Она пробыла там более часа. В контейнере.
- Год? Какой год?
- Каждое двадцать пятое февраля с шагом в десять лет.
- Именно двадцать пятое февраля?
- Да, в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. Это... личное. Её день рождения... - Зюскевич поднял глаза на экраны.
- Двадцать шестое февраля. - Вера задумалась. - Это важно. Об этом мы поговорим во вторую очередь. Итак, десять лет. Если они на правильном пути, десяти лет им хватит. Двадцать, тридцать - рискованно. Через двадцать всё может измениться. Отлично, десять лет это то, что нужно. Вы поместитесь в этот ваш обезьяний контейнер?
- Простите... что?..
- У нас мало времени. Теперь говорите только "да" или "нет". Если не можете говорить, объясняйтесь знаками. Повторяю: вы поместитесь в контейнер?
Зюскевич взглянул на экраны и кивнул.
- Вы сможете выполнить небольшое поручение и вернуться?
- Да...
- Вы сможете взять с собой оттуда ампулу с лекарством?
- Нет...
- Вы сможете ввести лекарство себе в кровь и вернуться?
- Да...
Да. Вера выдохнула с облегчением и откинулась в кресле.
Три... нет пять секунд на релаксацию. Всё. Главное позади, поехали дальше.
- Продолжим. Можете говорить так, как вам удобно. Сколько пройдёт времени здесь?
- Нисколько. Условно говоря, мгновение.
- А если вы пробудете там сутки или больше?
- Это не имеет значения. Сутки, год или десять лет.
Вера принялась грызть ногти, но опомнилась. Сняла с головы полотенце, встряхнула головой, распустив волосы. Миню снова обдало приятным запахом.
- Меня интересует событие, случившееся чуть более месяца назад.
- Это не реально.
- Но если вы отправите кого-нибудь в это время из две тысячи четвёртого?
- То есть... Кого?.. Там? В две тысячи четвёртом?
- Разумеется. Ведь это возможно сделать там, в две тысячи четвёртом?
- Да... возможно, я полагаю... это было бы интересно. Мы только начинаем, машина работает в экспериментальном режиме. Через десять лет... Да, это было бы интересно! Конечно. Потрясающая идея.
В Зюскевиче проснулся дух учёного-экспериментара, глаза его загорелись. Вера налила ему и себе по рюмке коньяка.
13
Вечером Гусев приехал в концертный зал "Россия", где давал большой трёхчасовой сольник Алла Пугачёва. Приехал к самому окончанию, директора зала попросил встретить на служебном входе. Охрана сделала коридор от машины до дверей, Гусев перемолвился о текущих делах с директором и направился в гримуборную артистки. За ним следом поспевал мальчик в униформе посыльного лучшего в столице цветочного салона "Амстердам".
Гусев лучше других знал, как может чувствовать себя человек после выступления на сцене без фонограммы. Именно состояние Аллы как выжатого лимона должно было уравнять её темпераментный напор с его нордической медлительностью. Ему не терпелось доказать этой женщине свою мужскую состоятельность. Ему уже просто хотелось этой женщины.
Директор проводил именитого гостя в гримуборную Пугачёвой и деликатно удалился. Гусев сел в кресло, поставил цветы между ногами, отпустил посыльного и стал ждать.
После нескольких бисов, доносившихся из зала, в коридоре зашумели. В дверь пропустили, оттеснив поклонников, певицу. Алла разжала руки, и охапки цветов посыпались вниз, образовав на полу приличную кучу. Заперла за собой дверь и обернулась. Несколько секунд смотрела на Гусева, ещё не зная, как реагировать. Решила. Задёргала носом, принюхиваясь:
- Ничего не поджёг?..
- Я не псих. Извини, за вчерашнее. Теперь я чувствую себя несвободным. Ведь нас сосватали.
- Дурацкие шутки.
- Это не шутки. Я люблю вас.
- Что?!
Пугачёва сделала вид, что рассердилась, но улыбка выдавала её чувства. Для любой женщины нет более приятного момента, чем услышать такое.
- Я люблю вас, я не шучу.
- Если любишь, женись.
Сказала так, понимать надо так: "А жениться слабо? Все вы только на словах женихи".
- Я вас люблю и прошу вашей руки, - Гусев отодвинул корзину и встал на колени.
А теперь шутки в сторону. Надо решать свою судьбу... на ближайшие месяцы... или годы...
- А ты точно не псих? И не больной?.. Я согласна. Свадьба через неделю.
Гусев обнял и поцеловал невесту. Расстегнул то, другое, сбросил с неё влажное от пота концертное платье.
- Погоди, - слабо засопротивлялась она, - я не могу так, без душа.
- А я могу. Так ещё лучше, возбуждает.
Возбуждать дальше уже рискованно: эрекция - как у Буратины. Голубой ромбик заморской таблетки оказался реально действенным. Даже слишком.
Гусев стащил с Аллы трусы, приподнял её и усадил на гримёрный столик. На пол полетели краски, пузырьки и баллончики. И вот, в отражении зеркал, всё вокруг заходило ходуном. Алла расстегнула пуговицы его рубашки и обняла за шею. Ещё минуту спустя она вскрикнула и в кровь оцарапала ему плечи. Гусев вскинул голову, как взнузданный конь, замер и несколько раз конвульсивно дёрнулся.
Всё в порядке, это случилось. Он доказал, что может быть не только безумным, но и страстным. Как мало надо женщине: теперь она смотрит на него совершенно по-другому.
Вскоре они вышли из "России" и, поцеловались перед камерами. Толпа поклонников обмерла. Залезая в лимузин, Алла крикнула:
- Скоро свадьба!
Толпа взорвалась.
- Приходите все! - добавил от себя Гусев, залезая в машину следом. Он понимал, что слова утонут в шуме, но его выигрышный жест и улыбка появятся на обложках глянцевых журналов.
Напоследок в окно постучал, а затем просунул голову директор "России":
- Может у нас? Организуем на уровне. Вас ведь Президент будет поздравлять. Подключим к подготовке различные ведомства, лучшие рестораны. У меня как специально окно на следующие выходные.
- А... - начал прикидывать Гусев.
- Сторгуемся. Не пожалеете.
На этот раз поехали к жениху. Уставшая после сольного концерта, выпив десяток бокалов шампанского натощак, Алла танцевала и падала, пока не опрокинула музыкальный центр, и Гусев стал её укладывать в постель. Он терпеливо стаскивал с неё вещи, а она хохотала и дрыгала ногами. А потом она заснула, едва оказавшись под одеялом. Неугомонная таблетка продолжала действовать, и Гусев, отчаявшись будить и слышать "сейчас, сейчас... ещё минуточку...", два раза поимел свою невесту спящей.
14
Свадьба состоялась через две недели, 26 августа. Как положено - с венчанием, регистрацией, концертом звёзд и письменным поздравлением Президента. Свидетелем был, естественно, я. Свидетельницей - сестра Аллы, дама обыкновенная, нигде не засветившаяся. Рядом находились моя беременная жена и дочка Аллы со своим мужем.
Мы с Гусевым начали "по напёрстку" с самого утра, поэтому казались себе элегантными, умными, красивыми и острыми на язык. Ко мне то и дело подходили с просьбой подписать книгу. А гости, все как один, были непростые. Я подписывал, не задумываясь. С некоторых пор я носил в кармане заготовленную на досуге шпаргалку с шаблонами возможных оригинальных дарственных надписей. По возможности одинаковые надписи не должны были попадать к людям, между собой знакомым. Глядя на Гусева, входившего теперь в мощный пугачёвский клан, я думал, кто же из нас двоих добился, вернее смухлевал в новой жизни большего?..
Перед концертом на сцену вышли Кристина с Володей Пресняковым и дуэтом спели специально сочинённую песенку-поздравление. Гусев был знаком с Кристиной по концертам, они были на "ты". Хорошо ещё, не более того. А ведь, бывали во время гастролей ситуации, что на грани...
- Теперь я буду вас папой называть? - сказала Кристина.
- Почему папой? Отцом.
- Ты уже, между прочим, не просто отец, ты уже дед.
- Пора уже.
- В тридцать четыре?
- Год за два!
- Слушай, Гусев, как у тебя, вообще-то дела идут? Ты мне помогать собираешься? С деньгами, с раскруткой... Мог бы для начала машину подарить.
- Будешь хамить отцу, полетишь быстрее звука. С растопыренными руками. Без машины и без раскрутки. Да, вот ещё что. Имей в виду: бросишь Володьку Преснякова - чем породил, тем тебя и убью. Ты должна его так любить, чтобы у него глаза светились. Без водки и кокаина.
- Нет, это не реально.
- Тогда нос свой береги.
- Нос? Почему?
- Потому что однажды возьмут за шкирку и потыкают как следует в это самое... - Гусев показал, как щенка тыкают носом в какашки.
- Дурак. Это тебя потыкают.
* * *
Дальше всё развивалось так, как запланировал мудрый авантюрист Гоша Кварцхава. Алла забеременела, сделалась немного рассеянной и мечтательной, а Гусев подмял под себя весь эстрадно-телевизионный бизнес на трёх каналах. Директор ОРТ Константин Эрнст был доволен происходящим и за возлияниями предлагал Гусеву место своего заместителя. Но Гусев уже перерос место заместителя. Август 98-го был не за горами. Следовало подумать о сборе средств для грандиозной ставку в короткой игре, результат которой в подробностях просчитывался заранее. Не соросовского масштаба, конечно, но достаточную для того, чтобы сделаться олигархом при Ельцине и наладить отношения с будущим президентом.
Тем не менее, подготовка к "Рождественским встречам с Виктором Гусевым" началась в октябре, с невиданным для российского телевидения размахом. "Новый год в Останкине" и "Старые песни о главном" сделались частью одного большого проекта. Кобзона, Лещенко, Леонтьева и даже многих молодых, вроде Агутина, Варум, Апиной и Газманова, плавно оттеснили на дециметровые каналы. Лицом музыкального вещания ОРТ сделались всевозможные гусевские "Звёздочки", "Блёстки", "Мультфильмы", "Страшилки" и "Бегемотики". Телевизионный экран помолодел и повеселел.
В то время как Алла думала только о будущем ребёнке и проводила время исключительно с моей ещё более беременной женой, Кристина начала рвать и метать. По счастью, она не успела объявить отчиму боевые действия, потому что Гоша Кварцхава дал Гусеву очередной мудрый совет. "Дай ей всё, что она хочет. Поверь, Витёк, она сама этого не знает. Дай ей полную власть, и она захлебнётся."
Так и случилось. Получив в подарок пятьдесят один процент акций "Золотого гуся" и декоративную должность арт-директора ОРТ, Кристина вдруг поняла, что власть ей не нужна. Власть не дала ей ничего, кроме головной боли. И она протянула Гусеву руку дружбы:
- Слушай, отец, давай вернём всё как было. Я хочу два хита в год, два клипа и один хороший концерт в месяц для тонуса. Всё остальное - моя личная, моя собственная жизнь. Корячьтесь со своим бизнесом без меня.
- Я не буду управлять твоими акциями.
- Да засунь ты их себе... Нужны мне на хрен твои акции... Песенку давай, хорошую, хитовую, модную.
- Такая подойдёт?
Гусев вынул из кармана и развернул лист бумаги. Сел за рояль и бойко напел с листа "Не виновата я" - стопроцентный хит, купленный неделю назад у Матецкого и содержавшийся в секрете.
С первых же строчек Кристина начала улыбаться, затем подошла к роялю и заглянула в листок через плечо отчима. Со второго куплета они уже пели вместе.
Съёмки клипа назначили на декабрь, как только будет готов сценарий и фонограмма. Затраты - сколько потребуется.
15
В начале декабря одна за другой посыпались катастрофы.
Сначала Владимир Сорокин подал на меня в суд за плагиат. Потом из Европы и Америки стали приходить отчёты от нанятых мною литературных агентов. Все как один писали, что романы о колдуне Гарри Поттере несомненно представляют интерес для определённой части публики, однако, к сожалению, ни одно издательство не смогло оценить их по достоинству. "Возможно, - писал один из наиболее авторитетных американских агентов, - стоит предложить эти труды некоторым влиятельным сектам, имеющим свои собственные издательства и заинтересованные в публикации подобных произведений, адаптированных для успешного детского восприятия". Я взбесился: почему же они не сказали это Джоан Роулинг?! Почему и как они сделали эту унылую белиберду самой продаваемой книгой после Библии?!! Бог с ними, мой международный триумф тихо провалился, о неудаче никто не узнает. Надо было думать о том, что под грохот барабанов и звон фанфар происходит со мной здесь, на родине.
Выпустив с нарастающим успехом в короткий строк сорокинско-пелевинские "Лёд", "Чапаев и Пустота", "Дженирейшн Пи" и "Голубое сало", я ощутил головокружение от успехов и потерял бдительность. Большим отрывком в журнале "НЛО" я анонсировал "Сердца четырёх" - и промазал. Оригинал романа уже существовал в рукописи, и Сорокин предоставил суду тетрадки с черновиками.
Пока шла экспертиза, я, по совету Кварцхавы, предложил через надёжного посредника Сорокину взятку. Большие деньги, настолько большие, что любой здравомыслящий человек принял бы их без раздумий.
Однако эксцентричный и самовлюблённый писатель отказался от денег. Он уже успел уверовать в свою гениальность, и слава была для него теперь дороже любых денег.
Ему пытались угрожать. Его подкараулили и, приставив перо к горлу, заставили кричать "я был не прав, я говно". После этого Сорокин скрылся на просторах Германии, и даже его адвокат не знал его местонахождения, общаясь с клиентом по телефону.
Суд был назначен на первое октября, надвигалось позорное разоблачение.
Снова на помощь пришёл Гоша Кварцхава. Он сказал:
- Если даже ты подкупишь суд, рукопись потеряют, и ты формально выиграешь дело, в глазах общественности ты уже потеряешь всё. Станут говорить, что ты и раньше покупал романы у непризнанных гениев. Единственный твой шанс победить - это вчинить встречный иск. Обвинить Сорокина в краже твоей рукописи. Доказать, что твой текст был набран у тебя в компьютере значительно раньше, чем тот появился в сорокинской тетради. Украсть текст из компьютера проще пареной репы. Одновременно назначить экспертизу на предмет авторства путём сравнения "Льда", авторство которой никто не оспаривает, и этой новой книги. Психологически убедительно: никому не известный графоман пытается привлечь внимание к себе через скандал с маститым классиком. Подключи к этому делу журналистов.
На другой день мой адвокат подал встречный иск.
Через три дня в "Коммерсанте" появился материал "Слон и Моська".
Через неделю все поверили в мою невиновность.
А ещё через две недели в суде прозвучало заключение литературоведческой экспертизы, установившей моё авторство на все сто процентов. Тиражи моих не моих книг подскочили втрое. Предполагалось, что я буду представлять лицо современной российской литературы на Франкфуртской книжной ярмарке. Но моё лицо не выражало радости по поводу этого предстоящего события.
Сорокин так и не вернулся из-за границы. Говорят, он работает на автозаправке в пригороде Зальцбурга. Вечера проводит в местном садо-мазо клубе, бреет лицо, носит короткую стрижку и увлекается экстремальным пирсингом. В свободное время пишет по немецки порно-рассказы и порно-сценарии, любит пиво с сосисками и в последнее время очень заметно располнел.
Потом началась депрессия. Мне стало отвратительно всё: и работа, и выпивка и украденная слава. Временами возникало желание удавиться. Временами я пытался писать сам - без затей - обо всём, что с нами случилось. Будущий роман назывался "Винт", и страниц пятьдесят было со скрипом написано. По своим художественным достоинствам текст скорее напоминал дневник спятившего с ума графомана. Но я рассчитывал впоследствии, когда весь фактический материал будет набран, серьёзно заняться его художественной обработкой. Или даже, в случае полной беспомощности, нанять для этой цели неизвестных, но ярких литераторов - благо в "Золотой переплёт" произведения начинающих авторов шли нескончаемым потоком.
Но вот однажды, по непонятной причине, мой новенький "386-й" накрылся медным тазом. А дискеты, на которых я имел привычку архивировать свои рукописи, бесследно исчезли. Я принял намёк свыше и оставил затею.
Чтобы отвлечься, я стал наговаривать в диктофон туповато-ходульные шлягеры Бориса Акунина. Симпатия читающих народных масс, как я надеялся, могла запитать меня положительно заряженной энергией.
16
Временами, задумавшись, я проводил пальцем по коже за ухом и катал по косточке круглую упругую капсулу. В нашем "клубе путешественников", численностью теперь в два человека, этот жест считался вредной и опасной привычкой. Но вот однажды я не нащупал капсулу у себя за ухом. При помощи двух зеркал и направленной лампы я смог разглядеть лёгкий, едва заметный и уже затянувшийся надрез. Это была третья катастрофа, самая страшная катастрофа в моей жизни.
От нахлынувшего на меня ужаса я мог потерять рассудок. Невозможность возврата к прежней жизни оказалась страшнее смерти. Всё равно как залететь в далёкий космос и обнаружить, что вытекло топливо, предназначенное для обратной дороги.
Я бросился к телефону и после первого же оборвавшегося гудка услышал подавленный возглас Гусева:
- Да!..
- Пощупал? - заговорил я с ним страшным голосом.
- Да...
- Почему не позвонил?
- Я... хотел.
- Струсил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
- Год? Какой год?
- Каждое двадцать пятое февраля с шагом в десять лет.
- Именно двадцать пятое февраля?
- Да, в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. Это... личное. Её день рождения... - Зюскевич поднял глаза на экраны.
- Двадцать шестое февраля. - Вера задумалась. - Это важно. Об этом мы поговорим во вторую очередь. Итак, десять лет. Если они на правильном пути, десяти лет им хватит. Двадцать, тридцать - рискованно. Через двадцать всё может измениться. Отлично, десять лет это то, что нужно. Вы поместитесь в этот ваш обезьяний контейнер?
- Простите... что?..
- У нас мало времени. Теперь говорите только "да" или "нет". Если не можете говорить, объясняйтесь знаками. Повторяю: вы поместитесь в контейнер?
Зюскевич взглянул на экраны и кивнул.
- Вы сможете выполнить небольшое поручение и вернуться?
- Да...
- Вы сможете взять с собой оттуда ампулу с лекарством?
- Нет...
- Вы сможете ввести лекарство себе в кровь и вернуться?
- Да...
Да. Вера выдохнула с облегчением и откинулась в кресле.
Три... нет пять секунд на релаксацию. Всё. Главное позади, поехали дальше.
- Продолжим. Можете говорить так, как вам удобно. Сколько пройдёт времени здесь?
- Нисколько. Условно говоря, мгновение.
- А если вы пробудете там сутки или больше?
- Это не имеет значения. Сутки, год или десять лет.
Вера принялась грызть ногти, но опомнилась. Сняла с головы полотенце, встряхнула головой, распустив волосы. Миню снова обдало приятным запахом.
- Меня интересует событие, случившееся чуть более месяца назад.
- Это не реально.
- Но если вы отправите кого-нибудь в это время из две тысячи четвёртого?
- То есть... Кого?.. Там? В две тысячи четвёртом?
- Разумеется. Ведь это возможно сделать там, в две тысячи четвёртом?
- Да... возможно, я полагаю... это было бы интересно. Мы только начинаем, машина работает в экспериментальном режиме. Через десять лет... Да, это было бы интересно! Конечно. Потрясающая идея.
В Зюскевиче проснулся дух учёного-экспериментара, глаза его загорелись. Вера налила ему и себе по рюмке коньяка.
13
Вечером Гусев приехал в концертный зал "Россия", где давал большой трёхчасовой сольник Алла Пугачёва. Приехал к самому окончанию, директора зала попросил встретить на служебном входе. Охрана сделала коридор от машины до дверей, Гусев перемолвился о текущих делах с директором и направился в гримуборную артистки. За ним следом поспевал мальчик в униформе посыльного лучшего в столице цветочного салона "Амстердам".
Гусев лучше других знал, как может чувствовать себя человек после выступления на сцене без фонограммы. Именно состояние Аллы как выжатого лимона должно было уравнять её темпераментный напор с его нордической медлительностью. Ему не терпелось доказать этой женщине свою мужскую состоятельность. Ему уже просто хотелось этой женщины.
Директор проводил именитого гостя в гримуборную Пугачёвой и деликатно удалился. Гусев сел в кресло, поставил цветы между ногами, отпустил посыльного и стал ждать.
После нескольких бисов, доносившихся из зала, в коридоре зашумели. В дверь пропустили, оттеснив поклонников, певицу. Алла разжала руки, и охапки цветов посыпались вниз, образовав на полу приличную кучу. Заперла за собой дверь и обернулась. Несколько секунд смотрела на Гусева, ещё не зная, как реагировать. Решила. Задёргала носом, принюхиваясь:
- Ничего не поджёг?..
- Я не псих. Извини, за вчерашнее. Теперь я чувствую себя несвободным. Ведь нас сосватали.
- Дурацкие шутки.
- Это не шутки. Я люблю вас.
- Что?!
Пугачёва сделала вид, что рассердилась, но улыбка выдавала её чувства. Для любой женщины нет более приятного момента, чем услышать такое.
- Я люблю вас, я не шучу.
- Если любишь, женись.
Сказала так, понимать надо так: "А жениться слабо? Все вы только на словах женихи".
- Я вас люблю и прошу вашей руки, - Гусев отодвинул корзину и встал на колени.
А теперь шутки в сторону. Надо решать свою судьбу... на ближайшие месяцы... или годы...
- А ты точно не псих? И не больной?.. Я согласна. Свадьба через неделю.
Гусев обнял и поцеловал невесту. Расстегнул то, другое, сбросил с неё влажное от пота концертное платье.
- Погоди, - слабо засопротивлялась она, - я не могу так, без душа.
- А я могу. Так ещё лучше, возбуждает.
Возбуждать дальше уже рискованно: эрекция - как у Буратины. Голубой ромбик заморской таблетки оказался реально действенным. Даже слишком.
Гусев стащил с Аллы трусы, приподнял её и усадил на гримёрный столик. На пол полетели краски, пузырьки и баллончики. И вот, в отражении зеркал, всё вокруг заходило ходуном. Алла расстегнула пуговицы его рубашки и обняла за шею. Ещё минуту спустя она вскрикнула и в кровь оцарапала ему плечи. Гусев вскинул голову, как взнузданный конь, замер и несколько раз конвульсивно дёрнулся.
Всё в порядке, это случилось. Он доказал, что может быть не только безумным, но и страстным. Как мало надо женщине: теперь она смотрит на него совершенно по-другому.
Вскоре они вышли из "России" и, поцеловались перед камерами. Толпа поклонников обмерла. Залезая в лимузин, Алла крикнула:
- Скоро свадьба!
Толпа взорвалась.
- Приходите все! - добавил от себя Гусев, залезая в машину следом. Он понимал, что слова утонут в шуме, но его выигрышный жест и улыбка появятся на обложках глянцевых журналов.
Напоследок в окно постучал, а затем просунул голову директор "России":
- Может у нас? Организуем на уровне. Вас ведь Президент будет поздравлять. Подключим к подготовке различные ведомства, лучшие рестораны. У меня как специально окно на следующие выходные.
- А... - начал прикидывать Гусев.
- Сторгуемся. Не пожалеете.
На этот раз поехали к жениху. Уставшая после сольного концерта, выпив десяток бокалов шампанского натощак, Алла танцевала и падала, пока не опрокинула музыкальный центр, и Гусев стал её укладывать в постель. Он терпеливо стаскивал с неё вещи, а она хохотала и дрыгала ногами. А потом она заснула, едва оказавшись под одеялом. Неугомонная таблетка продолжала действовать, и Гусев, отчаявшись будить и слышать "сейчас, сейчас... ещё минуточку...", два раза поимел свою невесту спящей.
14
Свадьба состоялась через две недели, 26 августа. Как положено - с венчанием, регистрацией, концертом звёзд и письменным поздравлением Президента. Свидетелем был, естественно, я. Свидетельницей - сестра Аллы, дама обыкновенная, нигде не засветившаяся. Рядом находились моя беременная жена и дочка Аллы со своим мужем.
Мы с Гусевым начали "по напёрстку" с самого утра, поэтому казались себе элегантными, умными, красивыми и острыми на язык. Ко мне то и дело подходили с просьбой подписать книгу. А гости, все как один, были непростые. Я подписывал, не задумываясь. С некоторых пор я носил в кармане заготовленную на досуге шпаргалку с шаблонами возможных оригинальных дарственных надписей. По возможности одинаковые надписи не должны были попадать к людям, между собой знакомым. Глядя на Гусева, входившего теперь в мощный пугачёвский клан, я думал, кто же из нас двоих добился, вернее смухлевал в новой жизни большего?..
Перед концертом на сцену вышли Кристина с Володей Пресняковым и дуэтом спели специально сочинённую песенку-поздравление. Гусев был знаком с Кристиной по концертам, они были на "ты". Хорошо ещё, не более того. А ведь, бывали во время гастролей ситуации, что на грани...
- Теперь я буду вас папой называть? - сказала Кристина.
- Почему папой? Отцом.
- Ты уже, между прочим, не просто отец, ты уже дед.
- Пора уже.
- В тридцать четыре?
- Год за два!
- Слушай, Гусев, как у тебя, вообще-то дела идут? Ты мне помогать собираешься? С деньгами, с раскруткой... Мог бы для начала машину подарить.
- Будешь хамить отцу, полетишь быстрее звука. С растопыренными руками. Без машины и без раскрутки. Да, вот ещё что. Имей в виду: бросишь Володьку Преснякова - чем породил, тем тебя и убью. Ты должна его так любить, чтобы у него глаза светились. Без водки и кокаина.
- Нет, это не реально.
- Тогда нос свой береги.
- Нос? Почему?
- Потому что однажды возьмут за шкирку и потыкают как следует в это самое... - Гусев показал, как щенка тыкают носом в какашки.
- Дурак. Это тебя потыкают.
* * *
Дальше всё развивалось так, как запланировал мудрый авантюрист Гоша Кварцхава. Алла забеременела, сделалась немного рассеянной и мечтательной, а Гусев подмял под себя весь эстрадно-телевизионный бизнес на трёх каналах. Директор ОРТ Константин Эрнст был доволен происходящим и за возлияниями предлагал Гусеву место своего заместителя. Но Гусев уже перерос место заместителя. Август 98-го был не за горами. Следовало подумать о сборе средств для грандиозной ставку в короткой игре, результат которой в подробностях просчитывался заранее. Не соросовского масштаба, конечно, но достаточную для того, чтобы сделаться олигархом при Ельцине и наладить отношения с будущим президентом.
Тем не менее, подготовка к "Рождественским встречам с Виктором Гусевым" началась в октябре, с невиданным для российского телевидения размахом. "Новый год в Останкине" и "Старые песни о главном" сделались частью одного большого проекта. Кобзона, Лещенко, Леонтьева и даже многих молодых, вроде Агутина, Варум, Апиной и Газманова, плавно оттеснили на дециметровые каналы. Лицом музыкального вещания ОРТ сделались всевозможные гусевские "Звёздочки", "Блёстки", "Мультфильмы", "Страшилки" и "Бегемотики". Телевизионный экран помолодел и повеселел.
В то время как Алла думала только о будущем ребёнке и проводила время исключительно с моей ещё более беременной женой, Кристина начала рвать и метать. По счастью, она не успела объявить отчиму боевые действия, потому что Гоша Кварцхава дал Гусеву очередной мудрый совет. "Дай ей всё, что она хочет. Поверь, Витёк, она сама этого не знает. Дай ей полную власть, и она захлебнётся."
Так и случилось. Получив в подарок пятьдесят один процент акций "Золотого гуся" и декоративную должность арт-директора ОРТ, Кристина вдруг поняла, что власть ей не нужна. Власть не дала ей ничего, кроме головной боли. И она протянула Гусеву руку дружбы:
- Слушай, отец, давай вернём всё как было. Я хочу два хита в год, два клипа и один хороший концерт в месяц для тонуса. Всё остальное - моя личная, моя собственная жизнь. Корячьтесь со своим бизнесом без меня.
- Я не буду управлять твоими акциями.
- Да засунь ты их себе... Нужны мне на хрен твои акции... Песенку давай, хорошую, хитовую, модную.
- Такая подойдёт?
Гусев вынул из кармана и развернул лист бумаги. Сел за рояль и бойко напел с листа "Не виновата я" - стопроцентный хит, купленный неделю назад у Матецкого и содержавшийся в секрете.
С первых же строчек Кристина начала улыбаться, затем подошла к роялю и заглянула в листок через плечо отчима. Со второго куплета они уже пели вместе.
Съёмки клипа назначили на декабрь, как только будет готов сценарий и фонограмма. Затраты - сколько потребуется.
15
В начале декабря одна за другой посыпались катастрофы.
Сначала Владимир Сорокин подал на меня в суд за плагиат. Потом из Европы и Америки стали приходить отчёты от нанятых мною литературных агентов. Все как один писали, что романы о колдуне Гарри Поттере несомненно представляют интерес для определённой части публики, однако, к сожалению, ни одно издательство не смогло оценить их по достоинству. "Возможно, - писал один из наиболее авторитетных американских агентов, - стоит предложить эти труды некоторым влиятельным сектам, имеющим свои собственные издательства и заинтересованные в публикации подобных произведений, адаптированных для успешного детского восприятия". Я взбесился: почему же они не сказали это Джоан Роулинг?! Почему и как они сделали эту унылую белиберду самой продаваемой книгой после Библии?!! Бог с ними, мой международный триумф тихо провалился, о неудаче никто не узнает. Надо было думать о том, что под грохот барабанов и звон фанфар происходит со мной здесь, на родине.
Выпустив с нарастающим успехом в короткий строк сорокинско-пелевинские "Лёд", "Чапаев и Пустота", "Дженирейшн Пи" и "Голубое сало", я ощутил головокружение от успехов и потерял бдительность. Большим отрывком в журнале "НЛО" я анонсировал "Сердца четырёх" - и промазал. Оригинал романа уже существовал в рукописи, и Сорокин предоставил суду тетрадки с черновиками.
Пока шла экспертиза, я, по совету Кварцхавы, предложил через надёжного посредника Сорокину взятку. Большие деньги, настолько большие, что любой здравомыслящий человек принял бы их без раздумий.
Однако эксцентричный и самовлюблённый писатель отказался от денег. Он уже успел уверовать в свою гениальность, и слава была для него теперь дороже любых денег.
Ему пытались угрожать. Его подкараулили и, приставив перо к горлу, заставили кричать "я был не прав, я говно". После этого Сорокин скрылся на просторах Германии, и даже его адвокат не знал его местонахождения, общаясь с клиентом по телефону.
Суд был назначен на первое октября, надвигалось позорное разоблачение.
Снова на помощь пришёл Гоша Кварцхава. Он сказал:
- Если даже ты подкупишь суд, рукопись потеряют, и ты формально выиграешь дело, в глазах общественности ты уже потеряешь всё. Станут говорить, что ты и раньше покупал романы у непризнанных гениев. Единственный твой шанс победить - это вчинить встречный иск. Обвинить Сорокина в краже твоей рукописи. Доказать, что твой текст был набран у тебя в компьютере значительно раньше, чем тот появился в сорокинской тетради. Украсть текст из компьютера проще пареной репы. Одновременно назначить экспертизу на предмет авторства путём сравнения "Льда", авторство которой никто не оспаривает, и этой новой книги. Психологически убедительно: никому не известный графоман пытается привлечь внимание к себе через скандал с маститым классиком. Подключи к этому делу журналистов.
На другой день мой адвокат подал встречный иск.
Через три дня в "Коммерсанте" появился материал "Слон и Моська".
Через неделю все поверили в мою невиновность.
А ещё через две недели в суде прозвучало заключение литературоведческой экспертизы, установившей моё авторство на все сто процентов. Тиражи моих не моих книг подскочили втрое. Предполагалось, что я буду представлять лицо современной российской литературы на Франкфуртской книжной ярмарке. Но моё лицо не выражало радости по поводу этого предстоящего события.
Сорокин так и не вернулся из-за границы. Говорят, он работает на автозаправке в пригороде Зальцбурга. Вечера проводит в местном садо-мазо клубе, бреет лицо, носит короткую стрижку и увлекается экстремальным пирсингом. В свободное время пишет по немецки порно-рассказы и порно-сценарии, любит пиво с сосисками и в последнее время очень заметно располнел.
Потом началась депрессия. Мне стало отвратительно всё: и работа, и выпивка и украденная слава. Временами возникало желание удавиться. Временами я пытался писать сам - без затей - обо всём, что с нами случилось. Будущий роман назывался "Винт", и страниц пятьдесят было со скрипом написано. По своим художественным достоинствам текст скорее напоминал дневник спятившего с ума графомана. Но я рассчитывал впоследствии, когда весь фактический материал будет набран, серьёзно заняться его художественной обработкой. Или даже, в случае полной беспомощности, нанять для этой цели неизвестных, но ярких литераторов - благо в "Золотой переплёт" произведения начинающих авторов шли нескончаемым потоком.
Но вот однажды, по непонятной причине, мой новенький "386-й" накрылся медным тазом. А дискеты, на которых я имел привычку архивировать свои рукописи, бесследно исчезли. Я принял намёк свыше и оставил затею.
Чтобы отвлечься, я стал наговаривать в диктофон туповато-ходульные шлягеры Бориса Акунина. Симпатия читающих народных масс, как я надеялся, могла запитать меня положительно заряженной энергией.
16
Временами, задумавшись, я проводил пальцем по коже за ухом и катал по косточке круглую упругую капсулу. В нашем "клубе путешественников", численностью теперь в два человека, этот жест считался вредной и опасной привычкой. Но вот однажды я не нащупал капсулу у себя за ухом. При помощи двух зеркал и направленной лампы я смог разглядеть лёгкий, едва заметный и уже затянувшийся надрез. Это была третья катастрофа, самая страшная катастрофа в моей жизни.
От нахлынувшего на меня ужаса я мог потерять рассудок. Невозможность возврата к прежней жизни оказалась страшнее смерти. Всё равно как залететь в далёкий космос и обнаружить, что вытекло топливо, предназначенное для обратной дороги.
Я бросился к телефону и после первого же оборвавшегося гудка услышал подавленный возглас Гусева:
- Да!..
- Пощупал? - заговорил я с ним страшным голосом.
- Да...
- Почему не позвонил?
- Я... хотел.
- Струсил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24