай на торг в
ближний город, а теперь возвращались домой.
Правда, как отлично знал Олег, русский мужик без топора за поясом
и засапожного ножа у ноги за порог не выйдет, а в дальний путь
наверняка и кистень с собой прихватит - а потому ведун отвел левую
руку назад и быстрым движением перевесил щит с задней луки седла на
переднюю. Здесь деревянный диск бил по колену, но зато и схватить его
можно было почти мгновенно, да и ногу от случайного удара прикрывал.
Потянув правый повод, Середин прижался к правой кромке тракта и по ней
начал обгонять путников, внимательно оглядывая каждого и каждому
вежливо кивая: - Мир вам, добрые люди. - И тебе того же, мил человек,
- степенно ответил старик за себя и сидящего рядом угрюмого
круглолицего мужика, лишь слегка склонившего голову в ответ. -
Счастливого вам пути. - И тебе того же желаем, коли не шутишь, -
весело ответил рыжебородый голубоглазый мужик, у которого науши на
шапке были подняты вверх и связаны на макушке. Сидевший рядом с ним
мальчишка лет четырнадцати радостно поддакнул: - Тебе того же и
три-сорока больше! - Счастья вам, красавицы, и да будут благосклонны к
вам великая Лада со Сречей... Девицы в ответ захихикали, глядя друг на
друга, и ничего не сказали. - Пусть Похвист со Стрибогом сделают
спокойным ваш путь... На второй повозке сидели двое крестьян, на
первый взгляд показавшиеся Олегу братьями - одинаковые окладистые
бороды, карие глаза, светлые волосы, выбивающиеся из-под шапок,
широкие плечи, крупные ладони. Даже покосились они на всадника с
похожим прищуром. Вот только кожа на лице у одного была заметно глаже
и светлее, чем у другого, и ведун сообразил: отец с сыном. - Да не
оставят они и тебя своим вниманием, прохожий, - окинув Середина сверху
вниз внимательным глазом, степенно ответил тот, что старше. Мужик этот
был отнюдь не прост: широкий и толстый кожаный ремень со следами
снятых блях больше годился для тяжелого меча, чем для затыкания за
него топора или привешивания ложки. Из-под бороды проглядывал, уходя к
шее, узкий длинный шрам, который способно оставить только скользнувшее
по коже остро отточенное лезвие. Помимо обязательного засапожника, у
мужика имелся довольно крупный косарь на поясе - а для этих времен,
когда каждый кусок железа чуть не дороже золота ценится, это признак
явной зажиточности. Опять же, и едет он на второй телеге - не впереди,
чтобы не попасть под удар в случае неожиданности, но рядом. Всегда
успеет отреагировать - либо на выручку первой телеге кинуться, либо
быстро подойти и вопросы спорные решить. Судя по всему, именно он и
считался среди путников за главного. - Да пока милостью своей не
отпускали, - кивнул Олег и потрепал гнедую по гриве, думая над
следующим вопросом. Спросить, куда дорога ведет? Как бы за лазутчика
не приняли. Спросить, как проехать в Новгород? На смех поднимут, что
средь проезжих трактов заблудился... - С Чернигова я еду, -
неопределенно сказал он. - Заскочил в одну деревню, дело оговоренное
исполнить, а потом собирался к Новгороду податься. Вот только что-то
поворота на север угадать не могу. - Эк тебя занесло! - изумился тот,
что помоложе. - Тебе, мил человек, от Курска али Щигры поворачивать
надобно было. - От Курска? - не поверил своим ушам Середин. - Ерунда
какая. Неужели я бы его не заметил? - Постой, - положил руку на колено
сына мужик. - Человек, видать, по Мертвой дороге путь держал. На ней
ранее несколько селений стояло, - пояснил он для Олега. - Да мор
пожрал всех, будь проклят Чернобог со своими приспешниками. Кто
уцелел, новые дома севернее срубили, пути протропили новые. А по
Мертвой дороге те ездят, кто с Дона на Киев али Чернигов сильно
спешат, али кто людям на глаза попадаться не любит. Вот она и не
зарастает. Токмо по сторонам от дороги этой более никто не
сворачивает, от и сожрал лес отвороты. Он пустоты не любит. - То-то я
никого из путников там не встретил! - понял Середин. - И хорошо, что
не встретил, - кивнул мужик. - Добрые люди там не ездят. Да-а, далеко
тебя занесло. Крюк получится преизрядный. - То не страшно, - небрежно
отмахнулся ведун. - Человек многого желает, а судьба всё едино свою
ниточку ведет. Может статься, не просто так меня лешие заморочили, а
суждено дело какое в краях здешних совершить. Посмотрим. Вот только
как же мне отсель потом к Новгороду вывернуть? - Вернуться можешь до
россоха. Чай, заметил верст десять назад? Коли там свернешь, дня за
три к Ельцу выйдешь, от него на Рязань тракт идет. Ну, а там путь к
Новгороду найдешь. А хочешь, - взглянул на небо мужик, - вперед скачи.
До темноты аккурат к Кшене успеешь. Городище там крепкое стоит. Тиму
перемахнешь, а следующая река уж твоя будет. По Кшене вверх тропа
узкая имеется. С возком не проехать, а верхом пройдешь. Опять же, к
Ельцу река выведет. - Тогда уж по Олыму лучше подниматься, - встрял в
разговор сын. - Там путь натоптанней. - А постоялый двор в Кшене есть?
- поинтересовался Олег - Есть, - кивнул мужик, никак не реагируя на
реплику сына. - Не большой, но одинокому путнику место найдется. -
Спасибо на добром слове, - кивнул Середин и тут же пустил скакунов в
галоп. - Удачи вам, путники... После получаса скачки во весь опор
из-под упряжи гнедой стала проступать белая пена - и ведун натянул
поводья, переходя на шаг. Если местные пообещали, что до темноты он
успеет в городище - наверняка это получится и без лишней гонки. - Не
сердись, - погладил он кобылу по шее. - К реке выйдем - дам вам
небольшую передышку. Водички проточной попьете, травки пощиплете.
Липовый лес сменился редким дубровником, между могучими деревьями
шелестели на ветру ивовые и ореховые кусты, а кое-где к небу
устремлялись, словно выкаченные на стартовый стол ракеты,
пирамидальные тополя. Среди туч проглянуло неожиданно солнце,
ласточки, словно передумав накликивать дождь, поднялись к вершинам
деревьев. А впереди, уже вечером, намечалась горячая баня, мягкая
постель, теплая сухая комната, хмельной мед и любая снедь, какую он
только вздумает себе заказать. Настроение молодого человека
улучшилось, и он даже замурлыкал себе под нос любимую песенку,
известную всем поклонникам «Ивасей»:
Если климат тяжел и враждебен астрал, Если поезд ушел и все рельсы
забрал, Если пусто в душе и не любит никто, Это значит, это значит,
означает это, что:
Пора по пиву, пора, пора по пиву, пора, Пора по пиву, пора, пора
по пиву, пора Пора по пиву, по пиву, по пиву пора, С ним не берет
мороз и не страшна жара...
Пологий поворот - и Середин осекся на полуслове, увидев перед
собой реку. Тима представляла собой неспешный поток желтовато-мутной
воды шириной не меньше пятнадцати метров. Дорога ныряла в нее с одной
стороны и выбиралась на противоположном берегу, недвусмысленно
указывая брод - вот только его глубину нигде и ничто не определяло. С
одинаковой легкостью это могло быть и по колено, и по пояс, и по
грудь. И если в первом случае можно спокойно ехать вперед, то в
последнем - лошадей нужно развьючивать и переносить груз на руках. Не
то все сумки насквозь промокнут.
- Повезло вам, хвостатые, - вздохнул, спешиваясь, ведун. - Отдых
получится долгий.
Первым делом он отпустил подпруги гнедой и чалому мерину, сорвал
пук травы и тщательно отер от пота и пыли их шкуры. Потом напоил и
пустил щипать листочки с окрестного кустарника. Сам срезал длинный, с
себя ростом, прут, очистил от листьев и веточек. Прошелся вокруг,
набрал хвороста, свалил возле самого съезда к воде на утоптанную до
каменной твердости глинистую колею - дабы живую землю понапрасну огнем
не портить. А то ведь Триглава на небрежение и обидеться может. Высек
на трут искру, старательно ее раздул, подсовывая тонкие полоски
бересты. Когда березовая кора разгорелась - подпихнул ее под сложенные
поленницей сухие ветки и начал раздеваться.
Готовился ведун к самому худшему: брод мог оказаться и по горло
глубиной. В таких безлюдных местах переправы никто организовывать не
станет. Нашли люди место, где хоть как-то перебраться можно, вот и
пользуются. Поэтому разделся Середин донага, взял в руки прут и вошел
в холодную осеннюю воду, двинулся вперед, прощупывая дно перед собой.
Поди угадай в мутной воде, где яма али валун какой в глубине таятся?
Поначалу дно довольно резко пошло вниз, но когда вода поднялась
сантиметров на двадцать выше колен, выровнялось. Ступни ощутили под
собой нечто плотное и шершавое - то ли слежавшийся песок, то ли и
вовсе известняк. Исследовать подробнее Олегу не хотелось - ледяная
вода впилась в ноги, словно щучья пасть, усеянная сотнями крохотных,
но очень острых иголочек. С каждым шагом ступни, голени, колени всё
больше теряли чувствительность - ведуну оставалось полагаться только
на палку, которой он проверял дорогу перед собой, и на то, что перейти
на другой берег он успеет раньше, чем ноги сведет судорога.
Немногим выше по течению плеснулось нечто крупное, по воде пошли
волны. Середин встал на цыпочки и затаил дыхание, опасаясь, что
обжигающий холод достанет до низа живота - но обошлось, волны
оказались слишком низкими. В прибрежной осоке кто-то тихо хихикнул,
всплеск послышался на несколько шагов ближе.
- А ну, не балуй! - погрозил кулаком неведомой нежити Олег. -
Смотри, серебро в воду суну!
Осока в ответ опять хихикнула, но всплески прекратились, и ведун,
тыкая перед собой палкой, за пару минут дошел до берега и торопливо
выскочил на траву. Резво запрыгал, высоко вскидывая колени для
разогрева ног, а когда к ним вернулась чувствительность - развернулся,
быстро и решительно преодолел брод в обратном направлении. Его
опасения оказались напрасными - вода вряд ли достанет коням до брюха.
Хворост на колее как раз разгорелся высоким огненным столбом, и
Олег встал к нему почти вплотную, впитывая всем телом живительное
тепло. Повернулся спиной, потом опять животом, боками, равномерно
пропекаясь со всех сторон, и отступил, лишь когда вместо холода начал
тяготиться жаром. Натянув шаровары и рубаху, достал медный ковшик с
закопченной ручкой, зачерпнул из реки воды и поставил на угли - пить
некипяченой эту мутную водицу ему никак не хотелось. К тому времени,
когда он оделся полностью и отрезал себе несколько ломтей сала, вода
как раз закипела. Олег снял ковшик с огня, прожевал свой немудреный и
безвкусный, но питательный обед, запил. Затем снова набрал из реки
ковш воды, залил остатки прогоревшего костра. Отсек ломтик твердого,
как подошва, вяленого мяса, кинул в рот и принялся сворачиваться.
Тряпицу с припасом - в чересседельную сумку, ремень с саблей, коротким
ножиком для еды и чехлом для серебряной ложки - себе на пояс. В
последнюю очередь ведун затянул скакунам подпруги и поднялся в седло.
Всё, хвостатые, отдых закончен.
Он пнул гнедую пятками, направляя к реке, и в несколько скачков
оказался на другом берегу. Кто бы мог подумать, что для этого
секундного рывка придется потратить больше двух часов на подготовку?
Однако же - не зная броду...
- Н-но, родимые! - пустил он лошадей в рысь. - Хотите под крышей
ночевать - шевелите копытами! Дни ныне уж короткие, а дороги длинные.
По эту сторону лес был древний, дремучий, матерый, с толстенными
замшелыми бревнами, рухнувшими в подлесок и поросшими густым зеленым
мхом, с непролазными буреломами, которые за первый же час пути дважды
огибала дорога, с гнилыми пнями в десятки обхватов, напоминающими
могучие скальные выступы. Дорога петляла, точно выбравшаяся на охоту
змея, протискиваясь между препятствиями, устранить которые способен
только жестокий огненный шторм. Потому что с течением времени взамен
сгнивших пней, стволов и буреломов появлялись новые, зачастую уже
поверх старых; гнилье и сушняк причудливо переплетались, представляя
из себя сплошной, рыхлый, но толстый завал, дороги через который не
было ни конному, ни пешему.
Между тем облака окончательно сомкнулись в бескрайний серый ковер,
погрузив землю в зловещий сумрак, украв у предметов тени, а небольшие
ямки превратив в черные непроглядные колодцы. Упала капля, еще одна,
еще. Задрожали от частых ударов листья кустарников, побежали по тракту
пыльные водяные шарики. Олег тихо выругался - уж очень он настроился
сегодня на хороший отдых, чтобы заканчивать день под затяжным осенним
дождем.
- Где же эта обещанная Кшень? - привстал на стременах Середин.
Впереди никаких просветов углядеть не удавалось. Ведун поднял глаза к
небу, с секунду боролся с совестью, потом решился: - Прости меня,
Стрибог. Не из баловства волю твою нарушу, и не на долгий срок. На
малое место себе покой ищу, на единый день...
Он прикрыл глаза, сосредоточиваясь на внутреннем, находящемся в
области живота, тепле, вытянул его наверх и вскинул руку, вместе с
этим жестом выбрасывая импульс в низкие тучи впереди, после чего
подогнал и без того спешащих скакунов. Поворот - дорога нырнула в
низину. Подковы прогрохотали по жердяному настилу и звонко застучали
по камням.
«Однако телегам здесь придется изрядно попрыгать», - мысленно
отметил Олег, поднимаясь по небольшому безлесому взгорку... И натянул
поводья. Холм представлял собой почти ровный выступ гранитной породы.
Причем довольно длинный - не меньше километра. Время смогло
растрескать прочную скалу, но в узких щелях удалось пока прижиться
лишь отдельным колоскам. Различить на граните колею дороги не смог бы
даже Ворон. Одно утешение - дождь остановился, а в том месте, куда
ведун посылал свой импульс, даже появился просвет.
- Ква... - вздохнул Олег, натягивая правый повод. - Придется
объезжать холм по кругу, пока тракта не найду.
Поиски заняли не очень много времени - но когда Середин снова
въехал под кроны деревьев, просвет на небе затянулся, начали падать
тяжелые крупные капли, пробивающие насквозь даже войлок поддоспешника,
не говоря уж о ткани на рукавах.
Да уж, одинокому бродячему колдуну со Стрибогом не тягаться... И
тем не менее, ведун снова выпустил вперед шар из своего тепла -
«энергетический импульс», как будет модно говорить спустя десять
веков. Очень уж не хотелось ему сушить несколько дней все свои припасы
и вещи па ближнем постоялом дворе. Намокнуть - дело быстрое.
Избавиться потом от плесени - почти безнадежное. И ведь многого ему не
надо. Только до Кшени дотянуть, до крыши над головой. Новый просвет
подмигнул синевой неба, разогнал плохое настроение и дождевые капли,
медленно пополз куда-то влево с прочими облаками. Дорога обогнула
протяженную каменистую гриву и повернула вслед за просветом, стелясь
вдоль узкого ручейка, что весело звенел по камням. Чаща наконец
разошлась, уступив землю кленам и березам - даже воздух, казалось,
стал чище и слаще. Такое ощущение Олег обычно испытывал возле владений
берегинь - покровительниц леса и его гостей. Душу кольнуло нехорошее
предчувствие. Ручей между тем вильнул куда-то в сторону, но тут же
вернулся, разлившись в спокойную заводь. Середин увидел справа от
дороги, рядом с водой, широкую поляну с двумя кострищами и натянул
поводья.
Интересно, откуда может появиться место для ночлега там, где до
города всего полчаса-час пути? Даже если человек что-то не рассчитал,
его застали сумерки - не проще ли поторопиться к городищу, нежели
разбивать бивуак в лесу?
1 2 3 4 5