А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Человек десять панков двигались через двор к арке.
— Фашики, мать их так! Мужики, вперед! Punk not dead! Гасить фашиков!
Арка наполнилась топотом тяжелых ботинок.
— Гасить! — орали парни в черной коже с высоко торчащими гребнями волос. С их штанов свисали какие-то цепи, брелки, мелькали руки с шипастыми металлическими браслетами. Не обращая внимания на рэпперов, панки окружили и без того поврежденных скинов и принялись пинать их своими бутсами.
— Бежим! — тихо сказал Рэпперу Джус. — Валим отсюда. Сейчас менты приедут!
Рэппер поднялся на ноги.
— "Пушку" прячь! Прячь, блин! По дороге выбросишь, — скомандовал Джус.
— Ах, вы наших рэпперочков обижать? — орали панки. — Вот вам за рэпперочков наших голубеньких! Наших пидоров не трогать, фашики сраные!
— За пидоров они еще ответят, — вякнул было Рэппер, но Джус оборвал его:
— Молчи, блин! Валим быстро, я сказал! Успеем еще с этими уродами разобраться.
Они побежали через двор вперед, нырнули в следующую арку и выскочили на Лиговский.
Даже отсюда было слышно, как сзади, с оставленного ими места побоища, выла сирена милицейской машины.
Глава 11
Первая партия компакт-дисков пришла на удивление быстро. Ни Настя, ни Димка не думали, что Дохлый окажется таким расторопным.
Хотя дело здесь было, видимо, не в способностях Дохлого, а в том, что они располагали наличными деньгами в необходимом и достаточном, как говорили на уроках алгебры, количестве.
Правда, не из Америки пришел груз, а из Европы, из Швеции. Но в принципе, какая разница... Даже ездить никуда не пришлось. Дохлый по Интернету связался с директором закрывающейся комиссионной лавки, директор сам прикатил в Петербург, увидел наличные деньги и всю доставку взял на себя.
Димка съездил с Настей на «Парнас», куда пришел груз, они надавали кучу взяток всяким чиновникам, сторожам и грузчикам, и наконец грузовик доставил товар к магазину «Рокси». Название Настя не меняла. Оно было во всех бухгалтерских бумагах — "ООО «Рокси», пусть так и будет.
Ремонт провернули вообще за одну неделю. В свое время Барракуда плотно занимался этим подвалом, и Настя сказала, что перестраивать особенно ничего не хочет, обошлись только косметической доводкой. Завезли специальные стойки для компакт-дисков, стоившие едва ли не дороже самих дисков, установили в два ряда, поставили новый кассовый аппарат, купили компьютер для зала, чтобы покупатели могли видеть на экране каталог.
Димка, поначалу не проявлявший интереса к собственно магазину, а интересовавшийся больше вопросами безопасности и новенькой «вольво», купленной для общих нужд, теперь не меньше других хлопотал по обустройству помещения. Ему, как и всем, впрочем, нравилось их коллективное детище, и он дневал и ночевал здесь.
Ребята от Сухого аккуратно приезжали каждый день, отбывая только на ночь, ставя магазин на сигнализацию и запирая замки. Димка с Куком запирались еще и изнутри на железные засовы, так что взломать двери ночью было физически невозможно. «Мой магазин — моя крепость...»
Куз присматривался к Насте. Она очень энергично занималась всеми делами по магазину. Когда Димка ночевал у нее, они вместе вставали рано утром и начинали трудовой день. Дел оказалось немерено. К тому же и затея Дохлого требовала все больше и больше внимания. Тот каждый день притаскивал целые списки магазинов в Америке, Канаде, Франции, Германии и чуть ли не в Зимбабве, которые желали срочно распродать свой товар.
Настя сидела с ним сутками, отбирая приемлемые варианты и прикидывая, пойдет ли их товар — и с какой скоростью — в Петербурге.
Однажды Барракуда сообщил, что наконец-то везут из типографии его злосчастные календари.
Срочно пришлось находить складское помещение, оплачивать аренду, нанимать сторожей...
Куз видел, что Настя все больше и больше преображается. Занятие делом — великая вещь. Правда, она не смеялась так часто, как, помнилось, прежде, но все же отзывалась на шутки, посмеивалась над не вполне внятными порой рассуждениями Димки и стала похожа уже на нормального человека.
«Пусть, пусть, — думал Куз. — Чем больше она будет занята, тем лучше же для нее...»
Несколько дней они с Настей расставляли компакт-диски по стойкам, сортировали их в алфавитном порядке, вообще готовили магазин к официальному открытию — «второму рождению». Куз сказал, что обеспечит присутствие на открытии хороших журналистов, но Настя возразила:
— Не стоит, Марк. Не надо помпы. Пусть Барракуда откроет. Нам светиться ни к чему. И так разное говорят о нас.
— Что именно? — спросил Куз.
— Да так...
Она не стала развивать эту тему, и Куз оставил свои расспросы.
А Настя, посерьезнев, вспомнила, как пришла к ней в назначенный день и час Любка, как получила сто долларов и как, какими глазами гостья посмотрела сначала на купюру, потом, подняв голову, на нее.
— М-да, — промычала Любка. — Не густо. Но спасибо и на этом... подруга...
Любка пришла не одна. Вместе с ней были два парня — один высокий и какой-то смурной. Джус. Второй — совсем мальчишка, примодненный, строящий из себя шибко крутого. По кличке Рэппер. Настя видела его как-то до этого.
Если этот Рэппер казался просто безобидным шалопаем, то Джус произвел на Настю скверное впечатление. Наверное, за последнее время она научилась разбираться в людях и чувствовала что у этого взрослого парня есть к ней особый интерес. Взгляд Джуса был каким-то цепким, он сверлил ее глазами, хмыкал, посмеивался и... что-то прикидывал, строил какие-то свои планы. Причем явно темные. Это Настя тоже почувствовала.
Но она уже научилась контролировать себя и знала цену словам. Выжать из нее Джус ничего не смог, хотя и задавал слишком много для десятиминутного общения вопросов. С первого взгляда как бы ничего не значащих, но с определенными ловушками, расставленными в каждой фразе. Он так и не узнал, кто она, откуда, какие планы у магазина, чем среди прочего будет торговать.
Джус был однозначно раздражен тщетностью своих усилий. Уходя, он посмотрел на нее не без подтекста — мол, ничего, встретимся, девочка, еще все мне расскажешь...
Тяжелое, короче говоря, впечатление произвел этот Любкин приятель. Сама же Любка, будучи незатейливой, несколько раз невольно обнажала суть джусовых расспросов. Дескать, владельцами таких заведений просто так не становятся, что те, кто задирают нос слишком высоко, всегда потом имеют большие проблемы. Правда, впрямую она этого не говорила, вроде бы рассказывала какие-то отвлеченные истории из жизни вообще, но Настя понимала, для чего она все это говорит.
Она еле отвязалась от назойливой троицы, почти вытолкала их за дверь закрытого тогда еще магазина.
Масса дел, нахлынувших на Настю сразу, как только за неприятной троицей захлопнулась дверь, захлестнула ее, заставила думать о другом. О более приятном, и если не спокойном, то, во всяком случае, своем, человеческом. Настя назвала про себя явление Любки «визитом из прошлой жизни». Из той, которая продолжалась у нее всего месяц, но казалась более страшной и значительной, чем все, что с ней было до того.
А была ведь еще и другая прошлая жизнь. Школа.
Дохлый продолжал посещать занятия и приходил в магазин во второй половине дня, полный новостей, сплетен, рассказов о том, что происходит в их классе. О том, кто с кем теперь гуляет, кто напился на дискотеке и попал в милицию, как преподаватели «забивают болт» на уроки и сами порой не ходят на работу, беря липовые больничные...
— А чего? — говорил он. — Зарплату им такую платят, что они почти все халтурят. Нина в институте где-то пашет, Алексеич тоже в каком-то колледже параллельно «рубится»...
Алексеич был их любимым учителем. Настя, слыша о нем, вспоминала, что еще год назад была влюблена в этого тридцатилетнего строгого математика, который так интересно рассказывал классу о теории вероятности, о законах больших чисел... Все это тогда казалось таким таинственным, значительным и важным... А сейчас она видела, что к реальной жизни это не имеет вообще никакого отношения. В реальной жизни другие большие числа и другая теория вероятности...
И учителя казались ей теперь людьми совершенно не от мира сего. Проблемы у них были какие-то надуманные, книжные. И как это она могла всего лишь год назад совершенно искренне бояться того, что ей за что-то там поставят двойку... Не допустят до контрольной. Подумаешь! Экое дело!
«Мне бы их заботы», — иногда думала она, слушая рассказы Дохлого о школе, школьниках, учителях. Вот заботы о вчера еще барракудовском магазине — это да!
Барракуда, надо сказать, проявлял себя на втором магазине «Дыхание» довольно лихо. Вызвав из Москвы своих старых партнеров, оптовиков, он продал им весь тираж календарей. Общая сумма была такова, что покрывала все средства, затраченные Настей на ремонт, охрану магазина и закупку первой партии товара.
Прибыль порадовала Настю и особенно Димку, который следил за расходами. Он иногда напоминал Насте одного из родителей — так же ругал ее за то, что она, по его мнению, много денег тратит впустую, не считает их, швыряет направо и налево...
— Дима, ну ты чего? Барракуда вот расстарался, мы почти вернули все, что потратили. Если и дальше так пойдет, мы вообще станем богатыми людьми...
— Если дальше ты будешь так же себя вести, мы разоримся через полгода. Слушай меня. Я с деньгами умею обращаться...
Она старалась его слушать. Сначала он казался ей просто милым, сильным и надежным парнем. Отчасти недалеким, но даже в силу этого по-своему симпатичным. К тому же она видела, что он развивается буквально на глазах. Димка заставил Дохлого обучать его работе с компьютером, составлению программ, общению с партнерами через Интернет.
Дохлый говорил, что Димка — способный ученик. И если бы подольше проучился в школе, а не ушел в бандиты, из него бы вышел толковый спец.
— Если бы я не ушел в бандиты, ничего бы этого, — сказал он, оглядывая магазин, — сейчас не было.
И Настя соглашалась с ним. Действительно, если бы не Димка, не было бы ничего. И ее самой бы не было...
Они собирались дома у Насти, чтобы решать глобальные вопросы. Деньги хранились здесь, в сейфе отца. Шифр замка был известен только Насте, Димке и Кузу. Так спокойней...
— Марк Аронович, — сказала Настя в один из вечеров после того, как посовещалась с Дохлым. — Мы тут потолковали... В общем, готовьтесь, Марк. Мы вас командируем в Америку.
— Меня?! — Куз был искренне удивлен. Он сознавал важность сотрудничества со Штатами. Понимал, что кому-то надо будет туда ехать рано или поздно. Но так быстро?! Так сразу...
Настя, переглянувшись с Димкой, вздохнула:
— Эх, Марк, вы меня все учите-учите, вы такой у нас умница... А все равно вы — из прошлого поколения... Как бы это сказать... Не активный вы... Меняться надо, Марк Аронович. В ногу со временем шагать...
— Ну, что ты мне выговариваешь, девочка. Что за дела, вообще? Ты скажи четко, когда надо ехать-то.
— Да через недельку, Марк Аронович.
— Но у меня же газета... работа... Вообще, трудно резко все менять.
— Ну да! Когда есть на что менять. Что плохого в нашем теперешнем общем деле? — резонерствовал Димка, ощущая молчаливую поддержку других ребят.
Они сидели по другую сторону стола — Настя, Димка и Дохлый, и Марк понял, что ребята правы. Они, эти шестнадцати-семнадцатилетние подростки гораздо лучше, чем он, ориентируются в современной жизни. Он-то все пытался себя убедить, что это не так. И до поры до времени находился под самогипнозом. Самовнушение удавалось, пока он сидел у себя в редакционном кабинете и писал пространные статьи о молодежной культуре, рок-музыке, преступности и акселерации.
Акселерация оказалась пустым звуком. Это не просто акселерация. Это — принципиально другой подход к жизни. И начинается она не в шестнадцать лет, а гораздо раньше. Ценности другие, все другое... Они успевают больше. И страдают, может быть, больше. Живут, что называется, на полную катушку.
Кем он был в шестнадцать? Неуклюжим затюканным школьником, который думал только о грядущих экзаменах, писал «шпоры» и потел в ожидании вызова к доске. Так же, как и все его ровесники. Первая, робкая любовь, первые сигареты, первый портвейн...
У этих же — какая там первая робкая... У этих уже настоящая семейная жизнь... Алкоголь для них — не экзотическая игрушка, а естественная и привычная часть жизни, так же, как и сигареты... И не пьянствуют они только потому, что не делают из алкоголя культа, есть и другие дела. И деньги зарабатывать умеют. Как они рассуждают о прибылях, дивидендах, кредитах... Что же за идиоты вбивали его поколению в голову, что совершеннолетие наступает в восемнадцать!.. Потом еще одно совершеннолетие — в двадцать один...
— Да что вы, Марк Аронович, — добродушно заметил Дохлый. — Все окей! Речь идет о коротком вояже. Вам интересно, и всем нам полезно.
— А о каком штате мы толкуем? О каком городе?
— Нью-Джерси. В Нью-Йорк прилетите, там на автобус сядете и до Нью-Арка. Часа два, говорят, езды. Это городок такой в Нью-Джерси...
— Ну, это-то я знаю. Не надо меня уж совсем темным считать.
— А мы вас и не считаем темным. Иначе бы не отправляли.
— А почему все-таки меня? Ты же лучше во всем американском разбираешься?..
— Ну, во-первых, у вас виза есть...
Виза у Куза была. Это точно. Он прошлой весной летал в Калифорнию по газетным делам на семинар писателей-эмигрантов. Попил там всласть всяких напитков — неделю «керосинил» в гостинице со старыми дружками, осевшими с некоторых пор в США. Чуть было с газетным заданием не пролетел. Но и на это время нашлось — успел все сделать как надо. А виза у него была трехгодичная. Так что с этим проблем действительно никаких.
— Потом, еще одно дельце... вам надо будет счет открыть.
— Мне, говоришь!
— Да, вам. Именно.
Только тут Куз понял, почему для путешествия в Америку отряжают его. Все-таки дети они. Какими бы деловыми, современными, «отвязанными», как они сами говорят, не были, все равно дети. Банк, счет, заграница... Боязно. Хоть и стреляли в них уже, и похищали, и насиловали... Здесь-то все свое — все эти «крыши», разборки, самопальные оптовики и кредиты друг другу. Все схвачено, все привычно. А в Штатах другое дело. В банк надо идти. И боятся они не бандитов и «взрослых дяденек», им не хочется оплошать и, допустим, не правильно заполнить какую-нибудь бумагу. Прагматичные они люди, все просчитывают трезво и холодно. Вот просчитали и поняли, что лучше с американской бюрократией дело иметь ему — старому хрену, съевшему не одну собаку в заполнении всякого рода документации.
А в Штаты они сами еще слетают. Но — «оттянуться». Работать они будут здесь, на своем, что называется, поле.
— Окей, — согласился Куз. — Я готов.
— Счет откроете на свое имя, — произнес Дохлый. — На фирму мы не будем заграничный счет делать... Так лучше. Ворона сказала, что претензий к нам меньше будет... А то еще напрягут налоги в валюте платить... А мы же друг другу доверяем? — Он посмотрел Кузу в глаза, и тот на мгновение даже подумал, не обидеться ли ему на столь откровенный вопрос. Но не стал обижаться. Прагматики, они и есть прагматики...
— Конечно, — только и ответил он. — То есть мой счет будет как бы нашим общим?
— Именно так. Ну и кроме того, зайдете в пару магазинов. Документы кое-какие передадите. В том числе — номер счета нашего, вашего то есть. Я с их владельцами уже связался, все обговорил...
— Да, с английским у вас как?
— Just a little bit.
Куз преуменьшал свои возможности. Он вполне сносно говорил и читал по-английски, и ребята это знали. «Конечно, — подумал он, — это тоже было одной из причин, по которой в деловую поездку командировали именно его». Димка вообще не понимал иностранной речи, а Настя могла общаться, но лишь на уровне: «Как пройти в магазин?» и «Сколько это стоит?». Дохлый, правда, был посильней в языке — иначе он не мог бы полноценно работать с Интернетом, но все же он еще побаивался живого общения. Компьютер — это одно дело, это все-таки анонимность, а с глазу на глаз он еще не решался говорить по-английски. Да и произношение у него было, конечно, так себе...
* * *
Через два дня состоялась презентация магазина. Куз настоял на этом действе, сказав, что любое предприятие нуждается в рекламе, и обеспечил эту самую рекламу. Некоторые из журналистов города, так или иначе пишущие о текущих событиях, подъехали в назначенное время.
Зал сиял чистотой, сверкали длинные — от стены к стене — стойки, на которых среди огромных фирменных плакатов с фотографиями рок-звезд белели пустые пространства. Они были предусмотрены, по указанию Барракуды, на случай, если отечественные и зарубежные звезды, зайдя в «Рокси», захотят оставить в магазине свои автографы. А зайти они должны точно. Мест, где можно купить приличные диски, в городе не так много.
Среди новосельного благолепия темным пятном выделялась довольно большая толпа бывших покупателей бывшего «Рокси».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38