- Я здесь, бестолочи! - не удержался от довольного смеха Олег.
На этот раз на него кинулся только один ящер, снова попытавшись
вцепиться куда-нибудь широко разинутой пастью. Правда, щит опять
оказался немного больше в диаметре. Середин встретил тычок прочным
деревянным диском, после чего со всей силы ткнул сбоку изогнутым
сабельным клинком. Ящер обиженно вякнул, чуть отскочил, попытался
цапнуть ведуна справа за ногу, но получил новый укол, зашипел, как
тысяча рассерженных гадюк, выпрямился во весь рост и попробовал сверху
ухватить Олега за голову. Середин вскинул саблю над головой, и его
зеленый враг сам напоролся шеей на лезвие. Ведуну оставалось только
успеть выскользнуть из-под удара и хорошенько рвануть лезвие к себе,
разрезая клинком вены и трахею. Неумелый противник повалился в снег,
судорожно подгребая его под себя и мелко постукивая хвостом.
- Экзамен по начальной военной подготовке не сдал, - с облегчением
выдохнул Середин, возвращая саблю в ножны, присел, тоже набрал снега и
отер им себе лицо. Сейчас ему было жарко как никогда.
Внезапно он вспомнил о третьем ящере - вскочил, схватившись за
саблю и оглядываясь по сторонам... Но третье порождение магии тоже
лежало на льду, а рядом с ним возвышался на скакуне, нетерпеливо
переставляющем ноги, седобородый волхв.
- Чем ты его, Сварослав?
Старик пожал плечами, показал свой посох. По мнению Олега, воевать
этой палкой было совершенно невозможно - разве против скоморохов с их
ножами и волынками... Впрочем, от волхвов всегда можно ожидать самых
невероятных сюрпризов.
- Это же надо - тиранозавра палочкой завалить... - Середин опять
закрутил головой, пытаясь понять, откуда исходит до боли знакомый
запах, присел возле окончательно замершего ящера, макнул кончики
пальцев в лужицу, поднес к носу... - Ешкин кот! Отработка!
Он в растерянности взглянул на старца, опять понюхал пальцы.
Сомнений быть не могло - в жилах ящера текло отработанное моторное
масло!
- Хотя почему отработанное? - поправил сам себя ведун. - Может,
такое оно быть и должно. Или это вообще не масло, а что-то похожее...
Типа нефти... Или керосина...
Он снова извлек саблю, сделал широкие надрезы крест-накрест,
рванул уголки кожи. Нет, под наружными покровами никаких механизмов не
скрывалось. Обычные жилки, суставы, позвонки, связки мышц. Но откуда
тогда в теле взялась "отработка"?
- Ведун! - Сварослав указал посохом в сторону протоки. Оттуда
рыхлой толпой выбредали глиняные верзилы.
Олег мысленно сплюнул, торопливо вытер пальцы о холодную шкуру
ящера, побежал к уже поднявшейся на ноги гнедой. Подцепил валявшуюся
на снегу чересседельную сумку, кинул кобыле через холку, наскоро
подобрал пару куриных половинок, ломоть вяленого мяса, сунул в поклажу
- собирать весь рассыпанный припас, разорванные мешочки с овсом и
пшеницей времени не было.
- Ну что, довольна? - Он поднялся в седло и подобрал поводья. -
Надеюсь, задница у тебя болит? Будешь в следующий раз знать, как не
слушаться ..
Середин поскакал к Сварославу, на ходу ухватив узду своего
заводного коня. Вдвоем они отъехали к противоположному берегу,
остановились, наблюдая за целеустремленно топающими големами.
- Как биться станем? - Старик перехватил посох немного пониже.
- А никак. - Ведун повесил щит на луку седла. - Я человек мирный.
Особенно, когда врагов слишком много. Как же они нас нагнали,
Сварослав? Ты посмотри, как ноги переставляют. Ребенок убежит!
- Не убежит, - хмуро ответил волхв. - Сколько малых они уже
передавили, не счесть.
Олег покосился на своего странного спутника, но говорить ничего не
стал, а просто пнул кобылу пятками. Та послушно тронулась рысью. По
широкой дуге всадники обогнули уродливых глиняных бойцов и скрылись в
протоке за их спинами.
За время погони големы отстали от ящеров минут на десять, а
потому, доехав до места первой встречи с колдовскими тварями, Олег
придержал коня без особого опасения. Снег здесь был истоптан изрядно,
словно глиняные верзилы не поджидали путников в ровном строю, а сперва
долго водили хоровод и устраивали догонялки. Однако ведуна
интересовали следы не на самой реке, а рядом с ней - в густом ельнике,
укрытом рыхлым и толстым белым одеялом.
Вот между елями тянется стежка трехпалых следов. Это, разумеется,
ящер. Вот еще одна стежка, а рядом с ней - глубокая траншея, которую
могли оставить только несколько идущих гуськом големов.
- Напрямую через лес ломились? - удивленно пробормотал ведун, -
Странно...
Разумеется, реки почти никогда не текут по прямой, петляя зачастую
самым причудливым образом, и если двигаться строго по прямой, то
несложно обогнать даже впятеро более быстрого соперника. Но... Но лес
не карта - и петлять по ровному льду в сотни раз проще, чем
прорываться через кустарники и буреломы, проваливаться в овраги и
ломиться сквозь густые ельники.
Для очистки совести Олег подъехал к противоположному берегу и... И
первое, что увидел - сразу две "траншеи" и узкую стежку в стороне.
Получалось... Получалось, странные твари не преследовали путников, а
подошли к точке встречи с разных сторон? То есть знали о необходимости
засады заранее?
- Земляные люди уже недалеко, ведун, - предупредил Сварослав. - Да
и день уходит.
- Похоже, глаз на тебя положил весьма сильный колдун, волхв, -
покачал головой Середин. - И слуги у него... зело странные. И будущее
видеть хорошо у него получается. Ты ничего не хочешь мне рассказать,
волхв?
- Хочу, - кивнул Сварослав. - Вечером. И он послал коня в галоп.
Скорее всего, старец скакал бы без остановок и вторую ночь - но
после почти двухсуточной гонки лошади уже не желали идти даже рысью и
с трудом меняли широкий шаг на некий тряский, но такой же медленный
аллюр. Однако даже такой темп был для них слишком тяжел, и спустя
несколько минут они снова переходили на шаг. Впрочем, Олег и сам еле
держался в седле, покачиваясь вперед-назад и с трудом не проваливаясь
в сон. С его навыками верховой езды это наверняка закончилось бы тем,
что ведун просто свалился бы в снег.
Наконец протока, поднырнув под вековой дуб, накренившийся на
берегу, вывела путников на широкое, метров в сто, озерцо. Сварослав
пересек его, успокаивающе поглаживая коня по гриве, спешился перед
густым кустарником, провел ладонью по ветвям, устало вздохнул:
- Спят... Все спят, кроме порождений Чернобога и его слуг. Ну да
ладно, места отчие, не продадут. - Старик взял коня под уздцы,
двинулся вдоль кромки воды и, пройдя шагов двадцать, повернул на
берег, к покрытым инеем березкам, и вскоре остановился в протяженной,
неприметной издали, ложбине. - Остается токмо в милость тихой Сречи
верить. А она, известное дело, к Чернобогу куда как добрее, нежели к
одинокому волхву, покинувшему свое святилище.
- Угу, - кивнул Олег, спустился на землю, привычным движением
расстегнул гнедой подпругу, снял седло, скинул оголовье. Потом
освободил от сумок чалого мерина. Старательно растер глаза, стараясь
отогнать подкрадывающийся сон. Сладко зевнул, расправил плечи. Кинул
поверх сумок налатник.
Морозец с готовностью забрался под потертую кожаную косуху,
прополз по спине, остудил грудь. На миг Середин почувствовал себя
бодрее, но уже через минуту тот же холод стал навевать желание
свернуться для тепла калачиком и закрыть глаза.
- Вот зар-р-раза! - Ведун сдался и полез в сумку за туго свернутой
медвежьей шкурой.
- За холм сходи, - указач ему на противоположный от озера взгорок
Сварослав. - Там о прошлой зиме снег много сосенок поломал. Подсохнуть
за лето должны были. Притяни пару хлыстов для огня.
Волхв движением ноги раскидал снег в центре лощины, и там
обнаружилось старое кострище. Олег тряхнул головой, отгоняя дремоту,
засунул шкуру обратно, взялся за топор и отправился по жалобно
хрустящему под валенками снегу в лес.
За холмиком начинался сосновый бор, больше напоминающий поле для
игры в крикет - тут и там стояли "воротики" из сломавшихся на уровне
человеческого роста деревьев. Такое с соснами случается сплошь и рядом
- взметнувшийся кронами к небу молодняк не выдерживает веса налипшего
на ветви снега. Особенно, если пара оттепелей за зиму случится: сперва
лед застынет, потом снежок присыплет, потом подтает, подмерзнет... И
как только хороший ветерок начинает раскачивать деревца, только и
слышно: трах! Трах! Трах! Стволы ломаются, как спички, и с
оглушительным треском падают вниз, заодно опрокидывая соседей, точно
так же держащихся из последних сил.
Середин выбрал ствол диаметром сантиметров в двадцать, обрубил
топориком удерживающую его полоску коры, закинул сосну на плечо и
поволок к месту стоянки. Здесь уже вовсю пылал огонь - похоже, у
волхва имелся где-то рядом, в потаенном месте, скромный припас сухих
поленьев. На длинной веревке, растянутой между березами, раскачивался
закопченный котелок.
Олег, молча кинув хлыст вблизи костра, отошел к лошадям, повесил
им торбы, привязал за шею к дереву, чтобы не убрели за ночь далеко.
Потом принялся рубить сосновый ствол на небольшие поленья. Сварослав
тем временем кинул в котелок пяток заиндевевших кубиков. Спустя
несколько минут над поляной пополз соблазнительный запах наваристой
ухи.
- Заканчивай, ведун, - окликнул старик своего спутника. - Снедать
пора.
- Сейчас...
Олег вогнал топор в торец ствола, кинул сверху косуху, присел
около костра и выкатил в снег несколько угольков. Те обиженно
зашипели, изошли легким белым дымком. Выждав еще чуток, ведун собрал
угольки, растер их между ладонями, высыпав мелкую черную труху на
толстую кожу куртки. Добавил из мешочка с приправой соли с перцем,
тщательно перемешал, затем собрал получившуюся смесь в ладони и
обогнул ложбину по широкому кругу, насыпая черную линию и наговаривая
ее обычным заклинанием от нечистой силы:
- Небу синему поклонюсь, реке улыбнусь, землю поцелую, Срече
порадуюсь. Доверяюсь вам по всякий день и по всякий час, по утру рано,
по вечеру поздно. Поставьте вкруг меня тын железный, забор булатный,
от востока и до запада, от севера и до моря, оттоле и до небес.
Оградите меня, внука вашего Олега, от колдуна и от колдуницы, от
ведуна и от ведуницы, от чернеца и от черницы, от вдовы и от вдовицы,
от черного, от белого, от русого, от двоезубого и от троезубого, от
одноглазого и от красноглазого, от косого, от слепого, от всякого
ворога по всякий час..
Угля хватило еле-еле, чтобы замкнуть круг, и на последних шагах
Олег отсыпал линию уже очень осторожно, дополнительно растирая крупные
крупинки между пальцами. Зато защищенного пространства с избытком
хватало и для коней, и для вещей, и самим людям для отдыха.
- Эту черту нечисти не в силах переступить, пока ее не разорвет
кто-то из обычных людей, - пояснил он, возвращаясь к костру.
- Дело доброе, - кивнул волхв. Он дотянулся до посоха, со
старческим кряхтением поднялся, нашептал что-то на свою полированную
палку, после чего прошелся вдоль черной линии и провел по снегу еще
одну черту. - А это - дабы нас никто, окромя людей живых да зверей
лесных, увидеть не смог.
- Дотронуться можно? - и, не дожидаясь ответа, Олег прикоснулся к
посоху кончиками пальцев левой руки. Запястье мгновенно обожгло
непереносимым жаром, и ведун отдернул ладонь, потер заболевшее место:
- Вот, значит, как, волхв. Я думал, сила в тебе. А она вся - в посохе.
- Сила в милости Сварога, коему я во младенчестве жертвой принесен
был, - нахмурился старик. - А каким благословением он милость свою
проявит: глазом вещим, рукой исцеляющей али посохом могучим - то
неважно. Ешь давай, ведун.
Середин с готовностью придвинулся к уже снятому с огня котелку,
запустил в него ложку.
- Сказываешь, ведун, у тебя покровителя небесного али родового
нет? - спустя несколько минут спросил Сварослав. Похоже, слова Олега
затронули-таки его душу. - Как ты в таком разе с нежитью биться
решаешься?
- Голова и рука верная - вот мои покровители, - ответил Середин и
отправил в рот очередную ложку, полную рыбной гущи.
- А родом у тебя кто? - с подозрением поинтересовался волхв.
- Извини, - пожал плечами Олег. - Нема у меня роду-племени. Не
повезло.
- Нет, ведун, ты не блази, - покачал пальцем старик. - Не бывает
такого, когда у человека предков нет. Коли не знамы они тебе, так и
молви. А род есть всегда.
- Ну, как тебе объяснить? - Поднял на него глаза Олег. - В общем,
всякое случается в этой жизни. А откуда я взялся - дело темное,
объяснить не берусь. Расскажи лучше, откуда твари взялись, что за
тобой гонятся?
И Середин, решив не пускаться в рассказы о сотворенном в далеком
двадцать первом веке заклинании, о собственных путешествиях во времени
и мирах, вновь отправил в рот ложку ароматной ухи.
- Беды сии странны зело и непонятны... - Волхв, так и не поев,
отложил свою ложку в сторону, пригладил длинную седую бороду. - Зело
странны...
- Так что случилось-то?
- Многое, ведун, - тяжело вздохнул Сварослав. Зело...
- Все зело да зело... - Олег, решив, что нужно и совесть иметь,
старательно облизал ложку, протер ее снегом, слегка подсушил над огнем
и, бросив прощальный взгляд на еще заполненный почти на треть котелок,
поинтересовался: - Что-нибудь более внятное ты сказать можешь?
- Могу... - Сварослав вздохнул снова. - Появилась эта напасть у
нас о прошлом лете. Понерва несколько усадеб боярских разорила, опосля
города стольные осадить пыталась. Однако же разбрелась. Так по сей час
и бродит. По землям княжеств Муромского, Рязанского, Суздальского. Аж
под Владимиром объявлялись. Супротив дружин княжеских, сам видишь,
долго твари сии устоять не способны... когда числом малым сбираются.
Но бродят повсюду. В деревни заходят - скотину жрут, детей давят, коли
поймают, пахарей пугают, а то и топчут, коли много. Земляные чудища
больше ломают, а вот зеленые которые - они больше живых ловить любят.
Поймают, разорвут в клочья, да и сожрут, ничего не оставят.
- Скверно, - признал Середин, представив себе, как пара големов
вламываются в деревенский двор и начинают крушить все, на что взгляд
упадет. Это в чистом поле хорошо их по дуге широкой обогнуть да прочь
умчаться. А коли хозяйство свое защищаешь - куда денешься? Мечом да
оглоблей в одиночку отбиться тяжело. А если еще и ящеры верткие
насядут - тогда точно хана. Заломают и в твоем же доме на ремни
порежут.
- Хуже хазар сии твари, ведун, - словно подслушал его мысли
старик. - Те, коли и наскочат, так убежать торопятся, пока князь с
дружиной не нагрянул. Да и не убивают особо - угнать норовят. Стало
быть, освободить опосля можно. А эти токмо давят и ломают. И не берут
себе ничего - бросают селения разоренные и дальше бредут.
- Прости, Сварослав, что перебил, - откинулся на медвежью шкуру
Олег, - да только не вяжется чего-то у тебя в рассказе. Если нечисть
буянит на юге Руси, то откуда она здесь, среди печорских снегов,
взялась? Не далековато для пеших-то прогулок?
- То не история была, ведун... - Волхв подтянул к себе изрядно
опустошенный и остывший котелок, немного поколебался, а потом
решительно выпил оставшееся варево через край. - То не история, то
присказка была.
А история сия такова... Сложилась промеж Суздаля и Владимира шайка
людей лихих. Бессовестных, однако же храбрых станичников, решительных.
Промышлять они начали на тракте. Людей добрых да купцов зажиточных
губить, добро их к себе в логово тащить. Грешно это, ведун, зело
грешно.
- Когда "зело", - отметил Олег, - то не очень и грешно
оказывается. Войной это называется, или бизнесом. Грешно, когда по
мелочи...
- По первому морозу загубили тати молодого ратника, что к
стольному граду Владимиру скакал, - пропустил мимо ушей высказывание
Середина старик. - Броню с него сняли, кафтан лисий, сумы с припасом и
серебром, коней увели. Вернулись, стало быть, в логово... Да токмо не
успели добыче порадоваться. Поползли в их овраг и люди земляные, и
твари зубастые. Как ни бились тати, однако же полегли все, окромя
двоих. Умчались те станичники на конях приведенных, нерасседланных. Да
и сумы, сам собой, приторочены остались. Сказывали, "день-деньской
скакали, и ночи изрядно прихватили. Но как отдохнуть собрались - опять
полезли чудовища из леса.
1 2 3 4 5 6