А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


На лице миссис Нэпп отразилось явное смятение. Однако страх перед Хови, давший ему власть над женщиной, заставил ее согласиться.
– Я прошу не много, – сказал он. – Вам не придется даже лгать.
– Конечно не придется.
– Так вы скажете ей?
– Да.
– Клянетесь Великим белым богом Америки? – спросил он. – Как там его? Кецалькоатлем?
Луис не поняла, о чем он.
– Неважно, – сказал он. – Уже ухожу. Простите, если испортил вам утро.
Оставив испуганную миссис Нэпп в одиночестве, он вышел на улицу. За те двадцать минут, что он провел в магазине, тучи рассеялись и солнце осветило Холм, играя бликами на стенах мола. Девушка его мечты все-таки оказалась права.

V

Грилло проснулся от телефонного звонка, протянул руку, перевернув полупустой бокал с шампанским (его последний тост прошлым вечером был за Бадди – ушедшего, но не забытого!), выругался и снял трубку.
– Алло? – прорычал он.
– Я тебя разбудила?
– Тесла?
– Люблю, когда мужчина помнит мое имя.
– Который час?
– Поздний. Пора уже встать и взяться за дело. Я хочу, чтобы ты разделался с Абернети к моему приезду.
– Ты о чем? Ты едешь сюда?
– Ты должен мне обед за слухи про Вэнса. Так что найди местечко подороже.
– Когда ты приедешь? – спросил он.
– Не знаю. Примерно…
Она задумалась, а Грилло положил трубку и ухмыльнулся, представив себе, как она ругает его на чем свет стоит на другом конце провода. Однако улыбка сползла с его лица, едва он поднялся с постели. Голова гудела как барабан; если бы он допил последний бокал, то, наверное, вообще не смог бы встать сейчас. Он позвонил вниз и заказал кофе.
– И сок, сэр? – спросили из кухни.
– Нет. Просто кофе.
– Яйца, круассаны?..
– О господи, нет! Никаких яиц. Ничего. Только кофе. Мысль о работе за письменным столом вызывала то же отвращение, что и мысль о завтраке. Он решил, прежде чем садиться за работу, связаться со служанкой из дома Вэнса – Эллен Нгуен. Ее адрес без номера телефона все еще лежал в кармане.
Чашка крепкого кофе сделала свое дело, и Грилло смог выйти, поймать машину и добраться до Дирделла. Дом, который ему наконец удалось отыскать, резко отличался от особняка, где работала горничная. Дом был маленький, невзрачный и сильно нуждался в ремонте. Грилло уже представил себе интервью с обиженной прислугой, от души поливающей грязью бывшего хозяина. По опыту он знал, что подобная информация с одинаковой долей вероятности может оказаться как чистой правдой, так и злобной клеветой. Однако на этот раз при мысли о клевете он засомневался. Он заметил искреннюю печаль на открытом лице Эллен. Та пригласила Грилло в дом, сварила ему кофе и время от времени выходила из комнаты к плачущему заболевшему ребенку – у того был грипп. Ее слова бросали тень не столько на Бадди Вэнса, сколько на нее саму. В итоге Грилло пришел к мысли, что этот «источник» заслуживает доверия.
– Я была его любовницей, – рассказывала Эллен. – Почти пять лет. Мы находили способы проводить время вместе, даже когда здесь жила Рошель, что, конечно, длилось недолго. Думаю, она знала о нас. Потому избавилась от меня при первой возможности.
– Вы уже не работаете в Кони?
– Нет. Рошель ждала удобного случая, чтобы меня выгнать, и вы ей помогли.
– Я? – удивился Грилло. – Каким образом?
– Она потом сказала, что я будто бы флиртовала с вами. Типичный для нее предлог.
Не в первый раз за время разговора Грилло увидел, как на лице собеседницы отразилась целая буря чувств – сейчас преобладало презрение, – хотя она и старалась сохранять ровный тон.
– Она судит обо всех по себе, – продолжала она. – Вы заметили?
– Нет, – честно признался Грилло. – Не заметил. Эллен, кажется, удивилась.
– Погодите, – сказала она. – Не хочу, чтобы Филип слышал нас.
Она встала, пошла в спальню сына, сказала ему что-то (что именно, Грилло не расслышал), а потом плотно закрыла за собой дверь.
– Он и так уже знает много лишних слов, хотя всего-то закончил первый класс. Хочу, чтобы дома у него была возможность оставаться… не знаю, как это назвать… невинным.. Да, именно невинным. Ведь не за горами время, когда он сам узнает об этих мерзостях, правда?
– О мерзостях?
– Ну, вы понимаете: обман, предательство. Секс. Власть.
– А-а, да. С ними, конечно, познакомиться придется.
– Так я говорила, кажется, о Рошели?
– Именно.
– С Рошелью все просто. До свадьбы с Бадди она была шлюхой.
– Кем?..
– Вы расслышали правильно. Что вас так удивляет?
– Даже не знаю. Она красавица. Могла бы зарабатывать и другим способом.
– Она привыкла к шикарной жизни, – сказала Эллен, о ее голосе снова прозвучало презрение, смешанное с брезгливостью.
– Бадди знал об этом, когда женился на ней?
– О чем? О ее привычках или о том, что она шлюха?
– И о том, и о другом.
– Уверена, что да. Отчасти поэтому он и женился на ней. Понимаете, у Бадди есть болезненная тяга ко всему извращенному. Простите, я хотела сказать была. Никак не могу смириться с тем, что его больше нет.
– Должно быть, очень трудно привыкнуть, он так недавно умер… Извините, что заставляю вас это вспоминать.
– Я сама напросилась, – возразила она. – И мне хочется, чтобы кто-то узнал об этом. Чтобы все узнали. Ведь он меня любил, мистер Грилло. Только меня.
– Полагаю, вы его тоже любили?
– О да, – сказала она тихо. – Очень. Конечно, он был ужасным эгоистом, но мужчины всегда эгоисты, разве не так?
Она не дала Грилло времени возразить и продолжила:
– Вас приучили думать, будто мир вертится вокруг вас. Я совершаю ту же ошибку с Филипом – он тоже думает так. Но Бадди отличался от других, потому что мир и в самом деле вращался вокруг него. Многие годы он был одним из любимцев Америки. Его знали в лицо, его шутки помнили наизусть. И конечно, люди хотели знать о его частной жизни.
– То есть женитьба на женщине вроде Рошели была для него рискованной затеей?
– Именно. Особенно если учесть, что как раз тогда он пытался подняться еще выше и пробить на одном из телеканалов новое шоу. Но, как я уже говорила, у него была нездоровая тяга к извращенному. А последствия чаще всего бывали разрушительны.
– Ему следовало жениться на вас, – заметил Грилло.
– Это было бы еще хуже. А он не мог поступить со мной плохо. Не мог!
При этих словах обуревавшие ее чувства вырвались наружу. Глаза наполнились слезами. В тот же миг из детской раздался голос мальчика. Она прикрыла рот ладонью, сдерживая рыдания.
– Я схожу к нему, – сказал Грилло, вставая. – Его зовут Филип?
– Да, – ответила она едва слышно.
– Пойду узнаю, что ему нужно. Не беспокойтесь.
Он оставил ее вытирать ладонями слезы, бегущие по щекам, открыл дверь спальни и сказал:
– Привет! Меня зовут Грилло.
Мальчик сидел в постели среди разбросанных игрушек и рисовал цветными карандашами на разрозненных листках бумаги. Он был очень похож на мать. В углу работал телевизор, где без звука шли мультфильмы.
– Ты Филип, ведь так?
– Где мама? – ответил вопросом на вопрос мальчик. Грилло явно ему не понравился, он смотрел мимо гостя в надежде увидеть Эллен.
– Сейчас придет, – заверил его Грилло, подходя к кровати.
Часть рисунков соскользнула с постели на пол. На каждом листке было изображено какое-то раздутое существо. Грилло присел на корточки, поднял один рисунок и спросил:
– Это кто?
– Человек-шар, – серьезно ответил Филип.
– А имя у него есть?
– Человек-шар, – раздраженно повторил мальчик.
– Ты видел его по телевизору? – спросил Грилло, изучая нелепое разноцветное существо.
– Не-а.
– Где же тогда?
– В уме.
– А он добрый? Мальчик покачал головой.
– Может укусить?
– Только тебя.
Не очень-то вежливо. Услышав голос Эллен, Грилло обернулся и посмотрел на нее через плечо. Она пыталась скрыть слезы, но они не ускользнули от внимания сына, который осуждающе посмотрел на Грилло.
– Не подходите к нему слишком близко, можете заразиться, – предупредила Эллен. – Он серьезно болен.
– Я уже в порядке!
– А я говорю, нет. И не вылезай из постели, пока я не провожу мистера Грилло.
Грилло встал, положив рисунок на кровать к остальным.
– Спасибо, что показал мне Человека-шар.
Филип не ответил. Он вернулся к своему занятию и принялся ярко-красным карандашом рисовать очередной портрет.
– Я рассказала, – продолжила Эллен, когда мальчик уже не мог их слышать, – далеко не все. Поверьте, мне еще есть чем поделиться. Но не сейчас.
– Я готов выслушать вас, когда захотите. Можете найти меня в отеле.
– Может быть, я позвоню. А может быть, и нет. Ведь что бы я ни рассказала, это лишь часть правды, так? Бадди – самая существенная часть этой истории, но вам никогда не удастся узнать ее целиком. Никогда.

Эти слова крутились в голове Грилло, когда он возвращался в отель. Мысль была очевидная и точная. Бадди и в самом деле стал центральной фигурой этой истории. Смерть его была трагической и загадочной. Но еще более загадочной оказалась его жизнь. То, что узнал Грилло, еще больше заинтриговало его. Карнавальные афиши, развешанные по стенам в Кони-Ай («истинное искусство Америки»); примерная любовница, которая любит Бадди всю жизнь; жена-шлюха, которая не любит его и, скорее всего, никогда не любила. Чересчур живописно даже для самой нелепой гибели. Вопрос не в том, что написать о Бадди, а в том, как подать материал.
Абернети не колебался бы ни минуты. Он всегда предпочитал слухи фактам, клевету – честным оценкам. Но в Гроуве немало тайн, и Грилло сам, своими глазами видел, как парочка их вырвалась из расщелины, похоронившей Бадди, и устремилась ввысь. Историю Бадди нужно рассказать честно и правдиво, иначе добавится путаницы, и это никому не принесет пользы.
Для начала необходимо разложить по порядку все, что он за последние сутки узнал от Теслы, от Хочкиса, от Рошели, а теперь еще и от Эллен. Он вернулся в отель и произвел на свет черновой набросок «Жизнеописания Бадди Вэнса», нацарапанный обыкновенной ручкой за гостиничным столом. За работой у него заболела спина, и на лбу, как первый предвестник поднявшейся температуры, проступил пот. Однако заметил он это, уже исписав двадцать страниц; в основном там были разрозненные повторяющиеся факты. Когда Грилло поднялся из-за стола и с наслаждением потянулся, разминая затекшие мышцы, он сообразил, что до него добрался если не Человек-шар, готовый укусить незваного гостя, то один из микробов его создателя.

VI

По дороге от молла к дому Джо-Бет, Хови сообразил, почему девушка вдруг решила, будто едва ли не все события последних дней, а в особенности их общий кошмар в мотеле, – дело рук дьявола. Ничего удивительного здесь не было – ведь Джо-Бет работала вместе с чрезмерно религиозной женщиной в магазине, от пола до потолка забитом изданиями мормонов. После неприятного разговора с Луис Нэпп, юноша понял, насколько трудна его задача – убедить Джо-Бет в том, что в их любви нет преступления ни перед богом, ни перед людьми и что в самом Хови нет ничего демонического.
Попасть в дом к Джо-Бет оказалось непросто. После звонка дверь никто не открыл. Инстинктивно чувствуя, что внутри кто-то есть, Хови звонил и стучал минут пять. Тогда он встал посреди улицы, глядя на зашторенные окна, и принялся звать Джо-Бет. За дверью звякнула цепочка, дверь приоткрылась, в щель выглянула женщина – вероятно, Джойс Макгуайр. И Хови снова поднялся на крыльцо, чтобы просить разрешения поговорить с ее дочерью. Обычно он легко завоевывал доверие матерей. Его заикание и очки придавали ему вид прилежного студента. Однако внешность не обманула миссис Макгуайр. Она повторила то же, что сказала Луис Нэпп:
– Тебя здесь никто не ждет. Возвращайся домой. Оставь нас в покое.
– Мне нужно сказать два слова Джо-Бет. Ведь она дома?
– Да, она дома. Но она не хочет тебя видеть.
– Я хотел бы услышать это от нее.
– Вот как? – С этими словами миссис Макгуайр, к удивлению Хови, распахнула дверь.
По сравнению с улицей внутри было темно, но он сразу же разглядел Джо-Бет в полумраке в дальнем конце холла. Она была в черном, словно собралась на похороны. Из-за этого она казалась бледнее обычного, и только глаза ее ярко блестели, отражая солнечный свет, падавший из открытой двери.
– Скажи сама, – велела мать.
– Джо-Бет, – сказал Хови. – Можем ли мы поговорить?
– Тебе не нужно было приходить, – тихо сказала Джо-Бет. Он едва различил ее голос. Самый воздух, что их разделял, казался мертвенным. – Это опасно для всех нас. Больше никогда не приходи сюда.
– Но мне нужно с тобой поговорить.
– Бесполезно, Хови. Если ты не уйдешь, с нами случится страшное.
– Что именно?
За нее ответила мать.
– Тебя никто не винит. – В голосе Джойс не осталось враждебности, с какой она его встретила. – Но пойми, Ховард: то, что случилось с твоей матерью и со мной, еще не закончилось.
– Не понимаю, – ответил он. – Совершенно ничего не понимаю.
– Может, это и к лучшему. И все-таки уходи. Сейчас же. Она снова взялась за ручку двери.
– П-п-п… – начал было Хови, но не успел он выговорить: «Подождите», как уже смотрел на деревянную филенку захлопнувшейся перед его носом двери.
– Черт! – выпалил он, на сей раз без запинки. Несколько секунд он тупо смотрел на закрытую дверь и слушал, как с той стороны возвращались на место цепочки и задвижки. Более полное поражение трудно было представить. Теперь не миссис Макгуайр его завернула – Джо-Бет тоже присоединилась к общему хору. Он не стал повторять попытки.
Не успел он сойти со ступеней и двинуться вниз по улице, как у него созрел план дальнейших действий.
Где-то в здешнем лесу есть место, думал он, где с ними – с миссис Макгуайр, с его матерью, а теперь с Бадди – случилось несчастье. Место, отмеченное насилием, гибелью, катастрофой. Может быть, именно там отыщется выход, который не захлопнут перед ним.

– Это к лучшему, – сказала мать, когда звук шагов Ховарда Катца стих.
– Знаю, – отозвалась Джо-Бет, все еще глядя на запертую дверь.
Мать была права. События прошлой ночи – визит Яффа и уход Томми-Рэя – означали одно: нельзя доверять никому. Она любила брата и думала, будто знает его как себя самое, и вдруг его душа и тело оказались отняты неведомой силой, явившейся из прошлого. Хови тоже явился из прошлого – из маминого прошлого. Что бы ни творилось сейчас в Гроуве, Хови был частью этого. Неважно, причина он или жертва. Если пригласить его в дом, можно погубить хрупкую надежду на спасение, которую они ночью отстояли перед лицом вторгшегося к ним зла.
Однако от этого ей было не легче видеть, как перед Хови захлопнулась дверь. Ей страстно хотелось отпереть замки, вернуть его, обнять, сказать что-нибудь хорошее. Но что теперь будет «хорошим»? По зову сердца, всю жизнь не дававшего ей покоя, соединиться с тем, кто вполне мог оказаться ее братом? Или в этом круговороте, каждой волной крушившем их прежнюю жизнь, остаться верной прежним добродетелям?
У матери был ответ. Ответ, к которому она прибегала всякий раз, когда на них сваливались несчастья.
– Нужно молиться, Джо-Бет. Молиться об избавлении от бедствий. «Да развеется сила проклятых, кого Господь проклял от уст своих, и да уничтожится она славой Господней…»
– Не вижу я никакой славы, мама. И никогда не видела.
– Она грядет! – настаивала мать. – И все встанет на свои места.
– Не думаю.
Джо-Бет вспомнила лицо Томми-Рэя, когда тот вернулся и на вопрос о Яффе улыбнулся самой невинной улыбкой, будто ничего не произошло. Был ли он одним из «Проклятых», о чьей гибели сейчас усердно молилась мать? Неужели и его Господь проклял от уст своих? Джо-Бет не хотела этого, а если и молилась, то лишь о том, чтобы Господь не судил Томми-Рэя чересчур строго. Ни его, ни саму Джо-Бет – за ее желание последовать за тем, кого не пустили дальше порога этого дома.

Солнце палило нещадно, однако в тени лесной листвы жизнь замерла, как ночью. Звери и птицы попрятались по своим норам и гнездам. То ли из-за жары, то ли их заставило замолчать нечто, появившееся в этих местах. Тем не менее, Хови ощущал их присутствие. Они следили за каждым его шагом, словно он был охотник, вышедший на тропу при свете слишком яркой луны. Он и здесь был незваным гостем. Однако желание дойти до цели росло с каждым пройденным ярдом. Решение ему подсказал тот же странный шепот, от которого юноша в первый раз отмахнулся, приняв его за игру воображения. Но сейчас он опять слышал тот же зов и всем телом, каждой клеткой чувствовал его реальность. Кто-то его звал и хотел его видеть, желал встречи с ним. Вчера он воспротивился, но сейчас сам захотел того же.
Неясный импульс побудил его взглянуть вверх на лучи, пробивавшиеся сквозь листву. В глаза ударил яркий свет, но Хови не отвел взгляда, а наоборот – шире раскрыл их навстречу солнечному потоку. Свет ритмично касался сетчатки и будто гипнотизировал Хови. Обычно юноша терпеть не мог терять контроль над собой. Он даже спиртное пил только в случае крупных неприятностей, но до тех пор, пока не замечал, что тело выходит из-под контроля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61