Юриста Влад действительно мочканул. И не жалел о содеянном ни мгновения, ни тогда, сидя в «Крестах», ни впоследствии.
Когда Рэмбо повязали, дядя Коля сделал все, что мог, чтобы вытащить Невского с кичи. Напряг связи, подогнал толкового адвоката, но максимум, чего удалось добиться – это запарить судейским мозги, фактически развалив первоначальное обвинение в убийстве, переквалифицировав его на поджог из хулиганских побуждений, подмазать некоторые винтики механизма «правосудие» и скостить срок до «трехи». Которую Влад и отсидел от звонка до звонка, наблюдая из-за колючей проволоки за происходящими в стране и родном городе стремительными переменами. После путча власть коммуняк пала и десятилетия наводившая ужас на весь остальной мир Империя развалилась как карточный домик. На смену ей пришел хаос, дикий капитализм и, как заумно вещали из телевизора сытые картавые словоблуды, «эпоха первоначального накопления капитала». Бандитские войны стали явлением обыденным даже в глухой провинции. Милицейские сводки своей похожестью напоминали прогноз погоды. Кровь и бабло текли бурной рекой, смешиваясь в гремучий коктейль. На развалинах великой страны все продавалось и все покупалось с удивительной легкостью. Заказные убийства уже никого не удивляли, и заморское слово «киллер» мягко и ненавязчиво вошло в повседневный обиход. В мутной воде всеобщего бардака и почти абсолютной свободы набравшая силу братва и повылезавшая изо всех щелей многоликая нечисть чувствовали себя весьма комфортно. Хоть и не знала наверняка – наступит ли для нее завтрашний день. Стрекотание автоматных очередей и звуки звонко падающих на асфальт горячих гильз по всей России слились в единую мелодию с пьяными воплями разудалой кабацкой гульбы, тихим шелестом купюр с ликами американских президентов, завораживающим бегом шариков по колесу рулетки и нудными речами обещающих светлое капиталистическое будущее политиков с рожами купленных иностранных холуев и продувных хапуг. Веселуха и жуткая нищета захлестнули страну от края до края. В общем, пока Невский весьма достойно тянул в тайге пришитый ему прокурором срок, на огромных просторах Родины «жить стало лучше, жить стало веселее». И очень хотелось увидеть этот пир во время чумы собственными глазами. Если верить вестям, регулярно поступавшим в зону от Индейца, не все было так плохо и перспективы косить зеленые лимоны открывались такие, что аж дух захватывало. Куда там «Союз-Баварии», своей крутостью и масштабами некогда вызывавшей у них, молодых бандитов, если не благоговейный трепет – не дождетесь, барыги! – то уж некое подобие уважения. Хотя и эта контора, как довольно сообщал в маляве Антоха, по-прежнему исправно гнала лес за рубеж, наращивая объемы экспорта, и приносила бригаде добрую треть всех лавэ в «дереве» и СКВ.
Гром грянул за два месяца до освобождения Влада, когда дядя Коля был найден мертвым в своем загородном доме в Павловске. С торчащим из черепа, крепко вошедшим в кость и застрявшим там топором. Братва встала на уши, но вычислить мокрушника по горячим следам не удалось. Единственной зацепкой были остатки ужина, две пустые бутылки из-под «Столичной», полная пепельница хабариков от «беломора» и два граненых стакана на столе в кухне. На одном, как и следовало ожидать, нашлись отпечатки самого хозяина дома. Второй же граненый оказался кристально чист – уходя, убийца предусмотрительно и хладнокровно стер пальчики со всех мест, где они могли остаться. В результате пацаны сошлись на мнении, что смерть дяди Коли – дело рук кого-то из его бывших зоновских дружков (ни с кем другим ставший в последнее время жутким снобом дядя Коля просто не стал бы пить дешевую водяру, да еще из такой стремной совковой посуды, и есть шпроты прямо из банки), а сама мокруха – чистой воды пьяная разборка. Об этом говорило и орудие убийства – топор. У «хозяина» дядя Коля отмотал пятнадцать лет, пересекался с множеством сидельцев и при таком раскладе, не имея ни одной улики, вычислить мокрушника казалось делом почти безнадежным. Одним словом, по-настоящему никто искать убийцу не стал. Отчасти из-за элементарной лени, отчасти из-за того, что пацанам быстро стало не до мести. О зреющем в группировке конфликте Антоха сообщил Невскому в зону примерно с месяц назад. Как и в случае с Чалым, утратившая стержень группировка погрязла во внутренних разборках. По одну сторону баррикад встала претендующая на лидерство и контроль над самыми прибыльными точками «старая гвардия» дяди Коли, где верховодил бывший боксер и офицер псковской дивизии ВДВ по прозвищу Кассиус (настоящее имя великого боксера всех времен и народов Мохаммеда Али), по другую – менее многочисленные, но уже успевшие во всех смыслах накачать мускулы «новые» спортсмены из бригады Рэмбо и Индейца. Ни те ни другие, как водится, на уступки не шли, ложиться под конкурента не собирались, что очень скоро могло перерасти в полномасштабные разборки. Чем это грозит и во что выльется, все прекрасно знали по опыту прошлых бандитских войн. Умирать никому из братков не хотелось и между бригадами после ряда бескровных стычек временно установилось хрупкое перемирие. Формально считаясь единой и продолжая называться «дядьколиными», группировка фактически раскололась на две бригады, искоса и ревностно наблюдающие за бывшими сподвижниками и вынашивающие планы захвата власти. Равновесие сил было столь зыбким, что из любой плевой искры могло мгновенно разгореться пламя жуткой бойни. И вот, похоже, началось…
Очнуться от воспоминаний Невскому помог сгоревший до фильтра и обжегший пальцы окурок. Раздавив его в пепельнице, Влад хмуро взглянул на Индейца. Бросил чуть слышно:
– Давай, рассказывай. Сколько этот отморозок хочет за мир?
– В общем, – шумно вздохнул Антоха, – расклад такой. Кассиус требует полностью отдать ему «Союз-Баварию», автоцентр на Пискаревке и контроль над рынком на «Звездной». А вдобавок максать двадцать процентов от остальной доли. Взамен обещает нас не убивать, – скрипнув зубами, криво ухмыльнулся Индеец.
– Он что, больной? – спокойно поинтересовался Рэмбо. – Или у него мания величия?
– Больнее некуда, – согласился Антоха. – На всю голову. С тех пор, как в партию вступил и на тусовках в Смольном засветился, невероятно крутым себя почувствовал. Даже корочка модная есть. Самая настоящая. Помощник депутата Госдумы. Пока. Но на будущих выборах… если доживет… стопудово в законодательное собрание города попадет. Ну, а там, глядишь, и до Москвы не далеко.
– Ксива не бронежилет, – сухо заметил Влад. – Она голову не лечит и тем более не защищает. Дальше.
– Кассиус далеко не лох, – вынужден был признать Антоха.
– Это я и без тебя знаю, – поморщился Невский. – Ближе к телу.
– Куда уж ближе. После того, как в прошлом году партия Жирика вдула всем в уши пургу и в одну калитку выиграла выборы в Госдуму, наш дядя Коля быстро понял, какие перспективы открывает близость к власти. Вот и договорился о спонсорстве местного отделения партии этого балабола. Чуть ли не третью часть всех доходов им засылал, прикинь?! Знал, старый, что делает. А как дядю Колю мочканули, Кассиус тут же пересекся с кем надо из Смольного и успокоил – мол, без паники, господа словоблуды, все договоренности остаются в силе. Типа король умер, да здравствует король. Вот только финансов и на спонсорство и на личные нужды Вове катастрофически не хватало. Потому что мы сразу же послали его на три буквы и отстегивать часть доли перестали. Много на себя взял, падла. А против дяди Коли ни рожей, ни мозгами не вышел. Хотя бакланит – мама не горюй!.. Короче, встал главный мировой вопрос, где деньги взять? Причем желательно сразу и много. Пока крысы из Смольного не нашли себе другого спонсора. Вот Кассиус и решил, что, сказав «а», нужно обязательно сказать «бэ». Раз назвался главным, значит нужно соответствовать. И прежде всего заставить нас признать, что он теперь босс. Со всеми вытекающими, так сказать, радостями жизни.
– А ты его послал, – ухмыльнулся Невский, доставая новую сигарету и искоса взглянув на Антоху.
– А я послал, – фыркнул Индеец. – Так далеко, что с картой и компасом искать замучишься. В ответку Кассиус дал мне три дня на размышления. И напомнил, что за ним – больше сотни бойцов. А у нас всего тридцать. Это было почти месяц назад. Но я, как видишь, до сих пор жив. И даже вполне здоров. Если не считать мозоль от новых шузов, – зыркнув на Рэмбо, а потом на свою отливающую лаком обувь, Антоха взял многозначительную паузу. Буркнул брезгливо: – А еще фирма, блин, называется. «Экко». Денег немеряно стоят, а натирают, как говноступы близкого сердцу «Скорохода». Прохари и то лучше!
– Не томи, – прекрасно понимая, чего именно ждет Индеец, подыграл ему Влад. – Хвастайся, как тему разрулил, полководец.
– Как два пальца, – хищно улыбнулся Антоха. – Ты же не в курсе… но вот уже с год примерно серьезный доход Кассиусу и его пацанам приносит небольшой продкомбинат в Полюстрово. Бывшие склады. Купил он их. Типа приватизировал. Все чин-чинарем, законно, комар носа не подточит. Бабки вбухал сумасшедшие. Три бельгийских линии по розливу установил. И теперь говенные лимонады с туфтовой минералкой производит. Синтетика голимая, одни консерванты и краска. «Здравствуй, язва». Кроме лимонадов еще масло растительное аргентинское – дрянь дрянью! – у чухонцев за гроши покупает и из бочек в бутылки пластиковые разливает. Майонез, опять-таки, мешает. Из химии. Натуральная только вода, а так – сплошные ароматизаторы, эмульгаторы и наебаторы. Народ метет всю эту муйню с прилавков как подорванный. В три смены работают, круглосуточно, и все равно не хватает. Фуры в очереди у ворот стоят, прикинь?
– Прикинул, – кивнул Невский. – Продукты в таком мегаполисе, как Питер – это золотое дно. Я об этом давно думал. Кассиус быстрее многих остальных пацанов тему просек. Всю жизнь рэкетом не прокормишься. Через несколько лет лавочка прикроется. Легализовываться надо. Бизнес мутить. Давай дальше, старый, не тяни резину.
– Ну вот, – Индеец повернулся назад, к багажному отделению джипа, достал из лежащей там огромной спортивной сумки две банки импортного пива. Одну протянул Рэмбо, вторую открыл и с жадностью отхлебнул. – Артезианской скважины у Кассиуса на комбинате нет. Он пробурил шурф, сдал пробу на анализ, но качать ему не разрешили. Что-то там по химико-биологическим показателям не срослось. Воду используют водопроводную, прогнанную через фильтры. Стало быть, все это хозяйство, приносящее, по моим грубым прикидкам, тысяч пятнадцать баксов чистой прибыли за смену, а в сутках их три, абсолютно не может существовать без двух простых вещей – водопроводной воды и электричества. Вот я и позаботился о том, чтобы в один прекрасный момент и с тем и с другим возникли сильные проблемы. В результате – простой и огромные убытки. Как тебе такая штэлла? Ха-ха!
– Толково, – согласился Влад. – Отличный ход. Cepur nost, kungs.
– Что? – не понял Антоха.
– А… – вздохнув, улыбнулся Невский. – Не бери в голову. Вырвалось просто, машинально. Восемнадцать лет жизни в Прибалтике дают о себе знать. Это по-латышски. Типа шляпу долой, господин. Круто ты придумал. Как тебе это удалось провернуть?
– Ты меня знаешь, Влад. Я по натуре ленивый, но умею убеждать и договариваться, когда очень надо, – потягивая пиво, процедил Индеец. – Просто в один прекрасный день и на подстанции, питающей комбинат, и на водопроводе произошли аварии. Вроде как злой рок. Ничего особенного, но производство сразу встало. Я дал Вове полдня побеситься, а потом позвонил, вежливо поинтересовался, как идет бизнес, терпеливо выслушал трехэтажный мат и высказал предположение, что если он не перестанет разевать хавальник на чужой каравай и попробует еще хоть раз рыпнуться в нашу сторону, сегодняшние неприятности могут повториться. Причем – уже в глобальных масштабах. Если понадобится, я, не моргнув глазом, оставлю без воды и электричества весь город. Только ради простоя одного крохотного, по меркам Питера, но драгоценного для Кассиуса производства. И это будет только начало.
– Реакция, видимо, была бурной? – хохотнул Невский.
– Слышал бы ты, как он скрипел зубами в трубку, – осклабился Индеец, вытряхивая в рот последние капли и сминая банку из-под пива в кулаке. – Но зато с тех пор между нами установился полный консенсус. Так было до прошлой пятницы.
Антон нажал на кнопку, опустил стекло двери, выкинул банку, поднял его назад и хмуро посмотрел на Невского.
– Двое наших быков, шестерки из команды Марата, поздно вечером ехали по проспекту Стачек. Обкуренные в хлам. Увидели девчонку на тротуаре. Вокруг ни души. Затащили ее в машину, отвезли в гаражи, в Сосновую Поляну, и там драли всю ночь, куда можно и нельзя. Потом засунули между ног стеклянную бутылку, разбили ее, до кучи дали девчонке чем-то тяжелым по башке, так что череп треснул, и выбросили на свалке. Думали – умерла, ничего уже не скажет… А она выжила. Ее какой-то собачник ранний нашел и сразу же неотложку вызвал… Когда мы к тебе уезжали, она находилась без сознания, в реанимации. Ей всего двенадцать лет. В музыкальной школе училась, на скрипке. После занятий заглянула к подружке, засиделась допоздна. Домой шла одна, пешком… На следующий день по городу шухер пошел – какие-то уроды изнасиловали и изувечили племянницу известного бандита Вовы Киселева. Единственную дочь его старшей сестры. Вечером я уже знал, кто виноват. Эти гондоны, как только услышали из теленовостей, что девчонка жива и что она – родственница Кассиуса, сразу перессали от страха и сами ко мне на брюхе приползли вымаливать прощения и просить защиты.
– Они пока живы, надеюсь? – помолчав, глухо спросил Рэмбо.
– Пока – да, – угрюмо бросил Индеец. – Я не стал их мочить. Отпиздил и приказал запереть в нашей тюряге. Той самой, ты знаешь. Если девочка очнется, даст показания и Кассиус нароет, что эти скоты – наши, придется с ним очень серьезно договариваться. Идти на уступки по доле. Если получится. Но перед этим обязательно сдать пидоров с рук на руки… Если правда не выплывет – подержим с месяц в подвале, тихо кончим и закопаем где-нибудь в лесу. Твари, насилующие детей, не имеют права жить. Марату я уже за бойцов вставил, чтобы в следующий раз был внимательнее при выборе мяса. Такие дела, Влад.
– Я должен встретиться с Кассиусом, – спокойно произнес Невский. – Любой мир лучше войны.
– Кто бы спорил, – согласился Индеец. – Кстати, повод у тебя будет. У Вовки через три дня день рождения. В «Атлантике» будут праздновать, уже заказали. Вся братва подтянется. Нас, правда, не приглашали.
– Ничего, – дернул щекой Рэмбо. – Тебя не приглашали, а я сам приду. Без приглашения. На меня у Кассиуса зуб не заточен. Я с ним нормально смогу поговорить. Без эмоций. Дядю Колю где похоронили?
– На Южном. На центральной аллее, – тихо сообщил Антоха. – Хорошее место.
– Хорошее. Как там наш генерал?
– Который?
– А у нас что, много генералов на крючке? – повел бровью Влад.
– Не много, – пробормотал Антон. – Два всего. Тебя какой интересует?
– Вообще-то, я спрашивал про Климова. Но, так уж и быть, начни с другого.
– С другого – так с другого, – хмыкнул Индеец. Ему было чем похвастать перед откинувшимся бригадиром. – Его зовут Рафик Натанович Реентович. Он защищает Родину при службе тыла Северо-Западного военного округа и занимается закупками продовольствия для нужд армии. Его нам дядя Коля подогнал. Со всеми потрохами. Мы продаем Реентовичу кое-что из немецких продуктов, получаемых «Союз-Баварией» по бартеру за лес. Втрое дороже их реальной цены. Министерство обороны переводит на счет эс-пэ бабки, Реентович получает наличными откат в размере двадцати пяти процентов от суммы контракта и делится с вышестоящим начальством. Приятная схема. Все законно, все довольны. Так что, как видишь, не только Кассиус, но и мы тоже не одним лишь рэкетом живы. Ха-ха!.. Твоя доля, как положено, там тоже присутствует. Как и в остальных темах. Хочешь узнать, сколько у тебя накопилось за три года?
– Хочу, – Рэмбо чуть заметно кивнул в сторону лихо управляющего джипом и целиком поглощенного дорогой Слона. Индеец сделал успокаивающий жест рукой, достал из внутреннего кармана куртки записную книжку с притороченной к кожаному переплету крохотной авторучкой, раскрыл на чистой странице, быстро написал шестизначную сумму, не забыв поставить впереди значок доллара, и показал Владу.
– Солидно, – вздохнул Невский. – И все наличными? В пыльном фибровом чемодане на шкафу, в каморке на Десятой линии?
– Обижаешь, старик, – пряча блокнот, расплылся в улыбке Антоха. – В двух несгораемых кейсах. С шифровыми замками. И не на шкафу, а в сейфовом хранилище. Так что даже в случае банкротства банка капиталу ничего не грозит.
1 2 3 4 5
Когда Рэмбо повязали, дядя Коля сделал все, что мог, чтобы вытащить Невского с кичи. Напряг связи, подогнал толкового адвоката, но максимум, чего удалось добиться – это запарить судейским мозги, фактически развалив первоначальное обвинение в убийстве, переквалифицировав его на поджог из хулиганских побуждений, подмазать некоторые винтики механизма «правосудие» и скостить срок до «трехи». Которую Влад и отсидел от звонка до звонка, наблюдая из-за колючей проволоки за происходящими в стране и родном городе стремительными переменами. После путча власть коммуняк пала и десятилетия наводившая ужас на весь остальной мир Империя развалилась как карточный домик. На смену ей пришел хаос, дикий капитализм и, как заумно вещали из телевизора сытые картавые словоблуды, «эпоха первоначального накопления капитала». Бандитские войны стали явлением обыденным даже в глухой провинции. Милицейские сводки своей похожестью напоминали прогноз погоды. Кровь и бабло текли бурной рекой, смешиваясь в гремучий коктейль. На развалинах великой страны все продавалось и все покупалось с удивительной легкостью. Заказные убийства уже никого не удивляли, и заморское слово «киллер» мягко и ненавязчиво вошло в повседневный обиход. В мутной воде всеобщего бардака и почти абсолютной свободы набравшая силу братва и повылезавшая изо всех щелей многоликая нечисть чувствовали себя весьма комфортно. Хоть и не знала наверняка – наступит ли для нее завтрашний день. Стрекотание автоматных очередей и звуки звонко падающих на асфальт горячих гильз по всей России слились в единую мелодию с пьяными воплями разудалой кабацкой гульбы, тихим шелестом купюр с ликами американских президентов, завораживающим бегом шариков по колесу рулетки и нудными речами обещающих светлое капиталистическое будущее политиков с рожами купленных иностранных холуев и продувных хапуг. Веселуха и жуткая нищета захлестнули страну от края до края. В общем, пока Невский весьма достойно тянул в тайге пришитый ему прокурором срок, на огромных просторах Родины «жить стало лучше, жить стало веселее». И очень хотелось увидеть этот пир во время чумы собственными глазами. Если верить вестям, регулярно поступавшим в зону от Индейца, не все было так плохо и перспективы косить зеленые лимоны открывались такие, что аж дух захватывало. Куда там «Союз-Баварии», своей крутостью и масштабами некогда вызывавшей у них, молодых бандитов, если не благоговейный трепет – не дождетесь, барыги! – то уж некое подобие уважения. Хотя и эта контора, как довольно сообщал в маляве Антоха, по-прежнему исправно гнала лес за рубеж, наращивая объемы экспорта, и приносила бригаде добрую треть всех лавэ в «дереве» и СКВ.
Гром грянул за два месяца до освобождения Влада, когда дядя Коля был найден мертвым в своем загородном доме в Павловске. С торчащим из черепа, крепко вошедшим в кость и застрявшим там топором. Братва встала на уши, но вычислить мокрушника по горячим следам не удалось. Единственной зацепкой были остатки ужина, две пустые бутылки из-под «Столичной», полная пепельница хабариков от «беломора» и два граненых стакана на столе в кухне. На одном, как и следовало ожидать, нашлись отпечатки самого хозяина дома. Второй же граненый оказался кристально чист – уходя, убийца предусмотрительно и хладнокровно стер пальчики со всех мест, где они могли остаться. В результате пацаны сошлись на мнении, что смерть дяди Коли – дело рук кого-то из его бывших зоновских дружков (ни с кем другим ставший в последнее время жутким снобом дядя Коля просто не стал бы пить дешевую водяру, да еще из такой стремной совковой посуды, и есть шпроты прямо из банки), а сама мокруха – чистой воды пьяная разборка. Об этом говорило и орудие убийства – топор. У «хозяина» дядя Коля отмотал пятнадцать лет, пересекался с множеством сидельцев и при таком раскладе, не имея ни одной улики, вычислить мокрушника казалось делом почти безнадежным. Одним словом, по-настоящему никто искать убийцу не стал. Отчасти из-за элементарной лени, отчасти из-за того, что пацанам быстро стало не до мести. О зреющем в группировке конфликте Антоха сообщил Невскому в зону примерно с месяц назад. Как и в случае с Чалым, утратившая стержень группировка погрязла во внутренних разборках. По одну сторону баррикад встала претендующая на лидерство и контроль над самыми прибыльными точками «старая гвардия» дяди Коли, где верховодил бывший боксер и офицер псковской дивизии ВДВ по прозвищу Кассиус (настоящее имя великого боксера всех времен и народов Мохаммеда Али), по другую – менее многочисленные, но уже успевшие во всех смыслах накачать мускулы «новые» спортсмены из бригады Рэмбо и Индейца. Ни те ни другие, как водится, на уступки не шли, ложиться под конкурента не собирались, что очень скоро могло перерасти в полномасштабные разборки. Чем это грозит и во что выльется, все прекрасно знали по опыту прошлых бандитских войн. Умирать никому из братков не хотелось и между бригадами после ряда бескровных стычек временно установилось хрупкое перемирие. Формально считаясь единой и продолжая называться «дядьколиными», группировка фактически раскололась на две бригады, искоса и ревностно наблюдающие за бывшими сподвижниками и вынашивающие планы захвата власти. Равновесие сил было столь зыбким, что из любой плевой искры могло мгновенно разгореться пламя жуткой бойни. И вот, похоже, началось…
Очнуться от воспоминаний Невскому помог сгоревший до фильтра и обжегший пальцы окурок. Раздавив его в пепельнице, Влад хмуро взглянул на Индейца. Бросил чуть слышно:
– Давай, рассказывай. Сколько этот отморозок хочет за мир?
– В общем, – шумно вздохнул Антоха, – расклад такой. Кассиус требует полностью отдать ему «Союз-Баварию», автоцентр на Пискаревке и контроль над рынком на «Звездной». А вдобавок максать двадцать процентов от остальной доли. Взамен обещает нас не убивать, – скрипнув зубами, криво ухмыльнулся Индеец.
– Он что, больной? – спокойно поинтересовался Рэмбо. – Или у него мания величия?
– Больнее некуда, – согласился Антоха. – На всю голову. С тех пор, как в партию вступил и на тусовках в Смольном засветился, невероятно крутым себя почувствовал. Даже корочка модная есть. Самая настоящая. Помощник депутата Госдумы. Пока. Но на будущих выборах… если доживет… стопудово в законодательное собрание города попадет. Ну, а там, глядишь, и до Москвы не далеко.
– Ксива не бронежилет, – сухо заметил Влад. – Она голову не лечит и тем более не защищает. Дальше.
– Кассиус далеко не лох, – вынужден был признать Антоха.
– Это я и без тебя знаю, – поморщился Невский. – Ближе к телу.
– Куда уж ближе. После того, как в прошлом году партия Жирика вдула всем в уши пургу и в одну калитку выиграла выборы в Госдуму, наш дядя Коля быстро понял, какие перспективы открывает близость к власти. Вот и договорился о спонсорстве местного отделения партии этого балабола. Чуть ли не третью часть всех доходов им засылал, прикинь?! Знал, старый, что делает. А как дядю Колю мочканули, Кассиус тут же пересекся с кем надо из Смольного и успокоил – мол, без паники, господа словоблуды, все договоренности остаются в силе. Типа король умер, да здравствует король. Вот только финансов и на спонсорство и на личные нужды Вове катастрофически не хватало. Потому что мы сразу же послали его на три буквы и отстегивать часть доли перестали. Много на себя взял, падла. А против дяди Коли ни рожей, ни мозгами не вышел. Хотя бакланит – мама не горюй!.. Короче, встал главный мировой вопрос, где деньги взять? Причем желательно сразу и много. Пока крысы из Смольного не нашли себе другого спонсора. Вот Кассиус и решил, что, сказав «а», нужно обязательно сказать «бэ». Раз назвался главным, значит нужно соответствовать. И прежде всего заставить нас признать, что он теперь босс. Со всеми вытекающими, так сказать, радостями жизни.
– А ты его послал, – ухмыльнулся Невский, доставая новую сигарету и искоса взглянув на Антоху.
– А я послал, – фыркнул Индеец. – Так далеко, что с картой и компасом искать замучишься. В ответку Кассиус дал мне три дня на размышления. И напомнил, что за ним – больше сотни бойцов. А у нас всего тридцать. Это было почти месяц назад. Но я, как видишь, до сих пор жив. И даже вполне здоров. Если не считать мозоль от новых шузов, – зыркнув на Рэмбо, а потом на свою отливающую лаком обувь, Антоха взял многозначительную паузу. Буркнул брезгливо: – А еще фирма, блин, называется. «Экко». Денег немеряно стоят, а натирают, как говноступы близкого сердцу «Скорохода». Прохари и то лучше!
– Не томи, – прекрасно понимая, чего именно ждет Индеец, подыграл ему Влад. – Хвастайся, как тему разрулил, полководец.
– Как два пальца, – хищно улыбнулся Антоха. – Ты же не в курсе… но вот уже с год примерно серьезный доход Кассиусу и его пацанам приносит небольшой продкомбинат в Полюстрово. Бывшие склады. Купил он их. Типа приватизировал. Все чин-чинарем, законно, комар носа не подточит. Бабки вбухал сумасшедшие. Три бельгийских линии по розливу установил. И теперь говенные лимонады с туфтовой минералкой производит. Синтетика голимая, одни консерванты и краска. «Здравствуй, язва». Кроме лимонадов еще масло растительное аргентинское – дрянь дрянью! – у чухонцев за гроши покупает и из бочек в бутылки пластиковые разливает. Майонез, опять-таки, мешает. Из химии. Натуральная только вода, а так – сплошные ароматизаторы, эмульгаторы и наебаторы. Народ метет всю эту муйню с прилавков как подорванный. В три смены работают, круглосуточно, и все равно не хватает. Фуры в очереди у ворот стоят, прикинь?
– Прикинул, – кивнул Невский. – Продукты в таком мегаполисе, как Питер – это золотое дно. Я об этом давно думал. Кассиус быстрее многих остальных пацанов тему просек. Всю жизнь рэкетом не прокормишься. Через несколько лет лавочка прикроется. Легализовываться надо. Бизнес мутить. Давай дальше, старый, не тяни резину.
– Ну вот, – Индеец повернулся назад, к багажному отделению джипа, достал из лежащей там огромной спортивной сумки две банки импортного пива. Одну протянул Рэмбо, вторую открыл и с жадностью отхлебнул. – Артезианской скважины у Кассиуса на комбинате нет. Он пробурил шурф, сдал пробу на анализ, но качать ему не разрешили. Что-то там по химико-биологическим показателям не срослось. Воду используют водопроводную, прогнанную через фильтры. Стало быть, все это хозяйство, приносящее, по моим грубым прикидкам, тысяч пятнадцать баксов чистой прибыли за смену, а в сутках их три, абсолютно не может существовать без двух простых вещей – водопроводной воды и электричества. Вот я и позаботился о том, чтобы в один прекрасный момент и с тем и с другим возникли сильные проблемы. В результате – простой и огромные убытки. Как тебе такая штэлла? Ха-ха!
– Толково, – согласился Влад. – Отличный ход. Cepur nost, kungs.
– Что? – не понял Антоха.
– А… – вздохнув, улыбнулся Невский. – Не бери в голову. Вырвалось просто, машинально. Восемнадцать лет жизни в Прибалтике дают о себе знать. Это по-латышски. Типа шляпу долой, господин. Круто ты придумал. Как тебе это удалось провернуть?
– Ты меня знаешь, Влад. Я по натуре ленивый, но умею убеждать и договариваться, когда очень надо, – потягивая пиво, процедил Индеец. – Просто в один прекрасный день и на подстанции, питающей комбинат, и на водопроводе произошли аварии. Вроде как злой рок. Ничего особенного, но производство сразу встало. Я дал Вове полдня побеситься, а потом позвонил, вежливо поинтересовался, как идет бизнес, терпеливо выслушал трехэтажный мат и высказал предположение, что если он не перестанет разевать хавальник на чужой каравай и попробует еще хоть раз рыпнуться в нашу сторону, сегодняшние неприятности могут повториться. Причем – уже в глобальных масштабах. Если понадобится, я, не моргнув глазом, оставлю без воды и электричества весь город. Только ради простоя одного крохотного, по меркам Питера, но драгоценного для Кассиуса производства. И это будет только начало.
– Реакция, видимо, была бурной? – хохотнул Невский.
– Слышал бы ты, как он скрипел зубами в трубку, – осклабился Индеец, вытряхивая в рот последние капли и сминая банку из-под пива в кулаке. – Но зато с тех пор между нами установился полный консенсус. Так было до прошлой пятницы.
Антон нажал на кнопку, опустил стекло двери, выкинул банку, поднял его назад и хмуро посмотрел на Невского.
– Двое наших быков, шестерки из команды Марата, поздно вечером ехали по проспекту Стачек. Обкуренные в хлам. Увидели девчонку на тротуаре. Вокруг ни души. Затащили ее в машину, отвезли в гаражи, в Сосновую Поляну, и там драли всю ночь, куда можно и нельзя. Потом засунули между ног стеклянную бутылку, разбили ее, до кучи дали девчонке чем-то тяжелым по башке, так что череп треснул, и выбросили на свалке. Думали – умерла, ничего уже не скажет… А она выжила. Ее какой-то собачник ранний нашел и сразу же неотложку вызвал… Когда мы к тебе уезжали, она находилась без сознания, в реанимации. Ей всего двенадцать лет. В музыкальной школе училась, на скрипке. После занятий заглянула к подружке, засиделась допоздна. Домой шла одна, пешком… На следующий день по городу шухер пошел – какие-то уроды изнасиловали и изувечили племянницу известного бандита Вовы Киселева. Единственную дочь его старшей сестры. Вечером я уже знал, кто виноват. Эти гондоны, как только услышали из теленовостей, что девчонка жива и что она – родственница Кассиуса, сразу перессали от страха и сами ко мне на брюхе приползли вымаливать прощения и просить защиты.
– Они пока живы, надеюсь? – помолчав, глухо спросил Рэмбо.
– Пока – да, – угрюмо бросил Индеец. – Я не стал их мочить. Отпиздил и приказал запереть в нашей тюряге. Той самой, ты знаешь. Если девочка очнется, даст показания и Кассиус нароет, что эти скоты – наши, придется с ним очень серьезно договариваться. Идти на уступки по доле. Если получится. Но перед этим обязательно сдать пидоров с рук на руки… Если правда не выплывет – подержим с месяц в подвале, тихо кончим и закопаем где-нибудь в лесу. Твари, насилующие детей, не имеют права жить. Марату я уже за бойцов вставил, чтобы в следующий раз был внимательнее при выборе мяса. Такие дела, Влад.
– Я должен встретиться с Кассиусом, – спокойно произнес Невский. – Любой мир лучше войны.
– Кто бы спорил, – согласился Индеец. – Кстати, повод у тебя будет. У Вовки через три дня день рождения. В «Атлантике» будут праздновать, уже заказали. Вся братва подтянется. Нас, правда, не приглашали.
– Ничего, – дернул щекой Рэмбо. – Тебя не приглашали, а я сам приду. Без приглашения. На меня у Кассиуса зуб не заточен. Я с ним нормально смогу поговорить. Без эмоций. Дядю Колю где похоронили?
– На Южном. На центральной аллее, – тихо сообщил Антоха. – Хорошее место.
– Хорошее. Как там наш генерал?
– Который?
– А у нас что, много генералов на крючке? – повел бровью Влад.
– Не много, – пробормотал Антон. – Два всего. Тебя какой интересует?
– Вообще-то, я спрашивал про Климова. Но, так уж и быть, начни с другого.
– С другого – так с другого, – хмыкнул Индеец. Ему было чем похвастать перед откинувшимся бригадиром. – Его зовут Рафик Натанович Реентович. Он защищает Родину при службе тыла Северо-Западного военного округа и занимается закупками продовольствия для нужд армии. Его нам дядя Коля подогнал. Со всеми потрохами. Мы продаем Реентовичу кое-что из немецких продуктов, получаемых «Союз-Баварией» по бартеру за лес. Втрое дороже их реальной цены. Министерство обороны переводит на счет эс-пэ бабки, Реентович получает наличными откат в размере двадцати пяти процентов от суммы контракта и делится с вышестоящим начальством. Приятная схема. Все законно, все довольны. Так что, как видишь, не только Кассиус, но и мы тоже не одним лишь рэкетом живы. Ха-ха!.. Твоя доля, как положено, там тоже присутствует. Как и в остальных темах. Хочешь узнать, сколько у тебя накопилось за три года?
– Хочу, – Рэмбо чуть заметно кивнул в сторону лихо управляющего джипом и целиком поглощенного дорогой Слона. Индеец сделал успокаивающий жест рукой, достал из внутреннего кармана куртки записную книжку с притороченной к кожаному переплету крохотной авторучкой, раскрыл на чистой странице, быстро написал шестизначную сумму, не забыв поставить впереди значок доллара, и показал Владу.
– Солидно, – вздохнул Невский. – И все наличными? В пыльном фибровом чемодане на шкафу, в каморке на Десятой линии?
– Обижаешь, старик, – пряча блокнот, расплылся в улыбке Антоха. – В двух несгораемых кейсах. С шифровыми замками. И не на шкафу, а в сейфовом хранилище. Так что даже в случае банкротства банка капиталу ничего не грозит.
1 2 3 4 5